У вас может разболеться желудок,- пишет далее Ж. Плант.- Вас может трясти, как в лихорадке, будто вы продрогли до костей. В большинстве случаев эти ощущения проходят, стоит только начаться игре. Но если они остаются или повторяются слишком часто, вы должны бросить хоккей, как это сделали до вас многие вратари, которых перенапряжение привело к язвенной болезни».
Может быть, Плант несколько сгущает краски, но, в общем, он нарисовал правдивую картину о доле вратаря. Не так-то просто ответить на вопрос: кем бы я захотел стать - голкипером или форвардом, доведись начать все сначала.
А Плант? Как бы ответил он? Откроем его книгу. Вот: «Я продолжаю думать, что роль вратаря - самая лучшая в хоккее».
Что ж, если совсем откровенно, и я убежден в том, что это так.
…У сборной Польши во втором круге мы выиграли со счетом 17:0. Успех более чем убедительный, но после матча мы не испытывали чувства полного удовлетворения. Временами ребята действовали слаженно, с эмоциональным подъемом, а через минуту их было не узнать. Защитники, забыв о своих прямых обязанностях, очертя голову рвались вперед. Нападающие не играли в пас… Словом, несмотря на крупный счет, мы не показали своей игры. Хотя этот матч можно было считать главной репетицией перед решающими встречами.
18 апреля состоялся второй матч со сборной Чехословакии. Перед встречей тренеры «перетасовали» все тройки. Владимира Петрова, который получил травму, заменил Александр Мальцев, а Сашино место занял Лебедев. Мы удивились таким смелым перестановкам (как же сыгранность?), но в общем-то они оказались удачными.
Прямо передо мной, по другую сторону площадки, занял свое место чехословацкий вратарь Иржи Холечек. Не вижу из-за маски его лица, но по тому, как неспокойно Холечек переминается с ноги на ногу, чувствую, что он сильно волнуется. Холечек - великолепный вратарь. Он гораздо старше меня и знаком со всеми тонкостями нашего ремесла. Забить ему шайбу в ближнем бою почти невозможно. У него феноменальная реакция, он смел и расчетлив. Только один недостаток знаю я за Холечеком: пропустив шайбу, он вдруг может разнервничаться и наделать затем кучу ошибок, тут ему и забивают.
Однако первую шайбу в этой игре пропустил не он, а я, когда на пять минут был удален Цыганков. Я посмотрел на скамью штрафников, выгребая шайбу из сетки: Гена сидел весь зеленый от волнения и досады. Лишь во втором периоде после многих атак Якушев сравнял счет. Холечек, как я и ожидал, после этого расстроился и вскоре снова допустил ошибку. Мальцев вывел нас вперед.
Больше в этом матче шайб мне в ворота не забивали. Но как рассказать, чего это нам стоило, каких огромных усилий! Чехословацкие хоккеисты заставляли меня в дикой пляске метаться от штанги к штанге. Их броски были точными и сильными.
Вот шайба у Мартинеца. Он еще далеко, почти у красной линии, но я уже «включился» на девяносто восемь процентов, я знаю этого хоккеиста - он без промаха бросает с любых дистанций. Вот его партнер с шайбой стремительно накатывается на мои ворота. Бросит сам или сделает передачу? За этим хоккеистом есть одна маленькая слабость: я смотрю ему прямо в глаза - если он тоже глядит на меня, значит, будет бросок, если же отвел взгляд вправо (чаще всего он так и делает), значит, отдаст шайбу Мартинецу, а уж тот не замешкается. Так и есть: мгновенный пас вправо, держись, вратарь!…
Второй перерыв. Пот катится с меня градом, хотя во время матча в отличие от других я совсем не пью воды. Я тяжело дышу и, наверное, со стороны выгляжу сейчас довольно жалко. Подходит тренер Борис Павлович Кулагин:
- Потерпи, Владик. Неожиданно он говорит:
- А помнишь, как ты по стадиону двадцать кругов бежал?
Я улыбаюсь (надо же, оказывается, могу еще улыбаться). Вспоминаю, как когда-то, давным-давно, меня, еще совсем мальчишку, пригласили на сбор юношеской команды ЦСКА. В наказание за плохо сделанную зарядку заставил нас Кулагин бежать двадцать кругов по стадиону. Все ребята были на четыре года старше меня, они без труда справились с таким заданием, а я десять кругов пробежал и больше не могу. Казалось: умру сейчас, упаду без сил. Ребята говорят Кулагину:
- Пожалейте Владика, молод он еще.
- Вот если выдержит Третьяк - будет из него хоккеист,- отвечает им невозмутимо тренер.
Все-таки я добежал тогда до конца. Сердце едва не разорвалось от напряжения.
Значит, не забыл Кулагин тот случай. Я опять неизвестно почему улыбаюсь. Пора вставать, кончился перерыв.
Наша сборная победила в этом матче со счетом 3:1. Мы добились успеха не только за счет мастерства, но и потому, что в этот вечер были смелее соперников, проявили большее упорство. Все хоккеисты очень серьезно настроились на игру. Я сказал сам себе перед выходом на площадку: «Ты должен сыграть хорошо… Должен! Ты просто не имеешь права уступить в этой встрече».
В последнем матче чемпионата мы играли со сборной Швеции. Установка была такова: атаковать и атаковать, любыми путями сломить оборону соперников, разбить их защитный вариант. Это нам удалось. 3:1! Счет мог быть и большим, но вратарь Абрахамсон творил чудеса. Этому голкиперу была свойственна неровная игра: то он стоял блестяще, то так себе. Абрахамсон был хорош в ближнем бою - не дрогнет, не сорвется с места. Михайлов «расстреливал» его ворота почти в упор, тот брал шайбы. Швед - приятный, добродушный парень, но на льду он становился неузнаваем, здесь Кристи был словно задиристый петух: только задень его - сразу бросается в драку, кричит и размахивает клюшкой. По мне, вратарь должен свои эмоции держать глубоко внутри, зачем же так распаляться?
Шведы привезли в Хельсинки высокотехничную, быструю команду. По манере игры она напоминала мне канадских профессионалов. Все шведские хоккеисты так же были нацелены на ворота, так же рвались на добивание шайбы. Недаром менеджеры заокеанских профессионалов охотно вербуют их в свои клубы. В шведском хоккее накоплен также хороший опыт подготовки вратарей. Насколько мне известно, голкиперы «Тре крунур» трепетали только перед одним форвардом любительского хоккея - перед нашим Анатолием Фирсовым. После его знаменитого щелчка вратари и мигнуть не успевали, как в их ворота влетала шайба. Я иногда думаю: как же мне-то повезло, что Фирсов играл именно в нашей команде и никогда не щелкал по моим воротам. Знаю, что некоторые вратари, стоило ему только замахнуться клюшкой, закрывали глаза, капитулируя заранее.
Сразу после этого матча мы поехали в отель, чтобы подготовиться к заключительному торжественному приему. Я зашел в соседний номер, где собрались наши игроки. Мы решили до официального приема выпить за победу по бокалу шампанского. Сделал глоток, и к горлу подступила неодолимая тошнота. Быстро вышел из комнаты… Вот когда сказалось чудовищное напряжение последних дней.
Заключительный прием был устроен в концертном зале «Финляндия». На сцену поднялся президент Международной ассоциации любительского хоккея Джон Ахерн. Почему-то в его длинной речи нам, чемпионам мира, было посвящено всего несколько слов. Симпатии президента, видимо, принадлежали другим, и скрыть этого он не сумел.
Мне был вручен приз лучшего вратаря чемпионата. Лучший вратарь! Исполнилась мечта. Да, мне всегда хотелось быть лучшим. Сначала в своей команде. Потом на чемпионате Европы среди юниоров. Потом в сборной страны. Можно назвать это тщеславием, ну и что? Мое стремление стать первым не расходилось с интересами коллектива, напротив, оно было целиком подчинено задачам команды, ее главной цели. И в том, что я наконец добился своего,- заслуга моих товарищей по команде, тренеров, и в первую очередь Анатолия Владимировича Тарасова.
До сих пор только один советский вратарь был провозглашен лучшим на мировых первенствах - Николай Пучков, в Праге, в 1959 году.
Тот день был для меня одним из самых счастливых в жизни. Возвращаясь вечером в отель, я думал: «Нет, теперь-то уж точно не надо меня спрашивать, согласен ли я променять свою вратарскую долю на что-то иное».
Хорошо было ехать домой чемпионами. Люди встречали наш поезд на всех-больших и маленьких-станциях. Особенно запомнился Выборг, где болельщики едва не стали качать нас прямо вместе с вагоном. Гена Цыганков выбрался из толпы восторженных поклонников, оставив там… ровно половину рубашки. Наверное, по кусочку отрывали, на сувениры.
…А через несколько дней, приехав в Москву, я прямо с вокзала, едва успев переодеться в парадную офицерскую форму, отправился в Кремль, на съезд ВЛКСМ. Я занял свое место в 15-м ряду Дворца съездов и осмотрелся. Кругом, в этом огромном зале, сидели молодые парни и девушки. Многие были с орденами и медалями, многих я узнавал по фотографиям в газетах, кинофильмам и телепередачам. Рабочие и колхозники, космонавты и воины, школьники и студенты, ученые и актеры… недалеко от себя я заметил знаменитых спортсменов - гимнастку Людмилу Турищеву, фигуристку Ирину Роднину, легкоатлета Валерия Борзова, прыгуна в воду Владимира Васина… Мое сердце захлестнула волна гордости: мне, Владиславу Третьяку, доверено представлять на съезде советский хоккей, нашу замечательную сборную! Потом было еще много счастливых минут.
Неизгладимое впечатление на меня произвело выступление Леонида Ильича Брежнева. Генеральный секретарь нашей партии, Председатель Президиума Верховного Совета СССР всегда живо интересуется делами и заботами комсомольцев. Для всей нашей молодежи он- добрый и мудрый наставник.
В кулуарах съезда я наконец-то познакомился со Львом Яшиным, которого мальчишкой боготворил. Лев Иванович-это самая большая гордость нашего футбола. Недаром в его прощальном матче участвовали почти все лучшие футболисты мира, этим они отдавали дань уважения Вратарю.
И вот самые главные мгновения жизни - я на трибуне съезда:
- …Мы идем в спортивные сражения, зная, что победить сумеет тот, кто беззаветно любит свою Родину. Молодежь и спорт неразделимы. Комсомол всегда был и будет душой советского спорта.
В ответ на отеческую заботу Коммунистической партии и Советского правительства мы обещаем, что отдадим всю волю, мужество и упорство, чтобы вписать новые яркие страницы в летопись наших спортивных побед.
Четыре года спустя я был избран делегатом XVIII съезда ВЛКСМ, но участвовать в его работе не смог: мы в те апрельские дни выступали на мировом первенстве в Праге.
Иногда спрашивают:
- Владислав, наверно, в вашей комсомольской организации работать очень просто? Ведь такая знаменитая команда… Вам, комсоргу, и проблем-то особых решать не приходится, да?
Нет, это совсем не так. У нас столько забот, дел, проблем, что их хватило бы на десять других команд. Верно, наш клуб знаменит, но именно потому, что он у всех на виду, спрос с комсомольской организации ЦСКА самый строгий.
В принципе наша комсомольская организация мало чем отличается от любой другой. Мы проводим ленинские уроки и принимаем молодежь в ряды ВЛКСМ, помогаем наладить тренировочный процесс и строго спрашиваем с нерадивых, участвуем в субботниках, организуем вечера отдыха, ведем политучебу, устраиваем коллективные походы в театр, на концерты, в филармонию… Мы следим за успеваемостью ребят, которые учатся в вузах и техникумах, проводим встречи с известными людьми страны-космонавтами, учеными, писателями, актерами…
У сборной СССР особенно теплая дружба завязалась с отрядом космонавтов. Наша первая поездка в Звездный городок состоялась после чемпионата мира 1974 года. Было о чем рассказать и нам, и нашим хозяевам. Оказалось, что все космонавты не только заядлые болельщики, но они и сами охотно гоняют шайбу по льду. А. В. Филипченко показал шрам под правым глазом: «Во время матча досталось». П. Р. Попович подошел ко мне: «Давай знакомиться, коллега. Я тоже вратарь - в команде космонавтов». А. А. Леонов рассказал, как однажды он по радио с земли ругал один экипаж: космонавтам на орбите пора было спать, а они слушали хоккейный репортаж.
Но есть, конечно, у нашей комсомольской организации и чисто специфические задачи, проблемы. Вот, скажем, одна из них.
Правильно говорят, что спорт воспитывает. Физические упражнения, тренировки, атмосфера состязаний, сам дух спорта совершенствуют человека - делают его не только сильным, ловким, выносливым, но и прививают благородство, учат ценить время, дисциплинируют. Однако иной раз именно спорт… оказывает человеку плохую услугу. Я вот что имею в виду: добился, допустим, парень каких-то успехов, стал известен и, смотришь,- его не узнать. Где былая скромность? Где серьезное отношение к тренировкам? Где стремление идти вверх по крутым ступеням мастерства?… Закружилась у нашего чемпиона голова, думает он теперь, что все ему простится. Но «отрезвление» наступает быстро. «Звездная болезнь» неминуемо приводит вначале к снижению спортивных результатов, а если ее «запустить», то и к жизненному краху. Эта болезнь способна вызывать самые тяжелые осложнения. Примеров я бы мог привести достаточно.
Так вот, одна из главных задач комсомольской организации команды и заключается в том, чтобы бороться с любыми проявлениями столь опасного заболевания. Дело осложняется как раз тем, что команда ЦСКА удачлива и популярна. У нас любой игрок очень быстро может стать известным: сыграл пару матчей рядом с Михайловым и Цыганковым, и на тебя в метро уже будут показывать пальцем, а девушки будут писать тебе письма. Микроб «звездной болезни» начнет свое черное дело.
Как много талантливых спортсменов, выдержав чудовищно суровые тренировки, хорошо показав себя в ответственных матчах, затем ломаются под бременем едва пришедшей славы… Чуть блеснув, навсегда исчезают с хоккейного горизонта.
Боремся. Выносим эти вопросы на повестку дня собраний. Строго спрашиваем с зазнаек, лодырей, нарушителей дисциплины… Но меня все время волнует один вопрос: кто же их воспитывал раньше, этих ребят-в школе, дома, в юношеской команде,- и воспитывал ли кто-нибудь их вообще? Откуда они пришли к нам столь бесхарактерными, не умеющими (или не желающими?) отличить хорошее от плохого, настоящее от фальшивого? Конечно, наш коллектив - это большая воспитующая сила, он может и делает многое, но иногда, несмотря на все наши старания, болезнь заходит слишком далеко, и мы вынуждены расставаться со своими товарищами. Увы, приходится прибегать и к такому.
Порой с горечью видишь картину: идет известный спортсмен к автобусу после матча, а к нему, набравшись храбрости, со всех сторон с мольбой тянутся мальчишки:
- Дайте, пожалуйста, автограф.
Но наш спортсмен, едва замечая их, сквозь зубы цедит:
- Отстаньте.
Или еще того хуже:
- Пошли отсюда!
Но это же абсурд! Для кого же ты играешь в хоккей, как не для наших мальчишек! И для кого ты побеждаешь, как не для них! Мы воспитываем ребят своим хоккеем. Они видят в чемпионах кумиров и хотят быть похожими на нас. А тут: «Отстаньте». Для мальчишки - катастрофа, горе. Во что же ему верить теперь? В кого?
Увы, есть такие спортсмены. Хотя и боремся мы с этим злом, но, видимо, недостаточно сурово.
- Придет день, и однажды ты проснешься знаменитым,- говорили когда-то мне старшие товарищи по армейскому клубу.- И жизнь сразу покажется тебе голубой. Не верь! Испытание «медными трубами»- самое тяжелое для спортсмена, помни это каждый день.
Я помнил. И помню сейчас. И знаю теперь наверняка: да, самое тяжелое. Слава обязывает тщательно взвешивать каждый свой поступок, каждое сказанное слово. Она как увеличительное стекло, которое позволяет людям видеть тебя насквозь с ног до головы…
Поделюсь и еще одной своей тревогой. Последнее время частенько приходится слышать о том, что в хоккее стало меньше появляться ярких игроков. Одни это связывают с недостаточно требовательной работой тренеров, другие - с повышением общего уровня мастерства хоккеистов (мол, теперь выделиться, стать «звездой» куда труднее). Видимо, отчасти правы и те, и другие. Мне же кажется так: сейчас в хоккее есть, если хотите, целое поколение игроков, которые, имея все задатки для того, чтобы стать выдающимися мастерами, остановились тем не менее где-то на полпути. Достигнув скорее за счет способностей, чем за счет труда, какого-то уровня, дающего им возможность беззаботно существовать в спорте, молодые хоккеисты «бросают якорь», считая, что дело сделано. Они приспособленцы- иного слова я не подберу. Болельщик знает, о ком идет речь.
Нет, не оскудела наша земля на таланты. Каждый год специалисты хоккея «берут на карандаш» десятки подающих надежды юношей. Целыми звеньями и поодиночке, с периферии и из Москвы. Их вызывают на сборы, им создают условия, отправляют в заграничные турне, ну, а прошел год, два и - как в воду канули, голубчики. Глядишь, уже носятся с другими «подающими надежды».
Когда с высоких трибун критикуют тренеров, теряющих талантливых ребят, то, конечно же, это справедливая критика. Негоже нам быть такими расточительными. Но вы-то сами - талантливые и перспективные, окруженные вниманием и заботой,- что вы сами думаете по этому поводу? Что?…
Года два назад в основной состав ЦСКА были включены молодые хоккеисты Авдеев и Нариманов. Я, помнится, давая кому-то из журналистов интервью, отметил в этих ребятах и несомненный талант, и молодой задор, и хорошие перспективы. Мне казалось, что наш клуб получил достойное пополнение. Еще я думал так: раз ребятам доверили место в основном составе, значит, они теперь это доверие оправдают таким старанием, такой самозабвенной тренировкой… Докажут всем, что поверили им не зря. Но прошло совсем немного времени, и я с разочарованием отметил, что они равнодушны к хоккею, эти юноши, что никому и ничего доказывать они не собираются. Не успеет закончиться тренировка, как их будто ветром сдувает с катка. Нарушить режим для них - пара пустяков. На занятиях попросят их тренеры сделать какое-то упражнение - сделают, забудут попросить- не сделают. Они хотели прожить в хоккее, не затрачивая никаких усилий, не напрягаясь и не мучаясь. «Ну нет,- однажды сказали мы им,- клубу такие спортсмены не нужны».
Для того чтобы стать выдающимся хоккеистом, мало любить игру. Мало старательно тренироваться. Надо всегда быть недовольным собой, своим хоккейным умением. Надо идти вперед каждый день. Иного нет.