Осталась одна-единственная возможность.
— Ну, на восток мы поехать не можем, потому что именно оттуда мы и приехали.
— На запад хода нет, там Атлантика, — подхватила Клэр.
— На север нельзя, там край мира, — продолжила Рейчел.
Клэр улыбнулась — на щеках появились ямочки.
— Да, ты верно угадала. Мы едем на юг, точнее, на юго-восток, — подытожила Рейчел.
«Том, у меня осталась единственная лазейка к свободе», — добавила Рейчел про себя.
Погрузив поклажу в «вольво», Рейчел пристегнула девочек на заднем сиденье. Пистолет, поставленный на предохранитель, с заблокированным спусковым крючком — как ее учил Том — она положила на пассажирское сиденье рядом с собой.
— Девочки, посмотрите на Донегол в последний раз, — посоветовала Рейчел.
— Я ничего не вижу. Туман, — пробормотала Клэр.
— Все равно посмотрите.
Машина проехала по частной дороге до поворота и выехала на трассу Н-58.
— На юг так на юг, — прошептала Рейчел и с щелчком включила фары, чтобы хоть немного видеть в тумане.
Интуиция Рейчел не подвела. Она оказалась права насчет Тома.
Сразу же после разговора с ней Том отправился к своему хозяину, который как раз собирался вернуться в Ирландию.
Хелен была внизу, плавала в бассейне.
Мужчины обсудили дело с ноутбуком.
Разговор постепенно накалялся.
Том был ошеломлен. Разозлен. Поражен.
Успокоившись, он задумался. Размышлял несколько часов и пришел к выводу, что Киллиан — совершенно неподходящая кандидатура для такой работы.
Том снова перечитал сведения о Киллиане: жуликоватый ирлашка из какой-то дыры к северу от Белфаста. Жаль, что именно его они с Коултером послали на дело. Пока речь шла только о двух девчонках, все было идеально.
Теперь же на кону было всё.
За такое дело должен взяться кто-то со стороны.
Ни ирландец, ни англичанин тут не подходят.
До рейса из Гонконга в Лондон оставался час.
Тому нужно было решить проблему до отправки рейса.
Он позвонил Майклу Форсайту в Нью-Йорк.
— В чем дело? — спросил Майкл.
— Ты отправил нам гребаного тинкера!
— Господи, только не говори мне, что у тебя предрассудки на этот счет!
— Ты знал?
— Разумеется. Успокойся, Киллиан — один из лучших.
— И зовут-то его небось совсем не Киллиан, да? Он разве не из этого мерзкого клана Клири? Ублюдочные нищеброды самой мерзкой разновидности из долбаного захолустья.
— Том, что с тобой? Я оказал Ричарду услугу. Как друг. Я давно такими делами не занимаюсь: переключился на другой род деятельности.
— Да знаю… Майкл, пойми, у меня цейтнот. Ситуация осложнилось. Киллиан совсем не тот человек, который мне нужен. Жаль, что они с Коултером уже договорились — он Дику понравился.
— Киллиан хорош, очень хорош, Том, почти так же хорош, как и я в свое время, — заверил Майкл.
— Дело не в том. Изменилась цель: после того, что я узнал, мне потребуется убийца.
— Даже так?
— Профессионал, который сделал бы, что ему приказано, без единого вопроса, взял деньги и исчез. Дело, конечно, не в том, что Киллиан цыган, главное, что он ирландский цыган, а мне нужен совершенно безжалостный тип без каких-либо связей в Белфасте. Кто-нибудь с твоей территории.
— Чужак. Полагаю, дело действительно серьезное.
— Вот именно. Думаю, Киллиан еще понадобится, чтобы найти эту суку, но все остальное должен сделать кто-то другой, заточенный на уничтожение.
Майкл не раздумывал:
— Тогда тебе понадобится Старшина. Скажу одному из своих людей, чтобы позвонил ему.
Так последний элемент плана встал на свое место.
6. Старшина
От этого места воняло дохлыми мексиканцами, хотя еще никто не умер. Он нашел магазин спорттоваров в небольшом торговом комплексе на окраине Ногалеса и купил там набор зажимов для носа, которыми пользуются пловцы, и пару перчаток для гольфа. Сначала его обсчитали, решив, что перед ними обычный турист, но уже через секунду управляющий выбежал за посетителем на улицу, чтобы отдать правильную сдачу.
Для Маркова такое было не в диковинку.
Он забрал деньги и постоял на деревянном настиле.
Вынул из кармана мячик из жесткой резины, левой рукой несколько раз ударил об настил, поймал, убрал обратно.
Магазин спорттоваров располагался рядом с лавчонкой, в которой продавались дешевые, грубо сработанные статуэтки Девы Марии. Больше всего эти поделки напоминали болотных чудищ из финских сказок, держащих в лапах очередную жертву. Они раздражали его, и он чуть было не пожалел, что оказался в Мексике. Здесь жарко, нет диетической колы и не берет сотовый. В Вегасе хорошо, кондиционеры, но… комфортная жизнь расслабляла его.
А хорошие перчатки-то! Лайковые, дырочки для вентиляции обработаны вручную.
Когда-нибудь он и в гольф в них поиграет…
Он сел в машину, посмотрел на бутылку текилы, купленную для Даниэля, представил, какова она на вкус, покачал головой. Подарок выбран с военной прямотой.
Десять километров дикой скачки по ухабистой дороге, и наконец, после того как джи-пи-эс-навигатор о чем-то объявил по-немецки, Марков увидел забегаловку.
Он остался сидеть в машине с включенным двигателем, гудящим вентилятором и работающим радио. А вот и «комитет по встрече».
Встречающие были в старом пикапе «тойота», на них были расшитые рубашки, мятые широкополые шляпы и ковбойские сапоги.
Они помигали фарами. Марков помигал в ответ.
Все вышли из машин.
Мужчины поприветствовали его по-английски и попросили предъявить документы.
Он предъявил им свой американский паспорт. Мексиканцы кивнули на кузов пикапа.
— А моя машина? — спросил он.
Молодчики ответили, что присмотрят за ней. Одноглазый настойчиво тыкал пальцем в задний борт пикапа.
— Я в кузове не езжу, — возразил Марков.
Он сел в кабину рядом с водителем. В кабине было не продохнуть от вони лосьона после бритья. Спустя полчаса тряски по проселкам они подъехали к большому дому рядом с плантацией гуавы.
Автоматчики бегло обыскали Маркова и указали в сторону тенистого внутреннего двора с фонтаном.
Играющие дети. Беседующие женщины. Развешанное на веревках белье.
Марков потянулся и мгновенно пересчитал охранников, пока человек, знакомый Маркову по материалам, полученным от Берни, не встал с кресла, чтобы пожать ему руку.
По подсчетам Маркова, поблизости ошивалось с десяток костоломов, не считая садовников, горничных, лакеев и прочей прислуги. Попасть или выбраться отсюда — задача не из самых легких.
Пальцы человека, что пожимал руку Маркову, были унизаны кольцами, сам он был невысок, и от него пахло спиртным.
— Пошли, — произнес мужчина, и они вышли на плантацию через боковые ворота.
Пройдя несколько сотен метров сквозь заросли кактусов, они подошли к длинному бараку из необожженного кирпича.
— Входи, — сказал провожатый, и мужчины оказались в просторном помещении.
Марков напрягся, когда четверо мужиков, игравших в карты, встали из-за стола и направились к нему. Четверо перед ним, один позади. Это ему не понравилось. Пушек у амбалов не было, только запотевшие пивные банки. Маркова мучила жажда, но, до тех пор пока кто-нибудь не предложит выпить, он будет молчать. А было ясно, что выпить ему не предложат.
— Так это тот самый парень, которого привезли из Америки? — спросил по-испански один из головорезов.
— Он самый, — подтвердил мужчина с кольцами.
Игроки с сомнением посмотрели на Маркова, но он не собирался ничего доказывать этим gilipollas.[7]
— Привезли какого-то малахольного типа для работы…
— От таких и слышу, — ответил Окольцованный.
— Где они? — спросил Марков по-английски.
— Здесь, — пробурчал спутник.
Марков огляделся вокруг. Что за черт? Подстава? Где «клиенты»?
— Не понял юмора, — резко ответил Марков.
Мексикашка с кольцами захихикал, сплюнул и указал на пол.
— В подвале?
— Не устраивает? — поинтересовался мексиканец.
— Нужен свет. На воздухе поработать никак нельзя?
Рука с кольцами указала вверх, мексиканец отрицательно мотнул головой.
— Самолеты? — удивился Марков.
— Спутники.
Амбалы раскидали солому и подняли крышку люка.
Вонь дерьма заставила Маркова мысленно вернуться на десять тысяч миль и на десять лет назад.
Вниз по лестнице.
Лампы-вспышки.
Пленники прикованы цепями к бетонной стене. Голые и одетые. Все вымазаны грязью и своим же дерьмом. Всех пытали, кого-то кастрировали. Раны прижжены горелками.
Марков и не такое видал, но это было очень давно.
— Всех? — спросил он.
— Только одного, — ответил спутник.
— Кого именно?
— Следи за нами.
Они подошли к металлическому шкафу и отперли его. Кто-то вынул оттуда бензопилу. Это тоже было знакомо, но тоже было очень давно. Окольцованный дернул за шнур, и новенькая пила взревела, как демон, вырвавшийся из бутылки.
Один из мексиканцев достал видеокамеру.
Марков знал, что сейчас будет.
— Убери эту штуку от моего лица! Снимай только со спины, понятно? — прорычал Марков, натянув шапку с прорезями.
В подвал спустились еще пятеро зрителей, все пили, но не текилу с плантации, а какой-то самогон-горлодер, который они передавали друг другу в пластиковом пакете из-под молока.
Выродки схватили первого пленника, сняли с него кандалы, бросили на землю и придавили ногами.
Он начал орать.
Окольцованный приложил полотно бензопилы сзади к шее пленника между позвонками. Бедняга умер мгновенно.
Почти.
Остальные узники, даже те, кто был ослеплен, стали вопить. Это был ужасающий, отчаянный вопль, также знакомый Маркову, снова напомнивший ему о том, что произошло в феврале 2000 года.
Возможно, он приехал сюда именно поэтому. Чтобы снова вспомнить те ощущения. Тела… страх… кровь…
Но тот самый момент еще не наступил.
Нужно было время, чтобы сосредоточиться, восстановить именно то воспоминание.
— Я за это выпью. — Марков отпил самогон из пакета, пока бандиты расправлялись со вторым пленником. Это был худой старик, не сломленный еще, он дергался, пытался драться со своими тюремщиками. Когда пила прикоснулась к его вздрагивающей шее, она скользнула и врезалась в череп. Звук был как при обработке металла на станке. Окольцованный посмотрел на труп и покачал головой: они теряли лицо перед американским гостем. Тогда мужчина что-то скомандовал и один из подручных мигом вылез наружу и вернулся, неся электрошокер.
Марков вспомнил о зажимах, достал их из кармана и нацепил на нос.
Бандиты обработали электрошокером и рукоятками пистолетов оставшихся узников так, чтобы они не оказывали сопротивления, и после этого процесс пошел намного быстрее. Последние двое несчастных на коленях умоляли своих палачей пощадить их, плакали, говорили, что «им действительно ужасно жаль», что у них «остались жены и дети, прекрасные дети». Но изверги были глухи к мольбам, и несчастных ждала та же судьба, что и их предшественников.
Восемь человек было обезглавлено.
Все узники.
Все, кроме одного.
Когда-то на молодом человеке была хорошая, дорогая одежда, которая теперь превратилась в грязные лохмотья. Он был прикован к стене в отдалении от прочих заключенных, в темном углу, потому Марков не заметил его.
Душегубы передали ему бензопилу.
— Вот твой, — произнес Окольцованный.
— Что в нем особенного? — спросил Марков.
Окольцованный промолчал.
Марков взял шокер и бензопилу и подошел к юноше. Заключенный посмотрел на него. У него были карие глаза, внимательный взгляд выдавал умного, интеллигентного человека. Молодой человек чуть раздвинул губы в улыбке. Марков почему-то сразу понял, что перед ним священник.
Может быть потому, что дом в Волгограде, где без отца, с вечно занятой матерью рос Марков, находился поблизости от единственного в городе католического храма. Марков с уважением относился к местному священнику — поляку по фамилии Корчнов. Этот старик чудесным образом пережил всех правителей — от Хрущева до Ельцина.
— Простите меня, падре, — прошептал Марков по-испански.
— Есть ли какая-нибудь надежда, что меня выпустят? — прошептал в ответ священник.
— Даже если бы я и хотел вам помочь, их слишком много, — сказал Марков.
— Что ж, делай, что должен, — благословил его священник.
Марков вздохнул и включил пилу.
Она зарычала, и, не успел священник опомниться, Марков, размахнувшись, отпилил ему одним ударом голову.
Марков успел заметить, как мигнули глаза на отчлененной голове, и поёжился, но взгляд тут же остекленел. Он выключил пилу и положил на солому.
Столпившиеся мексиканцы крестились, бормотали молитвы и сплевывали от сглаза. Хотя вся эта бойня была чудовищной, жуткой, убийство священника было еще страшнее.
Мексиканцы собрали отпиленные головы в кучу наподобие тех, которые в незапамятные времена сооружали их предки-ацтеки.
После того как с делами было покончено, Марков вылез из подвала, оставив остальных снимать на видеокамеру трупы и пирамиду из голов. Он вышел на плантацию, жадно вдыхая свежий воздух.
Солнце заходило, тишину не нарушали даже звуки пианино, доносившиеся из большого дома. Марков посмотрел на голубые цветы кактусов, на завихрения пыли на высохшей земле, на небо, которое медленно меняло свой цвет на темно-пурпурный, и глубоко вздохнул.
Он чувствовал, что руки будто накачаны свинцом, его новенькие перчатки были вымазаны кровью. Он сорвал их с рук и отшвырнул прочь.
Окольцованный похлопал его по спине.
Марков не любил, когда его трогают, но сейчас он слишком устал, чтобы возражать.
— Тебе нужно принять душ, — посоветовал мексиканец. — Иди за мной. — Он повел его обратно к дому и указал на мойку рядом с конюшней.
— Ты же сказал «душ»!
— Не можешь же ты войти в дом в таком виде, — сказал один из бандитов. Их было шестеро, и они были непреклонны.
Марков разделся и вымылся под струями ледяной воды, слушая, как собравшиеся мужчины обсуждают его шрамы и татуировки. Они дали ему чистые джинсы и рубашку. Переодевшись, он мог наконец войти в дом и встретиться с доном Рамоном.
В столовой у Рамона был настоящий бар с барменом и официанткой для коктейлей. Марков заказал неразбавленную водку и свежевыжатый апельсиновый сок со льдом, смешал их по одной ему ведомой пропорции и выпил.
Какое-то время он просто ждал, и дождался: в глазах потемнело и его накрыла застарелая паранойя.
Марков побарабанил пальцами по барной стойке. На предложение налить еще ответил отказом.
На лице бармена отразилось недоумение.
Вот что бывает, подумал Марков, когда работаешь сам по себе. Когда нет поддержки команды или клана, нет надежды, что за тебя отомстят. Ни малейшей возможности вендетты. Кто угодно и когда угодно может решить, что ты «расходный материал».
Марков начал обдумывать, как ему выбраться отсюда. Конечно, он мог бы сбежать ночью. Бармен еще мальчишка, лет девятнадцать, наверное, убить его можно будет мгновенно и…
Вернулся Окольцованный и сообщил, что, к сожалению, дон Рамон не может лично встретиться с Марковым, но попросил передать ему вот это.
Марков взял конверт и, не пересчитывая деньги, сунул в карман.
Бандиты подогнали пикап, на сей раз он сел сзади: ему казалось, что в кузове не будет так вонять. Он смотрел на звезды и курил.
Они высадили Маркова у его машины. Он ехал почти час, прежде чем прошла дрожь в руках.
В гостиницу он приехал в девять, как раз успел сделать последний заказ в номер: пирожки с острой начинкой, кувшин пива и текилу. Поспрашивав в баре, раздобыл грамм коки. У себя в номере он вынюхал «дорожку», закурил и уселся на балконе. Из номера открывался вид на автостоянку и трассу. Пахло керосиновыми плитками и дешевым кукурузным маслом.
Когда действие коки пошло на убыль, вернулись старые воспоминания. С запозданием он понял, что вовсе не рад им.
Слишком поздно… запах крови… вопли…
В его памяти осталось три ярких картинки Чечни: парашютный десант, мертвый омоновец и два часа, последовавшие за тем, как в здание горсовета попали зажигательные снаряды.
Спустившись в мини-бар, он взял пару бокалов «Модело», осушил их и с убийственной ясностью вспомнил подробности. Ярко-желтый огонь, полыхавший среди серых развалин. Дмитрий, взводный снайпер, стрелявший во всех, кто пытался выбраться оттуда. Обреченные люди, кричавшие что-то по-русски своим убийцам, запертые в горящем здании, где уже начала обваливаться деревянная крыша. Женщины, которые выбрасывали в окна детей, пытаясь спасти хотя бы их. Напрасно: приказы, полученные солдатами, были самые недвусмысленные — никто не должен выжить! Никаких свидетелей. Извращенно-прекрасное зрелище: Большая Медведица, золотые отблески огня, красноватые следы трассирующих пуль — военный фейерверк… Когда капитан Кутцо сказал, что они обеспечили безопасность, взвод вошел в здание. Шестеро человек были еще живы. Четверых мужчин они расстреляли, а двух женщин оставили, чтобы потом их зверски изнасиловать. Эти женщины дожили до конца войны и потом рассказывали потрясенным западным журналистам о том, что видели и пережили. К черту этого Ельцина!
Марков прикоснулся к шее, где должен быть крестик. Нет креста… Он потерял его давно, задолго до того, как в первый раз очутился в Нью-Йорке на Брайтон-Бич.
Маркова клонило в сон. Зазвенел телефон.