– О, мой Бог! Зачем Ты выполнил мою просьбу?! – простонал Антонис, стоя перед доской объявлений около деканата. Он обнаружил в списке студентов свою фамилию.
Отойдя после первых впечатлений от Актюбинска, Антонис решил не напрягаясь сдавать экзамены, а там – как карта ляжет. Провалит экзамены и тогда с чистой совестью вернется домой. Иначе как он посмотрит в глаза деду Лесасу, если сдастся без боя? Ну, а если его все-таки зачислят, значит, такова судьба – придется учиться.
Общежитие гудело вторую неделю. Свежеиспеченные студенты пили от радости, Антонис напился с горя. Он приоткрыл мутные глаза и не сразу понял, где находится: колченогий столик, застеленный нехитрой клеенчатой скатеркой с болотцем пролитого напитка посередине, возле болотца банка тушенки, криво нарезанный хлеб, домашние маринованные грибочки в тарелке. За столом он в окружении пятерых пьяных парней. Парень справа держит в руке сигарету, тот, что слева, бренчит на гитаре, остальные что-то мычат вразнобой. Антонис взглянул на свои руки и обнаружил в одной вилку с наколотым на нее маринованным корнишоном, в другой – стакан с какой-то мутной жидкостью.
– Ну, давайте за самолеты, – предложили тост.
– Не, за самолеты уже пили.
– Тогда давайте за танки.
– Почему за танки? Мы же летчики!
– А какая разница!
Раздался глуховатый «дзынь»; выпили, закусили, налили еще.
Антонис одним махом приговорил остатки напитка в своем стакане. Напиток оказался довольно-таки паршивым на вкус, но зато крепким. Как кого зовут, Антонис не знал. Ребята были хорошими, с душой нараспашку. Они обнимали его, как брата, называли Тохой и Греком. После очередного стакана Антонис почувствовал подступающую к горлу рвоту. Он попытался подняться, но тело не слушалось. Антонис с ужасом представил, что сейчас фонтан пищи из его горла загадит всю комнату. Чьи-то проворные руки поставили перед ним таз, а когда он наклонился, извергая в таз содержимое своего желудка, другие руки собрали его длинные волосы в хвост, чтобы они не запачкались. Антониса дотащили до умывальника, и там, как ребенку, умыли лицо, потом проводили до комнаты, разули и уложили в постель.
Позже Антонис узнал своих собутыльников лучше. Простые провинциальные ребята, в большинстве своем из малообеспеченных семей, мечтающие о небе. Все умные, с прекрасными школьными знаниями – иных в летное училище не брали. Они угощали Антониса домашними разносолами, которые привозили с выходных, и всегда помогали с учебой. В их среде было принято стоять друг за друга горой, вступать за своих в драку, прикрывать. У Антониса никогда не было таких друзей. Позже, вспоминая годы, проведенные в Актюбинске, он думал, что вся неустроенность глубинки с лихвой компенсируется широтой души таких вот ребят.
Возмужавший, с синим ромбиком на груди, Антонис вернулся в Грецию. Он с достоинством протянул деду Лесасу красный диплом летного училища. Это была его первая в жизни взятая высота.
На работе Антонис освоился быстро. Из желторотого птенца молодой специалист Санкинис довольно скоро превратился в полноправного члена экипажа. Коллектив полюбил его за трудолюбие, приветливость, легкость в общении. Жизнь в Актюбинске сделала его неприхотливым и находчивым в быту, а эти качества на борту ценились. Антонису работа нравилась. Особенно она была хороша тем, что во время полета перед глазами открывалась панорама неба. Самолет скользит над бескрайним океаном облаков в раскрашенном яркими красками солнца пространстве. И каждый раз небо разное. Этим зрелищем можно любоваться бесконечно. Кроме эстетического наслаждения, работа приносила моральное удовлетворение от возможности применять свои знания и способности. С момента взлета и до посадки Антонис был обязан быть готовым в любое мгновение указать местонахождение самолета, оставшееся время полета, расход горючего, его запас, внести поправки в курс, скорость и высоту, выдать решение на случай ухода на запасной аэродром из любой точки маршрута. Он должен был привести самолет к цели ни раньше ни позже – в точно предписанное время. В его обязанности входил и сбор данных о скорости и направлении ветра, сносе машины, об облаках, воздушных потоках и многом другом. Все эти данные он должен был проанализировать, сопоставить и выдать пилоту в виде трех цифр: курса, высоты и скорости полета. Решения надо было принимать молниеносно, пока самолет летит, а летит он со скоростью двести шестьдесят метров в секунду. Вольное обращение с цифрами не допускалось, математическое понятие «одна десятая» из его лексикона исчезло. Над педантичной точностью и умом Антониса летные братья подшучивали и… благодарили за них Бога в сложных ситуациях. А еще он постоянно учился, чтобы не отставать от развивающейся техники.
Небо не любит случайных людей, кем бы ты ни был: бортпроводником, пилотом, бортовым инженером – без полной отдачи работе на самолете делать нечего. Надо быть поистине фанатом, чтобы надолго задержаться в летной профессии, ибо это не только романтика, но и тяжкий труд, выливающийся в подорванное здоровье. Не случайно работа членов экипажа воздушного судна причислена к вредным, и непременно отдыхать между рейсами экипажам предписано инструкцией не просто так. Летчик – не бухгалтер и не строитель, он не имеет права работать сверхурочно, иначе самолет может не сесть. Пенсионный возраст для тех, кто совершает перелеты, ниже, чем для большинства других работников. Это правильно, но летчик на пенсии – зрелище печальное. Тот, кто всю жизнь отдал небу, без него уже не сможет. Это еще не старые люди, им хочется продолжать работать, но заниматься любимым делом им нельзя.
Антонис знал, на что идет, он знал, что и ему тоже придется навсегда оставить кабину пилота и спуститься на землю, но это событие произошло гораздо раньше времени. Греческие авиакомпании постоянно обновляют парк воздушного транспорта. Старые модели постепенно стали уходить в прошлое, и вскоре их полностью вывели из эксплуатации. Передовые технологии, усовершенствованные модели самолетов – это прекрасно, но в них штурман не предусмотрен. Всю штурманскую работу в современных самолетах выполняет бортовой компьютер вкупе с пилотами: одно нажатие кнопки – и машина выдает результат с предельной точностью.
Более расторопные коллеги Антониса пересели на вертолеты. Он сначала упирался, а когда понял, что выбора нет, согласился, но было уже поздно – бывших штурманов гражданской авиации оказалось больше, чем вертолетов. Образовался огромный конкурс, пройти который Антонису не светило – работодатели отдавали предпочтение более молодым и здоровым, чем он.
Еще совсем недавно он был довольным жизнью, благополучным мужчиной, уверенным в завтрашнем дне. Штурманам неплохо платили; перед пенсией они откладывали сбережения, чтобы после завершения летной карьеры открыть свой бизнес. Антонис рассчитывал поступить точно так же, и поскольку пенсия была еще далеко, ни о накоплениях, ни о бизнесе он не думал.
Настоящее было скверным, будущее представлялось и того хуже. Куда ему теперь податься? В небо не берут, а больше ничего хорошо делать он не научился. Профессия штурмана доживала свой век в экономически неблагополучных странах, где еще пока летали «илы», «тушки» и прочие устаревшие модели.
Может, махнуть в Россию? – посетила Антониса сумасшедшая идея.
Санкт-Петербург. ЯнварьНомер телефона, который оставила Ярослава Лакришева, был зарегистрирован на имя Антониса Санкиниса, подданного Греции. По оперативным данным, Санкинис прибыл в Петербург в ноябре и проживал в гостинице «Выборгская». Через месяц он съехал из гостиницы, но страну не покидал. Ни в какой другой гостинице данный гражданин зарегистрирован не был. С добытой из «Выборгской» ксерокопии паспорта смотрела грустная физиономия грека.
Что-то общее у них есть, размышлял Зозуля. Не близнецы, конечно, но похожи. Хотя, когда два человека одинакового типажа, пола и возраста вдобавок имеют южные корни, для многих северян они будут на одно лицо. «Выборгская» находится как раз на «Черной речке», но раз фигурант из гостиницы съехал, то искать его в том районе бессмысленно. Девушка утверждает, что ее знакомый про хранящуюся в ее семье драгоценность не знал. Но это она так думает. Как выяснилось, Лакришевы умением держать язык за зубами не отличаются, когда не надо треплются с каждым встречным. Погибшая Аида Серафимовна о хранящемся у нее сокровище по секрету рассказывала многим. Надо срочно найти этого Антона-Антониса. Уж очень вовремя они с Лакришевой-младшей встретились. И исчез он тоже вовремя. К тому же среди оставленных на веранде отпечатков есть те, которые ни членам семьи Лакришевых, ни бригаде «Скорой помощи», в последний раз приезжавшей к Аиде, не принадлежат. Не грек ли там наследил? Фотография в паспорте Санкиниса, переснятая на ксероксе, была не самого лучшего качества, но и по ней продавщица из Разметелева сумела его опознать. Возвращаясь со смены, она встретила в дачном поселке мужчину.
«Не здешний – я наших всех знаю, – сообщила женщина. – Высокий, прилично одетый, какой-то южной национальности, и выговор у него не ленинградский. Он искал дом Лакришевых. Ну я и рассказала, как дойти. А что, не нужно было? Так я же не знала. Вроде интеллигентно выглядел…»
В следующий раз, когда Леонид беседовал с Ярославой, он попросил ее позвонить Антонису.
– Надо, чтобы он назначил вам встречу.
– Хотите, чтобы я заманила его в западню? – с вызовом спросила Яся.
– Помогли следствию, – уточнил Леонид. – Набирайте номер.
– Прямо сейчас?
– Да. Не будем тянуть кота за хвост.
Ясе ничего не осталось, как позвонить Антонису. Она достала свой красивый тонкий мобильник и пальчиком с французским маникюром стала набирать номер.
Раздались длинные гудки: три гудка, четыре, пять. Облегченно вздохнув, Яся уже собралась ткнуть ноготком в клавишу «отбой», как послышался знакомый баритон с приятным акцентом.
– Хало! Яся! Хало!!!
– Привет, – ответила она не сразу.
– Я рад, что ты мне позвонила. Сам хотел позвонить, но ты сказала нельзя. Как у тебя дела?
– Все хорошо. Ты хочешь со мной встретиться?
– Хочу. Когда?
Яся выразительно посмотрела на оперативника. Тот жестами изобразил «через час».
– Я освобожусь через два часа, – ответила она.
– Хорошо! Тогда где? За тобой заехать?
«Да!» – кивал Леонид.
– Не надо, я на машине.
– Предлагаю встретиться в ресторане «Кардинал», который в «Гранд-Паласе» на Невском.
– Хорошо, я приду. Тогда до встречи в полтретьего.
– До встречи, Яся.
Разговор закончился, а в голове у Ярославы продолжало эхом звучать ее имя. Антон произносил его по-особенному – чуть протяжно и в два слова – Яс’я. Ясе это нравилось.
– Почему вы меня не слушались? Зачем сказали, что доберетесь самостоятельно, и почему встречу назначили через два часа, а не через час, как я просил? – возмутился Зозуля.
– Во-первых, потому, что я всегда на свидания с Антоном приезжала на своей машине, и если бы я попросила за мной заехать, у него возник бы повод для подозрений. А во-вторых, мне нужно время собраться.
Офигительно! – возмутился про себя капитан. Они преступника ловят, а эта дамочка на свидание намылилась. Ей, видите ли, нужно время, чтобы напудрить носик. Леонид оценивающе глянул на собеседницу: темно-синее трикотажное платье с завышенной талией и глубоким V-образным декольте – просто и в то же время элегантно; аккуратные гладкие волосы, на лице немного косметики – так, чтобы сделать его ярче, но в глаза не бросаться; из украшений – пара колец, цепочка с неброской подвеской и сережки. Что тут еще улучшать?
– Плохо, – вздохнул Зозуля. – Плохо, говорю, что «Гранд-Палас» имеет несколько входов. Мы не сможем взять его сразу. Придется ждать, пока вы отобедаете.
Через два часа они с Антоном встретятся, будут сидеть в ресторане, слушать музыку, разговаривать – все как на романтическом свидании. Яся задумалась: хочет она этого или нет? Положа руку на сердце, увидеть Антона она хотела, но не при сложившихся обстоятельствах. Сидеть за столиком как на иголках, разговаривать, подбирая слова, улыбаться и знать, что на выходе Антона встретят сотрудники полиции. Надо было делать так, как велел этот капитан, а не заниматься самодеятельностью! Создала себе этот аттракцион, теперь участвуй в нем и не жалуйся. А то сказала бы Антону, чтобы подъехал к дому, и самой никуда идти не пришлось бы. Оперативники сами его ловили бы, а она только в окошко смотрела и знак дала, мол, приехал, это он.
Съездить домой, как она рассчитывала, Ясе не дали. Капитан из вредности не стал ей подписывать пропуск на выход, и ей пришлось околачиваться в коридоре РУВД. Здесь она еще раз упрекнула себя за самодеятельность: решила показать оперативнику, что умнее его, – изволь получить результат. А так бы ехала сейчас домой на своей машине, а не через час в торговый центр вместе с опергруппой на их автотранспорте.
– Скорее всего наш клиент воспользуется центральным входом – там больше народа, легче затеряться в толпе, если почувствует подвох. Поэтому мы с госпожой Лакришевой подъедем с Невского, – давал указания своим коллегам Зозуля. – Где там наша барышня? Ведите, пора выдвигаться.
Ярославу посадили на заднее сиденье новенькой «Шкоды». Еще минуту назад Яся, надеявшаяся уехать на своей машине, припаркованной на противоположной стороне улицы, бросила на нее тоскливый взгляд. Теперь придется возвращаться сюда за машиной. Что и говорить – сама виновата.
На Невском, как всегда, было многолюдно. Проспект светился рекламными огнями витрин, новогодними гирляндами, подвешенными на столбы фонарей и растяжки. Большие вертящиеся двери «Гранд-Паласа» постоянно впускали и выпускали граждан.
– Смотрите внимательно на вход, – инструктировал Леонид, когда они с Ясей приехали на место и сидели в машине, припаркованной неподалеку от бизнес-центра.
Прошел уже час, а Ярославе так и не удалось разглядеть в толпе своего кавалера. С других постов наблюдения сообщили, что у них тоже пусто. В «Кардинале» были замечены несколько подходящих по описанию мужчин, но проводить задержание в ресторане было нельзя – преступник мог выкинуть любой фортель, при котором пострадают люди.
Неудобство «Кардинала» заключалось в том, что ресторан располагался на всех четырех атриумных этажах здания; столики примыкали к парапету, откуда открывалась панорама бизнес-центра. Приглашая на свидание, Антон этаж не назвал. Яся не беспокоилась о том, найдет ли она Антона или нет. При такой архитектуре ресторана встретиться в нем было легко. Яся вошла в лифт и нажала на кнопку с цифрой «четыре». Пока лифт поднимался, через его прозрачные стены она уже увидела своего кавалера. На третьем этаже за столиком возле колонны сидел мужчина в костюме цвета мокрого асфальта. Доехав до четвертого этажа, торопливо поправив прическу перед зеркалом лифта, Яся нажала на кнопку с цифрой «три».
Антон встретил ее смущенной улыбкой, он встал, отодвинул для нее стул, затем откуда-то из-под лавки вытащил две шикарные розы: белую и красную.
– Восхитительно выглядишь.
– Спасибо, – взяла она розы. Яся опустила глаза и стала изучать цветы: их толстые стебли, сочные листья с салатовыми прожилками у оснований, бархатные лепестки.
– Почему их две? Ни одна, ни три. У нас не дарят четное количество цветов.
– Эти розы означают: ты и я.
Подошел официант, они сделали заказ: два кофе, пирожные, миланский салат.
– Я должен был тебе раньше сказать, – решился Антон, отпив горячий напиток. – Не знаю, простишь ты меня или нет. Помнишь, тогда, возле твоего дома? Я нарочно зарулил в лужу, чтобы тебя облить.
– Я уже догадалась, – улыбнулась она.
– Но это еще не все. Я увидел твое фото на фейсбуке, ты мне очень понравилась, и я с помощью базы данных нашел, где ты живешь. Поджидал тебя и сделал все, чтобы познакомиться.
– Похвальная настойчивость. Сейчас мало мужчин, способных так упорно добиваться встречи с понравившейся женщиной. Иные в соседний район не поедут, им надо, чтобы дама жила на их же улице.
– Я еще не все рассказал. Я нашел твой адрес, когда искал другую женщину, сердечную подругу моего деда, – Аиду Лакришеву.
– Так это правда?! – вспыхнула Яся. – Это ты ее убил?!
– Нет. Уверяю тебя, я ничего ей не сделал. Мне очень стыдно, но я собирался познакомиться с тобой, чтобы с твоей помощью приблизиться к Аиде. Эту удивительную эксцентричную женщину до сих пор помнит мой дед. Я хотел взглянуть на нее, поговорить с ней.
– И заодно забрать ключ от сейфа, в котором хранилось золотое яблоко.
– О нет, все не так. Прошу, выслушай меня. Когда ты мне сказала, что вся ваша семья на Новый год едет на дачу, я решил, что там будет и Аида. Я приехал в Разметелево. Ходил там осторожно, боясь встретиться с тобой. Я хотел нашей встречи, но ты просила не приезжать. Вот я и не смел попасться тебе на глаза. Одна женщина из поселка мне сказала, где дом вашей семьи.
Я подошел к дому с заднего двора и увидел стоящую на крыльце веранды очень пожилую женщину. Кругом снег, а она в одном платьице и тапках. Я понял, что это и есть она – Аида Лакришева. Постояв немного, женщина зашла внутрь. Я подумал: сейчас или никогда! Проваливаясь в снег, я добрался до веранды и постучал в дверь. Не дожидаясь ответа, зашел внутрь. За дверью оказался маленький тамбур, поэтому, наверное, она не услышала моего стука. Во вторую дверь я стучаться не стал – открыл ее сразу.
Аида обернулась и спокойно, словно я был ее надоевшим соседом, который приходил к ней по пять раз на дню, сказала:
– Чего пришел?
– Добрый день, простите, вы актриса Аида Лакришева? – промямлил я.
– Да, я актриса. Что ты хотел?
– А я Антонис, правнук вашего знакомого, Александра Маргаритина. Вы у него в госпитале выступали.
– О, узнаю! Явиться к даме без приглашения – это у вас фамильное.