– Одежда всякая.
– Я так и думал. – Юноша потер подбородок.
– Одежда? – удивилась Егоза. – Зачем ученому мешок одежды?
– Бричка у меня вместительная, лошадка крепкая, много чего можно увезти, – рассудительно объяснил Бенефит. – А одежда приличная, завсегда пригодиться может. Вот, допустим, не захочет человек у меня патент приобресть на устройство хитроумное, так я к нему с другого боку захожу…
– Ты еще и старьевщик?
– Иногда.
– Покажи, – велел юноша.
– Э-э… – Было видно, что Акакию очень хочется завести разговор о деньгах, но в итоге осторожность победила, и ученый вздохнул: – Конечно, лорд Карлос, как вам угодно. – Он спрыгнул с козел, вытащил мешок и вытряхнул его содержимое в бричку. – Пожалуйста. Ничего примечательного, конечно, но зато все чистое и крепкое. А то, что одежду уже носили раньше, так это, само собой, естественно. Со мной ведь, случалось, не только деньгами расплачивались, бывало, тулуп какой предложат или рубашку чистую…
– Я понял, понял, – отмахнулся спешившийся Карлос. – В рухляди мы сами разберемся, а ты… Ты иди, прогуляйся до ветру, к примеру, нам поговорить надо.
Бесцеремонные слова и холодный тон сделали свое дело: Бенефит вздохнул и послушно направился к кустам.
А гридийцы столпились у брички.
– Неразумно ехать в Фихтер вместе, – спокойно произнес юноша, разглядывая Героев.
– Это еще почему? – нахмурилась Егоза.
– Потому что меня ищут. Несмотря на то что Фихтер город вольный, он расположен в Кобрии, и слово леди Агаты звучит здесь весомо.
– Мы наверняка опередили гонцов.
– Возможно все, – покачал головой юноша. – И в любом случае следует принять меры предосторожности.
– Я согласен, – кивнул воевода.
– Ну, хорошо, давайте примем меры, – согласилась Шахмана, которой не терпелось приступить к активной деятельности. – Какие?
– Сначала обсудим план действий.
– Прайм! Раз у нас нет прайм-индуктора, нужно добыть как можно больше прайма и с его помощью оживить Арчибальда и Самострела.
– Это займет слишком много времени, – заметил Карлос. – И вы прекрасно знаете, что без индуктора мы запросто можем получить не Самострела с Ржавым Усом, а странных уродов с лишней парой ног.
У него были мысли насчет действий в Фихтере, однако юноша намеренно устроил совещание, желая, чтобы Герои почувствовали себя полноправными членами команды. Пусть выскажутся, пусть примут участие, так им будет проще согласиться с приказами, замаскированными под «принятое сообща решение».
– Здесь полно контрабандистов, у них наверняка есть прайм.
– Извини, Егоза, но контрабандисты любят деньги, – прогудел Ураган.
– Мы прихватили немного из схрона и в хуторе нашли…
– Не хватит.
– У меня есть восемь сталегорских алмазов, – улыбнулся Карлос. – Они лежали в том же тайнике, что и каталисты.
Сколько именно стоят камни, никто из гридийцев не знал, однако сталегорские алмазы давно превратились в синоним кучи денег, что позволяло юноше чувствовать себя достаточно уверенно. Тем не менее молодой лорд сомневался, что станет тратить деньги на прайм.
– Алмазы – это хорошо, но их еще нужно продать, – продолжил Генрих.
– Этим займется Егоза, – произнес Карлос.
– Я?!
– Ты въедешь в Фихтер одна и найдешь нужных людей.
– Я?!
– Ты не сможешь долго скрывать свою суть. – Юноша кивнул на ушки и роскошный рыжий хвост Героини. – Рано или поздно тебя раскроют, и у нас возникнут проблемы. Поэтому ты въедешь открыто, как посланница северного лорда.
– А вы?
– Мы с Ураганом переоденемся обычными людьми…
– Нет, – отрезал Генрих.
– Да. – Совещание закончилось, теперь Карлос отдавал приказы. Жестким, не терпящим возражений тоном: – Мы с тобой будем играть роль обычных людей. И попробуем разузнать, что случилось с Безвариатом Сотрапезником.
– Вот так возьмем и разузнаем?
– Начнем расследование, – поправился юноша. – Узнаем, что сможем, а потом обдумаем информацию.
– А мое оружие? Доспехи?
– Спрячем в бричке, Акакий ввезет их в город.
– Ты ему доверяешь?
– Да, – поколебавшись, ответил Карлос. – Он трепло и слабак, но он поможет.
– Почему?
– Потому что должен.
– Ты ему доверяешь? – повторил вопрос воевода.
– Я говорил с Акакием на хуторе, я ему поверил.
Герои переглянулись.
– Ладно, – нехотя протянул Генрих. – Ты – лорд. Тебе и решать.
– Всех коней возьмет Егоза, а мы с тобой, Ураган, пойдем пешком.
– Пешком?
Еще одно неприятное известие едва не добило воеводу.
– Посмотри на это тряпье. Неужели ты думаешь, что людям в такой одежде по карману племенные жеребцы?
Шахмана рассмеялась. Растерянность воеводы, а также испытание, через которое ему предстояло пройти, подняли девушке настроение и заставили позабыть о собственном, не вызвавшем никакого восторга задании.
– Мы пойдем без оружия?
– Разве ты не Герой?
– Герой, – вздохнул Генрих.
– В таком случае, ничего не бойся. – И Карлос, показывая пример, принялся снимать плащ.
– Где встретимся? – осведомилась Шахмана.
– Акакий рекомендовал постоялый двор «Лед и пламя», который держит какой-то Мартин на Линейной улице. Сказал, приличное заведение. – Вспомнив о Бенефите, юноша повернулся к кустам и помахал рукой: – Акакий, иди сюда! – После чего вновь вернулся к Героям и закончил: – Вечером собираемся в нем.
* * *Марида и в самом деле потеряла много времени. Чудовищно много. До места, где работорговцы сошли на берег, девушка добралась лишь к ночи и отыскала его с большим трудом. Не узнала – борясь с течением, она не запомнила примет, – а просто поняла, что пришла: слишком уж удобной выглядела тихая заводь для контрабандных дел, благодаря твердому, каменистому берегу и густому кустарнику, скрывающему ее от посторонних глаз. Но проверить свою догадку Марида могла лишь утром.
Этого рассвета девушка ждала, как никакого другого. Измотанная, голодная, одетая лишь в легонькое платье, она дрожала от холода, периодически впадала в забытье, а приходя в себя, упрямо шептала:
– Я справлюсь… я справлюсь… я справлюсь…
Потому что только от ее стойкости зависели жизни друзей, и не было у Мариды права на слабость.
– Я справлюсь…
И она справилась.
Едва ночная тьма уступила место предутренней серости, Марида заставила себя подняться, намереваясь приступить к поискам, и почти сразу наткнулась на куст белого ореха, плодам которого как раз настало время созревать – судьба, словно устыдившись собственной жестокости, подкинула девушке подарок.
Подкрепившись и хоть немного восстановив силы, Марида отыскала следы повозок, на которые работорговцы погрузили ящики с ее друзьями, и пошла по ним, все дальше и дальше углубляясь в земли доктов. Пошатываясь и ругаясь. Внимательно прислушиваясь к каждому шороху и проклиная себя за то, что позволила работорговцам так далеко уйти.
Девушка не останавливалась ни на секунду, периодически сбивалась на бег, и в ее голове билась одна-единственная мысль:
«Я должна успеть!»
– Здесь, что ли?
– Получается, да, – буркнул Сучкоруб.
– Получается или ты уверен? – недовольно уточнил Му.
Джон еще раз огляделся, после чего принялся перечислять:
– Скала с двумя вершинами и три сосны в седле, это раз. Большой камень у дуба – это два, а густой орешник к западу – три. – И посмотрел на босса: – Уверен, Му, уверен.
Приметы места встречи Одноногий знал не хуже Сучкоруба, а капризничал, потому что нервничал. А нервничал контрабандист по той причине, что караван слегка опоздал – пропускали разъезд пограничников, укрывшись в кустах митуции, – а заказчика у скал не оказалось.
– Явится, – успокоил босса Джон. – Никуда не денется.
– Тоже правильно, – согласился Му. – Ему товар нужен.
– И мы, наверное, – протянул помощник, чем вызвал неудовольствие босса.
– Помолчал бы, а?
– Я молчу.
– Вот и молчи.
Подозрениями своими Сучкоруб и Одноногий с остальными членами банды не делились, понимали прекрасно, что прознавшие о возможных проблемах наемники мгновенно разбегутся, вот и помалкивали. Му вообще гнал плохие мысли подальше, стараясь больше думать о деньгах, обещанных заказчиком за эту ходку, и замечание Джона вывело его из хрупкого равновесия.
– Без тебя тошно.
– Только тошно? – хмуро осведомился Сучкоруб.
– Нет, не только, – помолчав, ответил Му.
Но и признаваться в том, что ему страшно, не стал.
Место встречи Одноногому не нравилось. Даже в темных переулках Фихтера, даже в Камышовом Острове, если уж на то пошло, контрабандист чувствовал себя куда увереннее, чем здесь, на затерянной в глухом лесу полянке у подножия безжизненных Задранных Пальцев. С одной стороны, место для контрабандных дел удачное, патрули в такую даль нечасто забредают, но сейчас Му был бы не против оказаться поближе к родному Фихтеру. Как ни крути, а прибегающие на звуки боя патрули спасли жизнь не одному десятку контрабандистов, поссорившимся с клиентами или конкурентами. Цена спасения, безусловно, немаленькая: тюрьма или каторга, но все лучше, чем смерть.
– Ребята осмотрелись?
– Конечно, – кивнул Сучкоруб.
– И что?
– Все спокойно.
– Дозорных выставили?
– Конечно.
«Заладил, как попугай: «Конечно, конечно», другие слова позабыл, что ли?»
Но делать помощнику замечание Му не стал, покачал головой, принимая ответ, и отвернулся, уставившись на мрачные скалы.
«Вот ведь местечко, чтоб тебя…»
Загадочные Задранные Пальцы – множество длинных и тонких скал – торчали посреди густых лесов примерно в тридцати километрах к северо-востоку от Фихтера. Откуда они взялись, почему оказались тут, вдали от ближайших гор, сказать никто не мог. Стояли, и все. Одно время поговаривали, что в Задранных водится серебро, но многочисленные старатели доказали – вымысел. Потом пытались найти медь, потом железо, да все без толку – скалы оказались пусты, как крестьянские кладовки по весне. И зверье в Задранных не водилось, и птицы пролетали редко. Как в Зоне, другими словами. Впрочем, в Зоне Му не бывал, но был уверен, что там пусто и безжизненно.
Как в Задранных Пальцах.
Будь они прокляты.
– День добрый!
– Вот дерьмо!
Дозорные смотрели во все глаза, понимали, что от внимания жизни зависят, но гостя все-таки пропустили. Однако вины их в том не было, поскольку явился заказчик не из лесу, как ожидалось, а с Задранных Пальцев.
– Чего ругаетесь? – Высокий, плечистый мужчина был одет в безликие походные шмотки: грубые штаны, грубые башмаки, рубаха да кожаный колет, а лицо скрывал под черной полумаской. – Напугал, что ли?
И, положив руку на кинжал, уверенно прошел к первой кибитке, показывая, что не забыл, как выглядит Му.
– А чего нам бояться? – осторожно поинтересовался тот, расторопно соскочив с козел.
– Правильно: бояться нечего, здесь все свои.
Заказчик появился в одиночестве, продемонстрировав, так сказать, личную смелость и дружеский настрой, но Му понимал, что поляну окружили его помощники. Десяток, если не меньше, помощников, потому как должен кто-то «гробы» перегружать да повозками управлять, на которых товар дальше повезут. И прячутся эти самые помощники не из стеснения, а потому что держат контрабандистов на арбалетных прицелах да рукояти мечей поглаживают, ожидая сигнала к атаке.
Одноногий хотел даже спросить заказчика насчет его людей, но не успел – мужчина поднял руку, привлекая внимание контрабандистов, и громко произнес:
– Не нервничайте! Сейчас появятся мои люди.
И из лесу выехали десять всадников. Такая же безликая одежда, такие же полумаски – заказчик и его люди делали все, чтобы сохранить инкогнито, и Одноногий приободрился: хотели бы убить – не принимали бы мер предосторожности.
– Если ты не против, Му, я куплю твои кибитки, – спокойно произнес мужчина.
– Своих не нашел?
– Не люблю привлекать внимание: уехали-приехали… зачем лишние вопросы? Тысяча серебряных за лошадь с телегой, сойдет?
– Щедро.
– Я знаю.
У четверых из подъехавших всадников к седлам были приторочены прочные кожаные мешки, и Одноногий наметанным взглядом определил, что в них упаковано серебро. Много серебра.
И недавние подозрения стали казаться ему необычайно глупыми.
– Пусть будет тысяча, раз предложил.
– Вот и договорились, – спокойно улыбнулся заказчик. – А теперь покажи товар.
Му облизнул губы и негромко произнес:
– Как раз хотел сообщить, что не хватает одного «скота».
И кожей почувствовал, как напрягся стоящий позади Сучкоруб.
– Как это получилось? – невозмутимо поинтересовался заказчик.
– В лесу Девяти Дятлов Черепваты напоролись на Чудь и потеряли один «гроб».
– Это плохо. Я предупреждал, что все должно быть сделано идеально.
– И я обещал, – поддакнул Одноногий. – А потому позволил себе вольность: отпустил Черепватов, приказав им обязательно отыскать и уничтожить «гроб». – И осторожно улыбнулся: – Я поступил правильно?
Полумаска не скрывала глаз заказчика, однако прочесть хоть что-то в его взгляде работорговец не мог. Непроницаемо черные глаза мужчины остались равнодушными, но Му прекрасно понимал, взгляд заказчика – всего лишь завеса, за которой сейчас решается его судьба. И почувствовал, как по спине побежала струйка холодного пота.
– Ты нарушил договоренность, – медленно произнес заказчик. Одноногий судорожно вздохнул. Сучкоруб сжал рукоять меча. – Но у тебя была на то веская причина.
«Спасен?»
– Спасибо, – пробормотал Му.
– Не за что.
Заказчик подошел к первой кибитке, откинул полог и посмотрел на «гроб».
– Только честно: поврежденные ящики есть?
– Нет. Клянусь.
– Хорошо.
«Неужели я оказался прав? Я отпустил адорнийцев, и потому заказчик отпустил меня? Какой же я умный!»
Легкое, а самое главное – предельно удачное разрешение мучившего его вопроса ввергло Одноногого в состояние эйфории. Он думал, что придется унижаться, доказывать свое право на жизнь, возможно – драться, но просчитавший все возможные варианты заказчик решил не затягивать дело, за что Му был ему бесконечно признателен.
«Черепваты сами по себе – следы, независимо от того, уничтожат ли они потерянный «гроб». А раз остались адорнийцы, значит, и нас трогать смысла нет».
– Если я правильно помню, к товару должна прилагаться посылка.
– Конечно, конечно. – Одноногий покопался на дне кибитки и услужливо протянул заказчику рюкзак: – Пожалуйста.
Мужчина расстегнул клапан, заглянул внутрь, хмыкнул: «Все в порядке», отдал рюкзак подъехавшему всаднику и продолжил:
– Теперь поговорим о деньгах за девять «скотов».
Му заулыбался.
– И о твоем молчании.
– Вот об этом вы точно можете не беспокоиться, – торопливо произнес работорговец. – Я уже обо всем забыл.
– Один раз ты меня уже подвел, – припомнил заказчик, с улыбкой глядя на Му. С добродушной улыбкой: мужчина просто дразнил Одноногого.
– Но ведь была серьезная причина, вы сами так сказали. – А следующей фразой работорговец решил усилить ответ: – Я не такой идиот, чтобы ссориться с вами, я понимаю, с кем имею дело.
– Неужели? – легко осведомился все еще улыбающийся заказчик.
– Я хочу сказать, что мне можно верить, – заговорщицким шепотом продолжил Му. – Я видел татуировку на вашем предплечье, вы – «черный орел», гвардеец леди Кобрин, и поэтому я буду молчать, как рыба…
И лишь договаривая последние слова, Му сообразил, какую глупость только что совершил. Какую неимоверную, невиданную, дикую глупость.
«Пожалуйста! Не надо!»
– У тебя очень длинный язык, – вздохнул капитан Гучер, вонзая в живот Одноногого кинжал.
Тренированные адорнийцы, посвятившие себя искусству войны, умеют двигаться очень быстро. Во время Войны за Туманную Рощу они поражали доктов невиданной скоростью, но были побеждены выучкой и тактикой закованных в броню имперских солдат. Очень быстра Чудь, не вся, конечно, но некоторые твари стремительны настолько, что могут обогнать стрелу, о чем любят рассказывать профессиональные на нее охотники. Но никто: ни Чудь, ни тренирующиеся до изнеможения адорнийцы, не способен сравниться со скоростью с Героями.
И силой.
И яростью.
С тех пор, как первый воин принял прайм и стал Героем, поля сражений стали принадлежать им, и только им: непобедимым, смертоносным.
Одноногий еще не понял, что убит, не почувствовал боль, продолжал стоять у кибитки, таращась на заказчика. Арбалетные болты, что выпустили сидевшие в засаде «орлы», еще не долетели до работорговцев, еще не вонзились в тела и головы. Всадники не успели обнажить оружие, а соскучившийся по хорошей драке Изморозь уже кромсал врагов. Он таился в Задранных Пальцах, пришел туда вместе с капитаном Гучером, весь разговор нетерпеливо переминался с ноги на ногу, искренне надеясь, что Му допустит роковую ошибку, и теперь, счастливый, метался среди кибиток, уклоняясь от арбалетных болтов, и кромсал, кромсал, кромсал… Не убивал с одного удара, а оставлял ужасные раны, желая продлить мучения несчастных. Резал, отскакивал к другим противникам, резал, возвращался и добивал. Забрызганный кровью, ревел от ярости и восторга, наводя ужас не только на врагов, но и на «орлов», что не полезли в драку, давая возможность безликому сполна насладиться убийством. Топтался на трупах, бил бездыханных контрабандистов, снова резал и снова ревел.
Страшен был Герой в этот момент. Страшен и противен.
– Я опоздала! Опоздала!
Марида ошеломленно бродила по лужайке, на которую привели ее следы кибиток, по лужайке, трава которой пропиталась кровью и была усеяна кусками костей и ошметками мяса, по лужайке, где на каждом шагу валялись трупы.
– Я опоздала…
Работорговцы сопротивлялись… Нет – пытались сопротивляться, но силы были неравны. Их заманили в засаду и перебили? Вряд ли, следы указывали, что работорговцы спокойно выехали на поляну и остановились. Они ждали тех, кому предназначался товар, и дождались.