– Мне нравятся адорнийки, в вас есть огонь.
– А в доктах?
– Тоже хороши, но адорнийки мне нравятся больше.
Искренность. Все дело в искренности. Девушка видела, что парень в неряшливой одежде не лжет, что он действительно образован и главное – она ему нравится.
– Как тебя зовут?
– Карлос Грид. А тебя?
– Марида.
– Красивое имя.
Фраза пошлая до невозможности, но прозвучала изысканным комплиментом.
– Кто твой враг, Карлос?
– Леди Кобрин.
Девушка едва заметно вздрогнула.
– Тебе не повезло.
– Дважды не повезло, Марида, – улыбнулся юноша. – Сначала она захотела заполучить Гридию, а потом я узнал ее тайну.
– Какую тайну?
– Из-за которой я скоро умру.
Еще одного шанса не будет, его не воскресят, как Героя, но теперь, слегка успокоившись, благодаря разговору с адорнийкой, Карлос больше тревожился не о себе, а о Героях, о Ржавом Усе, Самостреле и Урагане. Особенно – об Урагане. Старый воевода доверился ему, рискнул отправиться в Фихтер, а он, Карлос, его подвел.
«Пожалуй, следует рассказать кобрийцам, что за безделушки лежат в моей сумке. Хуже не будет, а ребят, возможно, спасу. В конце концов, леди Агата не такая дура, чтобы разбрасываться опытными Героями».
«Ребят…» Много ли лордов говорят так о своих Героях? Даже перед смертью.
– О чем задумался, Карлос?
– Да так, вспоминал кое-что, – улыбнулся юноша, потирая подбородок. Во время скитаний борода отросла и едва напоминала ту аккуратную, словно нарисованную бородку, которой он привык гордиться. – А тебя за что в тюрьму определили? За контрабанду?
«Откуда он знает?»
Мелькнула предательская мысль – подсадной! Мелькнула, но тут же пропала. Не чувствовала Марида лжи в словах Карлоса, совсем не чувствовала, а потому ответила честно:
– Меня арестовали около больших скал, что к востоку от города. Я следила за контрабандистами.
– Следила? – удивился юноша. – Зачем? В смысле, для чего тебе? Ты тоже из них?
– Нет, совсем наоборот, – покачала головой Марида. – Меня похитили и привезли на этот берег, наверное, на продажу. Но мне удалось бежать, и я решила проследить, куда повезут моих друзей.
– Очень смело, – с уважением произнес Карлос.
– Не могла их бросить… А может, я просто не знала, что делать дальше. – Девушка легонько развела руками. – И еще я очень хотела отомстить, понимаешь? Они называли нас «скотами». Скотами!
– Они сами скоты.
– Да, наверное. Они все скоты: и докты, и адорнийцы. Ведь похитили нас адорнийцы.
«Вот так у лордов и появляются красивые невольницы, умеющие петь, танцевать и ублажать…» Карлосу стало противно.
– О чем шепчетесь? – громко осведомился соскучившийся по обществу Задохлик.
– Не твое дело, – отрезал юноша, даже не повернувшись к вору.
– Исхитрился уболтать бабенку? Молодец, красавчик, со мной поделишься?
– Заткнись.
– Будешь грубить, скажу стражникам, что вы побег замышляете.
А этот вопль Карлос оставил без внимания.
– Так за что тебя арестовали, Марида? За то, что наблюдала?
– Все не так просто. – Девушка тоже подсела к клетке и понизила голос: – Контрабандистов кто-то убил.
– Ого!
– Я сильно ослабла, отстала, не видела, с кем они встретились, не видела бой и не знаю, кто их перебил. – Воспоминание о неудаче ножом резануло по сердцу. Там, у скал, захваченная врасплох Марида окончательно растерялась. Драться с представителями закона не рискнула – ссора с доктами в ее планы не входила, говорить правду тоже не хотела, поскольку прекрасно понимала, какую власть имеет в Кобрии и Фихтере леди Агата. Вот и решила прикинуться несчастной жертвой, что было недалеко от истины, в надежде, что фихтерские стражники отпустят ее в Адорнию. – Я отстала, мне было очень трудно…
– Ты не должна себя винить.
Но девушка не услышала слова Карлоса.
– Я нашла на поляне раненого, и перед смертью он сказал, что нас везли в Три Вершины.
– К леди Кобрин?
– Да.
Карлос изумленно посмотрел на Мариду.
– Зачем ей адорнийцы?
– Не знаю.
– Леди Кобрин занимается работорговлей? – Это известие совершенно не вязалось с тем, что знал Карлос о кобрийской владычице. – Не верю.
– Он умирал, – угрюмо произнесла Марида. – Зачем ему врать?
«И я не врал десять минут назад, тоже был искренним, и я тоже умираю… Но для чего леди Кобрин адорнийские невольники? И почему она соблюдает такие меры предосторожности? Почему приказала убить контрабандистов?»
«Праймашина…»
– Я сказала стражникам, что ничего не видела, – продолжила девушка. – Но они хотят, чтобы меня допросил большой начальник. Сказали, что отпустят после допроса.
– Кобрийцы держат фихтерскую стражу за горло, – негромко сказал Карлос. – Если они догадаются, что ты из того каравана, прикажут тебя убить.
– Я тоже так думаю.
Юноша протянул через решетку руку и мягко сжал ладонь Мариды.
– Добро пожаловать в клуб мертвых врагов леди Кобрин.
Она не вздрогнула и не отстранилась.
– Мы еще живы.
– Это ненадолго.
– Я слышал, вы добились успеха. Поздравляю, – громко произнес Ричард Бейл Петерсен и удивленно посмотрел на вздрогнувшего Жубера: – Что-то не так?
– Все в порядке, – выдавил начальник стражи. – Благодарю.
Но природная его бледность стала еще более очевидной, и теперь лицо фихтерца напоминало вылепленную из снега маску.
– Это я вас благодарю, Жубер: поймать за один день стольких опасных преступников дорогого стоит. Поверьте, я восхищен.
– Благодарю.
– Оставьте. – Прокурор перевел взгляд на записи. – Кто такой Вилли Задохлик, поимкой которого так гордится ваш заместитель?
– Известный вор и мошенник, – доложил начальник стражи. – Взят с поличным при попытке ограбить дом купца Свенса. Повторный арест, а значит, завтра он лишится руки.
– Очень хорошие законы, – одобрительно пробормотал Петерсен. – Если я правильно понял, Задохлик из местных бандитов? Он фихтерец?
– Совершенно верно.
– И этот факт радует меня больше всего, Жубер: вы наконец-то взялись за доморощенную преступность, ибо до сих пор вашим стражникам попадались исключительно залетные гости, чужаки, прибывшие в вольный город в надежде поживиться.
– Не только.
– Как правило.
– Вам виднее, – сдался начальник стражи.
– Вот именно – виднее, – веско произнес Петерсен. Помолчал, обдумывая диалог, и решил слегка подсластить пилюлю: – Зато теперь у меня есть повод сообщить его величеству, что в Фихтере начали всерьез бороться с преступностью.
– Благодарю.
Это слово удавалось начальнику стражи лучше всего.
– Не за что, Жубер, не за что: успехи последних дней целиком и полностью ваша заслуга.
Если, конечно, позабыть о неподкупном прокуроре, который пристально следит за каждым шагом начальника стражи. Официально фихтерские блюстители порядка Петерсену не подчинялись, но были обязаны поддерживать законность, согласно принятым в империи нормам, и неблагоприятный отзыв прокурора мог иметь далеко идущие последствия, вплоть до отзыва дарованных городу вольностей. До сих пор Жубер улаживал все возникающие недоразумения с помощью звонких монет, но проклятый Петерсен требовал результатов, а не денег, вот и приходилось работать по-настоящему.
«Ну, ничего, скотина, скоро ты перестанешь быть занозой в заднице».
– Теперь расскажите мне о девушке, которую ваши люди арестовали у Задранных Пальцев.
«Она-то чем тебе интересна? Зачем я вообще доложил об адорнийской сучке? Надо было вышвырнуть ее на тот берег да забыть!»
Пару месяцев назад так и случилось бы, но бурная деятельность нового прокурора дала результаты: обалдевшие от постоянных придирок стражники принялись рьяно исполнять свои обязанности, не оставляя без внимания даже сущие мелочи.
– Обычное дело, – махнул рукой Жубер. – Контрабандисты не поделили товар или не сошлись в цене, устроили драку…
– Драку? – поднял брови Петерсен. – В отчете сказано о десятке с лишним трупов.
– Одна банда перебила другую.
– За что?
– Я ведь сказал: не поделили товар или не сошлись в цене, других причин для боя у бандитов нет. У Задранных Пальцев мы нашли только убитых преступников, и спрашивать было не у кого.
Не хватало еще расследовать бандитские разборки. Порезали друг дружку, и ладно, меньше головной боли.
– Почему ваши люди не пошли по следу?
– Стражников было всего пятеро, и они…
– Побоялись отправляться в лес.
Всякое рвение имеет пределы.
– Проявили разумную осторожность, – защитил своих людей Жубер. – К тому же арестованная адорнийка наверняка расскажет, из-за чего случилась драка и кто принимал в ней участие.
– Полагаете, она входила в одну из банд?
– Такое случается, – не стал скрывать Жубер. – Здесь, на границе, люди и адорнийцы уже начали смотреть друг на друга, как на… Как…
Начальник стражи вдруг подумал, что следующая фраза идет в разрез с официальной позицией империи, и прикусил язык.
– Как на обычных соседей? – подсказал прокурор.
«Он вообще ничего не боится? Или проверяет меня?»
– Да, как на обычных соседей, – кивнул Жубер. – Насколько я понимаю, такие новости императора не обрадуют.
Время для народа и власти течет по-разному. Десять лет для повелителя доктов – мелочь, сущая ерунда на фоне стратегических задач по развитию империи. Для него война была вчера и завтра, вполне возможно, повторится. А для простых людей десять лет – изрядный кусок жизни, наполненный многими событиями. Простые люди, и докты, и адорнийцы, саму войну помнят не очень хорошо, ее заслонили повседневные дела, но повторения ее не желают.
– Адорнийка, значит? Гм… любопытно. Я допрошу ее завтра. – Петерсен отложил в сторону доклад о контрабандистах. – Теперь поговорим о главном, о Карлосе Гриде. Как вам удалось его поймать?
– Карлоса опознал Улле Изморозь, Герой леди Кобрин, который…
– Который был в Гридвальде, я помню. Они столкнулись на улице?
– Можно сказать и так. – Жубер позволил себе короткий смешок. – После смерти Безвариата Сотрапезника мы установили в его особняке новейшую прайм-защиту, не хотели, чтобы воришки и бродяги превратили дом великого человека в помойку. Сегодня она сработала, стражники прибыли, оцепили Мозговитую улицу, и Улле заметил в толпе Карлоса Грида.
– Карлос был в доме?
– Нет. Побывавшему там преступнику удалось скрыться.
– Понятно. – Петерсен побарабанил пальцами по столешнице. – Есть основания думать, что в дом Безвариата пробрался сообщник Карлоса Грида?
– Откуда взяться основаниям, если Грида еще не допрашивали? – удивился Жубер.
– И правильно. – Прокурор поднялся на ноги. – Распорядитесь, чтобы Карлоса немедленно доставили в допросную.
– Тюрьма находится в городской цитадели…
– Проклятье, – выдохнула Шахмана. – В цитадели!
– Одно название, – махнул рукой Акакий. – Купцы прекрасно понимают, что в случае войны Фихтер и дня не продержится, но должны были выполнить приказ императора об укреплении города, вот и построили нечто, названное цитаделью.
– А на самом деле? – поинтересовалась приободрившаяся Егоза.
– На самом деле это унылый трехэтажный четырехугольник, занимающий один из центральных кварталов Фихтера. – Бенефит расстелил на столе пергаментный лист и быстро набросал несложную схему. – Воротное крыло выходит на улицу Имперских Побед, в нем расположены штаб городской стражи, кухня и прочая ерунда. На противоположной стороне цитадели, примыкающей к Мозговитой, находятся конюшни, псарня, арсенал и склады. Правое крыло, идущее вдоль Деловой, занято казармами, а левое, выходящее на Прибыльную улицу, отдано под тюрьму. На первом этаже «приемная» и допросные комнаты, все остальное – камеры.
– То есть Карлос, скорее всего, на первом этаже?
– Ага.
– Это упрощает дело.
Ученый кивнул и продолжил:
– Единственная проблема заключается в том, что в цитадели нет выходящих на улицу окон. – Акакий усмехнулся: – Специально так сделали, чтобы она хоть немного напоминала настоящую крепость.
– А ворота охраняются?
– Не считай фихтерцев идиотами – конечно, охраняются. И на крышах стражники стоят, ворон пугают.
– Как же мы пройдем внутрь?
– Взорвем стену.
– Крепостную?
– Повторяю: фихтерская цитадель только похожа на крепость. Две трети денег на ее постройку дал император, из них половину украли – вот тебе и вольный город во всем великолепии! Ту треть, что должны были внести местные купцы, вообще никто не видел, вот и получается, что на возведение этого сооружения потрачено меньше половины положенного. Будь с нами воевода, он бы «крепостную» эту стену одним пинком снес.
– Правда?
– У тебя деньги есть?
– А зачем тебе? – Неожиданный переход заставил Егозу насторожиться.
– Нам с тобой до воеводы далеко, а значит, придется стену взрывать, – объяснил Бенефит. – Я знаю людей, у которых можно купить прайм-бомбы.
– Дорого?
– Приемлемо. Ты хочешь спасти своего лорда?
– Хочу.
– В таком случае, не жадничай. Есть деньги?
– Есть.
– Другой разговор, – повеселел Акакий. – С бомбами мы легко управимся.
– Неужели? – недоверчиво прищурилась Героиня. – Кто это сказал?
– Я.
– И много крепостей ты взял?
Шахмана прекрасно понимала, что ей самой разработать план операции не по зубам. До сих пор за нее думал старый Датос, потом его обязанности взял на себя заслуживший доверие Карлос, но Бенефит… Это уж слишком.
– Нам не нужно захватывать цитадель. – Понявший, что к чему, Акакий принялся медленно и ласково, как маленькому ребенку, объяснять Героине свой замысел. – Нам нужно организовать побег, то есть быстрый налет и еще более быстрый отход. А что для этого нужно?
– Э-э…
– Правильно: отвлечь внимание основных сил противника! Ты умница, Егоза!
Оспаривать последнее замечание у Шахманы не было никакого желания.
– У меня есть на примете ребята, которые за небольшое вознаграждение устроят знатную бузу на углу Побед и Деловой. – На схеме появился жирный крест. – Стражники бегут туда, бряцая мечами и алебардами… – Их путь ученый обозначил стрелочкой. – Мы взрываем стену со стороны Прибыльной и врываемся в тюрьму.
Бенефит победоносно посмотрел на Егозу. Но вместо восхищенного восклицания услышал небрежное:
– И что?
– И все.
Героиня поморщилась:
– Не хочу тебя расстраивать, Акакий, но нам не нужно врываться в тюрьму. Нам нужно вытащить из нее Карлоса.
– А-а…
– Твой план это предусматривает?
– А ты на что? – произнес после секундной заминки ученый. – Ты ворвешься внутрь, найдешь Карлоса…
– Перебьешь всю стражу, – продолжила Егоза и покачала головой. – Акакий, не смеши меня. Твой план – полное дерьмо.
Бенефит помялся, растерянно глядя на схему цитадели, пожал узкими плечами, словно говоря: «Согласен», после чего перевел взгляд на Героиню и робко ответил:
– Другого у нас нет.
Допрос проходил здесь же, на первом этаже тюрьмы, но не в клетке, а в большой, аккуратно побеленной комнате без окон и с двойными дверями, через которые в коридор не проникало ни единого звука. Мебель в комнате стояла грубая, дерево потемнело от старости и сырости… во всяком случае, Карлос пытался убедить себя в том, что подозрительные пятна на столешнице не имеют никакого отношения к крови. Но верилось плохо, поскольку украшали стены не картины в рамах, а разнообразные пыточные инструменты разной степени изношенности. Вниманию молодого человека были представлены три вида кандалов, четыре разнообразные плетки, удавка, железный кляп, молитвенный крест и ручная пила. В углу стояло шипастое пыточное кресло самого что ни на есть зловещего вида, а рядом с ним притулился пресс для черепа. Выглядели инструменты настолько ужасно, что юноша не сразу услышал мягкий вопрос:
– Карлос, лорд Грид, я полагаю?
– Что?
– Вы – Карлос Грид?
– Да.
– Садитесь, пожалуйста. Садитесь на лавку… пока.
Карлос хотел ответить что-нибудь дерзкое или отказаться от приглашения, заявив, что достаточно насиделся, но поразмыслив, решил не раздражать без нужды человека, способного превратить его последние часы в томительно долгий кошмар, и послушно уселся напротив.
– Меня зовут Ричард Бейл Петерсен, имперский прокурор вольного города Фихтер.
– Очень приятно.
– Мне тоже.
Чем-чем, а внешностью имперский прокурор не удался. Долговязый, тощий, он напоминал цаплю, которую какой-то весельчак засунул в дорогой черный камзол. Длиннющий нос и острый, как наконечник копья, подбородок усиливали это впечатление, однако жесткие серые глаза Петерсена предупреждали, что шуток он не потерпит. От прокурорского взгляда по коже шел такой же мороз, как и от вида пыточных инструментов.
– Я сам из столицы, – дружелюбно поведал Петерсен. – Закончил Университет и уже восемнадцать лет честно служу короне… Вы ведь бывали в столице, Карлос Грид?
– Я обучался в Академии Лордов.
– И все?
– А что там еще делать?
Вообще-то дел для молодолго повесы в столице полно, но отец велел возвращаться в Пущу, и Карлос подчинился.
– Так я и думал… А в Фихтере?
– До сих пор ни разу.
– В Кобурге?
– Никогда.
– В Адорнии? Хотя, мог бы и не спрашивать…
– Я не бывал в Адорнии.
– Простой провинциальный мальчик… Почему леди Кобрин хочет вас убить, Карлос Грид?
Неожиданно брошенный вопрос слегка смутил юношу, но ответил он довольно быстро:
– Она убила моего отца.
– И что? – равнодушно поинтересовался Петерсен.
Настолько равнодушно, что Карлос едва не выругался.
– Теперь леди Кобрин хочет добраться до меня.
Казалось бы: что тут непонятного, однако у прокурора объяснения юноши вызвали скепсис.