– Чтоб меня на шестеренку намотало!
– Нравится?
Если нижние помещения лаборатории отличались просто высокими потолками, то это оказалось огромным. Колоссальных размеров зал занимал всю площадь скалы и поднимался вверх не меньше, чем на сорок метров.
Но размеры быстро позабылись. Съежились до незначительной пометки после того, как молодой лорд увидел стоящий посреди зала…
– Это… это… что?
– Впечатляет? – поинтересовался довольный произведенным эффектом Сотрапезник.
– Что это? – Юноша облизнул губы. – Безвариат, что это такое?
– Шанс на победу, Карлос! – Ученый вышел на небольшой балкончик, что прилепился к стене на десятиметровой высоте, и с любовью посмотрел на удивительную машину. – Это «Чапек» – мое главное, после Праймашины, изобретение. И он поможет нам победить.
– Ты уверен? – недоверчиво поинтересовался Лашар.
– Абсолютно, – кивнул подрывник. – Все будет сделано в лучшем виде.
Несмотря на то что бомбы и специалисты по их правильному использованию прибыли из Фихтера еще ночью, подготовка к подрыву ворот отняла больше времени, чем рассчитывал Маркус. Как только небо чуть посветлело, мастера облепили скалу, выискивая малейшие щелочки и едва заметные царапины, позволяющие сделать вывод об истинных размерах прохода. Затем, когда закрывающая путь плита оказалась помеченной красной краской, подрывники устроили совещание, густо приправленное непонятными Лашару научными терминами и стремительными расчетами, проводимыми буквально на коленке. Вот оно-то, это самое совещание, и сожрало время – почти четыре часа. А затем все вновь пошло, как по маслу: пришедшие к согласию мастера велели воинам отойти подальше, осторожно установили бомбы и…
– Берегите голову, господин Лашар.
– Ты уверен, что получится?
– Я взрывал стены маладарбийского замка, – хмыкнул мастер, поджигая фитиль. – И знаю, что делаю.
Дальнейшие его слова потонули в неимоверном грохоте.
Две телеги мощнейших прайм-бомб и опытные специалисты сделали то, что Маркусу казалось невозможным – вынесли изрядный кусок скалы, оказавшийся на поверку толстенной плитой, и таким образом освободили вход в тоннель.
– Вперед!
– Куда?!
Внутрь Лашар собирался отправить только воеводу, предполагая оставить чистильщика в резерве, но едва осела поднятая взрывом пыль, как Исподлобья стремительно бросился вперед, а уж за ним рванули Раздавитель и солдаты. То ли чистильщик не смог противостоять запаху крови, то ли решил как можно скорее смыть с себя позор.
– Идиот, – пробурчал Маркус.
– Герой, – поправил рыцаря подрывник.
И презрительно усмехнулся.
О падении входных ворот сообщил омерзительный трубный вой, наполнивший огромное помещение второго этажа и заставивший беглецов переглянуться: преследователи рядом.
– Пора! – решил Безвариат и громко рявкнул: – Самострел, давай!
Джейкоб потянул за рычаг, и потолок, являющий собой гигантский люк, стал медленно разламываться на две половины, открывая взорам беглецов предрассветное небо.
– Уйма прайма, – прошептала Марида, ошарашенная тем, что массивная скала над их головами оказалась плитой. – Это и есть запасной выход?
– Впечатляет?
– Не то слово.
– Доктская наука, – отрывисто рассмеялся Карлос. – Согласись, наши механики умеют удивлять не хуже адорнийских магов.
– Хотела бы я тебе возразить, да нечего, – призналась девушка.
Колоссальных размеров подземное укрытие казалось адорнийке мрачным, удушающим, но она не могла не признать, что построившие его люди проделали огромную работу. Не меньшее впечатление произвели на девушку потайные ворота: что на входе, что здесь, открывающие крышу лаборатории, но самое главное – корабль, на котором они собирались бежать от кобрийцев. Это изобретение Сотрапезника потрясло Мариду до глубины души.
– Самострел! – заорал Безвариат, когда потолочные плиты разошлись больше чем наполовину. – Второй рычаг!
По его расчетам, кобрийцы уже заполонили весь первый этаж и отыскали ведущую наверх лестницу.
– И быстро сюда! – добавил Карлос.
Хотя мог и промолчать – Герой прекрасно знал свои обязанности.
Джейкоб рывком перевел второй рычаг в положение «Вкл.» и со всех ног бросился к кораблю.
– Отдать швартовы!
Ураган и Самострел перерубили канаты.
– Пять! – завопил стоящий у штурвала Сотрапезник.
Корабль покачнулся и стал стремительно подниматься.
– Четыре!
Самострел ухватился за веревку и торопливо полез к друзьям. Егоза помогла ему перевалиться через борт.
– Три!
Марида любила говорить «уйма прайма», и его на самом деле было много. В виде прайм-бомб, которые Сотрапезник установил во всех помещениях лаборатории.
– Два!
– Сейчас начнется, – улыбнулся Карлос.
– Один!
И внизу громыхнуло.
Пыль. Клубы пыли, что вырвались из сорванных ворот, – вот что увидел Маркус сначала. Затем услышал грохот, почувствовал удар – невидимая рука толкнула его в грудь, и, уже падая, Лашар понял, что скала просаживается… Зрелище показалось бы нереальным кому угодно, и уж тем более – оглушенному, растерянному рыцарю, который готовился праздновать победу. Середина огромного основания «куста» провалилась, три из девяти Пальцев надломились и рухнули, добавив грохота и пыли и окончательно похоронив посланных внутрь воинов.
Блестящий отряд погиб, оставив после себя лишь четырех обычных воинов, медленно поднимающихся сейчас с земли, но Маркус не думал о пропавших Героях и о том, что беглецы способны без труда перебить остатки кобрийцев. Все внимание Лашара было приковано к еще одному невиданному зрелищу, к грандиозной машине, что величественно поднялась над клубами пыли и покосившимися скалами.
Корабль?
Нижняя часть машины и впрямь напоминала одну из плоскодонных барж, что таскали по доктским рекам руду и лес. Плавные линии металлических бортов, низенькая надстройка на корме, свисающий с носа якорь… на мгновение Лашару показалось, что зрение его обманывает – ведь баржи не умеют летать! Но уже в следующий миг он понял, что удивительный корабль не имеет никакого отношения к воде – ни весел, ни парусов у «баржи» не было, зато помимо естественного для корабля руля присутствовали еще два, прикрепленные к бортам на манер крыльев. Кормовая надстройка скрывала мощные прайм-движители, позади которых вертелись насаженные на оси палки – именно так показалось Маркусу.
Но самое удивительное находилось не на самой «барже». В десяти метрах над ней находился огромный, туго натянутый баллон, отдаленно напоминающий бурдюк. Связанный с «баржей» множеством канатов, он, судя по всему, и поднимал ее в воздух.
– Чтоб меня Чудь сожрала, – жалобно протянул стоящий рядом воин. – Что это?
Ответа у Лашара не нашлось.
– Я вижу кобрийцев!
– Какие они маленькие!
– Заморыши!
Карлос и Герои Грида столпились у невысокого борта и с любопытством рассматривали кажущиеся игрушечными фигурки воинов.
– Уйма прайма, я не верю, что все происходит на самом деле, – пробормотала Марида.
– Что, взяли? – Голос, к огромному удивлению присутствующих, подал Ржавый Ус, совершенно пораженный путешествием на воздушном корабле Безвариата. – Догнали? Выкусите, придурки!
И Арчибальд продемонстрировал кобрийцам неприличный жест.
Ураган, Самострел и Егоза захохотали.
– Я не вижу Лашара, – произнес Карлос. – Он там?
– Сидит на земле, – немедленно отозвалась Шахмана. – Видать, взрывом швырнуло.
– Его нужно убить, – холодно бросил молодой лорд. – Сможешь?
– Далеко.
– Безвариат! – Карлос повернулся к стоящему у штурвала Сотрапезнику и завопил, стараясь перекричать шум прайм-движителя. – Опусти корабль ниже!
– Зачем?
– Нужно достать Лашара!
Ученый кивнул и принялся тянуть за какие-то рычаги, а Карлос вновь посмотрел на Героев. Тонкость момента заключалась в том, что требовал молодой лорд не честной схватки, а хладнокровного убийства неспособного ответить противника, и юноша хотел знать, как отнесутся к приказу его лучшие воины.
Как выяснилось, без восторга, но с пониманием.
– Все правильно, – вздохнул Ураган. – Иначе нельзя.
Но воеводе мараться не придется, он и Ржавый Ус хороши в ближнем бою, а для Лашара нужен стрелок…
– Нужно отомстить, – угрюмо произнесла Шахмана.
«Месть не важна, Лашар слишком умен, чтобы оставлять его в живых», – продолжил про себя Карлос.
– Подлец должен ответить за смерть лорда Датоса, – решительно сказал Самострел, вскидывая остробой.
Корабль снижался, до кобрийцев оставалось чуть больше пятидесяти шагов, и они, оценив угрозу, принялись разбегаться. Поднявшийся на ноги Лашар припустил к скалам, и времени на то, чтобы его достать, оставалось все меньше и меньше.
– Сейчас!
Посланная Егозой стрела ударила на пути Маркуса. Могло показаться, что Героиня промахнулась, но она знала, что делает. Лашар остановился, на несколько мгновений замер, и Джейкоб всадил ему в голову заряд остробоя.
– Сейчас!
Посланная Егозой стрела ударила на пути Маркуса. Могло показаться, что Героиня промахнулась, но она знала, что делает. Лашар остановился, на несколько мгновений замер, и Джейкоб всадил ему в голову заряд остробоя.
– Готово.
Радости ни Шахмана, ни Самострел не испытывали. Они просто сделали работу. Несложную, нужную, но неприятную работу. Они убили человека, не дав ему возможности ответить, и потому Карлос счел своим долгом произнести:
– Спасибо.
Ответа он не ждал.
Безвариат повернул штурвал, вновь поколдовал над рычагами, приводя в движение рули, и «Чапек» стал медленно подниматься над скалами, теряясь среди белоснежных облаков.
* * *– Почему вы не уберегли Маркуса? – медленно, почти по складам, потому что скулы сводило от бешенства, поинтересовалась леди Кобрин.
– Мы…
– Вас было двое. Двое!
– Лашар приказал нам идти в пещеру, а сам остался…
– Для чего мне нужны Герои, если вы не способны спасти одного-единственного человека? Кому вы вообще нужны?!
Исподлобья и Раздавитель уныло потупились. Они полностью признавали право леди на ярость и даже на бешенство и хотели только одного: чтобы неприятный разговор как можно скорее закончился. Ну, погиб Лашар, все равно ведь ничего не изменишь…
– Дважды… Нет! Трижды вы опозорились перед каким-то мальчишкой! Перед провинциальным щенком из Пущи, который ни разу не участвовал в настоящих сражениях!
Знаменитое хладнокровие дало сбой, и Агата уже не отчитывала провинившихся Героев, она балансировала на грани истерики, машинально подбирая самые хлесткие оскорбления.
– Мы…
Максимилиан Раздавитель хотел заметить, что никто не мог ожидать обрушения пещеры, которая оказалась тайной лабораторией, что ловушка сработала идеально, и что Героям пришлось принять мученическую смерть: и он, и чистильщик медленно умерли от удушья… но не успел.
– Вы не стоите того прайма, что я трачу на ваше воскрешение! Вы абсолютно бесполезны!
Покрасневшие Герои низко опустили головы.
Им было стыдно и обидно выслушивать ругань леди, но вдвойне неприятным происходящее делало присутствие Изморози – везучий безликий получил свое в тюрьме, в бою с имперским Героем, и потому избежал унизительной головомойки. Но смущало Исподлобья и Раздавителя не только то, что Улле со смаком передаст остальным кобрийским Героям подробности отвратительной сцены, нет. И воевода, и чистильщик понимали, что от впавшей в бешенство Агаты можно ожидать чего угодно, а безликому все равно, кого убивать: Чудь, адорнийцев или братьев-Героев, безликий этим процессом наслаждается…
– Идиоты! – прошипела леди Кобрин, и по ее тону Максимилиан с Томом поняли, что гроза миновала. – О каком подземелье вы говорили?
– В самом центре Задранных Пальцев, – торопливо ответил Раздавитель.
– Целый «куст» изнутри вырезан, – добавил Исподлобья и тут же поправился: – Был вырезан, сейчас все обвалилось. Были коридоры, залы…
– А вместо ворот – плита, точь-в-точь будто кусок скалы, сразу и не отличишь.
– Механизмом праймовым поднимается.
– Мы до кабинета дошли…
– По дороге мастерскую видели. Механизмы там, станки какие-то…
– А потом нас накрыло.
– Стены и потолок упали…
– Мастерская, механизмы, станки, кабинет… – вполголоса повторила Агата. – Под землей…
Кто мог построить такое убежище неподалеку от Фихтера? В Кобрии, если уж на то пошло! В моей Кобрии, где полно стражников и пограничников, где даже контрабандистам с огромным трудом удается проскользнуть незамеченными! Ответ: никто. Точнее, построить, конечно же, мог, но сохранить работы в тайне – ни за что. Значит, кто-то использовал уже вырытое убежище в своих целях.
Кто?
Ответ напрашивался, но поверить в него Агата никак не могла. Топталась рядом с проклятым ответом, но принимать его не спешила.
– Вы говорили, что в Фихтере гридийскую огненную лису сопровождал какой-то бродяга. Расскажите о нем.
– Невысокий, дохлый, – затараторил Исподлобья.
– Очень мелкий, щелчком убьешь, – прогудел Раздавитель.
– Лысый абсолютно.
– Жубер вроде называл имя: Акакий.
– Бенефит.
– Говорил, что бродячий ученый.
– Еще сказал, что Акакий вроде вместе с Карлосом в городе объявился.
«Его будущее не менее грандиозно, чем твое…»
Уж не потому ли оно такое великое, что мальчишке помогает…
«Нет! Нет! Это невозможно!»
Но факты вещь упрямая, с ними не поспоришь. Лашар обнаружил в вещах Стеклодува воровское снаряжение высочайшего класса, с которым ходят только на сокровищницы лордов. Сам Стеклодув задержался в Гридвальде, хотя погоня наступала ему на пятки, потратил три драгоценных дня с неизвестной целью. Нет, теперь уже с известной целью. Теперь все встало на свои места.
«Какой же ты молодец, Безвариат! Какой же ты молодец! Еще никому не удавалось так легко и элегантно провести меня!»
– Готовьтесь к бою, – жестко бросила Агата Героям. – В ближайшее время у вас появится замечательная возможность смыть с себя позор. Показать, чего вы стоите на самом деле.
Потому что теперь, когда леди Кобрин поверила в происходящее, она поняла, о какой битве предупреждала Иоланда: Три Вершины будут подвергнуты атаке, предотвратить которую нельзя. Юного гридийского лорда и его Героев поведет Безвариат, знающий каждый камень замка, и нет ничего удивительного в том, что старая провидица не смогла понять, чем закончится сражение. Ничего удивительного…
– Знаешь, когда я впервые увидел докта, узнал вас, услышал ваши воззрения, я был даже не удивлен – ошарашен. У меня не укладывалось в голове, что человек способен жить среди прайма и не пропитаться им. Я не мог понять, какая неведомая сила заставила вас рассматривать прайм как… как дерево или уголь, как полезное ископаемое, которое можно беззастенчиво использовать в странных и уродливых конструкциях, которые вы называете механизмами. Но еще больше я поразился тому, что даже появление Героев не заставило вас изменить свою точку зрения.
– Мы такие, какие есть, – улыбнулась Агата.
– Да, – согласился Эларио. – Вы такие, во всем отличные от нас.
– Но все мы люди.
– И вновь ты права.
Закончив с Героями, леди Кобрин отправилась в тайные покои, где ожидал ее Хирава. В действительности Агата страстно желала побыть в одиночестве, чтобы успокоиться и привести в порядок мысли, но пришлось идти, чтобы не обидеть гордого адорнийца. Леди думала, что ей придется вновь изображать горячую радость, но Эларио уловил настроение возлюбленной и, усадив ее в кресло, затеял неспешный разговор.
– Наши расы – каждая по-своему, разумеется, – достигли значительных высот в деле использования прайма. Но мне, ты уж извини, ближе адорнийские принципы.
– Никогда бы не подумала, – через силу пошутила Агата.
– Тем не менее это так, – улыбнулся в ответ Хирава. – Я не знаю, что чувствуют Герои, но обожаю управлять праймом. Когда я творю, когда использую его силу для создания чего-то нового, то испытываю не просто наслаждение – детский восторг. – Эларио извлек из кармана цветастого камзола семечко, положил его на раскрытую ладонь и принялся буравить пристальным взглядом. – Сама мысль, что я, подобно древним богам, меняю мир по своему желанию и разумению, вызывает ни с чем не сравнимые эмоции… – Семечко пробудилось, тонкий зеленый побег скользнул по ладони Хиравы, а затем, послушный приказу мага, стал подниматься вверх. – Некоторые глупые докты считают, что адорнийская власть над праймом естественна, поскольку наши тела пропитаны им, но это далеко не так. Прайм чутко прислушивается к нам и отзывается лишь тем, кто способен на сильные эмоции. Кто обладает богатой фантазией и железной волей. Мало просто захотеть, нужно добиться… – Зеленый побег превратился в стебель, на вершине которого распустился удивительной красоты цветок – нежно розовый хриндаликс. – Нужно не оставить прайму выбора, объяснить, что твое желание безоговорочное и ты не отступишь. Только в этом случае придет успех.
Эларио протянул цветок Агате.
– Спасибо.
– Я подумал, что сейчас тебе не повредит что-нибудь милое.
Никто и никогда не слышал от заносчивого и самовлюбленного Хиравы такие слова. Никто и никогда. Никто. Кроме леди Кобрин.
– У меня есть ты, – негромко произнесла Агата, вдыхая аромат хриндаликса.
– Я милый? – удивился Эларио.
– Ты замечательный. И совсем не похож на докта. Наверное, этим ты меня и привлек.
– Я привлек тебя тем, что маг.
– Лучший в мире.
– Да.
– И это тоже делает тебя непохожим на докта. – Агата облокотилась на диванную подушку, позволяя адорнийцу полюбоваться на сжатые корсетом полушария груди, и поинтересовалась: – А чем привлекла тебя я?
Поза с намеком на шалость, однако в голосе леди игривости не чувствовалось.
– Мы собираемся захватить мир, что может быть прекраснее?