Впрочем, мысли о Карине я пока решила отставить. Я все-таки не святая, и любовь к ближнему не затмевает в моем сердце любовь к самой себе. Так что Карина пускай пока посидит в камере и подумает о своем поведении. Авось характер исправится.
А мне надо позаботиться о себе. Парочка злоумышленников на своей «Ауди» уже далеко. Сюда они больше не сунутся, и ко мне домой, думаю, тоже. Однако, представив свой собственный пустой дом, а главное – пустой холодильник, я приуныла и решила, что если сейчас немедленно не наемся до отвала, то могу кого-нибудь покусать.
Напротив покачивались яркие бумажные фонарики китайского ресторана. Я так обрадовалась, что перебежала дорогу в неположенном месте.
Все знают, какие большие порции подают в китайских ресторанах. Поэтому официантка недоуменно подняла брови, когда я заказала четыре блюда, а про десерт сказала, что подумаю. Я попросила еще принести большой бокал пива и огляделась по сторонам.
В ресторане было сумрачно и малолюдно – очевидно все, кто хотел поужинать после работы, уже закончили. Неподалеку сидел солидный мужчина и доедал салат из соевых ростков. Он поднял голову с неудовольствием, когда я попросила прикурить.
Появилась официантка с подносом. Я схватила румяную теплую пампушку – такие подают в китайских ресторанах вместо хлеба – и впилась в нее зубами. Мужчина едва заметно усмехнулся, но мне было все равно.
Отхлебнув ледяного пива, я задумалась. Вся эта история с убийством моего бывшего мужа мне очень не нравилась. То есть само убийство, понятное дело, никому не может понравиться. Однако история дурно пахла, как говорят в романах позапрошлого века. Ну, убей бог, не могла я поверить, что та неизвестная Вероника убила моего бывшего мужа из банальной ревности. Или потому, что рассердилась на него за что-то. И вообще, верилось с трудом, что такая женщина – красивая, обеспеченная – могла что-то найти в таком в общем-то заурядном типе, каким являлся Вадим при жизни. Это мне, закомплексованной идиотке, он показался в свое время интересным человеком. Да и то по молодости. Или Карина – знойная женщина во власти страстей, опять же ей нужна была прописка и жилплощадь.
Принесли первое блюдо – креветки, тушенные с орехами, овощами и пряностями. Я издала боевой клич и вцепилась в тарелку. Мужчина за соседним столиком покосился на меня неодобрительно, однако увидел мое сосредоточенное лицо, понял, что я занята едой, и не стал ничего говорить.
Я же сделала над собой усилие, чтобы не заглатывать креветки, не пережевывая и, аккуратно подбирая с тарелки орехи, принялась думать.
Ученые утверждают, что во время еды умственные процессы замедляются – кровь, дескать, приливает к желудку, все силы уходят на переваривание пищи и так далее. У меня же два процесса текли параллельно, не мешая друг другу. Это было удивительно, пока я не вспомнила, что Гай Юлий Цезарь мог одновременно делать сразу три дела: читать, писать и слушать.
Мыслить я стала от полной безысходности. Потому что уверилась, что убили Вадима из-за того, что он, как всегда неразборчивый в делах и знакомствах, влез в какой-то криминал. А то, что убили не ножом в подъезде, а попытались обставить дело как убийство из ревности, говорит только о том, что криминал серьезный.
От свекрови толку мало, и если неизвестную Веронику не найти, то можно подойти к проблеме с другой стороны.
Креветки кончились, и официантка уже стояла надо мной с тарелкой, наполненной рыбой под лимонным соусом. Соседу принесли жареных мидий. Мы обменялись дружественными взглядами и принялись каждый за свое, при этом мысли мои текли в нужном направлении.
Когда я видела своего бывшего мужа последний раз, и не случилось ли тогда чего-нибудь необычного?
Последний раз я видела Вадима в аэропорту, где он встречал мой самолет из Ниццы.
Было ли странным его поведение?
Сначала он вел себя совершенно как обычно, держался со своей всегдашней нагловатой самоуверенностью. Так, как будто весь мир создан только для него. Меня это его качество сильно раздражало, и я даже спросила с намеком – зачем вообще он приехал меня встречать? Я бы и сама отлично добралась до дома!
На это Вадим ответил с обезоруживающей прямотой:
– Мать попросила, а ты ведь ее знаешь – она никаких возражений не слушает!
В общем, он был такой, каким я его знала, и насчет свекрови тоже прав.
Но только до определенного момента.
Когда мы подошли к выходу из здания аэропорта, Вадим вдруг вздрогнул, будто узрел привидение. Я проследила за его взглядом и увидела мужчину, который отдыхал в одном со мной отеле. Вадим смотрел на него с самым настоящим ужасом, а потом пригнулся и встал так, чтобы я заслоняла его от того человека.
– Что с тобой? – спросила я удивленно.
– Так… ничего… – пробормотал он севшим голосом. – А кто этот мужчина? Ты его знаешь?
– Так… – неопределенно протянула я, – видела пару раз… А в чем дело?
– Ни в чем, – отмахнулся он и перевел разговор на другую тему.
Однако настроение у него явно испортилось, он заторопился и стал звонить кому-то по мобильному. А потом вообще умчался, бросив меня с багажом посреди тротуара.
В тот момент его странное поведение меня не особенно заинтересовало. Я вообще старалась как можно меньше о нем думать. Мне этого удовольствия уже хватило на предыдущем этапе биографии. Хватило с большим запасом. Но сейчас, когда после всего, что произошло, я перебирала и анализировала все странности поведения Вадима, тот эпизод в аэропорту показался мне довольно важным.
На кого он тогда смотрел с таким нескрываемым ужасом?
Рыба кончилась, я поймала себя на том, что тыкаю палочками в пустую тарелку. Мужчина за соседним столиком тоже доел своих мидий и подмигнул мне весело. Я улыбнулась ему поверх бокала с пивом.
Официантка несколько замешкалась, и я перевела дух и дала отдых челюстям. Потом напрягла память, собрав лоб в морщины, и все же вспомнила, на кого уставился мой бывший муж в аэропорту с таким ужасом, как будто встретил привидение.
Его звали Сурен Степанович, так, по крайней мере, мне сказала Нора.
Но здесь, конечно, требуются кое-какие пояснения.
С этим последним отпуском мне вообще повезло. Как обычно, то есть как утопленнику. Ну, это было не то чтобы просто мое обычное невезение – Сандра, моя бывшая свекровь, приложила к этому свою руку с острыми наманикюренными ноготками.
Когда я уже почти собралась в Турцию, в тихий приличный отель недалеко от Эфеса, Сандра вдруг позвонила и в своей энергичной, не терпящей возражений манере сообщила:
– Я все устроила! Записывай телефон…
– Какой телефон? – растерянно переспросила я.
– Это Виктория, моя хорошая подруга… о-очень, о-очень хорошая! Она владелица турфирмы, и она организует все для тебя на самом высшем уровне!
Мне, конечно, следовало послать бывшую свекровь как можно дальше. Но это – не с моим характером…
– Но Сандра, я уже все приготовила… – начала я вяло обороняться. – Я уже подобрала путевку…
– В Турцию небось? – язвительно осведомилась Сандра. – А Виктория тебе за те же деньги устроит отдых в фешенебельном отеле на Кот-д-Азор…
– Где? – переспросила я, понимая, что спрашивать никак нельзя. Что этим своим вопросом я даю Сандре козыря и забиваю крышку в гроб тихого турецкого отдыха.
– На Лазурном Берегу, милочка! – отозвалась Сандра с чувством неоспоримого превосходства.
И я сдалась. Я позвонила этой Виктории, только чтобы не признаваться бывшей свекрови, что действительно хотела отправиться в Турцию.
Слаб человек.
За это всегда и расплачивается.
Отель, куда меня отправила Виктория, действительно располагался на Лазурном Берегу Франции, но не на том его многолюдном, прославленном, усеянном пляжами участке от Ментоны на итальянской границе до Сен-Тропе, не в Ницце или Каннах, не в Сан-Рафаэле и не в Антибе. Он был расположен на Жьенском мысу, западнее Сен-Тропе, в местечке, облюбованном дайверами.
Обошлась мне путевка, само собой, втрое дороже турецкого варианта, но не это самое обидное.
Я мечтала отдохнуть, полежать на пляже с книжкой, намазавшись защитным кремом, поплескаться в теплых морских волнах…
Не тут-то было!
Поскольку наш отель был прибежищем дайверов, то есть фанатов подводного плавания, пляжа в обычном понимании у него не было. То есть прямо под окнами отеля был бетонный мол, к которому каждое утро швартовались маленькие кораблики, забиравшие дайверов с их тяжелым снаряжением. Это само по себе было увлекательное зрелище – дайверы плелись к молу, сгорбившись под тяжестью огромных разноцветных баллонов, и трудно было поверить, что в воде они превратятся в ловких и подвижных ихтиандров. Один кораблик назывался «Одиссей», другой – «Улисс». Я знала, что это – имя одного и того же мифологического персонажа, и не удивлялась тому, что кораблики были удивительно похожи друг на друга. О края мола бились тяжелые волны, а по сторонам от него спускались к морю скалистые уступы. Мне, с моей ловкостью и везением, не стоило и пытаться спуститься к воде.
Зато вид из окон отеля был просто замечательный!
Прямо напротив окон, чуть правее мола, располагались развалины старинной крепости. Крепость называлась Тур Фондю, и это название вызывало у меня чисто гастрономические ассоциации – пару раз я посещала рестораны с залом фондю, где прямо на столе кипел горячий сыр, в который можно было окунать всякие вкусности.
Итак, я решила, что с морем ничего не получится, но не слишком расстроилась – вскарабкалась с ногами на диван, распахнула выходящее на море окно, впустив в комнату сырой йодистый воздух, пахнущий детством и приключениями, и принялась за интересную книгу.
И тут перед моим окном появилась Нора.
Это была высокая худощавая женщина лет сорока, с рыжеватыми легкими волосами, собранными в пучок на затылке, и крупными коричневыми веснушками, разбросанными по высоким скулам. Еще у нее были удлиненные зеленые глаза и большой рот, который, казалось, вот-вот улыбнется.
– И для этого стоило лететь сюда из Питера? – насмешливо спросила она, прочитав название на обложке моей книги.
– Для этого – стоило, – ответила я, показав взглядом на развалины башни и бьющиеся о края мола волны.
– А как насчет того, чтобы выкупаться? – зеленые глаза смотрели вопросительно.
– На этих камнях?
– На нормальном пляже. – Она махнула рукой куда-то в сторону. – У соседнего отеля отличный пляж, и я знаю дорогу.
Долго уговаривать меня не пришлось.
Я взяла купальник, вышла прямо в окно и зашагала вслед за Норой. Кстати, именно тогда она представилась.
Сначала мы шли по узкой тропинке вдоль берега, потом пришлось спускаться по вырубленной в скале лестнице, потом подниматься по крутому склону, и я уже не рада была, что ввязалась в эту авантюру, как вдруг тропа сделала крутой поворот, проскользнула сквозь колючие кусты, усыпанные крупными белыми цветами, и перед нами распахнулась чудесная бухта, с двух сторон охваченная маленькими скалистыми мысками, словно рогами огромного быка. Точнее, не быка, а Минотавра – древнего мифического чудовища с телом человека и бычьей головой, потому что все здесь дышало неизмеримой древностью.
Море лежало в обрамлении скал, как драгоценный камень, и я поняла, почему этот берег называется лазурным.
– Ну как? – спросила Нора таким тоном, как будто это она сама, собственными руками, создала лазурную бухту, и скалы, и усыпанные белыми звездами цветов кусты.
– Нет слов! – ответила я, и была совершенно искренна. Я действительно никогда прежде не видела такой совершенной красоты.
Мы спустились на пляж, покрытый крупным белым песком. Тихая, невероятно чистая вода раз за разом набегала на этот песок, подкатываясь к нашим ногам.
Этот пляж действительно был собственностью соседнего отеля, но сейчас на нем не было ни души – видимо, не сезон. Мы с Норой лежали на горячем белом песке, среди которого блестели маленькие обкатанные морем яшмы и агаты, и разговаривали. Как выяснилось, она здесь уже не первый раз и приезжала сюда не одна – ее муж был увлеченный дайвер, каждое утро он уплывал в море на кораблике по имени «Одиссей», а Нора ждала его, как Пенелопа, планомерно обследуя окрестности. Сама она дайвингом не занималась по причине здоровья – у нее были слабые сосуды, и врач категорически запретил погружения.
– Так ездили бы по отдельности! – предложила я.
Нора ничего не ответила, но бросила на меня такой взгляд, что я моментально осознала всю бездну своей наивности.
Еще глубже я осознала ее, увидев вечером в холле отеля Нориного мужа – крепкого кривоногого мужчину с загорелой лысиной, густой порослью черных волос на груди и наглыми карими глазами, не пропускающими ни одной юбки.
Повалявшись немного на пляже, Нора вбежала в воду, разбрасывая вокруг сверкающие фонтаны брызг, нырнула и поплыла быстрыми точными гребками.
Я последовала ее примеру, но тут же выскочила из воды как ошпаренная. Буквально как ошпаренная – такая холодная была эта лазурная вода. Кажется, я даже завизжала – во всяком случае, две чайки испуганно сорвались со скалы.
Нора проплыла метров сто, неторопливо вышла на берег, растерлась жестким полотенцем и повернулась ко мне:
– Ветер с берега, поэтому вода такая холодная. Да и вообще, еще не сезон.
– А ты как же?
– А я привыкла.
Потом мы сидели на берегу и следили за огромной чайкой, которая что-то ловила в прозрачной прибрежной воде. Когда она, наконец, вытащила свою находку на берег, это оказалась большая морская звезда. Чайка пару раз неловко ткнула ее клювом, но тут какой-то звук спугнул ее, она взлетела, широко раскинув белоснежные крылья, и скрылась за левым мысом.
Нора встала, подняла брошенную чайкой звезду, внимательно осмотрела ее и потом широким мастерским броском забросила обратно в воду.
– Жить будет! – удовлетворенно проговорила она.
Потом мы с ней часто приходили на этот безлюдный пляж, и вскоре я привыкла к ледяной воде. А еще мы постепенно обошли весь мыс – от Тур Фондю на южной оконечности до соленых болот возле северного основания мыса, ближе к городу Иеру. На карте эти болота были отмечены длинноногой розовой птичкой, из чего я сделала вывод, что в них гнездятся фламинго. Так и оказалось.
Мы с Норой шли по песчаной косе, с одной стороны которой ровно и глубоко дышало море, а с другой лежало неподвижное тусклое зеркало болотистой лагуны. Коса была отделена от лагуны низким плетеным заборчиком, чтобы любопытные прохожие не мешали спокойному существованию птиц. И никто из дисциплинированных европейцев не покушался на птичий покой, хотя перепрыгнуть заборчик или просто перешагнуть его ничего не стоило.
Мимо нас в сторону Иера проезжали редкие велосипедисты – по одному и парами, пробегали поджарые бегуны с прикрепленными к плечу маленькими компьютерами, контролирующими пульс и дыхание и отмечающими пробег.
Нора шагнула в сторону и легко вскочила на большой камень возле самого плетня. Приложив руку козырьком к глазам, вгляделась в лагуну и сделала мне знак. Я поднялась на камень рядом с ней и посмотрела в ту же сторону.
Сначала я ничего не разглядела из-за слепящих отблесков солнца на воде, но когда глаза привыкли или освещение немного сменилось, я увидела десяток изящных голенастых птиц, расположившихся на отмели. Они прохаживались по воде, замирали, наклонялись, опуская в воду изогнутые клювы, совершали сложные пируэты, как будто танцевали медленный старинный танец.
Единственное разочарование ждало меня: фламинго оказались не розовыми, а белыми.
Но вдруг одна из птиц широко раскинула крылья, и я глубоко вздохнула от восхищения: изнанка крыльев была нежно-розовой, с отчетливой черной каймой.
Переговаривались фламинго резкими, неприятными голосами, напоминающими кошачье мяуканье.
К середине дня дайверы возвращались, и Нора покидала меня, присоединяясь к мужу.
По вечерам вся их шумная компания оседала в ресторанчике «Стелла де Маре», в двух шагах от нашего отеля. Они сдвигали столы, обсуждали очередное погружение, громко смеялись, пили, пели песни. Немногочисленные французы удивленно косились на них, неодобрительно перешептывались.
Нора сидела рядом с мужем, зорко следя за ним. Там же, в этой компании, бывал каждый вечер и Сурен Степанович. Это был плотный, немного сутулый мужчина средних лет с густыми сросшимися бровями на решительном смуглом лице. В отличие от Нориного мужа он держался подчеркнуто скромно, но с достоинством, говорил мало и негромко, но его при этом внимательно слушали, иногда шутил, причем, судя по взрывам смеха – шутил удачно. Впрочем, именно Норин муж, кажется, сошелся с ним ближе других. Точнее, у меня сложилось впечатление, что эти двое были знакомы прежде, да и Нора здоровалась с Суреном как с человеком давно знакомым.
Я в этот ресторанчик если и заходила, то пораньше – когда там было почти пусто. Шумное застолье меня не привлекало, да и общих интересов с дайверами не находилось. Хотя, конечно, живя рядом в небольшом отеле, я с ними волей-неволей сталкивалась и благодаря Норе большинство знала по именам.
И вот, увидев в аэропорту именно этого немногословного и спокойного Сурена, Вадим почему-то ужасно перепугался. Перепугался и всерьез занервничал.
Я очнулась от воспоминаний, потому что официантка принесла мне свинину с ананасами под кислым соусом, а соседу – утку по-пекински. И очень извинялась за задержку.
– Не стоит так расстраиваться, я никуда не спешу, – машинально ответила я.
Сосед даже не поднял головы, так был увлечен своей уткой, однако я поняла, что хватит расслабляться. И что, возможно, я напала на след. Поскольку не остается никакого выхода, то можно сделать смелое предположение, что убийство Вадима связано с той встречей в аэропорту. Не стану наговаривать на серьезного человека – Сурен выглядел очень прилично, но испуг Вадима был странным и подозрительным, особенно учитывая последующие события.