Период с 1985-го по 1989 год был не самым счастливым в жизни Цыплаковой, как в творческом плане, так и в личном. Закончив режиссерский факультет, она долгое время никак не могла добиться собственной постановки — имея два диплома, ходила в ассистентах режиссера на «Мосфильме». В кино снималась мало. Из всех картин этого периода только в одном у Цыплаковой была главная роль — в фильме «Счастливая, Женька!». Там она играла мать-одиночку, которая влюбляется в своего коллегу по работе — молодого врача Гусева (актер Андрей Молотков).
Как писала в журнале «Экран» (1987) критик Л. Закржевская, «образ Женьки, столь любовно выписанный на экране, словно возвращает нас к кинематографу 60 х годов, с его эстетикой пристального кинонаблюдения, с его умением в каждом рядовом труженике увидеть черты истинно прекрасного человека. Цыплакова, с ее искренней сердечностью, с ее, в данном фильме, «неигровым» стилем игры, с ее абсолютной органичностью и документальной точностью экранного поведения (пришлось ходить по клиникам и больницам, ездить с бригадой «Скорой помощи», учиться делать перевязки и накладывать шины — это к вопросу о профессионализме), как бы олицетворяет собою несколько забытый, «забитый» разного сорта и калибра прохиндеями и прохиндейками тип положительной героини, как бы передает ностальгию современного человека по «идеальным» людям, несущим в себе высшие принципы, во все времена необходимым всем и каждому героям. И в этом также видится некая полемичность и дополнительный современный смысл созданного актрисой обаятельного женского образа, нашедшего отклик в киноаудитории.
Есть в фильме сцена, сыгранная Цыплаковой с тем особым актерским настроением, которое, передаваясь зрителям, вызывает сопереживание, волнение. В детский садик — пятидневку ночью приходит Женя, чтобы хотя бы спящим увидеть сынишку. Сколько невыразимой любви и нежности во взгляде, в скупых движениях актрисы, какая человеческая драма открывается в маленьком эпизоде!
Невольно припомнилась сцена свидания Анны Аркадьевны Карениной с Сережей. И тут же — неожиданный поворот мысли: да, она смогла бы. Черноглазая девочка с того, уже далекого перрона выросла, многое узнала, многое пережила (речь идет о героине, сыгранной Цыплаковой в ее дебютном фильме «Не болит голова у дятла». — Ф. Р.). Стала настоящей актрисой. Способной сыграть Каренину. И многие другие еще ждущие ее большие роли».
Увы, но последнее пожелание так и не сбудется. И в этом не было вины Цыплаковой. Просто во второй половине 80 х в советском кинематографе наступят иные времена — они отринут не только эстетику 60 х, но вообще саму эстетику советского кинематографа с его гуманизмом и скатятся в «чернуху».
И еще о фильме «Счастливая, Женька!». Это была последняя главная роль Цыплаковой, где она появлялась в своем прежнем виде — стройной красавицы. Затем она перенесла серьезную болезнь, которая изменила ее внешний облик — после нее актриса сильно набрала вес (эта болезнь стала поводом к тому, что главные роли от актрисы ушли). Как вспоминает актриса:
«В 1985 году я поехала на Неделю советских фильмов в Африку. Посетила три страны: Гану, Бенин, Того. Как и положено, перед поездкой сделала необходимые прививки, однако позже выяснилось, что они мне не помогли. По возвращении домой со мной стало происходить что-то немыслимое. Причем все симптомы нарастали с угрожающей скоростью. Началось все с бешеного озноба и температуры под 40, затем наступила одышка, сопровождающаяся свистящими хрипами в груди. Я начала задыхаться. Вызвала врача. Поставили диагноз: отек легкого. Антибиотиками его сняли. Но едва наступило облегчение, начался миокардит — я с трудом могла подняться на три ступеньки. Сдавала анализы крови, объясняла, что вернулась из Африки, где меня предупреждали о том, что могу подхватить там смертельную малярию. Но моим словам не придавали значения. Словно не слышали, а причину заболевания не могли определить. Меня Господь сохранил…
Когда мне было 16 лет, одна женщина сказала: «В 27 лет ты окажешься в сложной ситуации — если выживешь, будешь жить долго, но будешь болеть». Я выжила. Однако мучения не закончились. Была операция, потом васкулит, когда лопались сосуды на ногах, и мне пришлось опять ложиться в больницу… У меня был момент жуткого отчаяния. Не хотелось ни жить, ни работать. А потом я прочитала фразу: нам не дано знать, что нам во благо, что — во вред. Потрясения делают человека глубже, заставляют больше ценить жизнь и время, которое тебе отпущено.
И еще — у меня перед глазами был колоссальный пример отца. В последние годы он очень тяжело болел. Но никогда не унывал. До самого последнего часа шутил, пытался работать и не позволял нам его жалеть. Уже не вставал с постели, весил всего 30 килограммов, а как-то услышал любимую мелодию, приподнялся и стал пританцовывать. Он мне и внушил, что в жизни самый тяжкий грех — это уныние…»
Обрести себя Цыплаковой помогла работа. Сняв наконец первый самостоятельный фильм «Гражданин убегающий», она обратила на себя внимание Карена Шахназарова, который пригласил Елену в свое объединение «Старт». Именно там в 1989 году она и сняла свою первую серьезную картину — «Камышовый рай».
Это была социально-психологическая драма о том, как в одном из нелегальных лагерей на юго-востоке страны работают современные рабы, похищаемые мафией для подневольного труда.
Елена Цыплакова вспоминает: «Фильм снимали в Астрахани. В разгар съемок в город приехал Егор Лигачев (тогда — член Политбюро), разместили его со свитой в «Интуристе», там же жила и наша съемочная группа. А каждое утро к гостинице стекались со всего города местные бомжи — на съемку. Им стабильно в конце дня была положена пятерка. Милиция бомжей разгоняет. Меня разыскивают: «Что за кино такое?!» Моих артистов, Ваню Аракелова и еще двоих, задержали: небритые, голова «под ноль», вид бродяг. Хорошо, у кого-то был членский билет Союза кинематографистов. Отпустили. А вообще-то мне начальство областное помогало: я всем говорила, что снимаю вестерн».
Фильм получился довольно жестким по стилю, и у многих специалистов вызвал недоумение: как такое могла снять женщина? Между тем на съемках картины произошел характерный эпизод: одному из актеров по роли надо было съесть несколько сигарет. Но он никак не мог заставить себя сделать это. И тогда, видя его нерешительность, Цыплакова продемонстрировала это на себе — стала жевать сигарету.
В 1990 году «Камышовый рай» был отмечен призом на фестивале в Сан-Себастьяне.
Елена Цыплакова рассказывает: «Когда мою картину вдруг пригласили на фестиваль в Сан-Себастьян, мне на «Мосфильме» сказали: «Лена, ты принеси свою фотографию, мы тебя переведем в творческие кадры». Это через шестнадцать-то лет работы в кино! Почему-то именно тогда меня такая обида взяла, что я сказала: «Нет, я лучше принесу заявление об уходе». И ушла».
В том же 90 м вышел один из последних фильмов, в котором была занята Цыплакова — «Сукины дети» (Галочка). Это был режиссерский дебют известного актера Леонида Филатова.
«Филатов пригласил меня сниматься в фильме, где я толще, чем сейчас, аж на 14 килограммов! Фарсовая роль. И хотя мне очень больно смотреть на себя на экране, я рада, что сыграла ее: я поднялась тогда над собой».
В 1992 году свет увидела вторая серьезная режиссерская работа Цыплаковой — фильм «На тебя уповаю». И снова это была психологическая драма. В ней рассказывалось о трудной судьбе женщины, которая, бросив своего новорожденного ребенка, затем стала терзаться угрызениями совести, попыталась покончить с собой. Пройдя курс лечения в психиатрической клинике, она попадает в церковь и по совету священника устраивается работать в детский дом. На кинофестивале мелодрамы в Магнитогорске в 1994 году фильм Цыплаковой был удостоен приза.
В течение нескольких лет Елена вместе с мужем жила за городом на даче (40 км от Москвы). Однако в 1997 году их брак распался. Почему? Вот как на этот вопрос отвечает сама Елена:
«Постепенно наши отношения изменились, мы стали терять взаимопонимание. И дети Сергея от других жен в нашем разобщении свою роль сыграли, а я не чувствовала себя вправе вставать между ним и ими. Возникли еще и духовные проблемы…»
Цыплакова вернулась в свою маленькую квартирку в московской пятиэтажке. В течение пяти лет она ничего не снимала из-за банальной причины — не было денег. Два ее дорогих проекта закрылись, она принялась снимать третий — самый дешевый («Привет, старик!» по сценарию Валерия Приемыхова), однако съемки остановились в самом начале по той же причине — из-за нехватки средств.
После развода Цыплакова вся ушла в творчество: снималась в кино, занималась дубляжом на ТВ. А потом и сама встала к режиссерскому пульту — стала снимать сериалы. За несколько лет у нее их вышло несколько: «Семейные тайны» (2001), «Дед Мороз поневоле» (2007), «Женщины без прошлого» (2008), «Кармелита-3» (2009), «Такая обычная жизнь» (2010).
«Постепенно наши отношения изменились, мы стали терять взаимопонимание. И дети Сергея от других жен в нашем разобщении свою роль сыграли, а я не чувствовала себя вправе вставать между ним и ими. Возникли еще и духовные проблемы…»
Цыплакова вернулась в свою маленькую квартирку в московской пятиэтажке. В течение пяти лет она ничего не снимала из-за банальной причины — не было денег. Два ее дорогих проекта закрылись, она принялась снимать третий — самый дешевый («Привет, старик!» по сценарию Валерия Приемыхова), однако съемки остановились в самом начале по той же причине — из-за нехватки средств.
После развода Цыплакова вся ушла в творчество: снималась в кино, занималась дубляжом на ТВ. А потом и сама встала к режиссерскому пульту — стала снимать сериалы. За несколько лет у нее их вышло несколько: «Семейные тайны» (2001), «Дед Мороз поневоле» (2007), «Женщины без прошлого» (2008), «Кармелита-3» (2009), «Такая обычная жизнь» (2010).
Рассказывает Елена Цыплакова: «После того как осенью 2001 го на экране прошли «Семейные тайны» (это такой современный «Король Лир», с дележкой имущества, денег), ко мне подошла одна женщина — очень известный адвокат, с которой мы не были знакомы, и сказала: «Лена, у меня с вами связана интересная история. Несколько дней подряд ко мне приходили люди и забирали иски о разделе имущества — без скандалов, без лишних слов, без требования возврата денег. Просто: хотим забрать. Я перепугалась, подумала, что меня ославили и народ теперь не хочет со мной работать. Наконец, собравшись с духом, спросила одного из клиентов: «В чем дело?» И он объяснил: «Видите ли, мы посмотрели сериал «Семейные тайны» и решили: «Нет, не будем ни на что претендовать. Они хотят, чтобы им все принадлежало, пусть будет так. Не в деньгах счастье. И не по-божьи судиться с родными людьми». Как же я была рада, ведь удалось изменить сознание хотя бы нескольких человек! Для меня это явилось величайшим результатом моей работы…»
Летом 2005 года Цыплакова встретила свою новую любовь. Звали его Павел. Вот как он сам в интервью «Московскому комсомольцу» (номер от 18 ноября 2008 года, автор — М. Костюкевич) описывал это знакомство:
«Когда мы с Леной познакомились, у нее была «шестерочка» «Жигули». Она ее купила в день Петра и Павла, 12 июля. Долго на ней ездила, пока не выиграла вторую машину, «десятку», — в какой-то передаче на ТВ разыгрывалась машина. Леонид Ярмольник отдал ей свой жетончик, а он оказался выигрышный. Лена потом Ярмольнику сказала: «Ой, Лень, представляешь, мне через тебя Господь машину подарил!» И тоже так совпало, что на праздник Петра и Павла она ее оформила. А через полгода машину украли, и она опять пересела на свою «шестерку». И вот как-то зимой, после Нового года, она стоит на дороге — голосует, а я проезжал мимо на машине по Ферганской улице. Смотрю — человек знакомый стоит. Фамилию помню, а как зовут — забыл. Вот так мы с ней познакомились, стали общаться…
У нее тогда машина сломалась, а я в то время занимался запчастями. Так мы с полгода общались, а потом решили узаконить отношения. А почему смешно получилось — у нее две машины куплены в день Петра и Павла, а я сам родился на Петра и Павла, 12 июля. Мы с Леной даже прописаны, как оказалось, на одной улице — Самаркандском бульваре…
Мы расписались 12 июня, на День независимости, в 12 часов дня, и нас было 11 человек, а 12 й был в пузике у жены моего брата…
Чем меня Елена привлекла? Сложный вопрос. Любят же не за что-то: просто за то, что это твое — внешнее, внутреннее. Как-то вот свела судьба. Значит, Господу было так угодно. Как объяснить, за что любишь? Просто любишь, и все. Знаете, как у нас иногда совпадает: я что-то говорю или сделал, а она говорит: «А я тоже об этом подумала».
Давая интервью еженедельнику «7 Дней» (номер от 7 июня 2010 года, автор — Т. Зайцева) Елена Цыплакова рассказала следующее:
«Пашечка во всем поддерживает меня. Нам на самом деле очень хорошо, мы словно единое целое, даже мысли друг друга угадываем. Наверное, это и есть любовь. Вместе мы уже пять лет. Живем у меня. Сейчас с нами еще и моя младшая племянница Аленка (дочь брата Цыплаковой. — Ф. Р.), которую я называю «Лена Цыплакова минус тридцать», потому что у нас с ней разница в возрасте ровно 30 лет и 3 дня, она учится на стилиста-парикмахера. А Юлечка, Пашина дочка (она работает аудитором), часто приходит к нам, они сдружились с Аленкой. Так что у нас в семье полная гармония, и я всем сердцем благодарна Господу за то, что он дал нам с Пашей возможность выбрать друг друга…»
В 2011 году Цыплакова вернулась в актерскую профессию, снявшись в сериале «Участковый» (роль Марии Семеновны, тетки Сарыча). Спустя год ее пригласили в другой сериал — «Цель вижу» — на роль полковника Алдониной. Премьера этого фильма запланирована на 2013 год.
Ее слезам поверила Москва
Вера Алентова родилась 21 февраля 1942 года в городе Котлас Архангельской области в актерской семье: ее отец — Валентин Михайлович Быков — и мать — Ирина Николаевна Алентова — работали в провинциальных театрах. Однако, когда Вере было чуть больше трех лет, ее отец скончался, и они с матерью уехали из Котласа на Украину. Потом жили в Узбекистане, на Алтае. Мама Веры вышла замуж повторно и девочку воспитывал отчим.
Несмотря на профессию своих родителей, Вера поначалу не собиралась связывать свою жизнь с актерством. Поэтому, закончив десятилетку, она поступила в Барнаульский медицинский институт. Однако очень скоро выяснилось, что медицина — не ее стезя. В итоге институт был брошен, и мама устроила свою дочь в местный драмтеатр, где работала сама в качестве актрисы. В 1960 году Алентова отправилась в Москву, чтобы поступать в Школу-студию МХАТ. Но, увы, экзамены провалила.
Вернувшись домой, она пошла работать на меланжевый комбинат, чтобы наработать стаж (он мог пригодиться при следующем поступлении в театральный вуз). И он в самом деле пригодился. Когда в 1961 году Алентова вновь приехала в Москву, она с первой же попытки поступила в вожделенную Школу-студию МХАТ. Чтобы там не только получить актерское образование, но и встретить любовь на всю жизнь. Речь идет о знаменитом кинорежиссере Владимире Меньшове.
О своей встрече с будущей женой Меньшов вспоминает следующее:
«Поначалу я и не думал покушаться на Веру — она была очень хороша собой (как и сейчас, впрочем) — красивая, интересная. Но она почему-то со мной дружила и поддерживала в конфликтных ситуациях на курсе. Полтора года, пока мы учились, длилась наша дружба, которая потом неожиданно переросла совсем в другое чувство. Но ухаживал я, честно говоря, очень скромно. Денег было мало, поэтому дарил только полевые цветы. Помогло счастливое стечение обстоятельств. Наш роман разворачивался зимой, а в общежитии как раз шел ремонт, и комнаты последних двух этажей были открыты. Поэтому можно было не гулять в зимнем парке, а просто подняться в одну из комнат и часами сидеть, разговаривать, целоваться, в конце концов… Думаю, что, не будь этого ремонта, все могло бы сложиться совсем по-другому. А так мы оказались в ситуации, способствующей развитию нашего романа. К лету мы, ко всеобщему удивлению, объявили о том, что женимся. Это было в самом конце второго курса…»
На календаре был 1963 год.
Вспоминает Вера Алентова: «Володя ухаживал за мной долго. Мы жили в общежитии, получали крохотную стипендию. Но он все время что-то придумывал: то с веточками вербы приходил, то с букетом из листьев… И я запомнила это больше всего.
Нашу свадьбу праздновали всем курсом. Мы выложили все, что у нас было, — рублей 30, чтобы ребята в общежитии готовили стол. А сами поехали в загс. И все время, пока мы там находились, нас фотографировали, фотографировали, а потом еще и шампанское открыли. Я ужасно перепугалась: чем платить? Мы ведь выгребли все до копейки еще в общежитии. Вдруг все закричали, что шампанское горькое, а я, занятая мыслью, чем заплатить за эту бутылку, начала всех уверять, что шампанское замечательное, не понимая, что нам нужно просто поцеловаться… И только когда Володин свидетель, мальчик с нашего курса, шепнул мне, что у него есть три рубля, — я обрела способность мыслить логически. Затем нам стали предлагать фотографии, и поначалу Володя гордо заявил, что мы возьмем все. Но, увы, денег (хотя и расплачивались за них несколько дней спустя) хватило только на две фотографии… Ну а уже потом в общежитии у нас была замечательная свадьба…
Вышло так, что одновременно с нами была свадьба еще одной нашей студентки — она выходила замуж за респектабельного человека. В качестве свадебного подарка он подарил ей красивое кольцо с бриллиантом, ну а мне муж презентовал «Зефир в шоколаде». Этот скромный подарок запомнился мне на всю жизнь…»
Практически с первых же дней своего существования молодая семья столкнулась с трудностями бытового порядка. Алентова после окончания учебы (они окончили училище в 1965 году) осталась в Москве — ее приняли в труппу Театра имени Пушкина, а Меньшов вынужден был уехать по распределению в Ставропольский драмтеатр. Зададимся вопросом: почему они, закончив Школу-студию МХАТ, оказались не в профильном театре (Художественном), а в других? Особенно это касается Алентовой, которая считалась одной из лучших студенток на своем курсе (про Меньшова такого сказать было нельзя — он числился по разряду неперспективных). Ответ прост: Алентову подвело ее замужество.