– Вот завтра все и узнаешь.
– А как мы будем без нее?
– Рано или поздно это должно было случиться, и кто знает, что лучше – рано или поздно? И потом в наше время в Москве это не так уж все страшно.
– Это уже не наше время, Нуца! Ну, или во всяком случае не мое. Вай мэ, у меня такое чувство, что наступает полярная ночь. Жили-жили, растили – и вот вам, пожалуйста. Зачем мы теперь нужны?
– Будем теперь растить Бешбармака!
– Ты все шутишь! А у самой небось сердце болит.
– Болит, конечно… Но…
– Я не понимаю Марго, как она могла позволить.
– Элико, зачем ты кладешь хмели-сунели в тесто?
– Ой вай мэ, что я наделала… Видишь, Нуцико, до чего я дошла… У меня уже голова кругом идет… Ох беда, беда…
– Ну, это небольшая беда. Сделаешь новое тесто.
– А это что, прикажешь выкинуть? Ну нет, я сделаю соленое печенье, добавлю соленых орешков, перца, и что-то получится… Нуцико, будь добра, посиди тут, последи за мной, Тошка там расхваливала мой торт, а я могу что-то напортачить.
– Да я уверена, что новое печенье пойдет на ура. И мы назовем его печенье «Беда»…
– Фу, как ты можешь такое говорить… Не надо никак называть…
– Я пошутила.
– Чем так нехорошо шутить, возьми лучше ступку и потолки орехи для сациви…
– Зачем? Ты ведь уже пропускаешь их через мясорубку?
– Вах! О чем ты говоришь? Да, для своих я могу немножко облегчить себе задачу, но для такого случая… Придет жених с бабкой и дедом, как такое возможно? Я не желаю, чтобы эта бабка сказала, что Эличка халтурит!
– Да она, может, вообще сациви в рот не берет, а я обожаю, и поверь, что мясорубка ничего не меняет во вкусе.
– Много ты понимаешь! Но если тебе лень, я сама потолку.
– Ладно, черт с тобой, потолку я эти окаянные орехи!
И Нуцико с остервенением принялась толочь в старой ступке грецкие орехи.
– Марго, можно к тебе? – заглянула в кабинет Аля.
– Да-да, заходи, я как раз хотела с тобой поговорить…
– А у меня тут…
– Алюша, дела потом.
– Слушаю тебя.
У Али упало сердце. Неужто Марго узнала о ее романе, которого не одобряла уже заранее?
– Алюша, я очень хочу, чтобы завтра вечером вы с Тасей пришли к нам.
– Завтра? Хорошо, а… по какому случаю, чей-то день рождения? Я просто еще не знаю…
– Нет-нет, это не день рождения, но я хочу, чтобы вся семья была в сборе.
Аля хотела спросить, будет ли Лев Александрович, но не решилась.
– Дело в том, что… Короче, Тошка вроде как выходит замуж. И придут родственники жениха.
– Что значит вроде как? – опешила Аля.
– Именно вроде как. Она уже сошлась с этим мальчиком, и они хотят жить вместе, у его деда и бабки. А жениться официально пока не желают.
– Почему?
– Да там много объяснений, и все, надо сказать, достаточно разумные.
– Я не понимаю тебя, Марго…
– Ну, поскольку Тошке нет еще восемнадцати, то им пришлось бы получать специальное разрешение, а это унизительно. Я согласна. В конце концов, чем прятаться… Семья, как я поняла, приличная, интеллигентная…
– Но Тошка ведь еще ходит в школу.
– Уже не ходит.
– Боже! – схватилась за сердце Аля.
– Это как раз не страшно.
– Марго, ты с ума сошла?
– Нет. Это разумно. Тошка сдаст экзамены экстерном, бабушка жениха поможет это устроить и вообще поможет с занятиями. Точными предметами с ними будет заниматься Гриша…
– С кем с ними?
– Вот это самое главное. Тася тоже хочет сдать экстерном.
– Как? Почему?
– Не волнуйся так, Алечка. Ничего страшного. Вместе девчонки лучше будут заниматься. Тася просто не хочет терять время в школе. Ей важнее музыка, уроки с Матильдой…
– Никогда! Ни за что!
– Аля, но почему?
– Потому что это не даст никаких знаний.
– Аля, побойся Бога! Если бы девчонки собирались быть инженерами или учеными, может быть, это было бы верно, хотя я тоже сомневаюсь. Но в их случае, а особенно в Тасином, когда ей надо наверстывать то, чего она не знает в элементарной музыкальной грамоте…
Аля покраснела. Марго нарочно сказала это, прекрасно зная, что Аля винит себя в том, что просмотрела талант дочери.
– Я поняла. Может быть, ты и права, – понурилась она.
– Вот видишь, если подумать…
– Знаешь, Марго, я иногда тебя просто боюсь.
– Боишься?
– Да. Ты такая умная, такая современная… У тебя нет предрассудков…
– Если я отчетливо понимаю, что это предрассудки, я борюсь с ними.
– И тебе не страшно за Тошку?
– Еще как страшно! Но мешать ей я не имею права. Мне самой когда-то помешали, хотя я была куда старше Тошки, и ни к чему хорошему это не привело. Я стараюсь учиться на чужих ошибках. В конце концов, если уж она сошлась с этим мальчиком… Как говорит одна моя знакомая: «Чего трусами махать, если все произошло».
– Господи помилуй!
– Алюша, обещай мне одну вещь – ты не будешь ругать Таську. Она боится, что ты ей не позволишь бросить школу…
– Но насчет экстерната это реально?
– Абсолютно, я узнавала. К тому же Тася намерена в дальнейшем поступить в консерваторию, так что аттестат ей в любом случае нужен. Я понимаю, – улыбнулась Марго, – твое учительское прошлое…
– Да брось, не хочу даже вспоминать это прошлое, я сама ненавидела школу, когда там работала… И хорошо, что ты мне об этом напомнила. Ладно, я согласна.
– Вот и чудесно. Так завтра я вас жду. Эличка второй день священнодействует на кухне.
– А если тебе не понравятся эти люди?
– Они мне уже понравились, я вчера была у них.
– И что?
– Прелестные интеллигентные старики и уже души не чают в Тошке. Правда, отца не будет, он живет в Бельгии.
– А мать?
– Мать давно бросила семью. О ней там не говорят.
Лев Александрович вернулся домой усталый и раздраженный. Два его сотрудника подали заявление об уходе, а достойной замены пока нет. Римма Павловна мгновенно поняла, что он не в духе и голоден, поэтому решила приберечь сенсационное сообщение на потом. Однако ей не терпелось, и он спросил, утолив первый голод:
– Ты что-то хочешь мне сказать?
– Да!
– Что-то неприятное?
– Не знаю, все зависит от точки зрения.
– Ну уж выкладывай!
– Похоже, Марго скоро станет бабушкой.
– Что? – поперхнулся Лев Александрович.
– Что слышал.
– С чего ты взяла?
– Сегодня она звонила, сказала, что не может тебе дозвониться, и пригласила нас завтра на ужин по случаю Тошкиной собачьей свадьбы.
– Что?
Римма Павловна объяснила мужу.
– И Марго сказала, что Тошка беременна?
– Конечно, нет, просто я сделала вывод. Если девчонке-школьнице приспичило замуж, значит, она брюхатая.
– Боже мой, ай да Тошка!
– Идиот! Чему ты радуешься?
– Ну, моя племянница выросла, стала взрослой, прелесть что такое. Рановато, конечно, пока детей заводить, но уж коли случилось… Эх, я дурак, надо было ее предупредить.
– О чем это?
– Сказать, что если появится парень, чтоб привела ко мне, я бы его научил…
– Ты научишь!
А еще через час Лев Александрович, трясясь от злости, ворвался к жене.
– Скажи пожалуйста, дрянь ты эдакая, зачем ты выдумала про Тошку? Ничего она не беременна, просто там любовь… А, да что с тобой говорить, ты во всем видишь какую-то пакость. Мне стыдно за тебя! И вот еще что – завтра я поеду к Марго один. Без тебя. Не желаю слушать злобную чушь, которая непременно воспоследует. Все.
– Дааа? Ишь чего выдумал! Марго меня пригласила, и я поеду.
– А вот и нет! Я не желаю!
– Да кто тебя спрашивает! Думаешь, я не знаю, чего ты так взъярился? Боишься выдать себя с твоей провинциальной мымрой? Я все поняла.
У Льва Александровича упало сердце, но он решил держаться до последнего.
– Опять эта чушь! Что ты вбила в свою дурацкую башку?
– Что вбила, то уж не выбьешь, ты меня знаешь!
– Да пошла ты!
– Могу и пойти, только вот ты тоже пойдешь… По миру… Советую не очень-то хорохориться. Кстати, что-то я не вижу, чтобы гонорары твоего папочки…
– А не будет гонораров.
– То есть как?
– А я отдал свою долю теткам. Им нужнее, – соврал Лев Александрович. Гонорары регулярно поступали на его тайный счет. Он давно принял решение, что ни одна отцовская копейка не попадет в руки Риммы Павловны. Пусть у него будет запас на черный день.
– Ты не мог этого сделать!
– Почему? Я их обожаю и хочу, чтобы они на старости лет ни в чем не нуждались.
– А они разве нуждаются? Марго их что, недокармливает? Ладно бы еще Эличка, она хоть хозяйство ведет, а эта Нуцико вообще дармоедка, я бы на месте Марго давно ее сдала в дом престарелых! – выпалила Римма Павловна и ту же пожалела об этом.
Лев Александрович побелел, потом побагровел, на лбу выступил пот.
– Что с тобой, Левочка? – испугалась она.
– Уйди, падла! Какая же ты тварь… И я от всей души желаю тебе, чтобы твоя ненаглядная доченька сдала тебя в дом престарелых.
– Ну, извини, с языка сорвалось. Просто я очень огорчилась, что ты отдал теткам свою долю. А впрочем, я тебе не верю. Ты, видно, просто хочешь тратить эти денежки по своему блядскому усмотрению, на своих девок, на эту мымру. Я все проверю.
– Проверяй, – пожал плечами Лев Александрович.
Как я мог на ней жениться? Где была моя голова? Почему я позволил ей завладеть всем? Но хватит с нее, больше она ничего с меня не слупит. А финский дом я переведу на имя Марго. Все просто и естественно. Буду пользоваться домом сколько и когда захочу, а оформлен он будет на Марго. И как мне это раньше в голову не пришло? И, кстати, надо предупредить Нуцико. Если эта шкура сунется к ней, Нуца сумеет дать отлуп. Пусть проверяет, пусть… Падла… Интересно, она действительно узнала про Алю или берет меня на пушку? Думаю, берет на пушку, я уж так конспирируюсь. Даже Федор ничего не знает. Нельзя расслабляться. Ни в коем случае.
Тошка с утра не находила себе места. Неужели сегодня все наконец станет явным? Тетки умирают от любопытства, но они здорово расстроены. Особенно Эличка. А мама какая молодчина. Кстати, Гришка от нее в полном восторге. Неужели теперь мы все время будем вместе? Каждую ночь? Какое счастье! А как клево, что Таська будет вместе со мной заниматься! Мама уболтала тетю Алю, а я, честно говоря, не рассчитывала. Здорово! Ах, как хорошо, как прекрасно, как восхитительно жить на белом свете! Особенно когда у тебя такая мама!
– Тоша, пойди выведи Бешбармака! – заглянула к ней Нуцико, – я что-то неважно себя чувствую.
– А что с тобой? – испугалась Тошка.
– Ничего страшного, просто давление упало. Я полежу, выпью кофе… Иди, иди, детка!
Какая я скотина, думала Тошка, выгуливая Бешбармака – он за эти месяцы вымахал в здоровенного пса-подростка. Я ведь в первую очередь испугалась, что может сорваться сегодняшняя встреча, а потом уж испугалась за Нуцу… А я ведь так ее люблю… Что же, выходит, от любви люди не только дуреют, но и черствеют?
Из офиса Марго поехала в салон красоты. Я должна сегодня выглядеть ослепительно. Хотя зачем? Кого мне покорять? Некого, просто надо держать фасон. Мне надоела моя усталая расстроенная морда. Так можно черт знает до чего дойти, а ведь Вольник в другой раз не подвернется… Она впервые за последние месяцы вспомнила о нем. Странный был эпизод… Какой-то уж очень киношный – одинокая женщина на грани срыва, невесть откуда взявшийся мачо на мотоцикле, эта сумасшедшая гонка… женщина кричит, ветер свищет, да, для пущего эффекта была еще разорванная юбка… Красотища! А какой секс… Он умный, Вольник. Понял, что ничего у нас не получится… Молодец… А я хочу его видеть? Нет… нет! Нет!!! Я свой выбор сделала, а это все кино…
– Маргарита Александровна, что-то вы личико запустили, или крем у вас неподходящий, или вы нерегулярно им пользуетесь. Кожа вот вокруг глаз совсем сухая… Не годится, так нельзя.
– Да, Майя, я действительно себя запустила, было много работы…
Майя понимающе кивнула, в ее глазах мелькнула жалость. Наверняка весь салон долго обсуждал то сволочное интервью, женщины ее жалели, правда, до сих пор Марго не замечала, а сейчас все было явно… К ней здесь неплохо относились. Я больше не могу, скрипнула зубами Марго.
– Расслабьтесь, Маргарита Александровна, вы прямо комок нервов.
– Сейчас пройдет, трудные переговоры сегодня.
– Эличка, какой чудный мальчик! – прошептала Нуцико сестре на ухо. – Красивый, воспитанный…
– Вах, Нуца, с лица красивый, а что там, в душе… кто знает…
Однако атмосфера за столом сложилась прелестная. Ольга Дмитриевна и Петр Аристархович очаровали все семейство.
– Дорогие мои, – сказал Петр Аристархович, подняв рюмку. – Мы с Оленькой прожили вместе сорок восемь лет, и я не пожалел ни об одном прожитом с нею дне. Вот этого я и желаю нашим юным… новобрачным, что ли? – рассмеялся он. – Не будем кричать это пошлейшее «горько», договорились? Итак, желаю вам долгих-долгих, а главное – счастливых лет. Самое забавное, что я познакомился с Оленькой точно так же, как Гриша с Тошей. И это вселяет в меня надежду!
– Петр Аристархович, а мы не знаем, как ваш внук познакомился с Тошей, может, вы расскажете? – вмешалась Римма Павловна.
Тот взглянул на нее так, что она его тут же возненавидела. Именно так всегда смотрел на нее покойный Александр Афанасьевич. Чуть недоуменно и снисходительно.
– Прошу прощения, но если молодые люди не рассказали об этом, то я не вправе…
– Дед, расскажи просто, как с бабушкой познакомился. Пусть все оценят.
– Вы действительно этого хотите? Извольте. Я не стану утомлять вас долгим рассказам. Но если схематично… Дело было так… Я шел по улице Горького, вечером, довольно поздно, народу было совсем мало, и вдруг услышал какие-то громкие голоса. Оглянулся и увидел следующую сценку – маленькая, удивительно хорошенькая девушка отчитывает каких-то ханыг, что-то они недостойное сделали, по ее мнению. Они грубят, огрызаются, но пока еще добродушно. Мол, слон и моська. Вернее, два слона и моська. А девчушка не унимается. Они разозлились. И стали хватать девушку, она закричала, ну я и не выдержал. Отбил ее, и мы дали деру, благо рядом был Гнездниковский переулок, где я жил. Вот и вся история.
– Тошка, ты что, шпану отчитывала? – поразился Лев Александрович.
– Да. Они слепой женщине нахамили, ну я им и выдала…
– С ума сошла, вах, разве так можно! Нельзя со шпаной связываться! – запричитала Эличка.
– Это Тошка в тебя пошла, – улыбнулась Нуцико. – Ты забыла, как воспитывала Лашико Жгенти?
– Вах, что ты сравниваешь? Времена совсем другие…
Римма Павловна терпеть не могла рассказы тетушек о жизни в Тбилиси и решила перевести разговор.
– Марго, а почему нет Дани?
– У него эфир, – невозмутимо ответила Марго, хотя сама уже начинала волноваться. Он обещал вернуться к семи, а на часах девять. Конечно, он мог застрять в пробке, но тогда он непременно позвонил бы.
Аля мучилась. Она так не любила сейчас Льва Александровича! Трус, подкаблучник, тряпка… Она понимала, что смешно быть к нему в претензии в подобных обстоятельствах, но мог бы хоть взглянуть на нее, улучить момент и сказать глазами: я твой, я все помню, я люблю тебя… Но он предпочитал общаться с девчонками и Гришей. Что-то им веселое рассказывал, они все влюбленно смотрели на него, а эта мерзкая Римма то и дело поглядывала на нее, Алю, словно старалась что-то прочитать на ее лице. Не дождетесь!
В дверь позвонили. Звонок был долгий, настойчивый.
– Наверное, Даня, – предположила Нуцико.
– У него ключи, – пожала плечами Марго.
– Я открою, – вызвалась Тошка. Через минуту она заглянула в столовую. – Мама, это к тебе…
У Марго почему-то мелькнула шальная мысль – Вольник! Она выбежала в прихожую. Там в дверях стоял совершенно незнакомый мужчина, он поддерживал едва держащегося на ногах Даню.
– Дамочка, принимайте вашу недвижимость! Еле добился, куда его везти.
Даниил Аркадьич был мертвецки пьян. Таким его Марго никогда не видела.
– С вас, дамочка, три штуки.
– Что? – не поняла Марго.
– Три штуки, рублями, конечно. За доставку груза. Я таксист и таскать на себе пассажиров даром не нанимался.
Тошка быстро прикрыла дверь в столовую и пододвинула стул. Даниил Аркадьич рухнул на него и осел как мешок.
Марго сунула деньги таксисту. Тот, довольный, ушел.
– Мама, что делать?
– Давай попробуем отвести его в спальню, пусть проспится. Хотела бы я знать, с какой радости он так надрался и где его машина.
– Может, дядю Леву позвать?
– Не надо. Сами справимся.
Они вдвоем сумели-таки довести Даниила Аркадьича до кровати, и он, как был, повалился ничком на кровать.
– Простите, девочки, – пробормотал он и тут же захрапел.
– Мама, что это с ним?
– Думаю, все то же… Тоша, это даже хорошо, что ты отсюда съедешь. У нас в доме как-то тяжело…
– Мамочка!
– Ничего, маленькая моя, прорвемся! Не бери в голову. Я справлюсь, я сильная.
– Да, ты у нас крутая дамочка! Мам, скажи…
Но она не успела задать вопрос, в комнату вбежал Бешбармак, обнюхал хозяина и вдруг поднял лай. Марго и Тошка опешили, а пес стоял и лаял, злобно щерясь. Такого еще не было.
– Бешка, замолчи! – прикрикнула на него Марго.
Но Бешбармак все лаял. У него вдруг прорезался бас, и звучал этот лай устрашающе.
– Мама, он его укусит!
– Да нет, он просто не любит пьяных. Многие собаки не любят пьяных. Как, впрочем, и я. Замолчи, дурачок, сейчас все сюда набегут. – Она взяла пса за ошейник и потащила к двери. Но он уперся.
– Черт побери, ты пойдешь или нет? – повысила голос Марго.
Ей все-таки удалось выволочь его в коридор.
Тут же появилась Нуцико.
– В чем дело? Что вы сделали с собакой?
– Да ничего, там пьяный сосед явился просить денег на водку, вот Бешка и возмутился, – нарочито громко сказала Марго. Ей не хотелось, чтобы все узнали, в чем действительно дело. Она взяла за руку Нуцико, и они вернулись к столу, и, разумеется, разговор зашел о собаках. Оказалось, что все, включая даже Римму Павловну, любили собак и знали массу собачьих историй.
– А где же все-таки Даня? – поинтересовалась спустя еще полчаса Римма Павловна.