– Я хотела поговорить о вашем муже, – сказала Луиза, но миссис Дэй прервала ее.
– Позже. За обедом, – она даже не повернулась, чтобы посмотреть на Луизу.
Вода смывала с тарелок пену, оставляя блестящую чистотой узорную гладь. Луиза вытерла руки и вернулась за стол. Обед ждал ее. Миссис Дэй сидела напротив опустив глаза. «Читают ли в этом доме молитвы?» – подумала Луиза, затем вспомнила, что хозяин был врачом, и решила, что нет.
– Дэйвид заболел, – сказала Луиза, решив, что когда-то все равно придется начинать. Шэрон Дэй подняла на нее свои большие, усталые глаза, в которых мог утонить целый мир. Так, по крайней мере, показалось Луизе. Затем веки миссис Дэй опустились, и видение развеялось. – Я думаю, это тот же грипп, которым болела я, – сказала Луиза. Шэрон кивнула и начала есть. Какое-то время тишину нарушал лишь размеренный стук столовых приборов. – Я не хочу, чтобы он умер, – словно со стороны услышала Луиза свой собственный голос. – Сегодня утром он вроде был в порядке, а спустя пару минут его начало рвать и поднялась температура… – она замолчала и подняла на миссис Дэй глаза.
Губы вдовы дрожали. В ушах звучал предсмертный крик супруга – дикий, истошный. В груди снова кольнуло сердце. Ей нельзя нервничать. Нельзя страдать. Боль в груди стихла. Крупные капли пота скатились с высокого лба. Никогда в своей жизни Шэрон не была красивой женщиной. Широкая кость, квадратный подбородок, слишком узкий нос для такой крупной головы. Даже в молодости. Даже рядом с молодым доктором, на которого обращали внимание слишком многие женщины. И снова от воспоминаний защемило сердце.
– Если у вашего мужа остались какие-нибудь записи… – Луиза замолчала, понимая, что поступает сейчас эгоистично, но отступать не было смысла. – Я подумала, что если он смог вылечить меня, то может быть, это поможет и моему брату.
И снова молчание. Тишина. Звон столовых предметов. Шэрон ела с монотонностью робота. В голове эхом гудели слова Луизы. Ее муж спас ее. Ее муж может спасти ее брата. Но он не спас себя. Не подумал о себе. Не смог ничего изменить. Но разве стоит из-за этого ненавидеть эту девочку? Разве стоит ненавидеть ее брата? И разве то горе, которое Шэрон пережила сама, не стоит того, чтобы понять, что никто в этом мире не заслужил такого. По крайней мере, Луиза Маккоун и Дэйвид уж точно. Илай был врачом. Он делал то, что должен был делать. Все остальное лишь случай.
– Миссис Дэй, – осторожно позвала увлеченную своими мыслями женщину Луиза.
– Я слышу тебя, – голос Шэрон дрогнул. По щекам скатились несколько крупных капель. Луиза смутилась, решив, что это слезы, но, присмотревшись, поняла, что это пот.
– Господи, – страх сдавил горло. Ответственность стала невыносимой. – Вы тоже больны? – голос Луизы задрожал, но она даже не заметила этого. – Больны, как и доктор Дэй? – в ее глазах застыл ужас. Она смотрела на миссис Дэй и чувствовала, что убивает еще одного человека. Не вирус, не последствия деятельности фабрики, а она. Она – носитель. Она – убийца. – Вам нужно обратиться в больницу, – сказала Луиза, отчаянно пытаясь собрать воедино развалившиеся на части мысли. – У меня есть знакомый агент, уверена, он сможет достать для вас вакцину… – она замолчала, вспомнив, что послужило причиной смерти доктора. – Вы не подумайте… – Луиза вздохнула, запустила пальцы в свои волосы. – Господи…
– Если ты закончила с обедом, то я отведу тебя в комнату Илая, – сказала миссис Дэй, отрешаясь от слов о своей болезни. Сейчас главным было ее сердце, которое то начинало покалывать, то затихало. Оно могло забрать ее жизнь быстрее, чем любой вирус. – Если ты и сможешь найти какие-нибудь записи, то только там, – Шэрон осторожно поднялась на ноги. – Он почти всегда брал работу домой. Говорил, что ему проще заниматься делами, когда он знает, что я рядом, и… – она замолчала, решив, что не стоит тревожить воспоминаниями больное сердце, не стоит искушать судьбу. – Ты закончила?
– Я? – Луиза глуповато посмотрела на пустую тарелку. Как бы там ни было, но с обедом она справилась. Даже как-то зазорно. Брат умирает, миссис Дэй умирает, с глазами происходит черт знает что, а она беззаботно набивает свой желудок. – Пожалуй, закончила, – она поднялась и направилась следом за миссис Дэй.
Кабинет доктора находился в дальнем конце коридора. Окна были открыты. Засыпающий на зиму сад шелестел желтыми листьями. Миссис Дэй подошла к столу, где стопкой лежали несколько папок с историей болезни. Стол был старым, пережившим не одного владельца. Шэрон отыскала среди папок ту, на которой было написано имя Луизы Маккоун.
– Думаю, если вы что-то и сможете узнать о способе лечения, то только здесь, – она протянула папку Луизе. Бумага была шершавой и пахла целлюлозой. Луиза взяла папку и долго смотрела на нее, не решаясь открыть.
– Могу я сесть? – спросила она, указывая на единственное кресло, принадлежавшее покойному доктору Дэю, напоминая вдове так много, что воспоминания сливались в одну яркую вспышку, которая отзывалась тупой болью в грудной клетке.
– Конечно, – робко сказала Шэрон. Она отвернулась, но ощущение, что гостья посягнула на святая святых ее дома, осталось.
Луиза положила папку на стол, открыла первую страницу. Как-то раз в Бостоне она держала в руках подобную папку сокурсника. Там все записи были сделаны на компьютере. Здесь же все было написано от руки. Мелкий врачебный почерк словно использовал буквы какого-то другого алфавита, складывал их в причудливые слова. «Наверное, врачи во всем мире сговорились и придумали свой собственный язык», – подумала Луиза. Перед глазами появилась ее детская фотография. Девочка с косичками и напуганным взглядом. Как бы она выглядела в тот далекий день, если бы ей рассказали последующие десять лет ее жизни? Если бы показали ей ту, кем она стала?
Луиза перевернула страницу. Рентгеновский снимок сломанной руки уставился на нее своим черно-белым глазом. Луиза улыбнулась. Дэйвид толкнул, и она упала, почувствовала, как что-то хрустнуло. Рука распухла. Луиза не плакала, зато плакал Дэйвид. Он испугался за нее. Точно так же, как сейчас она боялась за него. Если бы он мог в тот далекий день поменяться с ней местами, то не раздумывая дал бы свое согласие. Но поменяться местами нельзя. Можно только помочь. Делами, присутствием.
Луиза дошла до последних записей. С годами почерк доктора Дэя стал более неразборчивым. Аспирин, какие-то современные сыворотки. Луиза взяла со стола листок бумаги и начала переписывать все препараты, что были указаны в истории болезни.
– Не нужно, – остановила ее миссис Дэй. – Можешь забрать всю папку, – она подумала, что было бы неплохо вернуть ее в больницу, но усталость казалась слишком сильной, чтобы напоминать себе о потере визитом на рабочее место мужа.
– Я покажу это агентам ФБР, – пообещала Луиза. Она поднялась на ноги, помялась немного и, поблагодарив за обед, протиснулась мимо хозяйки к выходу. На мгновение их руки соприкоснулись. Рука миссис Дэй была горячей и липкой от пота. – Вам нужно обратиться в больницу, – сказала Луиза.
– Переживу, – голос миссис Дэй стал хриплым. Она проводила Луизу до выхода и едва успела добежать до ванны, прежде чем ее вырвало.
Луиза не слышала этого, не знала об этом, но чувство было таким, что скоро случится что-то непоправимое. Она опустила руку в карман и нащупала визитку Данинджера. Сейчас он был единственным, кто мог что-то исправить, пусть даже не исправить, но уж помочь или хотя бы попытаться помочь – точно. Что ж, ей нужен был повод? Теперь повод есть, вот только не так ей представлялась эта встреча. Вино, ужин, ночь, теплая кровать – вот чего она ожидала раньше. А что сейчас?
Данинджер приехал через пятнадцать минут после звонка. Голос по телефону у него был чужим и далеким, заставившим Луизу подумать, что ему плевать, что он уедет в Вашингтон и забудет Форестривер и все, что здесь случилось.
– Расскажешь обо всем при встрече, – сказал он, услышав сбивчивый рассказ о Дэйвиде Маккоуне и визите к Миссис Дэй.
Луиза попыталась возразить, но ответом ей послужили гудки. «Он не бросит меня, – говорила себе Луиза, дожидаясь, когда он приедет. – Не посмеет!» Следующей ее мыслью было понимание того, что она начинает паниковать. А паника еще никогда никому не помогала. Нужно собраться и отречься от сомнений. Ради Дэйвида, ради миссис Дэй, ради самой себя. Ведь кроме Данинджера у нее все равно никого нет. Даже если обратиться за помощью к шерифу Бригсу. Что он сможет сделать? Ничего. Выслушает, пообещает разобраться и в лучшем случае направит горожан на штурм фабрики. И что у нее останется тогда? Ожидание? Смирение? Нет, так не пойдет. Данинджер и фабрика – это единственное, что имеет смысл.
Луиза испуганно шарахнулась от случайного прохожего. Кажется, это был продавец из магазина, в котором Луиза купила на прошлой неделе себе новую блузу. Он был жутко уродлив. Несмотря на солнечный день, по его лицу скользили тени, искажая человеческие черты.
– Луиза! – позвал он.
Она заставила себя обернуться, посмотрела на него и вымученно улыбнулась. Он улыбнулся в ответ – жуткий оскал черепа, поднял руку и помахал в знак приветствия. Луиза отметила, что рука у него была самой обыкновенной.
– Чертовы глаза! – пробормотала она сквозь улыбку, крепче прижала к груди папку с историей болезни и отвернулась, изобразив занятость, надеясь, что разговор не получит продолжения. Надежды оправдались. Луиза зажмурилась. Обернулась. Спина уходящего мужчины была самой обыкновенной.
Данинджер включил сигнал поворота и притормозил на перекрестке. Машин не было, но к этому он уже привык. Куда больше его удивляло, как же быстро он начал ориентироваться в этом чужом городе, изучил его. В двигателе что-то грохнуло, но Данинджер успел привыкнуть и к этому. Даже поваленный у фабрики старый дуб стал чем-то обыденным. Но вот Луиза… Ее голос… Что-то в нем вызывало у Данинджера волнение. Если бы он не услышал этот голос, не почувствовал это волнение, то придумал бы сотню оправданий, чтобы отложить свидание до вечера, но сейчас он ехал к ней, чувствуя, как волнения в нем становится все больше и больше.
Завернув на очередном перекрестке, Данинджер увидел парикмахерскую, возле которой договорился встретиться с Луизой. Радость от того, что он знает город, вспыхнула и погасла. Луиза стояла у витрины. Бледная, напуганная, встревоженная, озадаченная. Данинджер нажал на тормоза, остановив «Шевроле» рядом с тротуаром. Губы Луизы растянулись в осторожной улыбке. «С ним мои глаза не играют со мной в свои дьявольские игры», – подумала она, пригляделась внимательнее, но так ничего и не заметила. Лицо Данинджера было самым обыкновенным. На мгновение ей показалось, что он тоже приглядывается к ней, оценивает, ищет отличия.
Данинджер моргнул, прогоняя бесформенную тень, мелькнувшую перед глазами. Тень была блеклой, подобно призраку, который не имеет права на существование, но тем не менее он есть: утром, по дороге на фабрику, в зеркале заднего вида, в лаборатории Макговерна под столами, на пути к Луизе, в темных закоулках, слабо освещенных солнечным светом.
Данинджер вышел из машины. Улыбка Луизы стала шире. Данинджер тоже улыбнулся. Странно, но он был рад видеть эту девушку. Конечно, она не была такой, как Даяна, но что-то в ней было живого и естественного. Что-то, что он понимал, не задавая лишних вопросов. Что-то, что убеждало его в том, что и она поймет его, если он попытается объяснить. И не нужно будет готовить долгую речь и играть на чувствах присяжных. Данинджер поборол в себе желание обнять ее.
– Что случилось? – спросил он, обходя машину.
Его взгляд упал на прижатую к груди папку. Луиза огляделась, молясь, чтобы мимо никто не прошел. Она не боялась говорить в присутствии посторонних, не боялась сплетен, но вот если она увидит еще одну уродливую физиономию, то вряд ли после сможет собраться и объяснить Данинджеру, что происходит.
– Луиза? – Данинджер вытянул руку и осторожно коснулся ее плеча. Луиза увидела, что он смотрит на ее грудь. Нет, не на грудь. Он смотрит на папку, которую она прижимает к груди.
– Мне кажется, мой брат заболел, – сказала она первое, что пришло ей на ум. – Мне кажется, это я заразила его, – Луиза снова огляделась по сторонам. – Я заходила к миссис Дэй и взяла у нее историю своей болезни. Здесь есть перечень лекарств, которые доктор Дэй выписывал мне, и… – губы Луизы дрогнули. – Мне кажется, миссис Дэй тоже больна. Наверное, ее заразил ее муж, – в ее глазах заблестели слезы. – Уэл, скажи мне, что мой брат не умрет.
– Не умрет, – Данинджер не был уверен в этом, но знал, что сейчас Луизе просто необходимо подобное обещание. И разве может он отказать? Что если бы на ее месте оказался он сам? Что если бы он спросил ее о том, умрет Даяна или нет? Умрет его дочь или нет? Смог бы он понять неуверенный ответ? Пожелал бы увидеть сомнения и тревогу? Нет. Тысячу раз нет. Сейчас не судебное заседание. Сейчас эпизод из самой обыкновенной и повседневной жизни. – Не умрет, – Данинджер посмотрел на Луизу, стараясь придать своему лицу всю ту уверенность, на которую только был способен. – Я обещаю, – он увидел, как она кивнула, и позволил себе сдержанно улыбнуться.
– У вас есть на фабрике лаборатория? – спросила Луиза, протягивая ему папку с записями доктора Дэя. – Вы сможете изучить это и сделать лекарство?
– Надеюсь, – теперь заговорщически огляделся Данинджер. Если в городе начнется эпидемия, то ничего хорошего для фабрики это не принесет. Костер и так уже горит, а это послужит лишь дополнительным стимулом. – Ты уверена, что у твоего брата вирус?
– Его рвало, у него температура, и он… – Луиза шмыгнула носом. – Он выглядит точно так же, как выглядела я, – в ее глазах заблестели слезы. Она заставляла себя не паниковать, но рядом с Данинджером, рядом с человеком, который, казалось, мог решить любую проблему, трудно было оставаться сильной и решительной.
– А миссис Дэй? – спросил Данинджер. Неприятный холод начал разрастаться внизу его живота. Воображение нарисовало охватившую город эпидемию. «Это нехорошо, – нервно подумал Данинджер. – Совсем нехорошо». Его глаза прищурились, скрывая волнение. – У нее те же симптомы, что были у тебя?
– Не такие явные, как у Дэйвида, но, думаю, к вечеру она уже не будет вставать с кровати, – Луиза проглотила вставшую поперек горла слюну. – Я не хочу, чтобы на моей совести была и ее смерть.
– Никто не умрет, – заверил ее Данинджер.
За его спиной проехала редкая машина. Он не обернулся, продолжая смотреть на Луизу. Имеет ли он право взять ее с собой на фабрику или должен оставить ее здесь? У нее паника, она растеряна. Глупо отправлять ее домой и кормить обещаниями. Женщины иногда ведут себя крайне странно – ищут помощи у каждого встречного, не задумываясь о последствиях, словно главное – это решить основную проблему, а все второстепенные решатся потом. Так что вряд ли она будет сидеть дома и смотреть, как умирает ее брат. Скорее всего, не пройдет и часа, как в местной больнице раздастся звонок и Луиза начнет умолять их приехать и спасти ее брата. А потом появится шериф Бригс. Тихий и скромный, ожидающий только момента, чтобы взять контроль над ситуацией в свои руки. Пока его останавливает присутствие в городе агентов ФБР, но стоит им показать, что они не способны справиться с любой проблемой, которая может здесь возникнуть, и беды не миновать.
– Думаю, будет лучше, если ты поедешь со мной, – сказал Данинджер, открыл дверь и предложил Луизе сесть на пассажирское сиденье.
– А меня не выгонят оттуда? – она наградила его недоверчивым взглядом.
– Почему они должны тебя выгнать?! – Данинджер натянуто рассмеялся.
– Ну, я ведь житель этого города, а жители этого города не сегодня-завтра возьмут штурмом фабрику и сравняют ее с землей, – Луиза смотрела на Данинджера, не спеша принимать его предложение. Она представила, как ей придется проехать мимо собравшихся пикетчиков, представила, как они будут смотреть на нее, а затем она представила, как ее выкинут из фабрики пинком под зад. Нет, становиться чужаком среди своих она пока не собиралась. Что если ей еще потребуется их помощь? Что если на фабрике не смогут помочь Дэйвиду и придется обращаться в больницу? – Мне кажется, будет лучше, если я останусь.
– Нет, – Данинджер принял решение и не собирался отступать. – Если твой брат действительно заразился от тебя, то будет необходимо провести анализы твоей крови. Вирус был в тебе, но ты победила его, не принимая вакцину.
– Ты тоже не принимал вакцину, – напомнила ему Луиза.
– Но у меня еще жар, а ты уже полностью выздоровела и… – Данинджер замолчал, увидев сомнения на ее лице. – К тому же вирус мог мутировать, измениться. Твой вирус. Ты понимаешь?
– Хочешь сказать, что болезнь моего брата может отличаться от той, которой был болен доктор Дэй? – глаза Луизы прищурились. Ее взгляд ощупывал Данинджера, изучал его.
Сейчас она почему-то напомнила ему юную девочку, которая смотрит на своего парня, решая, как далеко они могут зайти в эту ночь на заднем сиденье его автомобиля. Ему даже показалось, что он ощущает тепло ее тела, сжимает ее груди в своих ладонях, ожидает молчаливого разрешения продолжить эти ласки, сделать более интимными. В голове хаотично замелькали мысли о том, что он обычно говорил, когда сам был молод и находился в подобных ситуациях.
– Ты нужна нам, Луиза, – выдавил он из себя, как ему казалось, верные слова. – И мы нужны тебе, – он замолчал, осторожно прощупывая почву. Верно ли он все делает? Не приведет ли этот шаг в бездну? – Считай, что это взаимовыручка. И… – вот теперь Данинджер окончательно решил сыграть ва-банк. – Я не хочу, чтобы ты осталась в городе и сделала что-то, что могло бы привести к непоправимым последствиям.
Да, теперь Данинджер снова стал адвокатом. Открытым и доступным для понимания собравшихся присяжных. Он не играет с ними. Его карты открыты. Они могут узнать о нем все. Они могут разглядеть в нем ложь. И пусть это на самом деле не так – неважно, главное, что они думают, что могут.