Да, теперь Данинджер снова стал адвокатом. Открытым и доступным для понимания собравшихся присяжных. Он не играет с ними. Его карты открыты. Они могут узнать о нем все. Они могут разглядеть в нем ложь. И пусть это на самом деле не так – неважно, главное, что они думают, что могут.
– Есть кое-что еще, что ты должен знать, – Луиза внимательно осмотрела Данинджера с головы до ног. Ничего не менялось. Теней не было. Он не превращался в монстра. – Я кое-что вижу… – она замолчала, ожидая, что сейчас Данинджер вздрогнет, подтвердит ее догадку, что он видит то же, что и она, но Данинджер не вздрогнул. На его лице вообще не было эмоций.
– Ты видела… – он выдержал небольшую паузу. – Видела что?
– Не видела, а вижу, – Луиза непроизвольно сжала кулаки. – Это… Это… – она поняла, что Данинджер не понимает ее. Смотрит на нее и думает совершенно о другом. О городе, о слухах, о шерифе Бригсе, пикетчиках у фабрики… – Наверное, это какое-то осложнение после гриппа, – выдавила из себя Луиза, с каким-то отрешенным безразличием и разочарованием. – Мне мерещатся всякие ужасы. Иногда это лица. Они меняются, становятся отвратительными. Иногда изменяется все тело. Сегодня, когда Рег пытался поцеловать меня, мне показалось, что у него вытянулась вперед челюсть, изменились зубы. Я закрыла глаза, решив, что это игра воображения. Надеялась, что на ощупь Рег будет прежним, но это оказалось не так. Я чувствовала, как он продолжает меняться. А потом… – Луиза снова прищурилась, решив, что ей плевать, что подумает о ней сейчас Данинджер. – Потом я оттолкнула его. Не сильно, но он пролетел через весь двор. Думаю, я напугала его. Думаю, он решил… Господи, не знаю, что он решил, но ведь это ненормально, так? – самообладание оставило ее так же внезапно, как и пришло. Она смотрела на Данинджера, взглядом умоляя признать, что с ним происходит нечто подобное.
– Ты отшвырнула его? – переспросил он, но в голосе не было недоверия или сомнений. Луиза почувствовала облегчение. Он что-то знает! В памяти стали восстанавливаться детали.
– А еще я подняла коробку передач, – Луиза улыбнулась, увидев, как лицо Данинджера наконец-то вздрогнуло. – Брат не смог ее поднять, а я смогла.
– Вот как? – протянул Данинджер. В памяти возникла история, рассказанная Макговерном. Они с Хэлстоном держат его, пытаясь сделать укол, а затем… Нет, Данинджер не поверил ни единому слову. Не поверил тогда, но сейчас что-то изменилось. Он верил. Верил Луизе, потому что ее история напоминала ему собственную историю. Никогда адвокат не должен заводить близкие отношения с клиентом. Никогда не должен позволять эмоциям брать верх. А здесь… Сейчас… Сейчас все правила катились в тартарары. Как в первые годы его адвокатской карьеры, когда он завел роман с белокурой девушкой, дело которой взялся представлять в суде.
Все это было исключительно спонтанно. Общение, взгляды, симпатия. Затем поцелуй и утро в постели. Данинджер курил, разглядывая, как рассвет скользит по обнаженному телу Деборы Уилкс. Высокая, с длинными ногами и небольшой, естественной грудью. Она спала, открыв чувственный рот. Веки ее вздрагивали. Белые волосы рассыпались по сине-голубой подушке. На шее красовался засос, оставленный Данинджером. Засос, который никто не увидит, если Дебора не станет надевать платья с открытым декольте. Кажется, именно об этом они и говорили перед тем, как вцепились друг в друга, словно безумцы. Женщина в ее положении должна выглядеть скромной и беззащитной – именно так сказал Данинджер, разглядывая затвердевшие соски под прозрачной тканью короткого платья.
Был вечер. Солнце садилось медленно, давая возможность обдумать все как следует. Ноги Деборы в черных чулках были скрещены. Туфли с высоким каблуком делали ее почти одного роста с Данинджером. Безутешная вдова, в глазах которой сейчас было что угодно, кроме слез и боли. Она хотела его каждой клеточкой своего естества. Об этом говорили ее глаза, грудь, сжатые руки, скрещенные ноги. Данинджер сглотнул вставшую поперек горла слюну. Даяна позвонила утром из Нью-Йорка и сказала, что конференция продлится еще пару дней. Голос у нее был далекий и чужой. Еще пара дней. Еще пара…
Данинджер снова сглотнул. Он думал о Даяне, а перед глазами у него были такие близкие и такие доступные груди другой женщины. И эти ноги. Господи, казалось, что они начинаются от самой шеи. Он моргнул и отчаянно попытался вернуть мысли в прежнее русло. Если присяжные увидят Дебору в такой одежде, если почувствуют то, что чувствует сейчас он, то она будет признана виновной, даже если на самом деле виновна не более ангела, спустившегося с небес не спросив разрешения местного аэропорта на посадку. Несуществующие присяжные эхом признавали ее вину. Виновна! Виновна! Виновна!
Данинджер закурил. Он никогда не был идиотом. Никогда не входил в партию простаков, которых можно свести с ума длинными ногами или томным взглядом. И этот ужин, эта встреча… Он улыбнулся, заставив свое лицо остаться беспристрастным. Дебора не хочет, чтобы он защищал ее. Дебора хочет, чтобы он стал союзником. Осознание этого не принесло ожидаемого отвращения и разочарования. Скорее, наоборот – появился азарт игрока. Ему бросили вызов, не зная, что у него на руках все козыри.
Данинджер прищурился и посмотрел на Дебору. Она улыбнулась и облизнула свои полные губы. Помады на них почти не было, лишь слабый блеск, но от этого они не выглядели менее чувственными – наоборот. Данинджер невольно сравнил их с губами Даяны. Воображение дорисовало вкус поцелуев, затем предательски набросало новый эскиз. Дебора целует его. Он чувствует ее дыхание…
– Пожалуй, мне пора, – сказал Данинджер, затушив сигарету.
Дом Деборы показался ему неуместно большим. Тяжба за наследство обещала оставить ей этот маленький дворец, но если суд признает ее виновной, если измену смогут доказать… И снова воображение. Даже не воображение, а здравый смысл. Данинджер увидел Дебору в объятиях безликого мужчины. Пожилой муж умирает в больнице, на его лице кислородная маска, а Дебора лежит в супружеской постели и шепчет любовнику, что он может делать с ней все что захочет. Гиблое дело. Данинджер хмыкнул, недовольный тем, что придется отказаться представлять интересы Деборы Уилкс в суде, вернуть полученный аванс и сказать Даяне, что покупка нового «Мерседеса» не состоится.
– Не подумайте, что дело в деньгах или в страхе, что я не смогу довести до конца это дело… – Данинджер замолчал.
Кто сказал, что хороший адвокат – это честный адвокат?! Если так пойдет и дальше, то маленькая Деби никогда не получит свою комнату, никогда не поступит в колледж, никогда не поблагодарит отца за безоблачное детство. Да и Даяна. Разве удачному агенту ФБР нужен юрист-неудачник? И ведь никто не упрекает его в продажности. Это ведь не более чем его доводы. Правда все равно не раскроется. Никто ничего не узнает. Уж Дебора постарается, чтобы так оно и было. И этот любовник… Скорее всего, он давно остался в прошлом. Да и был ли он? Конечно, был! Данинджер снова недовольно хмыкнул. Его лицо на мгновение расслабилось, отразив на поверхности все его сомнения и раздумья.
– Вы хороший адвокат, мистер Данинджер, – сказала Дебора, поднимаясь, чтобы проводить его. – Молодой и очень перспективный, – она подошла к нему, заглянула в глаза. «Она знает о моих связях в суде, знает о связях в ФБР», – пронеслось в голове Данинджера. Запах духов Деборы достиг его носа. Тонкий, едва уловимый запах. – Если бы я только могла как-то еще отблагодарить вас кроме денежного вознаграждения… – Дебора замолчала.
– Не за что благодарить пока, – сказал Данинджер. Неожиданно ему захотелось сказать, что он все понял и не стоит играть с ним. Открыть все карты, и пусть она попробует перебить их.
– То, в чем меня обвиняют… – Дебора театрально опустила глаза, поджала губы, изображая раскаянье. – Думаю, я должна сказать вам…
– Не нужно, – Данинджер посмотрел на выход. – Я всего лишь адвокат, и знать правду мне вовсе не обязательно, – он уже решил, что не откажется от этого дела. Уже сделал выбор. Сейчас оставалось лишь уйти, вернуться домой, позвонить Даяне, спросить, как у нее дела.
Данинджер вздрогнул, увидев заблестевшие в глазах Деборы слезы. Господи, как же он не любил эти женские слезы! Это было хуже, чем удар ниже пояса в боксе. Скольких бы женщин он ни знал, сколько бы раз ни видел это, но так и не смог привыкнуть. Что ж, у всех есть свои недостатки. Его первая девушка расплакалась, когда он сказал, что им будет лучше расстаться, и он едва не убедил себя, что любит ее. Им было по шестнадцать, и впереди замаячила перспектива стать водителем такси и отцом многодетного семейства голодных и вечно орущих детишек. После Данинджер возблагодарил бога за то, что тот подарил ему при рождении богатое воображение. Его школьный друг сказал, что он, должно быть, самый хитрый человек на всей земле, из всех, кого он знает, уж сообразительности ему точно не занимать. Но Данинджер знал, что дело вовсе не в хитрости и не в сообразительности. Каждый придумывает свои доводы и свои страхи, которые ограждают от неверных поступков. Вот он и придумал свой. Деньги. Если в будущем он не видит их, значит, принятое им решение – неверно. Но эти слезы… Эти чертовы женские слезы!
Данинджер распахнул объятия, желая лишь одного – успокоить Дебору. Она выглядела искренней и разбитой. Усталость навалилась на нее, отобрав последние силы. И неважно было, виновна она или нет. Сейчас это был не клиент – всего лишь слабая женщина. Данинджер обнял ее. Она дрожала, тихо всхлипывая.
– Я не могу. Не могу. Не могу… – зашептала Дебора. Черные полосы слез и туши текли по ее щекам. Она подняла голову, заглянула Данинджеру в глаза. Сцена показалась ему трогательной и хрупкой. Детали отошли на второй план.
– Все будет хорошо, – пообещал он, машинально произнося то, что, по его мнению, сейчас от него ждали. – Все будет… – он замолчал, прерванный скромным дружеским поцелуем. Ничего больше. Лишь на губах остался вкус помады и слез.
– Спасибо, – Дебора опустила глаза, не желая встречаться с ним взглядом. – Сейчас мне важен каждый друг, – она шмыгнула носом, снова прижалась к груди Данинджера, увидела черные пятна, которые оставила на его голубой рубашке ее тушь. – Простите. Я такая дура, – ее руки легли ему на грудь, бессмысленно разглаживая образовавшиеся на рубашке складки. – Наверное, вам нужно идти, но я… – она коротко посмотрела на Данинджера. – Я не хочу, чтобы вы уходили, – и снова Дебора опустила глаза. Ее пальцы уже не разглаживали складки рубашки. Они просто лежали на груди Данинджера. Он чувствовал их легкое давление. Воображение отключилось. Осталось только настоящее. – Ты ведь не уйдешь? – голос Деборы дрогнул. – Ты ведь не бросишь меня, Уэл? – она подняла голову, боязливо заглядывая ему в глаза, проверяя, не перешла ли своей фамильярностью ту черту, которая разделяла их начиная с первого дня знакомства. Данинджер промолчал. Дебора закрыла глаза и приоткрыла рот…
– С тобой ведь тоже что-то происходит? – спросила Луиза, устав от молчания.
Данинджер моргнул. Воспоминания пришли как-то внезапно, вырвав его из реальности.
– Со мной? – он глуповато хлопнул глазами, попытался вспомнить, каким был сам в возрасте Луизы. – Макговерн рассказал мне, что во время болезни я ударил Хэлстона… – Данинджер улыбнулся, но тут же отчитал себя за внезапное злорадство к человеку, который забрал у него любимую женщину. «Хэлстон не виноват. Я сам все испортил. И не нужно никого винить». – Даже не ударил, а скорее оттолкнул и…
– И? – Луиза прищурилась. Этот взгляд нравился Данинджеру. Он напоминал о ком-то из детства или юношества.
– Макговерн сказал, что я смог бросить его через всю комнату одной рукой, но я решил, что это случайность, и… – он замолчал, увидев, что на губах Луизы играет улыбка. Волнение усилилось, заставив думать быстрее. Решение нужно было принимать прямо сейчас. И чем быстрее, тем лучше. Данинджер огляделся, невольно отметив зловещую тишину – ни птиц, ни домашних животных. – Мне наплевать, хочешь ты ехать со мной на фабрику или нет, но я все равно посажу тебя в машину и отвезу туда, – он улыбнулся и отошел в сторону, уступив Луизе дорогу.
Она села в «Шевроле» и сама закрыла за собой дверку. Данинджер подумал, что женщины иногда бывают самыми непредсказуемыми присяжными – никогда не знаешь, что произведет на них впечатление: угрозы и жестокость или лесть и мольбы. Его первая девушка – та, на которой он чуть не женился и с которой чуть не стал таксистом, – была своенравной и считала, что способна в любой ситуации настоять на своем, но стоило лишь немного надавить на нее, и она безропотно позволяла ему воплотить в жизнь все юношеские желания и фантазии. С Даяной все было иначе, но и фантазии с желаниями были уже другими. Эксперименты в постели, продиктованные юностью, сменились нежностью и чем-то глубоким. Да и экспериментировать давно не хотелось.
С женщинами у Данинджера всегда получалось сходиться легко, и когда появилась Даяна, он уже искал в противоположном поле нечто большее, чем красивую грудь и доступность. Конечно, некоторые привычки остались, но кто сказал, что любимая женщина должна обязательно быть монашкой?! В животе Данинджера сделалось горячо. Даяна как-то сказала ему, что большинство мужчин в последнюю очередь думают головой. Потом она улыбнулась и подмигнула ему. В тот вечер они занялись любовью в гостиной, и Даяна проделала нечто такое, что Данинджер, который считал, что его уже ничем не удивить, немного растерялся. Тогда-то он и пришел к выводу, что женщины – это самые непредсказуемые присяжные. Впоследствии он с успехом применял эту теорию, выигрывая свои самые громкие судебные процессы. Нет, никто не говорит, что женщина ночью и женщина днем – это одна и та же личность, но иногда в постели можно многое понять… А иногда окончательно сбиться с толку. Женщина-присяжный, женщина-любовница, женщина-жена. И даже если по документам это одно и то же лицо, то по факту зачастую ничего общего. Но Данинджеру это нравилось.
Вот с мужчинами все было иначе. Проще. Мужчина-присяжный, мужчина-любовник, мужчина-супруг. Спросите женщину, которая с ним живет или работает, и если она не самый глупый человек на земле, то ее оценка окажется верной для всех других амплуа своего избранника, о которых она, возможно, даже и не знает. Единственное, о чем нельзя забывать – психическое состояние человека, которому пытаешься дать оценку. В этом многогранном мире зачастую слишком много разных психических расстройств. Переживания детства, случаи с родными, влияние родителей и супругов… И самое страшное и практически не поддающееся анализу – что-то внутри самой головы. Что-то неправильное.
Перед каждым процессом Данинджер тщательно изучал каждое личное дело предполагаемого присяжного и заявлял об отводе каждого, кто так или иначе попадал под категорию не поддающегося анализу. Такие люди никогда никого не слушают. Зачастую приходится играть исключительно для них. Подобное происходит, когда лимит отводов исчерпан. Тогда приходится делать все, чтобы понравиться им. Смешно, но судьба клиента иногда начинает напрямую зависеть от того, понравился его адвокат присяжным или нет. Данинджер умел нравиться людям, поэтому, возможно, он и был настолько удачлив в суде. Вот только поступить в ФБР ему это не помогло.
Дурацкий психологический тест усмотрел в нем что-то из того, что недопустимо для агента ФБР. Или же это был не тест? Может быть, виной всему оказалась женщина-психоаналитик, которая делала заключительную оценку? Да, если бы Данинджер мог, то дал бы ей отвод, но ФБР не суд. Первые годы жизни с Даяной они еще пытались делиться тем, что происходит у них на работе, но потом… что-то сломалось. Данинджер чувствовал какую-то детскую зависть к Даяне, потому что ему начало казаться, что быть агентом – это единственное, чего он хочет в жизни, но и в то же время единственное, чего никогда не сможет добиться. Даяна чувствовала, что чем более удачливой становится карьера Данинджера, тем сильнее он отдаляется от нее. Но в итоге они, наверное, просто устали друг от друга. Поэтому появилась Дебора Уилкс. Поэтому появился Джефри Хэлстон…
– Что? – спросила Данинджера Луиза, увидев, что он улыбается, и решив, что улыбка предназначена ей. Данинджер улыбнулся шире и покачал головой. – Ну как знаешь.
Луиза откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Сознание успокоилось. Лицо Данинджера оставалось самым обыкновенным, и Луиза снова подумала, что, возможно, скоро это безумие с уродливыми лицами закончится.
Стивен Крамп и Кевин Лордс увидели объезжающее вокруг поваленного дуба «Шевроле», но подходить не стали. Указание шерифа было четким и ясным – не мешать работе ФБР. И не согласиться с ним было сложно – лишние враги никому не приносили добра. К тому же всегда остается шанс, что агенты окажутся на их стороне. Тогда ситуация из критической превратится в благоприятную.
Данинджер заставил себя не смотреть в их сторону. Он видел и так достаточно, а лишний раз обострять обстановку не имеет смысла. К тому же он не агент ФБР, и если на кого и падет их гнев, то он будет первым. Здравый смысл шепнул, что лучшим будет уехать отсюда, вернуться в Вашингтон, но здравый смысл сейчас ничего не значил.
Образ Даяны стал четким, затмив все вокруг. Они лежат в его кровати, прижавшись друг к другу, как и раньше. И пусть сейчас это почти ничего не значит, он все равно не оставит ее здесь одну. Конечно, Хэлстон сможет позаботиться о ней, но вдвоем они, несомненно, сделают это лучше.
Данинджер кивнул и снова улыбнулся. Луиза расплылась в ответной улыбке. Они вышли из «Шевроле».
– А где Адамс? – спросил Данинджер незнакомого ему охранника. Дуган Хакстер пожал плечами и подозрительно посмотрел на Луизу, – она со мной, – буркнул Данинджер, понимая, что подобный аргумент может и не подействовать. Охранник нахмурился, но вместо того чтобы позвонить Герни и спросить разрешения, кивнул в сторону выхода.
– Проходите, – его лицо было жестким и напряженным. Данинджер чуть ли не физически чувствовал это напряжение. «Дуган Хакстер», – прочитал он на нашивке охранника. Форма была неновой, и края нашивки начали обдираться. Значит, он работает здесь, а не привлечен со стороны.