Игорь хорошо запомнил этот день. Ася зашла в гостиную с маленькой сумочкой и нерешительно остановилась у порога. Все присутствующие молча оглядывали ее с ног до головы. Зрелище было впечатляющее. Жутко исхудавшая, с остатками незаживших ссадин и синяков на лице, она была одета в поношенную куртку и старые-престарые джинсы.
— Заходи, детка, — отец величественным жестом указал на пустующий стул справа от себя. — Отныне это твой дом. Помни это…
И Ася помнила.
Избавившись от следов физических мук и притупив боль от пережитых нравственных унижений, она принялась устанавливать в доме свои порядки, совершенно искренне полагая, что так ей и пристало жить. Мать, утомленная постоянными визитами гостей мужа, мечтала лишь об одном — лечь в постель и забыться сном. На мышиную возню младшей сестренки она смотрела сквозь пальцы. За этой своей вечной усталостью она и просмотрела внутридворцовый переворот. Поначалу ее удивляло, почему это прислуга, выслушав ее указания, мгновенно переводит взгляд на Асю, словно ища подтверждения ее словам. Потом, приглядевшись, она заметила, что уже давно перестала быть истинной хозяйкой в доме и уже младшая сестренка, а не она ведет все домашнее хозяйство.
Мать изумилась и… окончательно успокоилась. Если той так нравится, то почему бы и нет. У нее же появится время, чтобы заняться собой и девочками, которые растут не по дням, а по часам и совершенно отбились от рук.
Спустя полгода их дом посетила средняя сестра — на пять лет постарше Аси. Была она страшно костлява, до неприличия некрасива, завистлива и обладала скверным характером. Пожив немного и понаблюдав, Регина, так звали средненькую, возжелала остаться. Она заявила об этом намерении главе семейства, рыдая и жалуясь на все лады на свою несчастную долю старой девы. Вечно занятый и не желавший вникать в женские проблемы, Ильдар разрешил ей остаться жить в своем доме и почти тут же уехал на долгое время по каким-то делам.
Пока его не было, в доме разгорелась настоящая война. Сестры матери Игоря делили между собой сферы влияния, сцепившись похлеще матерых бандитов. В ход шли сковородки, скалки, бутылки и даже горький перец. Все население дома, включающее в себя членов семейства, горничных, кухарок и садовника, разделилось на два лагеря. И лишь Игорь не примыкал ни к одной из враждующих группировок.
— А я кот, который ходит сам по себе, — отвечал он на вечерних сходках в гостиной, вальяжно развалившись в кресле. — Мне все это по барабану…
Искавшие поддержки в его лице сестры приуныли и решили поделить территорию. Средней достался первый этаж с бассейном, гостиной, спальнями девочек и матери, бильярдной и кухней. Младшая главенствовала на втором, где располагались спальни гостей, Игоря, отца, библиотека, пара рабочих кабинетов и зимний сад. Прислугу также поделили. В доме наступило затишье, и к моменту приезда отца все мало-помалу утряслось.
Единственное, что отравляло жизнь младшей и средней сестер матери, — это полнейший нейтралитет Игоря. Регина пыталась соблазнить его пирогами и пирожными, Ася — своим телом. Как показало время, перевес оказался на стороне второй…
— Распутник, — жалобно всхлипывала Регина, урывая время для тайных бесед с наследником. — Где же это видано, чтобы родную тетку трахать? Грех это! Грех!!!
Игорь на ее слова не реагировал и с самым невозмутимым видом ускользал от цепких пальцев Регины, норовившей схватить его за лацканы пиджака и прижать к своей впалой груди.
С приездом отца все в доме замирало. Страсти затухали, женщины скользили по комнатам словно тени, стараясь быть как можно незаметнее. Если его раздражал даже их вечный галдеж о покупке туалетов, то можно себе представить, какой была бы его реакция, узнай он о междоусобице внутри его семейного клана…
Халат вернулся на прежнее место с той же самой скоростью, с какой был снят. Тряхнув длинной гривой иссиня-черных волос, Ася прошлась по комнате, демонстрируя величавость осанки и грацию движений.
— Ну и что теперь?! — с вызовом подняла она подбородок.
— Чего еще надо? — Игорь скинул одеяло и прошлепал голышом в сторону ванны. — Сказано — отстань! Неужели не понятно?
— Ты совсем другим вернулся, — прошипела тетушка и проследовала за ним, нисколько не смущаясь видом голого зада родного племянника. — У тебя кто-то появился? Я это чувствую. Ты только в дом вошел, я сразу поняла.
— Ишь ты! — Игоря невольно заинтересовали ее слова, и он затормозил. — И что же во мне изменилось? Крылья выросли?
— Нет! Уши ослиные! — зашипела Ася, прижав его к стене. — Потому что ты осел, каких мало! Что, очередная шлюшка глаза тебе своими сиськами застила? Или, быть может, смогла что-то показать тебе, что тебя так сильно удивило? Так ты только скажи, я все для тебя исполню! Я люблю тебя!!!
— Ишь ты! — опять повторил он, полуприкрыл глаза и с явной издевкой поинтересовался: — А как насчет инцеста?! Что-то батюшка сказал бы? Страшно представить его в гневе. Да и детей нам никогда не завести с тобой. Кровесмешение творит жуткие вещи…
— Ты собрался жениться?! — потрясенно выдохнула Ася, и лицо ее странно сморщилось. — Нет, милый! Нет! Только не это!!! Я всю жизнь буду в твоих ногах ползать! Я каждый день буду рабой твоей, но только не это! Умоляю тебя!!!
Идея, преподнесенная теткой, показалась ему сначала забавной. Чтобы он, завзятый холостяк и циник, вдруг надумал жениться?! Распрощаться с вольным житьем и видеть перед собой постоянно одно и то же лицо?! А дети?! При мысли о визжащих и копошащихся в люльках младенцах, пускающих пузыри и писающих в пеленки, ему сделалось поначалу нехорошо.
Но это только поначалу. Чем больше он размышлял об этом в течение дня, мотаясь с различными поручениями, сброшенными папашей на факс, тем прочнее укоренялась в нем эта мысль, постепенно перерастая в желание.
А почему, собственно, нет? В супружестве тоже есть свои преимущества. Теплый уютный дом. Теплая постель, а в ней жена. Нет, здесь действительно есть над чем подумать. К тому же папуля ясно дал понять, что, пока он холостой, он не позволит ему жить отдельно. А так можно вновь начать разговор о разделе…
Отец вернулся домой через три дня. Целый день проспал в своей комнате и спустился лишь к ужину. Матери и девчонок нигде не было видно, так что за столом восседали только четверо.
Ильдар, как всегда, занял место во главе стола. Был он невысок и кряжист. Посеребренные сединой виски, цепкий умный взгляд черных глаз, прожигающий собеседника насквозь. Азиатский, немного приплюснутый нос и полные капризные губы.
Прямо напротив него сидел Игорь, несколько смягченная материнскими генами копия отца.
Слева и справа заняли свои постоянные места тетушки. Обе в национальных одеждах, скрадывающих убогость фигуры одной и совершенство форм другой.
Подали несколько блюд. Как бывало и прежде, поели в полнейшей тишине, зная, что Ильдар не переносит щебета за столом. Все было как всегда, но Игорь нервничал. И не потому, что собирался сегодня сказать ему о своем решении. Что-то подсказывало ему, что отец в курсе его неприятностей. Вопрос на данную тему не заставил себя долго ждать.
— Как съездил? — лениво поинтересовался Ильдар за десертом.
— Как обычно.
— Все прошло гладко?
— Да, все нормально. — Игорь старательно крошил десертным ножичком персик. — Все в норме. Деньги в сейфе. Можешь пересчитать.
Последняя фраза была дерзостью, и Регина, вечно переживающая за племянника, слабо охнула. Отец, казалось, не заметил этого и с легкой усмешкой поинтересовался:
— Как самочувствие?
— Не жалуюсь. — Нож соскочил с косточки и громко дзынькнул о край тарелки.
— Да?! Странно, а Валя сказала мне, что у тебя вроде бы ранение…
Валя была их домашним доктором. Окончив Первый медицинский и вытащив за время своей работы не одну жизнь в Склифе, она однажды имела неосторожность приехать в их город в отпуск. На тот момент в данном населенном пункте было неспокойно. А точнее, попала она в самый разгар военных действий. И когда изрешеченный пулями Ильдар истекал кровью в своей спальне, наотрез отказываясь ехать в больницу, кто-то вспомнил о докторице, приехавшей навестить старую больную тетку, жившую по соседству. В дом ее привели с перекошенным лицом под дулами автоматов. Валечка, уже не молодая и суровая женщина, вытурила для начала всех из спальни. Два часа из-за двери слышались лишь слабые стоны терпеливого азиата и приказы Валентины. Друзья по оружию сбились с ног, выполняя их. Горячая вода, бинты стерильные, антибиотики, короче, всего не перечесть. Ильдар поправился и уговорил ее остаться, для начала купив ей небольшую квартирку о трех комнатах с видом на реку. Семьи Валя не имела, поэтому, благоустроив свое жилище, напрочь отказалась переезжать в другое место.
— Мне и здесь просторно! — сказала она как отрезала. — А лечить я вас смогу независимо от местожительства.
Вернувшись после своей не совсем удачной поездки, Игорь первым делом навестил домашнего эскулапа. Та долго мяла рану, промывала, что-то недовольно бурчала, а потом, подозрительно прищурившись, спросила:
— И к какому же коновалу ты обратился за помощью? Неужели, предотвратив воспалительный процесс, зашить было нельзя? Бездари! Хватаются лечить, ничего в этом не смысля! Ветеринары!
— Так не было медицинского специального… — с легкой усмешкой заступился Игорь за Ларису, попутно удивившись неприятному чувству обиды за нее. — Кто попался под руку, того и использовал…
— Понятно, — бормотнула Валя и принялась за дело.
Игорь, конечно же, предвидел, что она обо всем доложит отцу, но не думал, что так скоро…
— Это мелочь в сравнении с тем, что я тебе сейчас скажу, — попытался он увильнуть с зыбкой дорожки откровений, не сулящих ему ничего приятного.
— Ну и? — отец вздохнул и спрятался за развернутой газетой. Недовольство скрытностью сына было очевидным, но не устраивать же сцену в присутствии нахохлившихся наседок. — Порадуй старика…
— Я хочу жениться, — брякнул Игорь и замер.
Впрочем, замерли все. Отец перестал шелестеть газетой, и из-за нее на сына медленно выплыл его немигающий взгляд. Ася закусила губу и низко опустила голову, пытаясь справиться с обуревавшими ее чувствами. Регина, сложив худенькие ссохшиеся лапки у груди, с надеждой уставилась на племянника.
— Кто она? — последовал тихий вопрос. Пожалуй, слишком тихий для такой напряженной ситуации. — Очередная кокотка? О старой деве ведь разговор не ведется?
— Она?! — Игорь поставил локти на стол и опустил подбородок на сцепленные пальцы. — Пожалуй, склоняюсь ко второму. Пусть не очень старая: двадцать пять — двадцать семь лет не возраст для женщины, но что дева — это бесспорно…
— И где же мы раздобыли подобное ископаемое? — не меняя тона, продолжил отец допрос, пропустив мимо ушей саркастический смешок Аси. — И, чтобы сэкономить время, сразу второй, вытекающий из первого: чем эта мисс «невинность» тебя прельстила? Что в ней? Деньги, власть, красота?
— Может быть, нам продолжить разговор в твоем кабинете? — Под испепеляющим взглядом отца и двух теток Игорю стало совсем уж неуютно.
— У меня нет секретов от семьи! — Газета упала на пол и осталась там лежать, придавленная домашней туфлей грозного отца семейства. — Жду!..
— Она обычная, — пожал он плечами, не зная, что сказать. — Сначала я попросил у нее помощи, затем хотел убить, наконец отправил с поручением, и она справилась блестяще. Ну что еще?
— Ты забыл упомянуть о том, как удостоверился в ее невинности, — маленькой змейкой прошипела коварная Ася.
— Тебя интересуют подробности? — полупрезрительно сморщился Игорь.
— Хороший вопрос, — неожиданно поддержал ее суровый предок. — И как же? В мое время и во времена молодости моего отца свидетельство невинности невесты представляли на всеобщее обозрение на свадьбах. Так что, сын, не стесняйся, выкладывай…
Рассказать о том, что взял Ларису на пожухлой, пахнувшей бензином траве позади автозаправки? Что за вздор! Им ведь романтические истории из Средневековья подавай… К тому же подобное откровение было ему неприятно. Это все равно что выставить ее на всеобщее обозрение совершенно голой.
Игорь насупленно молчал, попеременно окидывая взглядом всех присутствующих.
— Итак, ты утверждаешь, что твоя избранница была девственницей до встречи с тобой? — снял отец напряжение, улыбнувшись чему-то своему. — Какой еще аргумент в ее пользу? Постарайся убедить меня дать тебе согласие на брак. Может быть, ее родители настолько знатные…
— У нее никого нет, — неожиданно перебил его Игорь, во второй раз проявив непочтение. — Никого, кроме тетки, бедной одинокой женщины, живущей в вагончике. Сама Лариса…
— Ах! Нас зовут Лариса?! — взвизгнула Ася, подскакивая на месте. — Имя-то какое крысиное!
— Звучит не хуже твоего, — резко отреагировал Игорь на ее выпад. — Так вот, отец, она работает архитектором. Дорогу в жизни пробивала себе сама. Вполне независима. Серьезна. Не скажу, что красавица, но весь боекомплект в порядке…
— Ар-гу-мент, — по слогам прокомментировал отец и поднял кверху указательный палец. — Чем она тебя прельстила? Удивила? Чем она тебя взяла?!
С минуту Игорь молчал, задумчиво глядя на свои сцепленные пальцы. Затем поднял взгляд на отца, следившего за ним с напряженным вниманием, и без лишних слов произнес:
— Она отказалась от моих денег…
ГЛАВА 19
Похороны прошли без нее. Ожоги рук, полученные при попытках сбить пламя, и сильное психическое потрясение приковали Ларису к постели на целых три недели. Она превратилась в тряпичную куклу, обернутую бинтами и насильно вскармливаемую с ложечки заботливой медсестрой. Милая девочка с аккуратными белокурыми локонами всякий раз огорченно морщила лобик и, отставляя в сторону недоеденную пищу, приговаривала:
— Нельзя так, Ольга Николаевна. Совсем нельзя. Вам нужно много сил сейчас…
Для чего ей были нужны силы и почему она — Ольга Николаевна, девочка не уточняла, а Ларисе было все равно. Единственное, что ей очень хотелось узнать: где и кто похоронил Аркашу и ее сестру. Потом хотелось бы сорвать с себя все эти зудящие без меры и надоевшие до чертиков повязки, попасть на могилу погибших и излить в черную, не успевшую засохнуть землю всю свою боль.
В палате травматологии, куда поступила Лариса, лежали еще две женщины. Два дня она слушала, как они тревожно перешептывались, обсуждая ужас ее трагедии. Ларисе удалось уловить, что предположительно виновником данной аварии явился «КамАЗ», брошенный километрах в сорока от места происшествия. Номерных знаков на нем не было, как и никаких отпечатков пальцев. Было ясно, что сработали профессионалы. Следствие ведется, но дураку понятно, что это очередной «глухарь». Конечно, свет на трагедию могла бы пролить жена погибшего без времени банкира, но она находится сейчас в шоковом состоянии, и разговаривать с ней милиция пока не решается…
Через три дня шепот неожиданно прекратился. Озадаченная Лариса приоткрыла глаза и обнаружила, что осталась в палате совершенно одна. Две другие койки были аккуратно застелены.
— Куда подевались остальные? — слабым шепотом поинтересовалась она у медсестры.
— Вас решили оставить в одиночестве, — мило улыбнулась ей в ответ девушка. — Учитывая ваше положение и сложность ситуации, лечащий врач приказал перевести пациенток этажом выше.
— Зачем?
— Чтобы вам никто не мешал. И у милиции много вопросов накопилось…
Как оказалось, все вопросы милиции сводились к одному: за что…
— Я не знаю, — еле слышно ответила усатому лейтенанту Лариса.
— Ольга Николаевна, — нетерпеливо заерзал мент на стуле, — вы должны понимать, что без вашего участия мы не сможем ничем вам помочь.
— Ольга Николаевна?
— Ну вы же не будете отрицать, что вас зовут именно так, — он заулыбался, но нетерпение его стало еще более очевидным. — Вы жена погибшего. Вас опознали все: родители Аркадия, ваши соседи, его сослуживцы. Кстати, кто был тем вторым погибшим в машине? — Он немного замялся, увидев, как болезненно сморщилось ее лицо. — Простите, но это важно. Мы должны констатировать смерть…
— Это моя сестра… — сдавленным шепотом пробормотала Лариса. — Там была моя сестра. А сейчас уходите…
Мент ушел, но вскоре ему на смену явился другой. Более старший по возрасту и по званию, он тем не менее не был более корректен с ней и, сразу взяв быка за рога, затрубил:
— У нас имеются сведения, что Аркадий Васильевич занимался не… гм-мм, — он прокашлялся. — Не совсем законной деятельностью. Сейчас в его банке повальные проверки. Как мы предполагаем, там ничего не найдут. Он был профессионалом, гмм-мм, извините. Но вы должны нам помочь. Мы должны найти убийцу или убийц.
«Я тоже должна это сделать! — хотелось крикнуть ей, но она молчала. — Мне больше тебя это нужно, мент ты протокольный! Там погибла моя Лялька! Моя сестренка любимая!»
Но Лариса молчала. После недели перекрестных допросов, которые милиция именовала беседами, она и вовсе прекратила отвечать на их назойливые вопросы. Пусть думают что хотят. Принимают ее за Ляльку, бога ради! Сделали из нее, Ларисы, покойницу, пусть так. Нет ее больше. Не существует. Протестовать, пытаться расставить все по своим местам у нее не было ни желания, ни сил. Все умерло у нее внутри, растворилось под неимоверным грузом давящей пустоты. И лишь однажды ей пришлось встряхнуться.
В тот день, предшествовавший дню ее выписки, Лариса только что вернулась с перевязки. Ожоги заживали. То ли доктор попался на редкость высокопрофессиональным. То ли щедрые пожертвования бывших сотрудников Аркадия сыграли положительную роль, но кисти рук Ларисы почти не напоминали о ее неистовстве у горевшего автомобиля. Она вошла в палату и, скинув Лялькины мохнатые тапочки, принесенные заботливой соседкой, улеглась на кровать. Почти тут же дверь приоткрылась, и в палату заглянула чем-то сильно взволнованная сиделка.