— Я могу уже перестать делать вид, что ничего не слышу? — спросил ковбой… Свен, отнимая руки от головы.
— Ты даже можешь уйти, — устало предложил Оливер.
— Я не могу уйти! — вновь взвился ковбой. — Кто-то намеренно пускает им кровь, а ты просишь подождать?!
— У тебя есть другие варианты?
Невольно я заинтересовалась.
— А что, в ГООУ нет службы безопасности для подобных дел?
Мне давно не давал покоя этот вопрос. В справочнике информация на этот счет отсутствовала, но должен же был как-то поддерживаться порядок в университете? На меня посмотрели как на сумасшедшую.
— У нас есть ректор, — пояснила Моника.
Ректор в ГООУ был ответом на все вопросы. Чуть что — сразу к нему. Похвальная централизация власти, совершенно не удивительная, если учесть его девиз: «Мы видим всё, мы знаем всё».
— Почему бы тогда не обратиться к нему?
— Он и так знает всё, что происходит в университете. И, если не считает нужным вмешаться, значит, мы должны разобраться сами.
Тенденцию к студенческой самоорганизации я тоже успела заметить за эти полтора с лишним месяца. Но нельзя же поощрять ее до такой степени? Безопасность — это все-таки слишком важно, чтобы доверять ее студентам.
— Хорошо, — уступил ковбою Оливер, — пошли, покажешь мне своих драконов. Моника, справишься?
Свен с Оливером ушли. Вслед за ними, забрав с собой диктофон, по делам отправилась Моника, я осталась в редакции одна. Заглянул народ с факультета некромантии — спросить, нет ли у нас арбалета (как ни странно, он у нас был). Элли забежала, принесла десяток бейсбольных бит. Потом на стул возле моего рабочего места плюхнулась Райли.
— Он невыносим, — заявила она, не тратя времени на приветствия.
— Диз? Уверена, я тебе это уже говорила.
— Он сказал, что мне нечего ему предложить, — возмутилась она. — И отказался раскрыть свой секрет!
Который? Я подозревала, что у айтишника их было много.
Закусив губу, Райли уставилась туда, где в другой день располагалось бы окно. Сегодня там была только оштукатуренная стена, и я сомневалась, что она выглядела настолько интересно.
— А что, если использовать не абсолютные, а релятивные значения…
О нет, я знала этот безумный блеск в глазах, который иногда появлялся во время споров с Максом. Рыжая схватила написанную Оливером статью, лежавшую у меня на столе и ожидавшую, пока я ее перепечатаю, и взялась черкать на обратной стороне какую-то схему.
— Чувствуй себя как дома, — мне оставалось только прокомментировать.
По крайней мере, если не отвлекаться на ее бормотание, у меня наконец появилась возможность поработать.
— Мне нужен еще один цвет, — потребовала рыжая спустя полчаса.
— У меня есть зеленый маркер, сойдет?
— Давай… Еще есть?
Я молча протянула ей оранжевый, она опять углубилась в свои записи. Я кинула взгляд: за всеми линиями и закорючками, смутно напоминавшими символы из учебника по алхимии, разобрать что-либо уже не представлялось возможным. Наконец Райли подняла на меня совершенно счастливые глаза.
— Я поняла!
Подхватив сумочку, рыжая перегнулась через стол, чмокнула меня в лоб и поспешила к выходу. Рада за нее. А я — нет, ничего не поняла. Оттерев лоб от блеска для губ, я попыталась вернуться к заваленному письмами почтовому ящику, но сегодня был не мой день. Сначала по зданию прошла дрожь — коммуникационный центр решил, что двери переоценивают, и вместо входа снова вырастил себе окна. Потом потянулись первые желающие воспользоваться нашим окном, чтобы вылезти наружу.
Диз вошел в редакцию, с опаской оглядываясь по сторонам.
— Твоя сумасшедшая знакомая уже ушла? — спросил он, подсаживаясь за мой стол.
Должно быть, он имел в виду Райли. Надо же, какое впечатление она на него произвела.
— Да, — я подумала, добавить ли к письму еще какую-нибудь вежливую формулировку, или не стоит; отправила. — Что за вопли в коридоре?
— У некромантов очередной проект оказался живее, чем они ожидали. Соберешься в коридор — захвати биту. Это она оставила?
В руках у айтишника были испещренные цветными значками листы, которые Райли забыла взять с собой. Не уверенная, что ведьма хотела бы, чтобы их кто-то смотрел, я потянулась за ними. Диз ловко отодвинулся.
— Отдай, — потребовала я.
— Не сейчас. Она сама всё рассчитала?
А с чьей помощью она могла это сделать? С моей, что ли?
— А есть разница?
— Кто знает… — задумчиво протянул он. — Возможно, я ошибался насчет твоего Охотника. Может, он и не твой.
Я хотела спросить, что он имел в виду, но не успела — он ушел быстрее.
Еженедельная экзекуция, известная как занятие по алхимии, наступила слишком быстро. Я даже не успела собраться с духом, как пришла пора отправляться через заселенную драконами пустыню (что могло бы прозвучать героически для человека, не знакомого с положением дел в ГООУПиОАатСДиРН) в корпус омега-омега-омега, или, если переводить на русский, о-о-о. Полный о-о-о. А еще у-у-у и «за что мне это?!».
Последний вопрос не отпускал на протяжении первого часа, пока я сидела на подоконнике с «Простейшими алхимическими рецептами» под авторством Анонима, если верить обложке. Сборник указаний, почерпнутых автором из трудов средневековых алхимиков, представлял собой редкую смесь поваренной книги и хоррора, однако позволял сделать определенные выводы. Один из наиболее адекватных рецептов, к примеру, предлагал смешать свежую землю, медь, мышьяк, розовую воду, дубовую кору и сажу, прокипятить это всё немыслимое количество часов (достаточное для того, чтобы шарлатан, продавший рецепт за большие деньги, успел удрать от рассерженного покупателя) и использовать для покрытия позолотой любых предметов. Название у этого рецепта звучало как «Философский камень, или Смертельный эликсир». Со второй частью, учитывая огромное количество мышьяка, я была согласна.
Итак, вывод первый: господин Аноним был тем еще троллем. Вывод второй: в случае, если алхимики считали это серьезным рецептом, мне срочно надо было прекращать думать об алхимии как о средневековом прообразе химии. Очевидно, несмотря на общий корень, к химии алхимия имела лишь крайне опосредованное отношение и, скорее, являлась ответвлением магии, потому что иначе объяснить, как из перечисленных ингредиентов возможно было получить золото, я не могла. Я задумчиво разгладила ладонью сморщенную бумагу страницы. А что, может, попробовать повторить один из рецептов? И узнать на практике, как? Небольшое, но грозное «бух», раздавшееся из реторты на столе рядом, заставило меня вздрогнуть и выбросить подобные мысли из головы. Нет уж, еще взорву что-то ненароком… Вздохнув, я вернулась к чтению.
Следующий рецепт заставил меня захихикать («Киммерийские тени покроют реторту тонким покрывалом»? При чем здесь родина Конана-варвара?) и поинтересоваться у соседа по подоконнику, можно ли, по его мнению, раздобыть где-то пару унций философской ртути (и чем она, интересно, отличалась от нефилософской?).
— Поищи в шкафу с ингредиентами, — рассеянно посоветовал он.
Создалось впечатление, что мой вопрос его совсем не удивил. Заинтересовавшись, я подошла к упомянутому шкафу. Сера, марганец, медный купорос… На первый взгляд всё казалось нормальным, но потом на глаза попались склянки с наклейками вроде «Мертвая вода», «Пыльца пикси» или «Порошок чешуи русалки, открывать в перчатках», а то и вовсе с нарисованным на этикетке черепом. Одна из бутылочек привлекла мое внимание: за мутным стеклом блестело золото. Увы, повернута она была так, что прочитать название не представлялось возможным. Я привстала на цыпочки и потянулась за пузырьком, но пальцы соскользнули с перепачканного горлышка. Пришлось лезть за платком. Только вот… Я остановилась и нахмурилась, посмотрев на свои руки.
Пальцы, выпачканные в блестящей краске. Что мне это напоминало? На ум ничего не приходило. София работала преимущественно в черно-красной цветовой гамме, сама я не рисовала еще со школы… Где я могла их видеть? И почему это смутное воспоминание вызывало у меня такую тревогу? Обернув склянку платком, я достала ее с полки.
«Драконья кровь», — гласила этикетка.
Надо же. Неужели вот это золото, лениво перекатывавшееся в пузырьке, текло по венам Пушка и остальных драконов? Я была не права. Драконы не были совершенно уродливы. Я застыла, наблюдая, как жидкость вспыхивала, когда на нее падало солнце. Картина завораживала, приковывала взгляд; пальцы, с которых так полностью и не оттерлась кровь, покалывало обещанием незнакомой силы…
— Осторожно, — предупредили меня, — она может вызвать аддикцию.
Я обернулась, смаргивая оцепенение.
— Ассистент Байер?
Помощник профессора Нава стоял передо мной, как всегда, грозный и очень хмурый.
— Вы так и не дали мне тему своего проекта.
— Извините… — действительно не дала. — Я все пытаюсь разобраться с азами.
Ассистент устало вздохнул.
— Послушайте, я всё понимаю. Вам не повезло. Алхимия — обычно семейное дело, и у всех ваших однокурсников с детства есть преимущество перед вами. С этим не поспоришь. Как и с методами профессора. Но после предыдущей проверки университета я не вправе поставить вам зачет, как раньше, просто за ваше присутствие. Поэтому давайте вы назовете мне пока хотя бы примерную область исследований, а там мы уже разберемся? Что скажете?
— Хорошо.
Ничего хорошего. До сдачи курсовой оставалось меньше двух недель, а я не представляла, о чем собиралась писать, а уж тем более делать проект. И сейчас мне было нужно придумать что-то за пару секунд.
Пальцы сжались вокруг стеклянного горлышка.
— Вот, — озаренная внезапной идей, я вытянула вперед руку с пузырьком. — Я буду писать о драконьей крови.
В крайнем случае подойду к Свену — он с драконами сутки напролет возится, может, сумеет помочь, рассказать о ней что-то.
— Значит, драконья кровь и…
— И ее использование в магии?
Звучало довольно безумно. Но я смотрела список прошлых тем, там были и не такие. А применение алхимических средств для повышения эффективности заклинаний вообще считалось перспективной областью исследований (господи, если бы кто-то два месяца назад сказал мне, что я буду на полном серьезе об этом рассуждать!).
— В ритуальной магии. Хорошо. Конкретное заклинание скажете потом, ближе к защите. Разрешение на опыты я вам выпишу, — ассистент профессора смерил меня оценивающим взглядом. — Уверены, что не хотите взять что-то другое? Кровь дракона — не самая простая тема.
В алхимии вообще были легкие темы? Видимо, мне они не попадались.
— Да, — твердо ответила я. Несмотря на доводы разума, интуиция впервые за долгое время утверждала, что я на верном пути.
— Как пожелаете. В любом случае, будет интересно, если именно вам, — от меня не укрылась пренебрежительная нотка в его тоне, — удастся открыть в этой области что-то новое.
Это было бы не интересно, а откровенно смешно — особенно если учесть, что до защиты времени осталось всего ничего, а о драконьей крови я узнала только пять минут назад. И теперь, когда я выбрала тему, видимо, неизбежно: сдавать предмет все равно придется, а условие про «уникальное исследование» (а еще про «практическую значимость» и «научную актуальность») никто не отменял.
Чем ближе был конец октября, а с ним — сдача номера и экзамены по половине предметов, тем больше накапливалось дел. Написать, проверить, сдать, выучить… Я даже забыла, что неделю назад, сразу после неудачного (или удачного — это как посмотреть; по крайней мере, все остались живы) ритуала призыва, отправила письмо на архитектурный факультет. И, получив ответ, очень удивилась.
Мисс Рейт, секретарь факультета, согласилась принять меня в обеденный перерыв. Отговорившись рабочими обязанностями и сбежав от Макса — Райли настолько была увлечена переменной Лоуса, что после того, как примчалась тем же вечером в редакцию за забытыми записями, заперлась у себя в комнате и ограничила общение с внешним миром смсками, гласившими, что она на пороге ни много ни мало гениального открытия, — я поспешила в еще незнакомый мне квартал университета. Архитектурный факультет располагался в восточной (во всяком случае, находящейся на карте справа; где сейчас находился ГООУ, я бы в жизни не взялась предполагать, а стороны света здесь не мог разобрать даже компас) части студенческого городка, в здании, построенном на грани авангардного и деконструктивистского стиля: сплошные кривые линии, динамизм, металл и стекло. Пройдя холл с извивающейся лентой лестницы, я поднялась в секретариат.
— Наташа? — пухленькая старушка с цветастой пашминой на плечах и завязанными в простой узел седыми волосами встречала меня в дверях. — Пойдемте в конференц-зал, там нам будет уютнее. Я уже и чай поставила, надеюсь, вы любите зеленый?
На секунду я устыдилась: нельзя таким бабушкам врать, неправильно это. Но менять что-то было поздно.
— Так вы собираетесь писать о факультетах?
Я постаралась вспомнить, какую причину для встречи придумала в письме.
— Да, мы хотели бы сделать серию статей, чтобы студенты смогли познакомиться с жизнью отдельных институтов. В ГООУ столько специальностей, что у многих первокурсников возникают сложности с выбором, можно даже сказать, глаза разбегаются, — женщина успокаивающе улыбнулась, заметив мою нервозность. — Могу сказать по себе: когда я только поступила в ГООУ, я думала, что знаю, чем собираюсь заниматься, а теперь… теперь я не уверена.
Не уверена я была потому, что пока даже не задумывалась о специализации — мне бы первый семестр пережить. Но мисс Рейт об этом знать было необязательно.
— Что ж, возможно, в таком случае мне удастся убедить вас поступить к нам? — в глазах секретарши загорелся лукавый огонек.
— Может быть, — вернула я улыбку.
— Давайте тогда я расскажу сначала про нас, а вы будете задавать по ходу дела вопросы, — предложила она. — Наш факультет образовался сравнительно недавно: в совете долгое время думали, что на архитектуру не будет достаточного спроса, но они ошибались. Если бы вы видели, что было в начале! Пыльный чулан в административном здании и пять сотрудников!.. Это сейчас мы переехали в отдельный корпус — кстати, его построил один из наших выпускников, замечательный мальчик, лауреат Притцкеровской премии…[12]
Я кивала, записывала (а ведь из этого материала действительно могла получиться хорошая статья! Даже жалко, что все было только ради прикрытия) и не забывала отпивать маленькими глоточками чай.
— Ну вот, теперь вроде бы и всё, — мисс Рейт взялась за свою чашку.
Я была вынуждена с ней согласиться. За полчаса я узнала всё, что можно было узнать: историю, преподавателей, предметы, специальности и даже клубы и обычаи, зародившиеся на факультете. И все это рассказывалось так искренне и душевно, что к концу беседы я сама была готова записаться сюда на учебу. А почему бы и нет? Попробую стать второй Захой Хадид. Правда, недавний провал с черчением пентаграммы подсказывал, что больших успехов на этом поприще я не достигну, а с моим принципом «и так сойдет» у зданий появятся жутко кривые пол и потолки — и это будет не художественным решением.
— Мы, — я обнаружила, что любая ложь, произнесенная от имени редакции, а не от меня лично, становилась весомее и, как ни странно, реальнее, — также хотели бы добавить мнения самих студентов, чтобы оживить материал. Как вы на это смотрите?
— Замечательная идея! — обрадовалась женщина. — Если хотите, я дам вам для связи координаты некоторых наших ребят с четвертого курса — уверена, они с удовольствием ответят на ваши вопросы.
— Я была бы вам очень признательна. И, возможно, тех, кто недавно поступил на специальность, тоже? Пока первые впечатления еще яркие.
Я не знала, на каком курсе учился Мор, да и учился ли он вообще здесь, или Свен ошибся, поэтому проверить стоило все варианты.
Получив список лучших студентов, я уточнила:
— Скажите, а все, кого вы назвали, они… из нашего мира?
Я уже привыкла, что, в то время как у обычных студентов были имя и фамилия, демоны обходились лишь одним именем. Здесь же у всех ФИО были указаны полностью.
— О, милая, да разве же демоны к нам заходят? Они больше идут на юриспруденцию и политологию… Впрочем, несколько и у нас учится. Вы уверены, что хотите с ними поговорить?
— Было бы здорово. Господин ректор не устает повторять нам о важности diversity,[13] — вспомнила я умное и модное слово из гендерных исследований, — в ГООУПиОАатСДиРН, поэтому было бы хорошо опросить для нашей серии как можно больше студентов с разным культурным бэкграундом.
Видимо, мое объяснение показалось мисс Рейт правдоподобным, потому что вскоре она принесла мне второй список — всего из трех имен.
— Только не забывайте с ними об осторожности, милая моя, — посоветовала мне старушка. — Кстати, одного из них я как раз видела у двести шестнадцатой аудитории, вы могли бы подойти к нему прямо сейчас.
Палец с покрытым нежно-розовым лаком ногтем указал на вторую строчку с именем. Мор! Я почувствовала, как кровь отлила от лица.
Хотела ли я его наконец увидеть? Да!
Было ли это разумным решением? Скорее всего, нет. Но ведь я — та самая кошка, которую сгубило любопытство, я всегда об этом говорила.
Внимательно изучив план эвакуации, я повернула к двести шестнадцатой аудитории, но не дошла. Знакомый тембр заставил остановиться на полпути и спрятаться за поворотом.
— Может, раз уж меня вызвал, заодно скажешь, чего ради готов нарушить все договоренности с Охотниками?