— Именно этого я и боялся. — Раздался короткий смешок. — Теперь придется отвечать еще и за внука особо важной персоны.
— Я сам за себя отвечу, — холодно сказал Артем; безопасник из группы «Вабанк» ему определенно не нравился. — Если вам не подходит моя компания…
— Не кипятись, гриф, я просто шучу, — вздохнул Селим. — Но без техники нам будет нелегко добираться до корабля роботов.
Обида и злость мгновенно улетучились. Артем недоверчиво вгляделся в фигуру безопасника.
— Вы знаете, где находится корабль?!
— Примерно. Он сейчас лежит на дне одного из гранд-болот южного полюса. Мы же с тобой сидим на экваторе. Представляешь, сколько времени нам придется потратить, чтобы дойти туда пешкодралом?
— Откуда вы знаете, что он там?
— Я здесь уже полгода болтаюсь, успел кое-что разузнать. Познакомился с аборигенами, даже язык выучил. Они практически не отличаются от нас по виду, разве что уши поострее да кожа пожелтей у северян или посмуглей — у южан. А теперь я тебе покажу, что такое минное поле. Посвети-ка.
Артем включил нагрудный фонарь.
— Повернись к дороге.
Луч света выхватил из темноты оплывшие под ядерным огнем аннигиляторов скалы, огромный ров шириной в двадцать с лишним метров, напоминающий шрам, отрезавший от башни могильника дорогу. Край дороги по ту сторону рва выглядел бахромчатым языком полурасплавленного зеленоватого стекла, задравшимся вверх на восемь-десять метров.
— Приглядись внимательней.
Артем сосредоточил взгляд на «стеклянном» языке и увидел медленное струение внутри его, будто язык был сосудом, в котором текла какая-то жидкость.
— Что это?
— Наши яйцеголовые эксперты были правы, утверждая, что дороги на самом деле нечто вроде энергопроводов, соединяющих башни. Точнее — трансляторы условий сохранения. Только делали их из материала с иными топологическими свойствами. Есть даже мнение, что они сами — суть энергетические каналы, но с другой мерностью. Если мы привыкли к миру с тремя измерениями, то негуманы жили в пространстве с мерностью большей трех, но меньшей четырех. И все их вещи тоже.
— Я знаком с выводами ученых.
— Не сомневаюсь, тебе должны были дать интенсионал. Теперь смотри чуть правее, на этой стороне рва в ямочке блестит зеркальце, словно лужица воды.
— Вижу.
— Это осколок дороги.
Селим подобрал камень величиной с кулак, бросил. Камень лег точно в яму с «водой», но не булькнул, образуя волну и брызги, как ожидал увидеть Артем, а превратился в тающий язык дыма, исчез. От ямы с «водой» донеслось потрескивание и шипение.
— Вот это и есть «мина», — пояснил безопасник. — Узел пространства с нарушенной евклидовой метрикой. Смертельно опасен в радиусе двух метров. Этот еще виден визуально, а есть мины, внедренные в камни, кучи песка, пласты земли. Попробуй, определи на ощупь, где они прячутся. Хорошо, что я сталкивался с минными полями и знаю, что это такое. Когда мои преследователи зажали меня в ущелье, я только благодаря минному полю и ушел. Но они догнали меня здесь, у другого поля. Выключи свет.
Артем погасил фонарь.
— А как образуются эти… минные поля?
— О том, что по планете бродят стаи охотников за Демонами и кладами древних полюсидов, ты знаешь, так вот некоторые из них попытались вскрыть могильники. В нескольких случаях это им удалось, вот как здесь. Сначала они взрывают дороги, прерывая подпитку башен, потом пробивают стену могильника.
— Аннигилятором?
— Эти стены не берет даже «глюк». Но кто-то наверху снабжает банды оружием, в том числе и «нульхлопами».
— Вакуумными бомбами! — пробормотал Артем.
— Совершенно верно. Удара фазовой перестройки вакуума ни дороги, ни башни не выдерживают. К счастью, за миллион лет с момента окончания войны негуман между собой «трупы» Демонов успели «разложиться», «высохнуть». Пойдем, покажу.
Селим направился к вывалу в стене башни, пробитому вакуумной бомбой. Часть стены в этом месте просто растаяла, как кусок сахара, превратившись в излучение, и стены образовавшейся пещеры были все в порах и ямках «вакуумной» коррозии. Прошагав около тридцати метров — такова была толщина стены могильника, десантники вышли в гигантский зал, тонувший во мраке. Луч фонаря не доставал ни до потолка помещения, располагавшегося почти на километровой высоте, ни до противоположной стены зала, диаметр которого был не менее двухсот метров. Зато света хватало, чтобы обозначить в центре зала контуры какой-то чудовищной сложности конструкции, ажурно-ребристой, сложенной из дырчатых изогнутых стоек, похожих на ребра из полупрозрачного зеленовато-белесого материала, перепонок, чешуй, усов и жил. Высота этого монстра достигала не менее сотни метров, и веяло от него застарелым застывшим ужасом и угрозой.
Артем невольно сглотнул ком в горле и положил руку на рукоять аннигилятора.
— Хорош урод? — покосился на него фон Хорст. — Не напрягайся, это всего лишь «скелет» Демона, причем — виртуальный, голографический.
Безопасник метнул в огромный «скелет» захваченный с собой камень, и тот пролетел сквозь «кронштейны», «ребра» и «шпангоуты», как сквозь пустоту. Правда, вся конструкция при этом вздрогнула, исказила очертания, заиграла сотнями радужных переливов и успокоилась.
— Как «скелет» может быть голографическим? — пробормотал Артем.
— На самом деле я этого не утверждаю, — пожал плечами Селим. — Это всего лишь мое предположение, основанное на наблюдении и знании нашей физики. Вполне возможно, что боевой робот остался материальным объектом, но в своем пространстве, метрика которого отличается от метрики нашего. Он как бы наполовину там, наполовину здесь. Точнее — там он на все девяносто девять процентов, а у нас мы видим лишь его фотонный «каркас».
Артем подошел к «скелету» ближе, разглядывая растяжки, дуги, ряды ребер и пластин, чешуйчатые выступы, похожие на рога. Покачал головой.
— «Демон», которого ловил на Земле мой дед, был вообще невидим.
— Тот робот «спал», то есть был живым, хотя и неактивированным, а этот мертв и не способен ни питаться, ни двигаться, ни действовать, ни исполнять желания.
— Почему негуманы их просто не уничтожили? Зачем понадобилось строить могильники такой высоты, заточать роботов внутри, дезактивировать?
— Спроси что-нибудь полегче. У негуман своя логика, далекая от человеческой. Может быть, они хотели когда-нибудь воспользоваться столь ценной армией, а может, эти роботы вообще неуничтожимы. Ведь и наши фольклорные ангелы, черти и джинны — бессмертны. Ну как, налюбовался?
Артем очнулся, зябко повел плечами, ощущая слабый ток внимания от «скелета» некогда существовавшего суперсущества. Впечатление складывалось такое, что монстр шевельнулся и приоткрыл веко, чтобы разглядеть потревоживших его вечный сон людей.
— Он… смотрит!
Селим усмехнулся.
— Я встречался еще с одним «скелетом», и у меня иногда тоже появлялось подобное ощущение. Но если бы демон был жив хотя бы на одну тысячную, он вряд ли позволил бы нам войти в его усыпальницу. Не будем терять времени, пора убираться отсюда. Шакалы Зо Ли вскоре соберутся вместе, осмелеют и снова попытаются отомстить.
— Вам? За что?!
Селим провел ладонью по лицу, пытаясь стереть пятна копоти, но лишь размазал грязь.
— Я уничтожил их последнюю базу. Теперь они не имеют запасов и рыщут вокруг оазисов и городов в поисках сброшенных для меня контейнеров.
— Откуда они знают о контейнерах?
— Операция разработана таким образом, чтобы о моей миссии стало известно тем, кто с Земли поддерживает бандитов. Там, в определенных кругах, поднялась тихая паника, Зо Ли получил приказ найти разведчика, то есть меня, и уничтожить. А наши наверху получили доступ к файлам Правительства и перекрыли каналы доставки грузов на Полюс. Так что помощи Зо Ли не получит. Но и мы, если не найдем твой модуль, долго не продержимся.
— А ваши контейнеры?
— Один воткнулся в болото и утонул, второй упал на дорогу и разбился вдребезги, превратился в конгломерат проросших друг в друга предметов. Все, что удалось отделить, я вытащил. Ситуация ясна?
— Предельно, — кивнул Артем после паузы.
— Тогда в путь.
Они вышли из могильника в глухую ночь планеты, закрытой облаками от полюса до полюса. Артем выключил фонарь, и стало видно бледно-зеленое свечение задранного вверх, растопыренного пятерней листа дороги.
— Куда ведет это шоссе?
— К другому могильнику. Кстати, по нему можно передвигаться, как по обыкновенной асфальтовой ленте. Можем некоторое время использовать ее в этом качестве.
— А как же «мины»? Я имею в виду, что они являются осколками дороги…
— «Мины» — это уже активированные, преобразованные осколки дороги, так сказать, сдвинутые по фазе, вступившие во взаимодействие с нашим пространством и вакуумом. Дорога же остается частью иномерного континуума, закапсулированного законами нашей физики. Но ты прав, безопасней всего путь, который никуда не ведет. Пойдем лесом.
— «Мины» — это уже активированные, преобразованные осколки дороги, так сказать, сдвинутые по фазе, вступившие во взаимодействие с нашим пространством и вакуумом. Дорога же остается частью иномерного континуума, закапсулированного законами нашей физики. Но ты прав, безопасней всего путь, который никуда не ведет. Пойдем лесом.
— Куда?
— Я знаю неподалеку, всего километрах в сорока отсюда, одно селение, где мы попытаемся выяснить судьбу твоего модуля.
— Откуда аборигены могут знать о посадке модуля? Они что — имеют службу наблюдения за небом?
— Нет, конечно, такой службы у полюсидов нет, как нет и локаторов, но среди них встречаются так называемые чаровники, видящие суть явлений. С их помощью я и нашел свой второй контейнер. Между прочим, антиграв твоего «кокоса» в состоянии подбросить нас до селения обоих.
Артем вспомнил о предупреждении Визиря, поинтересовался энергозапасом и получил лаконичный ответ инка:
— Ресурс практически на нуле.
Пограничник повернул голову к фон Хорсту, бесстрастно сообщил:
— Придется идти пешком.
— Понятно. С базой связь имеется?
— Нет.
— Это не есть хорошо. Прояснили бы ситуацию с грузом. Но что имеем, тем и владеем. Перенеси меня хотя бы через минное поле. Хватит энергии?
Артем молча подставил Селиму спину.
Банда в оазисе
С плоскогорья, где Артем так удачно вмешался в судьбу спецагента «Вабанка» Селима фон Хорста, им удалось спуститься только на следующий день. Сначала десантников задержало минное поле возле могильника, преодолевать которое пришлось-таки на чистой интуиции и опыте Селима (энергии антиграв ел много и не сумел вынести обоих в безопасное место), для чего оба вынуждены были дожидаться утра.
Затем им встретилась система ущелий, которую они преодолели бы шутя, имей антигравы, — по воздуху, а так как антигравов у них не было, для прохождения горных склонов, спусков и подъемов им пришлось использовать опыт скалолазания, который, к счастью, имели оба.
Селение, о котором говорил Селим, располагалось в одном из оазисов на краю пустыни, названной земными наблюдателями Змеиной. Однако название свое она получила не за обилие змей, хотя похожие на них твари водились и там, а за свою форму: пустыня извивалась трижды, зажатая с одной стороны плоскогорьем, а с другой болотом, и с высоты действительно напоминала змею.
Энергозапас костюма Артема окончательно истощился, аппаратура перестала работать, и лишь инк иногда подавал голос, поддерживая хозяина. Для его функционирования хватало и тех крох энергии, которые оставались в аккумуляторах.
Небо практически на всех широтах Полюса было затянуто пеленой облаков, не очень плотных, иногда образующих длинные щели-окна, и светило на небосклоне появлялось редко, тем не менее температура воздуха на экваторе держалась на уровне тридцати градусов Цельсия, поэтому брести по пустыне в плотно обтягивающем комбинезоне, переставшем обеспечивать хозяину комфортную температуру и влажность, было довольно утомительно.
Привыкший к неудобствам походной жизни, наученный обходиться минимумом сервисных услуг, а точнее — их полным отсутствием, фон Хорст шагал легко и быстро, успевая наблюдать за местностью и ориентироваться в совершенно одинаковом пространстве барханной ряби.
Артем, хотя и был подготовлен физически к длительным нагрузкам, все же не имел практики долгих изнурительных странствий, поэтому держался на самолюбии и зубовном скрежете.
За время похода Селим успел поведать пограничнику всю историю своего разведрейда по планете, и теперь Артем знал о ней гораздо больше, чем до своего десантирования. Лишь на один животрепещущий вопрос не знал точного ответа безопасник: действительно ли в корабле негуманов остался «живой» законсервированный робот-джинн, которого якобы можно было заставить подчиниться воле людей.
— Я так думаю — вряд ли, — закончил свое повествование Селим, глядя из-под козырька руки на вырастающий из-за горизонта горный пик необычной формы. — Если наши отцы и деды сто лет назад на смогли включить Демона, заставить его выполнять их желания, то это не под силу ни одному человеку.
— Тогда почему нас послали уничтожить систему управления роботами, если они все равно не управляемы людьми?
— Чтобы исключить все случайности, — спокойно ответил Селим. — Уверен, изделие негуман и подчиняться должно только негуманам вследствие объективной разницы в мировоззрении и психике между ними и людьми, но лучше перестраховаться, нежели потом расхлебывать последствия мирового бедствия. Мы уже четыреста лет летаем по Галактике, наткнулись на три негуманоидных цивилизации и два гуманоидных уровня каменного века, обнаружили маяки и бакены чужих разведчиков на двух десятках планет, но еще ни одна цивилизация не поспешила выслать к Земле парламентеров для переговоров. Почему, как ты думаешь?
Артем перевел дух, вытирая пот с лица. Вспомнил услышанный где-то афоризм, принадлежащий древнему философу:
— Самое верное доказательство существования внеземного разума — что никто во всей Вселенной не пробует установить с нами контакт.
Селим улыбнулся. Он смыл с лица грязь и копоть и, несмотря на отросшую бородку и усы, уже не выглядел головорезом. Безопасник с виду был старше Артема лет на двадцать, хотя это, возможно, только казалось.
— Образно, но верно. Мы до сих пор остаемся дикарями, варварами и каннибалами, несмотря на владение супертехникой и всеми благами цивилизации. Подтверждение тому — неизжитая преступность и жажда власти, желание добиться цели любой ценой, даже ценой гибели мира, которое владеет подонками, шатающимися по планете. Кстати, обрати внимание на объект слева.
Артем перевел взгляд на орехового цвета изогнутый рог на горизонте, похожий на бивень мамонта, раздвоенный на конце. Горным пиком этот рог уже не казался.
— По-моему, там утонул в песке слон или мамонт.
— Это не слон и не мамонт, а искусственное сооружение — маяк негуман, который и передает проклятое предупреждение о запрете на посадку. Можем подойти поближе, хотя наш путь лежит южнее. Но крюк небольшой, километра три.
— Я с удовольствием, — сказал Артем ровным голосом, стискивая зубы; ему совершенно не улыбалось предложение спутника увеличить дорогу на три километра, но отказаться он не мог.
Через час пути по довольно плотным слежавшимся барханам с острыми песчаными гребнями они приблизились к «бивню мамонта» вплотную и остановились, разглядывая маяк негуманоидов, с одной стороны явно имевший следы технологической обработки, с другой — создающий впечатление колоссального организма или части организма, выступающей из песка.
Диаметр «бивня» у основания был равен сотне метров, высота достигала полукилометра, так что вершину разглядеть в деталях было трудно из-за вуали низких облаков. Маяк был светло-коричневого цвета, с ореховыми и белесыми наростами, опоясывающими «бивень» по спирали до самой вершины, раздваивающейся, как хвост земной двухвостки. Кроме того, весь корявый ствол сооружения усеивали крупные поры, словно он был изъеден жуком-древоточцем. У подножия виднелся блестящий, металлический на вид обруч, такие же обручи опоясывали ствол сооружения с шагом в сто с лишним метров до его раздвоенной верхушки.
— Как впечатление? — поинтересовался Селим. — Хорош рог?
— Жуть! — пробормотал Артем. — Что же все-таки за существа его строили? Какими гигантами они были?
— Ну, огромные сооружения необязательно должны строить гиганты. Мы тоже козявки по меркам космоса, а смотри чего понастроили в Галактике — от километрового диаметра станций до тысячекилометровых энергопоясов и телескопов. Насколько я знаю, гиперптериды были помесью насекомых и птиц, а вот об иксоидах почти ничего не известно. Есть предположение, что они были разумными моллюсками.
Артем скептически хмыкнул, но возражать не стал. Маяк негуманоидов высился над ним угрюмой «живой» башней и продолжал безостановочно бросать в просторы космоса предостерегающий крик «ди-и-и-взг». Уже миллион лет! Это свидетельство былой мощи строителей башен-могильников потрясало.
— Я пытался проникнуть внутрь, — обыденным тоном сказал безопасник, — размеры пор позволяют это сделать, но даже в скафандре не смог пройти дальше двух десятков метров.
— Почему?
— Давление на психику становится таким сильным, что не выдерживаешь. Начинают мерещиться всякие ужасы, хватаешься за оружие, понимая, что это просто сильнейшее внушение, но ничего поделать не можешь… в общем, я сбежал.
— Излучение?
— Какой-то вид спинтор-поля, от которого наши костюмы не имеют защиты. Все, пошли отсюда, у меня дурное предчувствие.