– Фогель занимается этим вопросом, и Чарльз остался в Мюнхене, чтобы ему помочь. Его прогноз оптимистичен, но еще рано говорить, чем все это закончится.
– Ясно.
Мне хочется сказать Дэмиену, что все будет хорошо, но я не могу заставить себя соврать. Потому что если фотографии опубликуют, он этого не переживет. Да, Дэмиен сильный, и я знаю, что он выкарабкается. Но как и те шрамы на моих ногах, эти воспоминания будут с ним повсюду. Часть его умрет, и ничто уже не будет как прежде.
– Прости, что сделал тебе больно, – говорит он, проводя кончиком пальца по моим губам.
Чуть приоткрыв рот, я втягиваю палец и провожу по нему языком.
– Не ты ли говорил мне, что боль и страсть идут рука об руку? – тихонько шепчу я.
Я вижу, как темнеют его глаза, и у меня перехватывает дух, когда он опрокидывает меня на узкую кровать. Желание горячей и тяжелой волной захлестывает меня с такой силой, что кружится голова. Дэмиен нужен мне – мне необходимо ощущать его руки на своей груди, чувствовать, как он прижимается ко мне всем телом. Его язык у меня во рту, его член внутри меня. Мне нужно чувствовать связь между нами, наслаждаться ею, тонуть в ней. Мне нужно чувствовать, что Дэмиен мой, а я – его, и так будет всегда.
Рукой он сжимает мои запястья, заведенные за голову. Его хватка крепка, и я морщусь от пронзающей меня боли, затем снова вскрикиваю, когда он резко стискивает мою грудь под тонкой блузкой.
– Тебе нравится?
– О да, Дэмиен, да!
Его губы смыкаются на моей груди, и он посасывает ее через футболку. Дэмиен наваливается на меня сверху, и я не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Губами Дэмиен скользит по теперь уже обнаженной груди. Берет один сосок в рот и сжимает с такой силой, что я выгибаюсь и кричу, когда он закусывает его, стискивая гораздо крепче, чем давешний серебряный зажим.
Дэмиен отстраняется, оттягивая сосок, и я изгибаюсь сильнее, страстно желая снова испытать это болезненно-приятное чувство.
– Скажи, что тебе нужно, – настойчиво требует он.
– Ты. Мне нужен ты.
– Проклятье, Ники, – рычит Дэмиен. – Я не об этом. Скажи, что тебе нужно.
И тут я понимаю: конечно же, он видел бокал, и понял, о чем я думала. Дэмиен знает, он всегда все знает.
– Мне нужен ты, – хрипло повторяю я. – Только ты. Я не собиралась этого делать, клянусь. Я лишь думала об этом, но не собиралась этого делать.
– Ох, детка… – Губы его сливаются с моими, и я ощущаю этот дикий, голодный поцелуй, такой горячий, что мы вот-вот расплавимся и растворимся в нем. Руки Дэмиена скользят по моему телу, и я извиваюсь от этих прикосновений, все чувства обострены до предела.
– Прости, – шепчет он. – Это моя вина, мне так жаль!
– Нет, ты не виноват. Ты даешь мне силу. Боже, Дэмиен, пожалуйста, – добавляю я, не в силах продолжать этот разговор, когда он меня обнимает. – Пожалуйста, ты нужен мне прямо сейчас.
– Ники! – Мое имя звучит, как гимн, когда его руки срывают шелковые трусики и пальцы Дэмиена погружаются в мое мокрое и горячее естество.
Я подаюсь вперед, навстречу его руке. Ярость и боль, которые я чувствовала несколько минут назад, полностью испарились. Это Дэмиен, мужчина, которого я люблю, человек, который мне нужен, и я хочу, чтобы он вошел в меня, дотронулся до меня. Я хочу… черт, я просто хочу его.
Он на мгновение отпускает меня, чтобы снять с себя джинсы и трусы и освободить свой член. Я не могу сдержать стон сладостного предвкушения, когда вижу его. Такой мощный и твердый. Я протягиваю руку, сгорая от желания схватить его.
– Нет, – рычит Дэмиен, и мне приходится повиноваться.
– Скорее, – умоляю я, раздвигая ноги шире и страстно желая его. Я вся в огне, воплощение чувственности, жажды, страсти.
И вот он уже на мне, его губы запечатывают мои, рука снова сжимает мои запястья, а головка члена слегка касается моей пылающей промежности, но не проникает внутрь. Я выгибаюсь и извиваюсь, моля его всем телом, но когда это не помогает, я кусаю его нижнюю губу и требую:
– Сейчас, Дэмиен, трахни меня сейчас же!
И издаю стон, когда он резко проникает в меня.
Самолет попадает в воздушную яму, и я кричу от страха и удовольствия, пока мы парим в свободном падении и наконец снова выравниваемся. От толчка Дэмиен еще глубже проникает в меня. Я хочу высвободить свои руки, сжать его ягодицы, резко заставить его войти еще глубже – но он держит меня очень крепко.
Дэмиен прерывает поцелуй и замирает, пристально глядя в мои глаза. Наши тела соприкасаются лишь в той точке, где его рука захватила мои запястья, и его член так сладко то входит, то выходит из меня.
– Вот так, детка, – говорит он, с каждым разом проникая все глубже. – Я хочу видеть твое лицо, когда ты кончишь. Хочу знать, что я вознес тебя на этот пик блаженства, – и сам пойду вслед за тобой.
Давай же, – рычит он, когда во мне уже пробуждается и нарастает мощный водоворот оргазма. – Давай же, детка… О, да! – стонет он, когда мое тело взрывается.
Оргазм пронизывает меня, заставляя выгибаться и кричать от охвативших меня ощущений. Не знаю, пытаюсь ли я от них убежать или мне хочется, чтобы они длились вечно. Но Дэмиен не прекращает движения, и мышцы моей вагины все еще сокращаются, я хватаюсь руками за покрывало, изгибаюсь и…
– О боже! – кричу я, когда последняя, самая сильная волна прокатывается по моему телу – как раз в тот момент, когда Дэмиен высвобождает свою.
Я обессиленно откидываюсь на кровать и любуюсь чистым чувственным удовлетворением, написанным на его лице. Дэмиен улыбается мне с такой нежностью, что у меня щемит сердце. Я прижимаюсь к нему, насытившаяся, довольная и счастливая, он укладывается поудобнее и ласково поглаживает мое плечо.
– Ты – все, что мне нужно, Дэмиен. Только ты. – Я полностью во власти этого человека, и мне кажется, что так и должно быть.
Между мной и Дэмиеном секс не менее важен, чем общение. Это наш метод познания, демонстрация доверия – и полного подчинения. Его тело само, лучше всяких слов, признается мне в любви.
* * *Я парю между сном и реальностью, как вдруг слова Дэмиена вмиг отрезвляют меня.
– Что бы ни решил суд Германии, фотографии, по всей вероятности, опубликуют.
Голос его совершенно безэмоционален, и от этого по моей коже пробегают мурашки. Я не шевелюсь – наши тела крепко сплетены: я прижимаюсь спиной к его груди, он обнимает меня за талию. И даже глаза не открываю – как будто от этого слова станут менее реальными.
– Почему ты так думаешь?
– Мне кажется, ты была права. Возможно, за всем этим стоит мой отец.
– Дэмиен, нет! – Я перекатываюсь, чтобы видеть его лицо. – Ты правда так считаешь?
– В этом есть рациональное зерно: если я попаду за решетку, я перестану снабжать его деньгами.
Несмотря на все произошедшее с Дэмиеном в детстве, он все эти годы содержал своего отца.
– Даже если ты прав, этим можно объяснить, как суд получил эти фотографии. Но зачем отцу их публиковать?
Он трет одним пальцем о другой, что означает «деньги». Я непонимающе трясу головой.
– Газеты. Журналы. Сайты. Новостные программы. Все они платят за информацию, если благодаря ей СМИ будут продаваться, а стоимость рекламы повысится.
– Черт подери! – Похоже, Дэмиен прав, все сходится.
– Что ты намерен делать?
– Я еще не решил, – отвечает Дэмиен, и в голосе его звучат опасные нотки.
– Когда решишь, скажешь?
– Да, обещаю. – Он целует меня в лоб.
Я делаю глубокий вдох – в этот момент мне отчаянно хочется как-то исправить ситуацию, но я знаю, что это невозможно.
– Сколько нам еще лететь?
Часть меня хочет приземлиться прямо сейчас, другая – желала бы лететь вечно.
– Еще несколько часов, – отвечает Дэмиен, рассеянно гладя мое плечо. – Но домой мы пока не поедем.
– Нет? А куда?
– В одно из моих любимых мест. – Он целует мои волосы. – Думаю, тебе там понравится.
Глава 11
Узкая горная дорога извивается и петляет так часто, что меня начинает подташнивать. Уже поздно, но полная луна освещает величественные сосны, растущие по краям дороги, и кажется, будто мы едем по тоннелю.
Джип «Гранд Чероки», который кто-то из сотрудников пригнал к аэропорту Онтарио, самая неспортивная машина из всех, что я видела у Дэмиена. Но он смотрится в ней вполне органично. Хотя я, пожалуй, не припомню, чтобы он где-то оказался не в своей тарелке. Эта холодная уверенность позволяет ему вживаться в любую ситуацию, и Дэмиен с легкостью переключается с важного совещания на вылазку на природу.
– Чего улыбаешься? – спрашивает он.
– Представляю тебя в шкуре с копьем, – признаюсь я. – Дэмиен Старк – вождь краснокожих.
– Ну, в этот раз копья и шкуры я тебе не обещаю, но, если хочешь, можем запланировать и такой сценарий. Только тебе надо будет обзавестись нарядом в стиле Ракель Уэлч.[7] – смеется он. – Кстати, мы уже почти на месте.
Дэмиен не сказал мне, куда мы едем, поэтому я даже не представляю, чего ожидать.
Мы сворачиваем направо, деревья становятся реже, и я вижу алмазную гладь озера Эрроухед, поблескивающую в лунном свете. Лишь однажды я была в горах Сан-Бернардино – когда приезжала на Рождество к Джеми. В тот год снег выпал рано, и мы арендовали машину с зимними шинами и отправились на гору Биг-Беар. В конце концов мы так и не встали на лыжи, но отлично провели время, сидя у камина и попивая кофе по-ирландски и любуясь ребятами в навороченных лыжных костюмах.
Еще несколько поворотов – и озеро скрылось. Я совершенно сбита с толку, но Дэмиен, похоже, прекрасно знает маршрут.
Фары освещают знак, указывающий на частную дорогу, и Дэмиен сворачивает туда. Эта дорога еще уже и круче, деревья нависают над нами, и в темноте я даже начинаю испытывать легкую клаустрофобию. Мы поднимаемся все выше в гору, и я вдруг вижу особняк меж величественных сосен. Это невероятно красивое строение с каменными печными трубами, а из-за башенок создается впечатление, что мы и не уезжали из Баварии. Или свернули не туда по пути домой и оказались в Швейцарии.
Дэмиен останавливается у причудливых кованых ворот, опускает стекло и вводит код, разом отметая предположение, что это отель или горный спа-курорт.
– Он твой? – ахаю я.
Мы медленно проезжаем сквозь открывающиеся ворота.
– Хотел купить домик на выходные, куда можно было бы приезжать спонтанно, подальше от всех.
– Палм-Спрингс уже не нравится? Или твой отель в Санта-Барбаре?
– Дом в Палм-Спрингс расположен на поле для гольфа, – отвечает Дэмиен. – А поскольку я не очень увлекаюсь гольфом, то иногда позволяю своим сотрудникам там погостить – в качестве поощрения. Что касается Санта-Барбары, отель потрясающий, но иногда просто хочется побыть одному. Или не одному, – добавляет он, сжимая мою руку.
Я стискиваю его пальцы в ответ, чувствуя внезапный прилив веселья.
– Знаешь, есть такая программка, где можно отмечать флажком на карте все города, где ты побывал?
– И?
– Надо отметить все твои дома.
Дэмиен самодовольно ухмыляется.
– Немедленно этим займусь. А потом мы вместе разработаем маршрут и объездим их все. Некоторые из них я так до сих пор и не «обновил».
– Правда? Тогда, начнем с этого, – смеюсь я. – И как следует его «обновим».
– Лучшего способа провести вечер и не придумаешь. Или ночь. Или день.
Я улыбаюсь, снова окидывая взглядом внушительный особняк.
– Этот дом просто огромен. Сначала мы «обновим» все спальни, а потом можно переходить и к другим местам. Думаю, у нас уйдет на это… год?
– Ну, не такой уж он и большой, – улыбается Дэмиен. – Всего-то восемьсот квадратных метров.
– Так, клетушка, – невозмутимо отвечаю я.
– Тысяча с небольшим, если считать гостевой домик, – продолжает он, указывая на здание, соединенное с основным крытой галереей. – Там живут сторож и его жена. Я сказал, что в эти выходные мы хотим расслабиться в неформальной обстановке и сами о себе позаботимся.
– Звучит заманчиво. Я уже готова расслабляться.
– Здесь есть бассейн, джакузи, барбекю и выход к нескольким туристическим тропкам.
– Отлично, – улыбаюсь я.
Дэмиен глушит мотор джипа и поворачивается ко мне.
– Но мы не только за этим сюда приехали, – продолжает он уже серьезно. – Я думал над твоими словами – насчет реальности, выбивающей почву у нас из-под ног. И решил, что нам обоим будет лучше вернуться в реальный мир постепенно.
– Можем возвращаться так медленно, как ты захочешь, – заверяю я. – Поверь, жаловаться я не стану. – Потом внезапно вспоминаю о своих планах и недовольно морщусь. – Вот только к десяти утра в пятницу мне надо быть в Лос-Анджелесе: Лиза должна показать мне помещение под субаренду.
– Справедливо. В пятницу возвращаемся в реальную жизнь. Это будет печальный день.
– Сомневаюсь, – улыбаюсь я. – Твой телефон начнет разрываться, а ты – планировать какую-нибудь сделку раньше, чем мы переступим этот порог, и ты это знаешь.
– Нет, – отвечает Дэмиен со знакомым блеском в глазах. – Я уже решил, чем именно мы займемся, как только войдем в эту дверь.
– Правда? Спорим, я знаю чем.
Мы выходим из машины и по широкому деревянному мосту идем к массивной входной двери. Я немного отступаю, пока Дэмиен открывает ее, но, едва переступив порог, слышу громкий и такой знакомый вопль. Джеми! За ней над всем холлом растянут широкий белый плакат и привязано несколько десятков воздушных шариков, бьющихся о потолок. Я ловлю взгляд Дэмиена и понимаю, что он удивлен не меньше меня.
– Ты не знал? – спрашиваю я, когда Джеми, наконец, отпускает меня из своих объятий.
– Насчет Джеми – знал, конечно, – отвечает Дэмиен, когда Джеми переключается на него. – Я не мог придумать лучшего способа мягко ввести тебя в реальную жизнь, чем позвать Джеми. Она как раз реальнее некуда.
В ответ я только смеюсь – особенно когда Джеми показывает ему язык.
– Но о декорациях я и не догадывался.
– Да ладно! – отвечает Джеми. – Мы ведь празднуем! Плакаты, шарики, еда, напитки. – Тут она поворачивается ко мне, глаза ее сияют так, будто она оказалась в раю. – Ты не поверишь, чего здесь только нет!
Я киваю на Дэмиена и ехидно улыбаюсь.
– Это все он: роскошь как искусство.
– А ты как думала! – Дэмиен легонько шлепает меня пониже спины, после чего обнимает за талию и крепко целует в губы прямо на глазах у моей лучшей подруги.
– К черту реальность, – шепчет он мне. – Я хочу быть в нашем хрустальном мире как можно дольше.
Да, думаю я, прижимаясь к его груди. Я тоже.
* * *– И куда мы едем? – спрашивает Дэмиен с пассажирского сиденья.
– Сюрприз, – отвечаю я. – А теперь помолчи, пока я нас обоих не угробила.
Я не привыкла водить такие большие машины, особенно по узкой извилистой дороге, но сюрприз, который мы с Джеми приготовили, утратит половину своей прелести, если я скажу Дэмиену, куда мы направляемся.
Он подозрительно смотрит на меня.
– А это хороший сюрприз, в который входит твое раздевание догола?
– О. Боже. Мой, – закатывает глаза Джеми, сидящая на заднем сиденье. – Я сейчас расплавлюсь.
Я еле сдерживаю улыбку и поворачиваюсь к Дэмиену.
– А что, если сюрприз не заканчивается моим раздеванием догола, то это плохой сюрприз?
– Еще какой плохой, – отвечает он, и в зеркало заднего вида я вижу, как Джеми прикрывает уши руками.
Я смеюсь.
– Тогда, боюсь, наш сюрприз будет просто ужасным.
Дэмиен откидывается на сиденье и внимательно меня изучает. Затем сцепляет пальцы за головой. Вид у него расслабленный и чертовски сексуальный.
– Итак, – медленно говорит он. – Я тебя слушаю.
– Скажи ты, – прошу я Джеми. – Это ведь была твоя идея.
– Мы нашли бар в Крестлайне, где проводятся караоке-вечеринки, – отвечает подруга.
– Правда? – спрашивает Дэмиен без всякого выражения.
Вообще-то нашла его Джеми, но я с радостью поддержала эту идею. После плохих новостей в самолете я решила придерживаться принципа «чем больше веселья – тем лучше». Но теперь я не уверена. Потому что несмотря на все, что я знаю о Дэмиене Старке, выражение его лица остается для меня загадкой.
– Будешь петь мне серенаду? – спрашивает он.
– Не-а.
– Значит, собираешься петь ее Джеми?
– Опять не угадал.
– Понятно.
Моя улыбка немного сникает. Когда-то мы с Оли и Джеми вовсю оттягивались в караоке-барах – это было наше лекарство от плохой недели. Но Дэмиен – это не Джеми, не Оли и не я, и, глядя на его каменное выражение лица, я начинаю опасаться, что переоценила градус предстоящего веселья.
Взглядом я встречаюсь с Джеми в зеркале дальнего вида и вижу, как она едва заметно пожимает плечами. Я уже собираюсь заявить, что пошутила и что на самом деле мы едем в пятизвездочный ресторан, где будем обсуждать котировки акций, как вдруг губы Дэмиена изгибаются в улыбке, а глаза медленно загораются весельем.
– А я-то думал, ты меня любишь, – протягивает он.
– Так и есть.
– И что, по-твоему, заставлять меня петь третьесортные песни семидесятых годов на публике – хороший способ это продемонстрировать?
Я останавливаюсь на светофоре и, воспользовавшись моментом, смотрю на него.
– Вы насмехаетесь надо мной, мистер Старк?
– Ничуть, – отвечает он, но в глазах его пляшут веселые искорки.
– Хм-м-м, вообще-то я хотела заказать «Крысиную стаю»,[8] но раз уж ты так настаиваешь, так и быть, пусть будут семидесятые. Я готова на компромиссы.
Выражение его лица не предвещает ничего хорошего.
– Рад слышать, мисс Фэрчайлд.
– Приехали, – восклицает Джеми, указывая на ярко подсвеченное здание в конце дороги.
В баре тесно, накурено и так душно, что кажется, будто воздух стал липким. Хотя, по правде говоря, в этом есть свое очарование. И, похоже, Дэмиен согласен со мной – когда мы проходим через двойные двери в темное помещение, я вижу на его лице одобрительное выражение.