— Нет, но… теперь на уши встанет вся полиция!
— Да хоть на хвост! Не поделили паны что-то с британцами, вот и боднули в бок ихний автомобиль. Мы-то здесь при чём?
— Обождите… — Майор повернулся на сиденье. — Поляки-то здесь с какого боку взялись?
— А я знаю? За вами следили англичане — здешняя резидентура. А таранил их автомобиль поляк, причем офицер, из числа их польских коллег.
— Вы точно в этом уверены?
— Абсолютно.
— А… все прочие, кто захочет расследовать данный инцидент?
— Найдут в кармане у поляка его документы.
— Это точно?
— Сам их видел.
— Ага, стало быть, и за рулём могли сидеть…
— Мог. Но меня там никто не заметил.
— Но ведь водитель сможет вас опознать!
— Он без сознания. Так что в данный момент от него толку никакого.
— Хорошо. Но ведь он когда-нибудь придёт в себя…
— Не придет, — совершенно спокойно заметил Проводник. В салоне автомобиля повеяло холодом.
— Однако… — быстро нашелся Филимонов. — Не любите их?
— Есть за что любить?
— Ну… наверное, нет. Но мы стараемся так не работать!
— Да ну? — развеселился собеседник. — Мне-то сказки не рассказывайте, ладно? Я ведь не в глухой тайге все это время жил, тоже, слава богу, в курсе дел…
— Ну, хорошо! Но очень вас прошу воздержаться в ближайшее время от таких вот… цирковых представлений. Работе шумиха не способствует.
— Здесь вы правы, — кивнул Проводник. — Тем паче что и противники наши какое-то время потратят на выяснение отношений. А значит, и надзор их ослабнет. Кстати говоря, товарищ майор, следили-то за вами! Спутник ваш мне, между прочим так и не представленный, интереса особого у них не вызывал!
— Старший лейтенант Костриков, Олег Миронович, — наклонил голову водитель.
— Постойте, — перебил его майор. — Насчёт слежки… это точно?
— Куда ж ещё точнее-то? Вы за десять дней выходили из торгпредства семь раз. Три со старшим лейтенантом, два — с торгпредом и ещё два раза выезжали в посольство. Все это время за вами следили — и очень плотно. А вот все прочие ваши спутники такового внимания отнюдь не удостоились.
— Интересно… Это что же выходит — ждали меня тут?
— Вам виднее. Однако же я другого вывода сделать не могу.
— Ничего себе! — Филимонов вытер вспотевший лоб. — Вас послушать, так у нас везде предатели сидят…
— Ну, а кого вы сами-то в тюрьмы сажаете? Тоже, надо думать, не всех подряд? Так что, товарищ майор, ищите стукача дома…
— Ладно, — успокоился майор. — Это уже моя забота. Вот, старший лейтенант будет работать с вами. Столько, сколько это потребуется для дела. Вам лично что-нибудь от нас нужно?
— Пока что нет. Но за предложение — спасибо! Воспользуюсь.
— Все вопросы можете задавать Олегу Мироновичу. Связь — на нём. Вы ведь свои каналы светить пока не желаете?
— А вы с ними работать не умеете. Надеюсь, что пока…
— Это что же за связь у вас такая интересная? Рации-то у вас нет!
— Телеграф есть. Телефон. Почта. Банки, наконец…
— Постойте… а они-то каким боком тут?
— Ну, я ж говорил! Не все виды связи вы используете, не все…
По узкой улице неторопливо шли два человека. Костриков переоделся и теперь всем своим видом напоминал преуспевающего предпринимателя. Хорошее пальто, добротная фетровая шляпа — солидный, уважаемый человек. Его спутник сегодня выглядел отставным офицером. Расправленные плечи, подчеркнуто ровная осанка и строевая выправка за версту выдавали старого служаку.
— Вот что, Олег Миронович, нам с вами теперь работать долго, так что давайте как-то друг к другу привыкать. Вы по документам прикрытия кто будете? А то вот так, прилюдно, вас по имени-отчеству назову — конфуз выйдет.
— По документам — Вальтер Огенброк, предприниматель. Торговля лесом и сопутствующими товарами. А как я должен обращаться к вам? Олег Иванович назвал только ваш оперативный псевдоним…
— Так моего имени и он не знает, так уж вышло. Что же до документов, так по ним перед вами сейчас Карл Готлиб фон Мекк, гауптман в отставке. Так что будем знакомы, господин Огенброк!
— Весьма польщён таким знакомством! — приподнял шляпу Костриков.
— Вы в разведке как давно? Опыт работы в Европе имеете?
— Третий год уже. Из них — два года в Австрии и Германии.
— Профиль?
— Связной.
— Это хорошо, переучивать вас не придётся. Майор пояснил, с кем дело предстоит иметь?
— Законсервированные агенты глубокого внедрения.
— Так! — Проводник огляделся по сторонам. — Давайте-ка вон в том кафе присядем. Я вам кое-что растолкую…
Подошедший пожилой официант принял заказ и, вытянувшись, прищелкнул каблуками.
— Чего это он так? — поинтересовался старший лейтенант, когда тот ушел.
— Отставной унтер-офицер. Причём кадровый. Видит, что перед ним как минимум один офицер присутствует, вот условные рефлексы и сработали.
— А с чего вы это взяли?
— Выправка — раз! Подтянут и аккуратен, хотя это вообще-то нормальная черта большинства немцев. Но у военных, особенно кадровых, она выражена лучше.
— А почему унтер-офицер?
— Здесь несколько официантов. Но он один стоит наособицу, и все прочие на него поглядывают, словно советуются. Есть у мужика опыт и привычка командовать. Офицер в официанты не пойдёт, сейчас уже не те времена, когда они за любую работу брались, лишь бы с голоду не подохнуть. Так что остается унтер. Соответственно, когда офицера он увидел, то сам к нему и подошел.
— Надо же…
— Учитесь, господин Огенброк! Такие мелочи иной раз жизнь спасти могут! И не только вашу.
Разговор прервался, вернувшийся официант ловко расставил на столе тарелки. Открыл бутылку и налил в бокалы вина. Поставил её на стол и почтительно выпрямился.
— Благодарю вас, унтер-офицер! — наклонил голову Проводник. — Чувствуется старая школа, такого не забыть…
— Да, герр…
— Гауптман фон Мекк.
— Яволь, герр гауптман!
— Приятно видеть, что хоть где-то ещё есть старые солдаты, хорошо знающие своё дело! Можете пока быть свободны…
— Яволь! — прищелкнул каблуками официант. Коротко и отрывисто кивнул, повернулся и отошёл к своему привычному месту.
— А зачем вам это? Вот так с ним сейчас разговаривать? Ну, подошел, обслужил… и что?
— Зато теперь он видит в моем лице командира, имеющего право отдавать приказания. Это первое. Далее, представьте себе, что за нами следят… Да не дергайтесь так! Я же говорю — представьте. Вот войдет такой глазастый сюда, сядет за столик… Так, чтобы нас видеть. Где здесь такой, ну-ка?!
— Ну… вон там, у стойки. С другой стороны нас пальма закрывает, видно плохо будет.
— Ага! А рядом со столиком как раз наш унтер и обретается. Стало быть, заметит непонятный интерес к нам, вернее — ко мне. Рупь за сто, подойдёт, вроде бы как подать чего, да и скажет… Офицера об опасности предупреждать положено, это у унтера в крови!
— Да ладно…
— Именно так, смею вам заметить! Не раз уже подобное бывало. Опять же, начни кто его впоследствии расспрашивать о нас, кого он опишет первого?
— Надо думать — вас.
— Правильно! Зато спутника моего так и вовсе не заметит. Не офицер, не солдат — интереса не заслуживает. Оно иной раз — ох, как важно бывает, чтобы вас не заметили! Я-то связной — появился и исчез, а вам, например, тут жить дальше надобно. Нечего к себе внимание привлекать… Никто же другой в нашу сторону и не глянет. Раз унтер нас под свою опеку взял — всем прочим тут ничего не светит. Только уж и про чаевые достойные забывать не следует в таком случае. Не подачка это халдею, как у нас. А знак уважения к боевому товарищу. В таком случае уже корпоративная солидарность работать станет — не сдаст солдат товарища полицейскому. Во всяком случае — не сразу. Время же в нашей с вами работе — оно иногда кровью измеряется…
Некоторое время они не разговаривали, отдавая должное местной кухне. Вино тоже оказалось весьма неплохим. Наконец Проводник откинулся на спинку стула:
— Ну, вроде бы червячка заморили… Так что же вам, милейший господин Огенброк, предписано в отношении данных агентов? Вы хоть имеете представление о том, кто эти люди?
— Мне сказали, что в большинстве случаев это бывшие офицеры ещё царской армии.
— Офицер, уважаемый, бывшим не бывает. Либо он офицер, либо нет. По какому ведомству данный человек в настоящее время числится — особой разницы нет. Можно служить, а можно — лямку тянуть. Это, знаете ли, разные вещи. Если уж ты на такое дело подписался, погоны на плечи возложил — будь любезен соответствовать! Душу в это вкладывать! Что при этом на погонах имеется, одна звездочка или несколько — уже не главное. За командиром, невзирая на звание, солдат пойдёт. За разукрашенным попугаем — нет. А эти офицеры, милейший, вообще статья особая. Эти люди, надобно вам знать, не царю служили. Ошибкою вашей будет именно так им и сказать.
— Так… они же в царской армии числились всё-таки? Звания им там присваивали?
— Они — русские офицеры прежде всего! И служили не лично Николаю Второму, а России, как бы она сейчас ни называлась! Да, присягу приносили лично императору, это так. Однако империя кончилась в феврале семнадцатого, а они свою службу не оставили, ибо страна-то никуда не делась! Стало быть, работать для неё нужно, не глядя на то, кто конкретно её сейчас возглавляет. Не по своей воле от активной работы отошли, приказ на то имелся, сохранить кадры надо было. Ибо копали тогда англичане под нас крепко! Но — уцелели, никто свой пост не бросил и к работе способности не утратил. И впредь это делать готовы. Только надобно понимать, что так долго вдали от земли родной находиться… это тоже вещь весьма нелегкая… не каждый без надлома душевного такое переносит. А они здесь уже более двадцати лет живут!
Проводник покосился в сторону официанта, и тот, неторопливо подойдя к столу, наполнил опустевшие бокалы. Поклонился и вернулся на свое место.
— Руководство объяснило мне, — взял в руки бокал старший лейтенант, — что те из них, кто согласится продолжить свою работу, будут аттестованы в НКВД с присвоением соответствующего звания. На них распространяется особый порядок выслуги лет.
— Вот как? — Проводник задумчиво повертел в руках полупустой бокал. — Хотите совет?
— Хочу.
— Не говорите им про НКВД. Всё-таки отношение к данной организации несколько неоднозначное, скажем так. Скажите — в рядах Красной Армии. Поверьте мне, это — существенная разница.
— Я передам ваши пожелания руководству.
— Учтите, в подавляющем большинстве они — офицеры Генерального штаба. Это — элита армии.
— Так и передам.
— Не затягивайте. Первая встреча назначена на пятницу.
— Сегодня у нас что? Понедельник? Успею.
— В таком случае — за успех! — Проводник опрокинул свой бокал.
Собеседник поддержал тост.
— Скажите, герр фон Мекк, а вот вы, как я понимаю, всё это время рядом с ними находились?
Проводник оценивающе посмотрел на старшего лейтенанта:
— Откровенность за откровенность — что вам обо мне рассказывали?
— Офицер разведки царской армии, изъявил желание оказать помощь СССР, для чего готов передать нам на связь глубоко законспирированных сотрудников царской разведки. Назвали ваш псевдоним, предупредили, что человек сложный, опытный и непростой. Со связями и возможностями.
— Хм! В целом верно. А относительно меня какие инструкции вам даны? Только не надо придумывать. Не хотите говорить — не говорите. Не обижусь, тоже, чай, не институтка.
— Пожалуйста. На вас распространяется то же предложение, что и на всех прочих. Зачисление в штат НКВД, аттестация согласно имеющемуся званию… всё то же самое. Ничего особенного именно в этом случае не предусмотрено.
— Вот что, господин Огенброк, давайте внесём ясность и в этот вопрос.
— Согласен.
— В своё время мною был получен четкий и недвусмысленный приказ. Предельно ясный и не допускающий никаких толкований. Сохранить жизни определённых людей для того, чтобы они могли, по миновании опасности либо по получении мною иного приказа, продолжить свою работу. Для этой цели мне были переданы в управление некие финансовые средства и сообщены имена и адреса этих самых людей.
— Простите, что перебиваю вас, но кто должен был отдать вам такой приказ?
— Преемник генерала Сомова либо уполномоченное лично им лицо.
— Насколько мне известно, этот генерал погиб ещё в восемнадцатом году.
— Второй указанный мне человек тоже умер. В Москве, в девятнадцатом. Точнее, не умер, а погиб в результате нападения каких-то бандитов.
— Странное дело, но и Сомов погиб точно так же!
— Интересно… — Проводник прищурил глаза. — Я этого не знал…
— На квартиру генерала напали уголовники, переодетые матросами. Он оказал сопротивление, даже кого-то застрелил, но и сам погиб…
Собеседник старшего лейтенанта побарабанил пальцами по столу и сделал знак официанту, чтобы тот снова наполнил их бокалы.
— Помянем его. Великолепный был специалист, надолго вперед способен был операции рассчитывать. Мне до его уровня никогда не вырасти! Да и человек был… таких сейчас нет…
Некоторое время они сидели молча.
— Ладно… давайте к делам вернемся. — Проводник потер ладонями лицо. — Как вы понимаете, толпы восторженных приверженцев новой российской власти для меня подспорьем не являлись. Скорее уж наоборот. Ни секунды не сомневаюсь, что, предложи я тогда сотрудничество новой власти, в лучшем случае деньги были бы потрачены на затыкание многочисленных дыр. А людей бы попросту бросили.
— Не знаю… — покачал головою Костриков. — Думаю, что вы ошибаетесь. С самых первых дней у нас, да и в армии тоже, работало множество бывших офицеров.
— И где они сейчас? Молчите? Не знаете? А мне приходилось встречать многих из них. Догадываетесь, где?
— В эмиграции?
— Не только. Некоторым повезло — их сослали на поселение. После отсидки. А многим не досталось и этого. Так что, уважаемый, к вам я тогда не пошёл, о чём нисколько не сожалею. Зато люди уцелели. И возможность работы осталась.
— Ничего не могу сказать по этому вопросу. Просто не знаю, что говорить…
— Это хорошо, что вы мне сейчас агитки читать не стали. Стало быть, голова у вас и своя имеется. Так вот! Помощников у меня было мало. А работы хватало. Пришлось воспользоваться старыми связями среди уголовного мира. Волею судеб, имелись там у меня и некоторый авторитет, и известность. За прошедшие годы это положение только упрочилось. Хотя, не скрою, иногда я им оказывал помощь в их деяниях. У них там с головами не всегда хорошо, а уж со способностью что-то правильно спланировать — вообще беда!
— Так вы используете уголовников? Мы так и предполагали…
— А мне не сказали, однако! Да, использую. И не только местных, но и международных. Да и денег у меня было только лет на пять-шесть, на большее никто и не рассчитывал. Пришлось зарабатывать.
— Каким образом, если не секрет?
— Преступным в основном. Вас коробит? Напрасно. На территории СССР я ничего противозаконного не совершал! А подрыв благосостояния возможного противника преступлением не считается. Мирных граждан я не грабил, а вот государственным институтам от меня досталось! — ухмыльнулся Проводник. — А если выпадала возможность при этом больно пнуть наших заклятых друзей… это вообще святое дело!
— Как недавно с поляками?
— Англичанам тоже нехило прилетело. Только непосредственные убытки их разведки составили более пятидесяти тысяч фунтов! Ну и кадры ихние я проредил основательно.
— За что же так?
— От них вся гадость и пошла! Именно из-за них и пришлось консервировать разведсеть. А вы не знали?
— Откуда? — пожал плечами старший лейтенант. — Я связной, не более того.
— Ну, а Сомов это знал наверняка! И распоряжения отдал соответствующие… — Проводник надолго замолчал.
Некоторое время он сидел, задумавшись, вспоминая что-то своё. Потом поднял голову.
— Ладно. Вспоминать потом будем. Сейчас у нас с вами работы предстоит невпроворот. Я для чего вам всё это сказал? Готовьтесь — не все люди, с которыми вам отныне придется общаться, окажутся законопослушными гражданами и теми лицами, знакомство с которыми стоит афишировать…
Спецсообщение
Совершенно секретно.
Начальнику ИНО ГУГБ НКВД СССР
комиссару госбезопасности 2 ранга
А. А. Слуцкому.
Операция «Школьный звонок»
Докладываю вам, что в период с 03.03.1936 года по 30.05.1937 года мною совместно с источником «Учитель» были проведены мероприятия в рамках операции. Всего было осуществлено три конспиративные встречи с людьми, которых подготовил источник.
По результатам встречи могу доложить следующее:
1) Агент «Северянин» выразил свое согласие на продолжение работы в качестве стационарного агента.
2) Агент «Одинокий» на второй встрече также дал согласие на продолжение работы в качестве стационарного агента.
3) Источником были переданы для использования по назначению силы оперативного прикрытия указанных агентов и даны инструкции по управлению денежными средствами, предназначенными для обеспечения деятельности самих агентов.
Подробное описание мероприятий дано в приложении № 1.
Характеристики агентов даны в приложении № 2.
Силы оперативного прикрытия описаны в приложении № 3 к рапорту.
По первоначальным оценкам, доступные денежные средства составляют:
— 12 869 (двенадцать тысяч восемьсот шестьдесят девять) британских фунтов;
— 8 456 (восемь тысяч четыреста пятьдесят шесть) долларов САСШ;
— 23 340 (двадцать три тысячи триста сорок) германских марок;