Утром они вышли из лесу на широкий светлый берег лесной речки. Звонкий девичий смех сразу привлёк внимание эльфа. Недалеко у речки две русалки мучили пойманного членоголова. Одна держала его крепко двумя руками за напряжённый ствол, а другая, видя возбуждение членоголова от её обнажённого тела, щекотала пальчиками ему мохнатые полушария. Членоголов напрягался головкой, старался, сопел, но брызнуть никак не мог, что чрезвычайно забавляло юных проказниц. Эльф основательно уже истомился и потому отправил сразу свой раскалённый член в прохладную розочку одной из русалок. Русалочка выпустила из рук мохнатые полушария членоголова и покорно прогнулась навстречу горячему члену. Красная Шапочка пожалела членоголова, взяла его из рук у другой русалочки и пока сама страстно целовала её в прохладные милые губки, запустила членоголова ей сзади в раздвинутую узкую щёлку. Членоголов забился судорожно и у обеих русалочек потекло по коленкам…
* * *Эйльли уже вторые сутки пыталась держаться тропы выложенной из жёлтого кирпича, как посоветовала ей фея Велена. «Эта дорога приведёт тебя в Изумрудный Город великого Гудвина. Он наверняка сможет помочь тебе. Вот тебе золотой колокольчик, в случае возникновения серьёзных опасностей он сам вызовет меня», говорила светло-золотая фея на прощанье, с трудом сводя вместе коленки и взирая на Эйльли с безумием сказочной принцессы созерцающей сказочного принца, «Ах, да! И вот ещё: тебе надо осчастливить три нуждающихся в помощи существа. Так гласит откровение в той части, которая открылась мне!». «А откровение не гласит, где я возьму три нуждающихся в помощи существа?», спросила Эйльли, монтируя золотой колокольчик в пупок. «Не гласит. Там вообще о нас с тобой, как это ни странно, очень мало написано! Но не стоит волноваться – по дороге всегда встречаются существа нуждающиеся в помощи. Стоит только их рассмотреть в окружении…». Эйльли рассматривала окружение с утра уже восемь часов, а эти сказочные тропики, сомкнувшиеся над её головой ещё вчера вечером, никак не заканчивались, к тому же тропинка жёлтого кирпича постоянно терялась и пыталась увильнуть куда-то из-под ног. Два раза Эйльли уже умудрялась потерять её и один раз битый час кружила среди хвойных фруктовых деревьев, пока не наткнулась на тропу вновь. Теперь Эйльли шла, стараясь хоть краем глаза постоянно держать в поле зрения жёлтую дорожку. На что кирпичная путеводная нить отреагировала уже совсем непорядочно и разбежалась на три аналогичные. Эйльли задумчиво остановилась у камня на распутье, читая информационно ёмкие указания в три стороны: «Направо!», «Налево!», «Прямо!». Что конкретно находилось справа, слева или прямо – не сообщалось. «Ну что будем делать?», обратилась Эйльли к весело насвистывавшему что-то напульснику. Тот замолчал, изобразил сосредоточенность и подмигнул погасшим от напряжения дисплеем. Внезапно вдалеке послышалась весёлая песенка. Эйльли в стремительном прыжке покинула перекрёсток, припала к земле ладонями и навела слух. Звуки песенки неуловимо напоминали птичьи голоса и постепенно приближались. Эйльли слилась с подвернувшимся обломком дерева. Ещё немного и из лесу, не придерживаясь ни одной из тропинок, вышла Красная Шапочка.
Красная Шапочка присела у камня, она тоже сегодня проделала длинный путь с утра и немного устала. Оглянувшись по сторонам, она подозвала пробегавшего мимо лаповичка и попросила принести ей орехов-татушек и что-нибудь мягкое, немного поспать. Лаповичок ускользнул и скоро вернулся, таща на себе дующийся от нетерпения гриб-пуховик. Гриб распахнулся в перину, и лаповичок высыпал в него горку разноцветных орешков. Лаповичок ещё раз исчез и принёс целую охапку цветов раскрытого мака. Умостив цветами края гриба-пуховика, лаповичок сказал ему: «Уберёшь, когда Красная Шапочка заснёт!». После этого лаповичок попрощался и отправился дальше по своим делам. Красная Шапочка уютно расположилась в центре гриба-пуховика, посмеялась немного с упавшим ей на колени паучком-недомолвкой и взяла немного орешков, но попробовать их не успела: совсем рядом зазвенел волшебный колокольчик. Красная Шапочка удивлённо оглянулась по сторонам – никого рядом не было. Вдруг тёмная, лежавшая вблизи веточка на её глазах превратилась в смуглую, очень странно одетую девушку, а чуть позже лес озарило золотое сияние, и из воздуха вышла прекрасная фея.
– Что случилось, моя крошка? – спросила фея Велена у Эйльли, стоявшей с ошеломлённым видом. – Где же опасность?
– Вот… – сказала с полуотстранённым взглядом всецело на Красной Шапочке Эйльли. – Я люблю её!
– О, Господи! Как ты меня перепугала, моя девочка! – фея Велена взмахнула рукой и стала растворяться в воздухе. – Или прикрепи колокольчик к более укромному месту или не вздрагивай животиком при каждом приступе влюблённости!..
– Но это раз и навсегда! На всю жизнь… – крикнула Эйльли вслед доброй фее, но золотое сияние уже окончательно исчезло.
– Меня нельзя любить! – спокойно сказала Красная Шапочка. – Я ещё маленькая!
– Я воспитаю тебя… вскормлю материнским молоком… и материнской грудью, – как завороженная произносила Эйльли, протягивая руки к смеющейся Красной Шапочке и беря её ладошки в свои. – А потом возьму тебя замуж… И никому не отдам!
– Ой! – Красная Шапочка замолчала. – Как это? Так – не бывает!
– Что не бывает? – переспросила Эйльли, садясь рядом на запыхтевший от удовольствия гриб-пуховик.
– Девочки не женятся на девочках! – убеждённо произнесла Красная Шапочка.
– Почему? – не поняла Эйльли и взглянула на напульсник. «Нравы и обычаи!», пожал контактами ручной информатор. – А, понятно! Одна из эволюционных брешей в развитии планетарной местности. Но, четыре тысячи чертей на хвосте автономного астероида, клянусь, это не заставит меня изменить моей любви! Я представлюсь населению твоей деревни кибером… – последние слова Эйльли прошептала уже в нежно целуемое ей ушко Красной Шапочки.
– Ой! Щекотно! – улыбнулась Красная Шапочка и, повернувшись лицом к лицу с Эйльли, серьёзно спросила: – А что такое кибер и как тебя зовут?
– Эйльли!.. – представилась Эйльли переходя в возобновлённом поцелуе чуть ниже и не находя уже в себе сил на перечисление прочих приличествующих первому знакомству регалий.
– Эйльли, перестань меня целовать немедленно, я сейчас тебе что-то скажу!
– Что, моя сладкая? – Эйльли с трудом оторвала губы от нежной кожи Красной Шапочки.
– Эйльли, я тебя тоже люблю! – сказала Красная Шапочка. – Поцелуй меня, пожалуйста, в рот!
Эйльли утонула в воздушно-клубничном аромате мягких податливых губ. Она утратила ощущение себя не только в пространстве и времени, но и в самой любви. Когда она вернулась, казалось, из вечности, дыхание её начинало перехватывать и срочно требовался вдох. Красная Шапочка засмеялась и легко запрыгала коленками на охающем грибе-пуховике:
– Я тебя сильно-сильно люблю! – и добавила, скорчив озабоченную мордашку: – Эйльли, а ты дашь мне пососать материнскую грудь?..
…Я прошепчу тебе сказ..ску на спокойную ночь… вкравшись ласковой птичкой обернусь драгацен-змейкой в твоих волшебных снах… потрогаю за кожу… поцелую в веки… окажусь ненадолго в тебе… чтобы вернувшись на волю оказаться в объятиях засыпающей с плюшевым медвежонком вечнос..сти… взгляни ещё лишь разок на серебристый налёт моих чешуек и сон твой окажется глубоким и неповторимым… я поцелую т..т-тибя спящую в животик и в тебе забьётся настоящее живое сердце… огонёк запылает вдали поздним вечером, отметая пыль нам больше не нужных с тобою дорог… а потом я поцелую тебя в нежную ранку под твоим животом, и она заживёт навсегда, потому что мы никогда больше не проснёмся в мир боли и радости, нас заворожит ночь… пищащие и радующиеся игрушки – уже не наш мир… мы не видим, не слышим… летим… А потом мы попробуем друг друга на вкус и окажется, что мы неожиданно любим нас и везде… Мы немного приоткроем глаза и, увидев друг друга, испугаемся и убежим каждый к себе внутрь, чтобы выглядывая из себя наблюдать дотоле неведомое нам существо – себя наоборот… И лишь внимательно присмотревшись, я вновь прикоснусь языком к обворожительному пушку любой из твоих губок!.. Я задыхаюсь от внимания: рана мира расцветает несказанно красивым цветком… Боль теряет своё начальное предназначение и уже не в состоянии ни о чём предупредить… Мы вплетаемся и вплетаемся в сон…
Красная Шапочка засыпала на маленьких холмиках груди девочки Эйльли в неге дурмана маковых лепестков. А Эйльли, обняв и легко покачивая её, остановившимся взглядом смотрела куда-то совсем далеко, не видя сказочных деревьев, не замечая сказочного леса, забывая о сказке окружающей её волшебной планеты. Так Эйльли всегда уходила в чуткий осторожный сон в своём мире. Она уснула так и забыв прикрыть глаза…
Красная Шапочка проснулась от нежного прикосновения губ Эйльли к её нижним губкам. Она сладко потянулась на вздыхающем пуховике и вдохнула запах хрустально звенящего утреннего леса.
– Ой, уже утро! – улыбнулась от удивления Красная Шапочка. – Эйльли, как хорошо, что ты мне не приснилась, а на самом деле есть! А ты мне про киберов вчера так и не рассказала.
– А ты мне… – Эйльли вложила язычок в горячую пещерку, – …так и не рассказала, как тебя зовут!
– Ой! – вздрогнула животиком Красная Шапочка. – Я совсем забыла! Меня все зовут Красная Шапочка, я очень люблю свою маму, а сейчас иду к бабушке!
– Прямо сейчас? – с сомнением покачала головой Эйльли, беря в рот бусинку клитора и с интересом глядя Красной Шапочке в лицо.
– Нет, конечно, – щёчки Красной Шапочки немного порозовели и она чуть сжала ногами забравшуюся ей под животик мордочку. – Но вчера вечером я шла к бабушке и несла ей пирожки, которые напекла любимая мамочка, пока они ещё не остыли.
– И где же эти чудесные твои пирожки? Может быть это? Или это? – Эйльли выскользнула из объятий нежных ножек и схватила губами Красную Шапочку за попку.
– Нет! Щекотно! – засмеялась Красная Шапочка, вырываясь из рук Эйльли и окончательно просыпаясь. – Эйльли, ну расскажи мне про киберов!
– Расскажу! – пообещала Эйльли. – Но только сейчас нам уже пора в путь. Ещё вчера, до встречи с тобой, я шла в Изумрудный Город к волшебнику Гудвину. Куда мы идём с тобой сегодня – я ещё не окончательно определилась. Но в том что нам с тобой по пути я из-за тебя совсем не сомневаюсь.
– Как это – куда? – сказала Красная Шапочка, укладывая успокоившийся гриб-пуховик на пенёк. – Ведь все дороги ведут в одном направлении!
– В одном? – удивилась Эйльли.
– Да, я во всяком случае ни разу не слышала о том, что бывают другие дороги, – сказала Красная Шапочка и убеждённо закончила: – Все дороги приводят туда, куда нужно путнику!
– Здорово! – согласилась Эйльли и обратилась к напульснику: – Понял?
Напульсник заискрился в изумлении.
– Ой, а кто это? – восторженно захлопала в ладоши Красная Шапочка. – Смешной и столько ушей!
– Инфокодер! – представила Эйльли. – Мой незаменимый друг и бесполезный соратник в пространственно-временных перемещениях. Я зову его Тотошка, когда он чрезмерно радуется.
Напульсник тут же радостно замигал в согласие.
– Эйльли, пожалуйста-препожалуйста, дай поносить! – глаза Красной Шапочки вспыхнув не гасли и не могли оторваться от напульсника.
– Держи! – Эйльли сняла кодер и хотела надеть Красной Шапочке на запястье, но та отрицательно мотнула головой, взяла бережно доставшегося ей Тотошку двумя лапками и понесла его перед собой как неслыханное сокровище. На что тот отреагировал волнами лёгкого разноцветного свечения.
Эйльли вздохнула с улыбкой, поняв, что ближайшие несколько часов её будут любить несколько меньше напульсника, и пошла вслед за Красной Шапочкой по одной из жёлто-кирпичных дорожек, даже не обратив внимание по какой именно из указанных на дорожном камне.
Страшила Аморф
Лес закончился довольно быстро. Дорога пошла по бескрайним полям, возделанным геометрически правильно, из чего Эйльли сделала вывод, что это плантации земледельцев. На одном из почти прямоугольных участков они и увидели это несчастье…
Красная Шапочка всё ещё шла впереди, увлечённая перемигивающимся с нею Тотошкой и ничего вокруг не замечающая. Эйльли с интересом наблюдала местных зайцев, самозабвенно пялившихся с грибами-самородками, птиц столь странной формы, что Эйльли тут же захлопнула приоткрывшийся при их виде от удивления рот и других не менее причудливых представителей сказочных флоры и фауны.
А оно висело, лежало или стояло – понять было нельзя… Формы почти отсутствующей и отчаяния почти бьющего через край… Ему трудно было и жить и быть… Оно взирало на всё и на небо чем-то, лишь неуловимо напоминающим глаза, и в глаза эти явно лучше было не заглядывать: там можно было и не отразиться… Страшила… Аморф…
– Как же это тебя угораздило? – Эйльли застыла на месте.
Красная Шапочка остановилась, глянула на аморфа и от жалости сжала лапками напульсник. Тот тоже смотрел на аморфа растеряно моргая.
– Три сотни зелёных и прыгающих на стену мне каждый день, если мы не сможем ему помочь! – воскликнула Эйльли в сердцах.
– Мы сможем, Эйльли, сможем! – сказала Красная Шапочка, пытаясь успокоить взволнованную Эйльли.
– Запросто! – поддержал наученный Красной Шапочкой говорить инфокодер. – А как?
Эйльли подошла к почти полностью автономному уже аморфу и очертила в инфоинсайдере возможные границы его расположения. Выдернуть его из гравитационного потока было почти немыслимо и практически не за что.
– Помоги мне, моя ясная! – обратилась Эйльли к Красной Шапочке. – Нажми на этой мяукалке вот этот шток, когда я скажу «стоп».
Эйльли собралась, захватила почти за чистый воздух аморфа и изо всех сил потянула. Но гравипоток совершенно неожиданно оказался настолько слабым, что аморфа почти выбросило из него. «Стоп!», вскрикнула Эйльли, от неожиданности сев на попу и Красная Шапочка прижала одно из ушек своего Тотошки. Оживший аморф зафиксировался и попытался робко улыбнуться своим спасителям.
– Как же тебя угораздило? – Эйльли поневоле повторилась. – В практически нулевом потоке!
– Мне всегда не везло… – печально оправдываясь, пожал возникающими и исчезаюшими в воздухе плечами аморф. – С утра ещё вчера всё было так прекрасно, а потом птица кара-кала сделала головокружительный кульбит в воздухе и мне очень стал нужен точно такой. Вы же понимаете, есть вещи, которых если нет у тебя, то жизнь можно уже и не называть жизнью!.. Мне был нужен такой же, если не лучший кульбит. И я поднялся и ввернулся в воздушный поток так, что из меня чуть не вытряхнуло селезёнку! Кара-кала, наблюдавшая мой эскапад, сказала ещё, что у меня совершенно нету мозгов. Но я засмотрелся на один правильный многоугольник, вдруг вспыхнувший перед моим внутренним взором. Видите ли, мне показалось, что я близок, наконец, к решению уравнения третьего порядка, тревожившего меня вторую ночь. Вместо решения я влип в эту яму и, по правде сказать, к вашему приходу окончательно попрощался с энергоресурсами: до вечера я бы просто растаял от невыносимости! Очень благодарен вам за моё спасение и спешу представиться: Селиций, вне-уровень, жанр отсутствия.
– Нет! – решительно сказала Красная Шапочка. – Я буду звать тебя Страшила! Ты толстый, добрый и симпатичный. Хоть и немножко грустный… А меня зовут Красная Шапочка!
Красная Шапочка с весёлой улыбкой протянула ладошку Страшиле.
– А меня зовут Эйльли и звать тебя я буду только Аморфом! – предупредила Эйльли. – Завязнуть в нуль-потоке! Твоя энергетическая сущность полностью совпадает с характером. Только Аморфом!
– Хорошо, – пожал плечами, улыбаясь, Страшила-Аморф. – А куда вы идёте?
– Мы идём к бабушке и несём ей самые вкусные на свете пирожки, – сказала Эйльли, вставая с земли и отряхивая от пыли полоски вечно растерзываемых в дороге шортов.
– И к волшебнику Изумрудного Города, Эйльли и сама не знает зачем! – поддержала Красная Шапочка.
– Хм! В таком случае у меня к вам два вопроса в обратно порядке, – сказал, сосредоточившись в одном месте и почти напоминая человека, Страшила-Аморф. – Во-первых, можно ли мне присоединиться к походу Эйльли неизвестно за чем, поскольку аллогичность существования показана мне под любым предлогом? Во-вторых, где находятся самые вкусные на свете пирожки?
– Это военная тайна! – сказала Эйльли поспешно, увидев чуть повеселевшие при упоминании о пирожках глаза Аморфа и проявившийся облизывающийся рот. И спохватилась: – Ой, а правда, Шапочка, где же наши пирожки для бабушки?
– В корзинке! – сказала Красная Шапочка, любуясь ладно пристёгнутым всё-таки ей Эйльли напульсником и гладя его по блаженно прижатым датчикам. И подняла глаза на безмолвно взирающих на неё Эйльли и Страшилу, не видевших никакой корзинки: – Ну как же вы не понимаете! Все мамочкины пирожки будут лежать в корзинке. А корзинку мне принесёт ворон Варлей, когда я почти приду к бабушке. А иначе пирожки точно остыли бы, потому что мне долго же было идти, если считать от самого начала! Теперь поняли?
– Поняли! – сказала Эйльли. – Мамочкин ты пирожок…
– Нет! – обернулась она к Аморфу. – Ваша теория пройдена! Отрицание отрицания не ведёт к возникновению позитивистски настроенного мировоззрения! Алогичность нуждается в логике и более того – они немыслимы обе друг без друга! Аморф находит цель своих устремлений, и мы отправляемся в путь все вместе…
– Не совсем согласен, но возражения не считаю уместными, – заметил Аморф. – Цель – в поиске... Цель зафиксирована! Рядом летящими как-то замечено, что мне не хватает мозгов. Итак, я иду к этому вашему волшебнику за мозгами. Раз уж ничто в мире быть не может доказано – пусть хоть он мне вставит мозги!