— Как ты думаешь, у вас будут еще дети?
Лана светится.
— Конечно. Как минимум еще двое, но скорее всего трое.
— Да, — ее похоже не волнует, что от такого количества детей может испортиться фигура? Ну, у нее есть деньги, и поэтому она может пойти на это, а потом переделывать свое тело, как захочет.
— Вот видишь, все вытерли, — говорит она своему сыну, а потом обращается ко мне:
— Он ненавидит, когда что-нибудь у него грязное, — она начинает вытирать этой же салфеткой на столе. — У меня есть небольшой подарок для тебя, в благодарность, что ты согласилась быть моей подружкой на свадьбе, но я в такой спешке этим утром собиралась, благодаря все ему, — она бросает взгляд на сына, — что забыла принести его. Если у тебя ничего не запланировано сегодня на вечер, может быть, ты захочешь пойти со мной домой после примерки? Мы могли бы выпить чаю.
Я не могу в это поверить, потому что я умирала от желания, увидеть, где сейчас живет Лана. Но я заставляю свой голос звучать так, что как бы не слишком хочу.
— Ну, не знаю, возможно могла бы.
Лана оплачивает счет и наконец-то, мы выходим из ресторана. Я делаю глубокий вдох прохладного воздуха. Это первый и думаю последний раз, когда я посещаю с ними ресторан.
Bentley подъезжает, и мы все залезаем в него. Внутри у меня просто нет слов, чтобы передать весь этот комфорт. Я располагаюсь на мягком сиденье, и нас везут на девичью церемонию, называемую примеркой свадебного платья.
5.
Я краду секреты, ибо я изучила ритуал получения их.
В какой-то момент я могу становиться невидимой,
и люди забыв обо мне, начинают открывать
свой лабиринт тайн.
Джули Сугар
Лана исчезает в примерочной кабинке со швеей по имени Рози и ее помощницей, имя которой я не расслышала. Странно, но я признаюсь сама себе, что начинаю испытывать прилив возбуждения. Интересно, какое это свадебное платье? Большинство из них сшиты, как по шаблону и еще... конечно, присутствуют идеи невесты. Я пытаюсь представить, каким может быть платье Ланы. Очевидно, оно будет длинное до пола. Но я никогда не видела сшитое на заказ платье, которое бы перелетало через полмира дважды и требовалось четыре примерки. Как пояснила Лана в машине — первая примерка была, когда была только «основа платья», скелет, вторая — когда оно было наполовину сделанным, третья — когда оно могло почти на равных конкурировать, и четвертая и последняя примерка, когда его остается только застегнуть.
Проходят пять минут.
Сораб спит в своей коляске, а Билли, развалившись на одном из длинных диванов, играет со своим телефоном. Я хожу туда-сюда по огромному помещению, которое принадлежит другим дизайнерам, но дизайнеры Ланы, два австралийца, арендовали его на день. После полуденное солнце опускается по небу, распространяя мягкий серебряный свет. Я подхожу к окну и смотрю вниз на улицу.
Вид из окна представляет собой заднюю стенку серого здания, но я люблю Лондон. Каждый раз, когда я приезжаю сюда, начинаю чувствовать себя живой. Мой взгляд останавливается на двух мужчинах, стоящих внизу у фонарного столба, небрежно посматривая по сторонам. Я узнаю их, они были и в ресторане. Сзади я слышу мягкий шелест брюк Билли.
Я оборачиваюсь и смотрю на нее, но она по-прежнему возиться со своим телефоном. Я отхожу от окна, перейдя к длинному столу, стоящему в конце комнаты и смотрю на предметы, лежащие на нем. Мелок портнихи, эскизы, образцы тканей, изогнутая линейка, ножницы, сантиметр.
А я почему-то продолжаю думать про двух мужчин, стоящих на улице.
— Она выходит, — произносит Рози с сильным австралийским акцентом, открывая занавеску примерочной.
Билли подскакивает ближе и комично начинает петь: «Встречаем невесту». Но она останавливается на полуслове, замирает, обхватив руками свои щеки, когда Лана, немного опустив голову, из-за свисающей фаты, выходит из-за примерочной кабинки. Мой рот просто раскрывается от беззвучного возгласа. Платье настолько потрясающе изысканное, полностью видно, что от выдающихся кутюрье, и Лана, Лана какая-то невообразимо, невероятно прекрасная.
Я буквально никогда не видела ничего столь прекрасного в своей жизни.
Рози начинает описывать платье. Я с трудом слышу какие-то обрывки фраз — лиф сделан из французского кружева с замысловатой вышивкой, антикварные мелкий жемчуг, кристаллы Swarovski, ручной работы итальянский шелк.
Я лучше опишу его вам сама. Платье имеет воротник — тонкую ленту, обернутую вокруг шеи и небольшой вырез спереди. Лиф выполнен из французского кружева, с замысловатой вышивкой, украшенный антикварным мелким жемчугом и кристаллами Swarovski, а также итальянским шелком ручной работы. Материал настолько органично облегает все ее тело, что нигде не видно никакой ни складки, ни морщинки, это действительно реально здорово. Где-то наверху ее бедер оно превращается в бальное платье за счет тюли и множества, наверное, сотни слоев органзы. Такое мастерство несомненно поражает. Неудивительно, что ей понадобилось четыре примерки.
— Ох, Лана, ты такая красивая, — восклицает Билли, ее голос звучит несколько сдавленно.
Лана счастливо улыбается, и смотрит на меня.
— Это фантастика. Ты выглядишь...по-королевски, — с искренним восторгом пораженно говорю я, испытывая настоящее благоговение от ее вида. И именно в этот момент я не чувствую себя аутсайдером. Мы, как бы все вместе, участвуем в красивом ритуале. Словно трое друзей, которые отправились оценить свадебное платье Ланы, каким-то образом, она смогла соединить нас. Я на самом деле чувствую слезы, которые собираются в уголках моих глаз. Раньше никто никогда не приобщал меня к своим планам.
— Повернись, — командует Билли, Лана молча поворачивается.
Теперь моя очередь задохнуться от восхищения. Платье имело смелый вырез чуть ли не до ее маленькой пояснице, откуда неожиданно превращается в романтические лепестки розы. Все лепестки в большинстве своем искусно с большим талантом исполнены и точно представляют собой настоящую розу. Концы некоторых лепестков потерты, чтобы создать впечатление блестящей нежности. Слои ткани, в заключении, резко спадают вниз от верха низа юбки образуя шлейф платья, настолько смелый и превосходный.
У всех приглашенных гостей челюсть просто отпадет.
Двое портних помогают Лане взойти на возвышение, приподнимая шлейф платья с пола.
— Серебряная монета в шесть пенсов зашита в слои платья, — говорит нам Лана.
Рози с удовольствием кивает.
— Разве она не великолепна?
— Это вызовет восторг, уверяю тебя, лучшее платье, которое ты когда-нибудь носила, — заявляет Билли.
— Это самая ослепительная вещь, которую я когда-либо видела, — соглашаюсь я.
— Как вы думаете, вырез на спине не слишком низкий? — спрашивает Лана, слегка поворачиваясь, чтобы мы еще раз увидели ее спину.
— Абсолютно не низкий, — говорю я твердо.
— Блейку будет чертовски тяжело в церкви, — с каменным лицом добавляет Билли.
Лана прыскает от смеха, и он настолько заразный, что обе — я и Билли начинаем заливаться, словно легкомысленные подростки. Она выглядит такой счастливой. И впервые в своей жизни я не завидую этому ее счастью. Возможно, потому, что теперь, я как бы являюсь частью его. Это воспоминание останется навеки и будет периодически всплывать в моей голове.
Мы по-прежнему стоим, излучая теплые лучи прежних дружеских отношений, когда помощница Рози на металлических вешалках приносит платья подружек невесты. Мое платье было длинное из шелка до пола и органзы, окутывающее бедра и сужающееся книзу, словно русалка, с декольте и цвета, который я люблю больше всего — мягкий розовый, ну, вы можете себе представить, какого именно. Рози называет его, как румянец. Хотя Рози и ее помощница суетятся и поправляют совершенно попусту вокруг абсолютно идеального платья Ланы, мы примеряем наши платья и надеваем туфли, выполненные из такого же материала.
Выходим из примерочных кабинок, и Лана хлопает от восторга в ладоши. Я смотрю на себя в зеркало и вынуждена с ней полностью согласиться. Оба платья божественно прекрасные с кристаллами, разбросанными по лифу и груди. Эффект «румяной» органзы крутится вокруг шелка, окутывающего ноги, создавая почти воздушное облако. Наши взгляды, как по мановению, прикованы к трехслойной зеркальной поверхности органзы и кристаллам Swarovski, мы однозначно соответствует и дополняем прекрасно платье Ланы.
Впервые, я могу сравнить, как выгляжу рядом с Ланой. Мне всегда казалось, что я намного крупнее, особенно в тот момент, когда она сильно похудела и стала такой тоненькой, но теперь похоже, мы обе примерно одного размера. Возможно даже, я по секрету скажу вам, я немного тоньше. Прямо скажу, я воодушевлена своим открытием.
Впервые, я могу сравнить, как выгляжу рядом с Ланой. Мне всегда казалось, что я намного крупнее, особенно в тот момент, когда она сильно похудела и стала такой тоненькой, но теперь похоже, мы обе примерно одного размера. Возможно даже, я по секрету скажу вам, я немного тоньше. Прямо скажу, я воодушевлена своим открытием.
— Двое мужчин снаружи телохранители? — спрашиваю я.
— Да, — слегка смущенно признается Лана. — Но они в основном для Сораба.
И еще она обменивается с Билли мимолетным взглядом.
Здесь точно есть секреты. Я плавно делаю несколько шагов назад, и теперь больше не отражаюсь в зеркалах. Там только Лана и Билли, я же стала невидимой.
— Она снова пыталась связаться с тобой? — спрашивает Билли.
— Нет, но на прошлой неделе я увидела ее через дорогу. Она просто стояла и в упор смотрела на меня. — Лана вздрагивает от воспоминаний.
— Ты сказала Блейку?
— Нет. Что я могу сказать? Она не сделала мне никакого плохого. И не думаю, что собирается.
— Сколько раз я должна говорить тебе? Хватит судить людей по своим стандартам. Просто если ты не будешь что-то делать, не значит, что этого не будет делать кто-то другой. Она все равно будет пытаться навредить тебе. Ты должна сказать Блейку.
— Я не уверена, Билл. У него очень высокое мнение о ней. Они были друзьями с детства, и я боюсь, что он подумает, что я мелочная и ревнивая.
— Послушай, если ты не скажешь ему, то скажу я.
— Ладно, ладно, я скажу.
— О ком вы? — мягко спрашиваю я.
Обе девушки смотрят на меня несколько удивленно, они совершенно забыли, что я тоже здесь.
— Виктория, бывшая Блейка, — осторожно говорит Лана.
— Сумасшедшая бывшая Блэйка. Она, словно Клеопатра и змея, причем в одном флаконе, — великодушно добавляет Билли, но ее голос очень злой.
6.
Билли целует спящего ребенка, Лану и меня, именно в таком порядке, и садится в черное такси. Шофер помогает посадить Сораба в детское кресло, установленное спереди, потом Лана и я забираемся назад в автомобиль. Поездка к ней в апартаменты становится для меня менее комфортной, чем я предполагала, потому что впервые вижу, как Лана отвечает, на телефонный звонок Блейка. Я просто понимаю, что это он, по тому, как смягчается ее голос и небольшая улыбка играет на ее губах, поэтому отворачиваюсь к окну, делая вид, что не слушаю.
— Привет, дорогой. Да, мы все примерили... Нет, больше никаких примерок... Потрясающе красиво... мы едем домой. Я забыла принести Джулии подарок, поэтому взяла ее сейчас к нам... Ага... он спит... не ребенок, а золото. Как обычно, — он говорит что-то, и это заставляет ее засмеяться. Она молчит, слушает, потом хихикает и отвечает: — Mиннн...звучит, как выражались у меня на улице. Честно говоря, не могу дождаться. — Она чмокает и отключается.
Я поворачиваю голову, и вежливо улыбаюсь пластиковой улыбкой, ее телефон звонит снова.
— Ах, Боже мой. Ты не возражаешь, если я отвечу? Это организатор свадьбы.
— Конечно нет. Вперед.
Поскольку ее ответы в основном односложные, у меня полностью пропадает интерес к ее разговору, поэтому я просто пялюсь в окно. Интересно, на что будут похожи ее апартаменты. К тому времени, когда Лана в конце концов заканчивает разговор, мы уже подъезжаем к ее многоквартирному дому. Конечно, здесь и не пахнет отчаянием и низкой арендной платой. И, Боже мой, она живет прямо напротив парка. Мы вылезаем из машины и входим в здание. Внутри все очень шикарно и чувствуется присутствие огромных денег. Лана приветливо машет рукой мужчине азиатской наружности, сидевшему за стойкой регистрации, и у него на лице появляется такая огромная улыбка.
Мы входим в лифт, и в замкнутом пространстве с ней вдвоем, мне как-то несколько неудобно, от возникшего молчания. Я быстро поворачиваю голову в сторону ребенка, который крепко спит в своей коляске. Во сне он выглядит словно ангел. Я поднимаю глаза на Лану, которая наблюдает за мной.
— Мы почти прибыли, — говорит она, не испытывая и следа неловкости.
Я прочищаю горло, натягиваю сверкающую улыбочку, и поворачиваюсь, уставясь на отполированную дверь.
Лана вставляет ключ-карту в прорезь, и мы входим в апартаменты, которые я могла видеть только в журналах. Я ничего не могу поделать, у меня вылетает непроизвольный возглас удивления.
— Иногда я забываю, насколько это прекрасно, — говорит Лана, направляясь к столику у позолоченного зеркала, на котором лежит длинная серая коробка. Я наблюдаю за ней в зеркало, как она тянет за красную ленту и поднимает крышку. Я украдкой заглядываю внутрь. Мои любимые желтые розы, на длинных стеблях. Она тянется за конвертом, лежащим там же внутри и вытаскивает карточку, читает, улыбается, какой-то загадочной улыбкой.
— От Блейка?
— Да, — ее голос весь наполнен счастьем. — Я положу в кровать Сораба и устрою тебе экскурсию по квартире. — Она нагибается, чтобы забрать ребенка.
— Тебе помочь?
Она поднимает спящего ребенка на руки.
— Нет, я справлюсь. Я на самом деле боюсь того дня, когда я больше не смогу поднимать его на руки, потому что он будет очень тяжелым.
Молча, следую за ней в спальню мальчика. Нарисованные белые пушистые облака на стенах создают иллюзию, будто бы мы плывем по голубому небу. Здесь стоит белая кроватка, манеж и такое количество игрушек, которое в состояние заполнить игрушечный магазин. Я остаюсь стоять в сторонке, наблюдая, как Лана аккуратно кладет ребенка в детскую кроватку, снимает его обувь, и убирает со лба прядь волос, потом она поворачивается ко мне.
— Готова, все посмотреть сейчас?
Я киваю.
Она водит меня из комнаты в комнату, пока я разеваю рот от изумления и смотрю на все с изумленным взглядом, в то время, как внутри меня змея-зависти закручивает мое сердце со свистом. Мы были одноклассниками, жили в квартале муниципальных домов, похожих на бараки. Мы обе были крайне бедными. Однако, здесь у нее превосходная идеальная жизнь. Она имеет все, о чем любой может только мечтать. Она смогла получить это, а я нет.
— Мы не будем здесь жить после свадьбы. Я хотела бы иметь сад на заднем дворе, где Сораб смог бы играть, поэтому мы планируем переехать в дом на Кенсингтон-Палас-Гарденс.
Ага, конечно, район домов миллиардеров.
Мысли полностью улетучиваются из моей головы, когда Лана показывает главную спальню. Вау! Просто Вау! Мои глаза задерживаются на кровати, в которую могло бы войти три моих кровати. У меня возникает подспудное желание поваляться на этом красивом роскошном покрывале с таким изобилием подушек.
— Пойдем, — говорит Лана. — Твой подарок здесь.
Она открывает дверь, и мы оказываемся в гардеробной, раздвинув дверцы одного из шкафов, я ошарашенно пялюсь на целую коллекцию, ради которой можно просто умереть, дизайнерских сумок. Мои ошалевшие глаза выделяют сумку от Rene Lautrec. Я читала об этих сумках в журналах и видела фотографию Мадонны с одной из них. Они все сделаны вручную, в центре сделана вставка из кожи крокодила, специально выращенных на ферме американских аллигаторов, морского котика или же южноафриканского страуса. Я никогда не думала, что вот так воочию увижу одну из них. Словно в трансе я подхожу к ней, чтобы прикоснуться.
— Блейк подарил ее мне на День Святого Валентина.
— Такая красивая, — шепчу я, вспоминая о грубой открытке с пенисом, от водителя грузовика из соседнего магазина, подсунутой в почтовый ящик цветочного магазина, где я работаю.
— Да, но я надеюсь, что ты не думаешь, что это будет слишком..., — она вытаскивает коробку с верхней полки и протягивает ее мне.
Я смотрю на крышку, на которой стоит торговая марка Dior. Я замираю. Она купила мне настоящий Dior. Я поднимаю глаза на ее лицо, она выжидающе смотрит на меня, с улыбкой на лице.
— Давай, — торопит она, придвигая ее ближе ко мне.
Я беру коробку, снимаю крышку и вытаскиваю сумку из защитного чехла. Если это сон я не хочу просыпаться. Я поднимаю глаза вверх. Новая коллекция этого года. Я видела фото показа на Парижском подиуме в прошлом месяце в Marie Claire. Я перевожу свой ошеломленный взгляд от сумки на лицо Ланы, у которой глаза светятся от счастья, и вдруг яркий образ появляется в моем сознании.
Мне двенадцать лет, и я слишком быстро убегаю, насколько позволяет мне мое тучное тело. Мой брат в дождевике на два размера больше его, топает ногами позади меня. Я тяжело дышу, вернее задыхаюсь, пытаясь поймать ртом воздух, легкие горят огнем. Позади слышатся крики парней. Отморозков. Хулиганов. Они бросали в меня камнями.
— Эй, добьем ее, — кричат они.
Один камень попадает мне в затылок и мои ноги спотыкаются о что-то на земле. Я делаю шаг вперед и всем своим весом кувыркаюсь в воздухе, распластавшись на земле, лицо находится в сантиметре от земли.