Андрей запрокинул голову к небу, улыбнулся тусклым городским звездам и потянулся за рюкзаком. Прощание с последними иллюзиями состоялось, поезд на Москву прибудет через два часа…
* * *Из вязкого, затяжного кошмара Катя вынырнула с воплем, а потом еще очень долго не могла убедить себя, что кошмар закончился.
Или не закончился?
Чужая комната, чужая постель. Из своего только нижнее белье да разорванное подвенечное платье. И ни единой живой души поблизости. Во всяком случае, законного супруга не видать. И это хорошо. К еще одному кошмару она не готова, ей бы разобраться с уже случившимся.
Что-то ведь случилось, и, если судить по раскалывающейся голове и провалам в памяти, не слишком хорошее. Она напилась до бесчувствия, до беспамятства. До поросячьего визга, как сказала бы Лиза.
Со стоном, заслоняясь рукой от бьющего в окно яркого света, Катя сползла с кровати, почти на ощупь побрела к ванной и, только упершись ладонями в край умывальника, заставила себя открыть глаза. Из зеркала на нее смотрела помятая, растрепанная, битая жизнью деваха, с опухшей физиономией и разводами косметики. Профессиональный мейкап Марио не выдержал испытаний. Деваха, скорее всего, тоже. Что там было прошлой ночью?
Костер, папуасы, перекошенное яростью лицо новоиспеченного мужа, холодная вода, льющаяся за шиворот. Все, на этом воспоминания заканчивались, но если следовать логике, что-то же еще происходило. Каким-то образом Катя ведь оказалась здесь, в чужом номере. И вместо того чтобы пялиться в зеркало, стоило бы повнимательнее изучить свое бедное тело, а то мало ли что с ним могло случиться в отсутствие хозяйки. Может, пока она была в отключке, ее разлюбезный жених не преминул воспользоваться своими супружескими правами? Что ж пропадать-то первой брачной ночи!
Детальный самоосмотр успокоил. На запястьях обнаружились синяки, на коленках ссадины – вот, кажется, и весь ущерб. Похоже, брачная ночь прошла вхолостую. Это вселяло некоторый оптимизм, хотя поводов для пессимизма у Кати было не в пример больше. Кошмар не закончился, он просто перешел в новую фазу. Она вздохнула и, прихватив с полочки шампунь, шагнула в душевую кабину. Шампунь пах по-мужски резко, и этот чужой запах не позволял расслабиться, назойливо напоминал, что теперь она мужняя жена, и вольнице пришел конец. Как минимум на два года. Ничего, она переживет, надо только осмотреться, сориентироваться на местности, пока не вернулся Лиховцев. Ведь рано или поздно он вернется.
Номер был самый обыкновенный, если и люкс, то без особых затей. Разве что просторный, разве что с крошечной кухней. На обеденном столе в кухне обнаружилась упаковка аспирина, булочка с изюмом и прижатая пакетом апельсинового сока записка.
«Буду вечером. Веди себя хорошо»
Почерк стремительно-небрежный, но даже в небрежности отчетливый и разборчивый. Веди себя хорошо…
Записку Катя порвала на мелкие клочки, из которых соорудила пирамидку прямо в центре стола, и направилась к выходу, чтобы через пару секунд убедиться – подтвердились самые худшие подозрения. Ее заперли! Без одежды и практически без еды.
Без особой надежды, просто на всякий случай, Катя попробовала открыть окна. Окна были закрыты наглухо, видимо, наличие кондиционера исключало сквозное проветривание. И никакой связи с внешним миром! Мобильный и ноутбук остались в ее старом номере. Если бы не головная боль и легкое чувство неловкости за случившееся прошлой ночью, Катя, наверное, разозлилась бы, но сил на злость пока еще не было. Поэтому она вернулась на кухню, плеснула в стакан апельсинового сока, проглотила таблетку аспирина и закусила булочкой, а потом снова улеглась на кровать.
Кровать, даром что односпальная, была весьма внушительных размеров, и, если судить по аккуратно застеленной соседней, Лиховцев спал этой ночью с ней. Об этом говорила и вторая подушка.
Ночевал. Притащил ее бесчувственную в номер, раздел, уложил, сам улегся рядом, но не позарился. Удался план, не зря, значит, старалась. Вот только напиваться каждый день в стельку Катя не готова. А может, еще все образуется, вернется Лиховцев, и они поговорят? Они же цивилизованные люди, сумеют прийти к консенсусу.
Время шло, а вот Лиховцев все не шел. Настенные часы показывали уже половину шестого вечера. Головная боль не прошла окончательно, но утихла, и к Кате вернулся аппетит. Булочки ей было явно мало, а в холодильнике не нашлось ничего, кроме двух бутылок пива и подвявшего персика. Она съела персик, допила остатки сока и решила, что пришло время для активных действий. И Лиза наверняка волнуется, Катя ведь так и не написала сестре, как прошла свадьба. А Лизе волноваться никак нельзя. Значит, нужно прорываться на волю.
Катя обвела внимательным взглядом пол, стены, потолок. Выход нашелся, как ни странно, именно на потолке. Но для начала нужно было найти одежду, банный халат Лиховцева для прогулок по пансионату не годился. Зато годилась футболка, которая запросто могла заменить пляжное платье, надо только выбрать ту, что подлиннее. Из найденной футболки платье получилось пикантное, но вполне пригодное для забега на короткую дистанцию «бунгало Лиховцева – их с Марьей номер».
В найденном на кухне спичечном коробке обнаружилось ровно двадцать пять спичек. Для осуществления задуманного этого должно было хватить, Катя с надеждой посмотрела на систему экстренного пожарного оповещения.
…Ее вызволили из неволи, когда в коробке осталось всего шесть спичек. И даже почти не ругали, и даже поздравили с бракосочетанием…
* * *Несмотря на безумную ночь, Андрей проснулся рано. Рядом, зарывшись лицом в подушку, тихо посапывала Суженая. Андрей встал, тихо оделся. Тихо скорее по инерции, чем из боязни разбудить Суженую. Спала она крепко и, судя по всему, проспит еще долго. А ему нужно позвонить Старику, поставить его перед свершившимся фактом. Андрей прихватил мобильник и вышел из бунгало.
На пляже было малолюдно. Андрей сбросил одежду и с разбегу плюхнулся в прохладную воду: сначала удовольствие, а уж потом дела. Он плавал очень долго, но все равно вышел на берег с неохотой, уселся на песок и с неприязнью посмотрел на мобильник. Все, тянуть дальше некуда, нужно звонить.
Старик ответил сразу, словно ждал звонка.
– Ну? – спросил вместо приветствия.
– Доброе утро. – Андрей решил, что будет настолько вежливым, насколько хватит сил и терпения.
– А оно доброе? – Старик вежливость не оценил.
– Да. Во всяком случае, для меня.
– Хорошо, переходим к делу. Диктуй данные своей невесты.
– Жены, – поправил Андрей.
– Не понял.
– Видите ли, Сергей Алексеевич, мы с Катей вчера поженились. У меня есть соответствующие бумаги…
Старик молчал очень долго, Андрей уже подумал было, что со связью случились проблемы, а когда заговорил, в голосе его звенел металл:
– Какая непростительная глупость! Ты хоть понимаешь, что натворил?
– Понимаю. Я выполнил вашу волю, поступил так, как вы хотели.
– Мальчишка… – Ему показалось, что Старик вздохнул. – Ладно, что сделано, то сделано. Теперь я хочу получить исчерпывающую информацию о твоей… жене. Диктуй ее паспортные данные.
Андрей битый час бродил по берегу, то и дело поглядывая на молчащий мобильный. По его подсчетам, Старик уже должен был узнать о Кате абсолютно все: начиная с группы крови и заканчивая сексуальными предпочтениями. Странно, что он до сих пор не перезвонил.
Время шло. Ожидание становилось все тягостнее. Андрей больше не рискнул купаться, побоялся пропустить звонок. Он сходил в столовую, не чувствуя вкуса, съел завтрак, выпил чашку кофе, а прилагающуюся к кофе булочку зачем-то сунул в карман. Семы и Марьи нигде не было видно, и Андрей поймал себя на мысли, что завидует другу. Приятный отдых, разовый секс. Никаких интриг, никаких обязательств, никаких брачных уз и жен с «богатым прошлым»…
А Старик так и не позвонил. Смирился с тем фактом, что единственный внук женился на проститутке? Не в его характере. Значит, готовит ответный удар. Старик обладает удивительной способностью любую жизненную ситуацию оборачивать себе во благо. Вот только интересно, что полезного можно извлечь из этой женитьбы?
Ну почему у них всегда так, словно они не дед и внук, а заклятые враги? Вопрос был риторическим. Андрей искал на него ответ бессчетное количество раз. Но так и не нашел…
Когда он вернулся в бунгало, Суженая все еще спала, раскинувшись поперек кровати так, что рыжие патлы свисали до пола. Чужая, ненужная, раздражающая, но законная…
Надо признать – Андрей совершил глупость, женившись на женщине, вызывающей в нем такую массу противоречивых эмоций. Презрение к ее ремеслу и одновременно жгучее желание узнать, а каково это, заниматься сексом с профессионалкой, женщиной, принадлежавшей до него десяткам, если не сотням, мужчин, а теперь подчиняющейся воле одного-единственного, его воле. Впрочем, насчет подчинения у него были большие сомнения. Слишком уж она строптивая. Придется укрощать. Прямо по Шекспиру. Андрей невольно улыбнулся, представив себе варианты укрощения. В голову лезла всякая ерунда с плетками и наручниками. Он провел рукой по макушке, утратившей гладкость и блеск по причине отросших за сутки волос. Не мешало бы побрить череп, да и вообще побриться, а то вид у него как у откинувшегося с зоны урки – разухабистый и страшный. Не зря сегодня на пляже от него шарахались добропорядочные буржуа.
Надо признать – Андрей совершил глупость, женившись на женщине, вызывающей в нем такую массу противоречивых эмоций. Презрение к ее ремеслу и одновременно жгучее желание узнать, а каково это, заниматься сексом с профессионалкой, женщиной, принадлежавшей до него десяткам, если не сотням, мужчин, а теперь подчиняющейся воле одного-единственного, его воле. Впрочем, насчет подчинения у него были большие сомнения. Слишком уж она строптивая. Придется укрощать. Прямо по Шекспиру. Андрей невольно улыбнулся, представив себе варианты укрощения. В голову лезла всякая ерунда с плетками и наручниками. Он провел рукой по макушке, утратившей гладкость и блеск по причине отросших за сутки волос. Не мешало бы побрить череп, да и вообще побриться, а то вид у него как у откинувшегося с зоны урки – разухабистый и страшный. Не зря сегодня на пляже от него шарахались добропорядочные буржуа.
Андрей прошел в ванну, потянулся было за станком и замер, поймав свое отражение в зеркале: помятый, небритый, социально запущенный тип. Собственно говоря, ничего нового. Он и раньше знал, какое впечатление производит на окружающих. Он и волосы сбрил четыре года назад, чтобы усилить это впечатление.
Зачем? А просто так, врагам назло! Или, если быть точнее, Старику назло. Уж очень хотелось посмотреть, как перекосит того от бешенства, напомнить лишний раз, что его единственный внук – бывший уголовник. И у него получилось – Старик пришел в ярость. Это было здорово! Именно поэтому Андрей стал брить череп регулярно. Конечно, не обходилось без проблем, фейс-контроль в пафосные столичные заведения стал проходить в разы сложнее, и незнакомые девушки от него шарахались. Но не все, а только самые пугливые, а знакомые девушки, наоборот, так и льнули, так и льнули… В глазах разумной современной барышни кредитоспособный урод предпочтительнее красавчика-бессребреника.
А тип из зеркала отчего-то смотрел на Андрея с упреком – взрослый, уже почти сутки женатый мужик, а все дурью маешься! И Андрей решил не маяться, отложил станок. А ну его, пусть отрастают! Да и надоело череп брить почти каждый день.
Суженая теперь спала на боку, подтянув к животу поцарапанные колени. Сразу видно – совесть нечиста, раз вертится во сне, как пропеллер. Грехи спать не дают.
Впрочем, и на его совести полно грехов, может, даже потяжелее, чем у этой его… жены. Интересно, месть – это грех?
* * *Ноготь сломался в самый неподходящий момент – накануне презентации. Леночку выбрали для открытия магазина элитных вин, приглянулась она хозяину-армянину. Она уже видела себя в изящном платье с бокалом красного вина. Она уже и с цветом лака определилась, а тут такая засада! Реставрация ногтя займет время, а времени-то как раз и нет. А тут еще этот вызов к Гюрзе. Ох, не к добру…
Гюрзой звали хозяйку из модельного агентства Гюзаеву Алину Сергеевну, и отнюдь не из-за фамилии, а из-за змеиного характера. Гюрзу в агентстве боялись все: и девочки-модели, и фотографы, и технический персонал. В ней, с виду хрупкой и изящной, весьма удачно сочетались бульдожья хватка и змеиное коварство. И если немигающий взгляд хозяйки задерживался на ком-то из девочек дольше обычного, ничего хорошего той ждать не приходилось. Что мог означать вызов в кабинет Гюрзы, Леночка боялась даже представить.
Гюрза была в отличном расположении духа. Это стало ясно, стоило только Леночке переступить порог кабинета. Хозяйка стояла у настежь раскрытого окна, курила тонкую сигаретку и улыбалась.
– Вечерняя презентация отменяется, – сказала она вместо приветствия, и Леночкино сердце сжалось. Значит, какая-то гадина подсуетилась, обошла на повороте. Такое в их бизнесе встречалось часто. В последнее время все чаще и чаще…
– Вместо тебя пойдет Ксюша. – Гюрза продолжала улыбаться.
Значит, Ксюша! Маленькая завистливая дрянь! Наверняка рассказала Гюрзе про тот левый показ. Сама сначала подогнала клиента, а потом сдала. По-дружески…
– Не стой, садись! – Гюрза приглашающе взмахнула рукой и сама тоже опустилась в роскошное кожаное кресло. – И не кисни! – Она откинулась на спинку, забросила ногу за ногу. – Для тебя нашлась другая работа. Ко мне обратились представители одной очень уважаемой компании. Они ищут новое лицо для продвижения их товаров. Я предоставила им нашу базу, и они… – Гюрза сделала многозначительную паузу. – Выбрали тебя.
Лицо компании – это не разовая акция, это долгосрочный контракт и прочие плюшки. Если повезет…
– Дар речи потеряла? – усмехнулась Гюрза. – Я, признаться, тоже. Но чем-то ты приглянулась одному из тамошних боссов. Настолько приглянулась, что он настаивает на личной встрече.
– Конечно!
– Этим вечером.
– Этим вечером я совершенно свободна.
– Контракт очень серьезный. Если дело выгорит, если ты не облажаешься, то твою мордашку будут показывать по центральным каналам по несколько десятков раз на дню. Понимаешь, что это значит для агентства и для тебя лично?
– Понимаю. – Леночка кивнула, и пальцы сжала в кулаки, чтобы не было заметно, что они дрожат. – Что я должна сделать?
– Ты же умная девочка. – Гюрза загасила сигарету. – Думаю, ты должна делать все возможное, чтобы этот контракт не уплыл к другой.
Она сделает! Все возможное и, если понадобится, невозможное. Она своего не упустит!
Вечером за ней прислали роскошный «БМВ». Клиент оказался не только предупредительным, но еще и весьма щедрым, пригласил в очень известный, очень дорогой французский ресторан.
Лена готовилась к этой встрече со всей возможной тщательностью. Элегантное платье от Шанель, до миллиметра выверенная легкая небрежность в прическе, неброский макияж и селективные духи. Все это должно было произвести неизгладимое впечатление на престарелого богача. Леночка не сомневалась, что на свидание ее пригласил именно старик. Наверное, поэтому немного удивилась, когда, пройдя вслед за метрдотелем к уединенно стоящему столику, вместо пожилого олигарха увидела рослого бритоголового молодца. Он сидел к ней вполоборота и мог бы сойти за охранника, если бы не детали. Леночка давно научилась разбираться в деталях: в костюмах, часах, галстуках, даже запонках. Детали рассказали ей о ее визави очень многое, еще до того момента, как он обернулся и встал ей навстречу.
– Добрый вечер, Лена.
Она замерла, напряглась, всматриваясь, сначала пытаясь узнать, а потом пытаясь убедить себя в том, что ошиблась, что у этого роскошного, одетого по последней моде мужчины нет ничего общего с неудачником и уголовником Андрюхой Лиховцевым. А шрам… Да нет никакого шрама! Есть лишь игра света и тени да ее разгулявшееся воображение.
– Выглядишь ослепительно. Впрочем, как и всегда. – Незнакомец склонил голову в галантном поклоне.
– Мы знакомы?
Он посмотрел ей в глаза и улыбнулся. Улыбка получилась кривоватой, потому что через его левую щеку, от уголка глаза до уголка рта, шел шрам. Именно шрам, а не игра света и тени.
– Были, когда-то очень давно.
– Это действительно ты? – Леночке хотелось его потрогать, убедиться, что он не мираж.
– Это я.
Это и в самом деле был он – тот самый Андрей Лиховцев. Тот, да не тот… Андрей Лиховцев, которого Леночка когда-то знала, не разбирался в карте вин и тонкостях гурманской кухни, не разговаривал на беглом французском с вышедшим к их столику шеф-поваром, не носил дорогих костюмов и швейцарских часов, не смотрел на Леночку с таким вот оскорбительным вежливым интересом. А ей вдруг захотелось, чтобы он смотрел на нее как раньше – с обожанием. Никогда не хотелось, а теперь вот… пожалуйста. И под мужскими взглядами она раньше не терялась, не начинала заикаться и мямлить.
А он был хорош, хорош нестандартной, далекой от классики красотой. И шрам этот ему шел. Ну, или по крайней мере не уродовал, добавлял мужественности.
– Давай выпьем за нашу встречу! – Андрей поднял бокал. – Я рад, что она состоялась.
Леночка пригубила вино, показавшееся вдруг безвкусным, осторожно поставила бокал на стол и спросила шепотом:
– Кто ты?
– Я? – Он улыбнулся этой своей сногсшибательной кривоватой усмешкой. – Я Андрей Лиховцев – твой старый знакомый.
– Нет! – Она покачала головой. – Я знаю, кем ты был. Я хочу знать, кто ты есть.
– А кем я был? – спросил он и перестал улыбаться.
– Это неважно. – Леночка снова подняла бокал.
Красное, густое, как кровь, вино было почти непрозрачным. Она прикрыла глаза и с удивлением поняла: что бы Лиховцев сейчас ни ответил, ей это будет уже не важно. Все эти годы она искала не там и не того. А теперь вот нашла и уж точно не отпустит. Как жаль, что она поняла это только сейчас.
– Давай выпьем за… нас. – Она не отрывала взгляда от бокала, опасаясь прочесть в синих-синих Андрюхиных глазах смертный приговор своей хрупкой, новорожденной любви.