Эден не была настроена играть в кошки-мышки, поэтому разговор вышел жесткий. Капля за каплей вытягивала она информацию из американского коллеги, выдавая в ответ свою строго дозированными порциями. ЦРУ проявляло повышенный интерес к Кариму Сасси.
— А вы разговаривали с матерью Сасси и дядей Келифи о том, что происходило летом две тысячи второго года? — спросил один из американцев.
— Пока нет, — ответила Эден.
Фредрика точно знала, что беседы с этими людьми планируется провести сразу после совещания.
— Из всех находящихся на борту самолета Сасси единственный был обнаружен в ваших базах, это так?
— Нет, — покачала головой Эден, к большому удивлению Фредрики. — Буквально перед началом встречи мне сообщили, что в наших списках значатся еще два человека.
— Из числа пассажиров?
— Да. Двое шведских граждан фигурировали в расследовании, которое мы проводили несколько лет назад. С тех пор мы ничего о них не слышали. Как вы понимаете, не стоит придавать большого значения этим совпадениям.
— Тем не менее нам было бы интересно узнать имена и что это была за операция.
Эден покачала головой.
— Нет?
— Сначала мне хотелось бы услышать о ваших успехах.
Американцы переглянулись, после чего заговорил тот, что сидел крайним справа:
— У нас тоже есть основания подозревать Карима Сасси в пособничестве террористам.
— Какие?
— Этого я, к сожалению, открыть не могу.
— Вы располагаете информацией о том, что за штурвалом самолета сидит террорист, и не хотите указать нам ее источник?
— Сложность в том, что это не наша информация.
Сведения из третьих рук — знакомая проблема. Сотрудники спецслужб иногда делятся результатами своих изысканий при условии, что они не будут передаваться дальше. Фредрика почему-то думала, что это правило часто нарушается, хотя никакими фактами подкрепить своих предположений не могла.
Крайний справа американец опустился на стул. Фредрика поняла, что все давно согласовано. Американцы уже договорились, какой именно информацией стоит делиться, и теперь лишь стараются набить ей цену.
— Так что с теми двумя пассажирами?
Эден вскочила:
— Я вижу, так мы далеко не продвинемся. Благодарю, что нашли для нас время.
Американцы растерянно переглянулись.
— Подождите, но…
— Нет, это вы подождите!
Эден почти зарычала, так что Фредрика вздрогнула от неожиданности. Женщине из секретного ведомства не к лицу повышать голос. Неуравновешенность — первый признак профнепригодности. Но с Эден все, похоже, было наоборот. Даже сорвавшись, она не потеряла присутствия духа, а потому в этот момент выглядела еще убедительнее.
— Четыре сотни шведов и американцев находятся на борту захваченного самолета, за штурвалом которого сидит пособник террористов. Если этого недостаточно для взаимной откровенности — ни к чему тратить попусту драгоценное время.
— Произошло недоразумение, прошу прощения, — засуетился один из американцев. — Разумеется, мы ничего от вас не утаим, если вы… сядете на место.
Эден опустилась на стул. Две пряди упали ей на лицо, но она их не поправила.
— Сведения поступили из Германии.
— Из Германии? — удивленно переспросила Эден.
— Немцы сообщили нам их на прошлой неделе.
Время словно остановилось. Щеки Эден покрылись красными пятнами.
— На прошлой неделе? Вы хотите сказать, что уже тогда обо всем этом знали и не поставили в известность нас?
— Конечно нет. — На этот раз разозлились сотрудники ЦРУ. — Что вы о нас, в конце концов, думаете! На прошлой неделе до нас дошла информация о планируемом угоне самолета и угрозе взрыва. Нам сообщили, что он поднимется с одного из европейских аэропортов и на борту будут в том числе и американские граждане. Согласно первичным разведданным террористы собирались предъявить американскому правительству одно-единственное требование, касательно учреждения под названием «коттедж Теннисона». Ни о каких условиях шведскому правительству мы не слышали. Нам было известно и о сговоре командира экипажа с террористами, и об инструкциях, которые он от них получил.
— Однако ни вы, ни немцы ни с кем не спешили делиться этими сведениями! — От возмущения голос Эден звучал хрипло.
— Мы не видели в этом особой необходимости, поскольку с самого начала казались затронутыми только американские интересы. Кроме того, теракт ожидался не раньше ноября. Нас известили по мейлу.
— По мейлу?
— Именно, причем анонимно. Сами понимаете, какой приоритет может получить такая информация.
— И никто не пытался проследить ее источник?
— Немцы этим занимались, но это мало что дало. Удалось только определить IP-адрес компьютера, откуда было послано письмо.
Ох уж эти компьютеры! Без них современный мир немыслим, в том числе и криминальный.
Эден чуть заметно кивнула в знак понимания.
— Но как же Карим? — спросила она. — Что писал о нем ваш информатор?
— Имени пилота нам не сообщили. Было сказано, что он на стороне террористов, и все. Утром мы снова выходили на связь с немцами. Никаких других писем на эту тему с того IP-адреса они больше не получали.
Фредрика отметила про себя поразительную осведомленность анонимного информатора, из которой напрашивались соответствующие выводы. Но ни она, ни Алекс не имели в этом зале права голоса, а потому свои догадки она оставила при себе.
— И еще одно, — продолжал американец.
Эден вопросительно вскинула голову.
— Пилот получил еще одну инструкцию, о которой ничего не сказано в адресованной нам записке. Он не соглашается менять курс, потому что, в случае если требования захватчиков не будут выполнены, ему приказано направить самолет в здание американского конгресса в Вашингтоне.
«Все, что угодно, только не это…» У Фредрики замерло сердце.
Это был конец. Американское правительство не остановится ни перед чем, чтобы предотвратить нападение на Капитолий. Что же они намерены делать?
Последний ее вопрос озвучила Эден:
— И как вы собираетесь это предотвратить?
— К этому вопросу нам хотелось бы вернуться позже.
Позже. Как будто в их распоряжении уйма времени.
— Как вы оцениваете достоверность этой информации? — задала следующий вопрос Эден.
— Теоретически оценить ее достоверность невозможно. Однако, поскольку по большей части она уже подтвердилась текущими событиями, следует ожидать, что и в остальном она верна. Во всяком случае, игнорировать ее теперь уже невозможно.
Эден кивнула и что-то отметила в своем блокноте. Потом повернулась к Алексу и Фредрике:
— Спасибо за участие, думаю, на этом вы можете быть свободны.
Она сказала это по-английски, вероятно, чтобы не вызвать подозрений у американских коллег. Алекс и Фредрика, как послушные школьники, поднялись со стульев, поблагодарили за предоставленную возможность наблюдать дискуссию и покинули зал.
— Странный мир… — заметил Алекс, когда они снова стояли в Строкете.
Фредрике не оставалось ничего другого, как согласиться. Эти люди в темных костюмах рыскали по всему миру, по крупицам собирая нужную информацию, которую затем осмысливали и объединяли в более крупные блоки. Иногда таким образом им удавалось предотвратить то или иное преступление, но такое случалось редко.
— Не думаю, что они выложили перед нами все карты, — сказала Фредрика.
— Конечно нет, — согласился Алекс. — Сидеть на козырной карте до конца игры — часть их стратегии.
— Но зачем все это? — недоумевала Фредрика. — Какой смысл тянуть резину, если ситуация должна разрешиться в течение ближайших нескольких часов?
Скосив глаза на Алекса, она заметила, как тот побледнел.
— Все будет в порядке. — Она вяло похлопала его по спине. — Конечно, гарантий нет, но когда они были?
Он остановился у двери, ведущей в корпус криминальной полиции:
— Не знаю, что буду делать, если потеряю Эрика. Эрик и Лена — это уже слишком…
Фредрика молча стояла за его спиной. Сказать на это было нечего, тем не менее она попыталась:
— Алекс, мы посадим этот «боинг».
— Но как? — Голос Алекса дрожал. — Нам нужно установить контакт с Эриком. Он должен взять на себя управление самолетом. Боже мой, Карим сошел с ума, если действительно ведет машину на Капитолий!
— Не думай об этом, — возразила Фредрика. — Исходи из того, что все поправимо. Мы сделаем так, как ты хочешь, — мы поговорим с Эриком. Только не сейчас, не в самый разгар расследования.
Алекс повернулся:
— Но дорога каждая минута. Что нам сделать, чтобы выиграть хоть немного времени?
— Точно не знаю. Надо просто идти вперед, туда, куда нас ведет это расследование. Поезжай и поговори с матерью Карима. Расспроси ее о фотографии и той странной книге, которую ты нашел в его библиотеке. А потом попробуем связаться с Эриком.
— Точно не знаю. Надо просто идти вперед, туда, куда нас ведет это расследование. Поезжай и поговори с матерью Карима. Расспроси ее о фотографии и той странной книге, которую ты нашел в его библиотеке. А потом попробуем связаться с Эриком.
«Но каким образом? — тут же спросила себя она. — Эрик сидит в каком-нибудь метре от Карима. Как ему позвонить, чтобы Карим не услышал? И как передать ему штурвал? Или он должен убить Карима, чтобы занять его место?»
Алекс молча открыл дверь и, тяжело шагая, направился в свой кабинет.
— Ты поедешь со мной к матери Карима? — спросил он Фредрику.
— Не знаю, — пожала она плечами. — Мне надо оставаться на связи со своим начальством из министерства.
— И что? Разве для этого не достаточно держать включенным мобильник?
— А СЭПО поедет к матери Карима? — поинтересовалась Фредрика, вместо ответа.
— Меня не интересуют их планы, — мотнул головой Алекс. — Перед выездом я им позвоню. Если хотят, пусть отправляются за мной на своей машине.
Фредрика вернулась в свой временный кабинет в корпусе криминальной полиции, чтобы взять куртку. Участие Карима в захвате самолета становилось неопровержимым фактом, причины которого оставались за гранью ее понимания.
Что могло заставить Карима Сасси вести переполненный пассажирами самолет навстречу гибели? И что у него общего с Захарией Келифи и секретным учреждением под названием «коттедж Теннисона»?
По крайней мере одно звено в этой цепи отсутствует.
И должен появиться кто-то, кто укажет им, что надо искать.
32
16:15
Эден Лунделль едва не впала в отчаяние, в чем боялась признаться сама себе. Никогда еще ситуация не казалась ей столь безнадежной. Противник, с которым они имели дело, был невидим и не досягаем ни для угроз, ни для уговоров. А Захария Келифи, похоже, действительно не имел ко всему этому никакого отношения.
Эден пришла в СЭПО, когда операция «Рай» близилась к завершению. ГД говорил, что она поспела к шапочному разбору. Они растормошили осиное гнездо и предотвратили преступление, которое могло стоить многих жизней. Доказательства убедительны, зачинщики обезврежены. Прокурор добился справедливого обвинительного приговора.
И лишь Захария Келифи вышел сухим из воды. Эден снова и снова спрашивала себя, как такое могло получиться. Сообщение от Себастьяна поступило как раз перед началом встречи с коллегами из ЦРУ. Похоже, Захария не солгал. Раньше его телефон действительно принадлежал кому-то другому. Себастьян даже определил дату изменения контактов.
— Но по всему выходит, что Захария знает прежнего владельца, — сказал Себастьян. — Во всяком случае, у них много общих знакомых.
В вопросе с телефоном с самого начала было много неясностей. Захария пользовался несколькими мобильниками: личным, служебным и своей девушки.
Теперь Эден хотела еще раз пересмотреть все версии, чтобы понять, что изменилось. В случае с Захарией все казалось сложнее, чем с остальными обвиняемыми по его делу. После отзыва его вида на жительство это стало очевидно. Было ли это решение поспешным, Эден предстояло выяснить до конца сегодняшнего дня. А день для нее кончался после полуночи.
Собственно, Эден собиралась расспросить сотрудников ЦРУ о «коттедже Теннисона», но теперь передумала. «Коттедж» подождет. Важнее выяснить как можно больше насчет немецких связей и, конечно, Захарии Келифи.
— Итак, сведения о Кариме сообщил какой-то немец? — спросила она.
— Нет, — ответил коллега из ЦРУ. — Я только сказал, что информация была послана на мейл немецких спецслужб.
«Какая разница? Все равно Германия», — подумала Эден.
В списке телефонных контактов, с которым работал Себастьян, встречалось много немецких номеров. Особенно до того, как мобильник перешел к Келифи.
— А вам не кажется, что по крайней мере часть этой террористической группы находится в Германии?
— Этого мы не знаем, но Германия интересна в любом случае, даже если прямой привязки к делу пока не усматривается.
Эден рассказала о немецких контактах Захарии Келифи. Американец слушал внимательно, что-то отмечая в блокноте.
— Я созвонюсь с немцами сразу после совещания, — объявила Эден.
— Конечно, — одобрил американец. — Если только они не выйдут на связь раньше вас. Теперь, когда информация о захвате самолета просочилась в печать, они, вероятно, захотят списаться с вами по мейлу.
Эден кивнула. Один из американцев взял слово, чтобы подвести итог:
— Итак, некий аноним указал на Карима как на соучастника террористов. Несколько лет назад Карим был знаком с Захарией Келифи, а Келифи имеет телефонные контакты в Германии.
— А «коттедж Теннисона»? — напомнила Эден. — Как он связан со всем этим?
Эден заметила, что при этих словах члены американской группы быстро переглянулись.
— Мы не знаем, — ответил один из них.
— Не знаете? Разве среди заключенных нет ни одного как-то связанного со Швецией или Германией?
— Нет.
По их лицам Эден поняла, что тема закрыта.
— Давайте побеседуем о Захарии Келифи, — предложил один из американских коллег.
Но Эден уже успела выложить все, чем собиралась поделиться с ними по этому вопросу.
Зона общих интересов, похоже, ограничивалась проблемой Карима Сасси. Но если американцы не хотят поднимать тему «коттеджа Теннисона», Эден больше нечего сказать о Келифи. Так и у нее появилась своя козырная карта.
— Вы как будто нашли интересную фотографию в доме Сасси, — осторожно начал один из американцев.
Эден заметила, как все они выпрямились и приготовились слушать.
— Разве я не упоминала, что снимок обнаружили в книге лорда Альфреда Теннисона?
Правильный ход. Американцы заметно напряглись, из чего Эден заключила, что снимок попал в эту книгу неспроста.
— Забавное совпадение, не так ли? — усмехнулась она.
Рыба на крючке, остается аккуратно смотать леску.
— Я так не думаю, — отозвался один из американцев.
— В самом деле?
Теперь она задействовала все карты. Эден положила ногу на ногу и откинулась на спинку стула. Быть может, она давала волю своему воображению, но ей казалось, что одно упоминание фамилии Теннисона заставляет коллег из ЦРУ нервничать.
«Ну, что вы еще скрываете?»
— Даю слово, что понятия не имею, при чем здесь «коттедж Теннисона», — заявил американец.
Она ему не верила. Один раз ей уже не удалось распознать ложь, которую ей говорили прямо в глаза. Ошибка дорого обошлась Эден. Больше такое не повторится. Никогда.
— А вы ничего не замалчиваете о Кариме Сасси? Ничего такого, что могло бы объяснить его интерес к творчеству лорда Теннисона?
— Нет, нет и еще раз нет. А вы? Фамилия Теннисон больше нигде не всплывала?
— Нет.
Эден могла солгать, когда вынуждали обстоятельства. Она играла лучше, чем они. «Какая актриса!» — восхищался ее британский начальник. Именно это качество, по его мнению, делало Эден незаменимым работником.
Шеф был прав. Помимо всего прочего, актерство спасло ее брак.
«Эден, ты с кем-то встречаешься, у тебя кто-то есть?»
«Микаэль, никого у меня нет, кроме тебя. Клянусь».
Пора заканчивать. Если ЦРУ понадобится что-нибудь еще, они могут рассчитывать на ее помощь в любое время суток — во всяком случае, пока она может рассчитывать на их. Эту мысль, как кажется, Эден выразила достаточно определенно.
Она уже объявила о конце совещания и достала мобильник, чтобы вызвать кого-нибудь, кто мог бы проводить американских гостей к выходу, как вдруг решилась поднять последний вопрос:
— Мне нужны списки заключенных.
— Списки? — удивленно переспросил один из американских коллег.
— Всех, кто находится в «коттедже», — кивнула Эден. — Я проведу их по нашим базам и попытаюсь найти привязку к Захарии Келифи.
Эден знала, что они откажут, тем не менее должна была попытаться.
— Это невозможное требование, вы и сами понимаете.
— Тогда, по крайней мере, я хотела бы знать имена тех, кто был отпущен оттуда на свободу. Ведь такие случаи были, не так ли?
— Между Келифи и «коттеджем Теннисона» нет никакой связи. Здесь вам ничего не остается, как довериться нам.
Эден не возражала, хотя знала, что это не так. Существовало нечто объединявшее Захарию и «коттедж», и вопрос в том, удастся ли найти эту привязку вовремя. Кое-кого, кто знал об этом правду, стоило бы разговорить.
Если бы только так не поджимало время!
33
16:18
Пресса пребывала в растерянности, это чувствовалось по новостным материалам. Журналисты словно не знали, на чем сосредоточиться: на вчерашних угрозах по телефону, захвате самолета или только что завершившейся в парламенте дискуссии.