– Нет.
– Их связал воедино жестокий тиран. Веревками. Дескать, хотели быть вместе? – будете. Через месяц они возненавидели друг друга. Вместе двадцать четыре часа в сутки. В туалете, у зеркала, на постели. За обеденным столом. Везде. Я очень испугался, и дернул Артура за поводок. Думал, никто не заметит. Я забыл, что они все снимают… Я слишком патетичен, да? Слишком много болтаю? Это нервы.
– Ты замечателен. И ты преувеличиваешь. Нам выпала удача участвовать в потрясающем эксперименте. Твой сын – уникум. С его помощью удастся разгадать тайну Шадрувана. Почему бы тебе не радоваться? Я слишком патетична, да? Это от благодарности. Ты подарил мне дивный скандал.
– Ты наивна, – Ник странно дернул щекой. Наверное, попробовал ответить улыбкой. – Говоришь, Бреслау взял тебя на Артура? Нет, он взял тебя на загадку. Удача ей выпала… Ты клюнула, он подсек. Будем теперь изучать белок и желток.
– Желток? – не поняла Регина.
– Ну, мир в яйце. Что, непохоже?
– Скорее уж мозг в черепе. Есть такие извращенцы – срезают живой обезьяне верхушку черепа и едят ее мозг ложками…
Сравнение заставило его вздрогнуть.
– Где ты видела такой череп? Ну, обезьяний?
– На Мондонге, в пирамиде.
– Ты в курсе Мондонгской трагедии? – Ник резко наклонился вперед, сбив тарелку на пол. Казалось, он хотел схватить Регину, балансировавшую на краю пропасти, за шиворот – и знал, что поздно. – Это Бреслау тебя просветил? Насчет параллелей с Мондонгом?! Он что, совсем…
– При чем тут Тиран? Я фильм видела, про Мондонг. Там психирша спустилась под землю, нашла череп бабуина, а в нем – такое… Зеленое. Фестиваль арт-транса на Соне. Мне тогда было шестнадцать, и я была влюблена. Не в тебя, между прочим!
– Фильм? – Ник успокоился так же быстро, как и вскипел. – Ну, пусть фильм. Это ничего. И хватит об этом. Все уже произошло. Живем дальше…
Еще полчаса назад Регина искала повод сказать господину послу о сообщении, пришедшем на ее уником от Гертруды Зоммерфельд. «Попросите его, – писала Гертруда. – Пусть покажет мне внука. Вы имеете на него влияние, вам он не откажет…» И вот – раздумала. Инстинкт самосохранения, первобытный и безжалостный, ясно подсказывал: нельзя вставать между Ником и его матерью. Есть разрезы, которые не сшить, будь ты трижды психир с дипломом Сякко. Да и время выбрано – хуже некуда.
Деликатно войдя, официант налил им вина.
– Вернемся с Шадрувана, распишемся, – буркнул Ник, жестом отпуская официанта. – Сразу же. Думаешь, чего я на тебе до сих пор не женился? Глупости всякие думаешь, я же вижу. Не хотел, чтобы… Ладно, проехали. Хочешь салата?
– Ты бы моего согласия спросил, что ли? – Регина едва сдерживала смех.
– Не буду я ничего спрашивать.
– А вдруг я против?
– Ты? – изумился Ник. – Говорю тебе: поженимся, и все. Когда вернемся.
Он повторял это, как заклинание.
– Почему не сейчас? Заявления принимают до семи часов. Мы успеваем…
– Нет. Сейчас нельзя. Вот когда…
И Ник замолчал еще минут на пять.
– На Шадруване есть другие тайны? – спросила Регина, чувствуя, что молчание становится невыносимым. – Я имею в виду, кроме Скорлупы? Чего ты так переживаешь?
– Ничего нет. Кроме Скорлупы, – он махнул рукой, словно приняв какое-то решение. – Ты извини, я брошу тебя после ужина. Хочу заехать с Артуром к маме. Что я, в конце концов… Или ты поедешь с нами?
– В другой раз.
И она не удержалась:
– В другой раз, когда мы вернемся с Шадрувана.
VI
– Фриды! Много!
Бежавшая впереди Фрида навострила уши. Окликают – или поминают всуе?
– Не Фрид много, а химер, Артур.
– Фриды!
– Фридой зовут только одну химеру. Нашу.
– Химеры! Не наши! Их зовут Фрида?
– Сейчас подойдем и узнаем, как их зовут…
На выставки их приглашали и раньше. Но до сих пор доктор ван Фрассен стойко держала оборону. Как правило, у нее банально не находилось времени, а в редких случаях, когда время все-таки находилось – отсутствовало желание. Сегодня же звезды сложились особым образом. Госпожа Ларсен могла уговорить и мертвого. А живого – загнать в гроб, после чего, опять-таки, уговорить. «Это любительский междусобойчик! Нет-нет, душа моя, не рейтинговый! Ля-ля-тополя, все очень либерально! Искупайте вашу лапочку, расчешите шерстистые ипостаси – и вперед! Я вас уже записала, душа моя!..»
Регина устояла бы и перед этим напором. Но у звезд, в помощь госпоже Ларсен, нашелся в запасе еще один аргумент – решающий. Ничто не мешало сходить с Артуром на выставку просто так, без участия. Но одно дело – смотреть, и совсем другое – «болеть» за любимицу. Мощнейшие эмоции, направленные вовне. Со-переживание, со-участие.
Мальчику это нужно, как воздух.
В парке буйствовал праздник – обычная история на День Города. Западную часть оккупировали аттракционы: интерактивная «Пещера ужасов» (семь возрастных уровней), имитаторы «Первопроходец» и «Бой в космосе»; гонки на минимобах, десяток разномастных тиров; «Дом смеха», «вертячки»… Они миновали ротонду, где костлявый юнец выл на эрзац-луну. Надо понимать – стихи. Поэту внимали шесть слушателей; родственники или святые. Ник хотел задержаться, но Артур требовательно дернул папу за руку.
Он хотел туда, где «много Фрид».
В толпе мелькнул фланирующий Груша: шорты-«трубы», цветастая разлетайка. В руке вместо сигары – красно-зеленый конус мороженого. Регина завертела головой в поисках Скунса, но тот не пожелал явиться.
Под выставочный ринг отвели круглую поляну. С трех сторон возвели трибуны для зрителей. В четвертом секторе собрались участники-химеры с хозяевами. Или участники – это хозяева и есть? Местные порядки предстояло осваивать по ходу дела.
«Разведка боем,» – сказал бы адмирал ван Фрассен.
Ринг окружало силовое поле – столбики периметра Регина приметила издалека. Вторая страховка – поводки, ошейники, намордники-трансформеры. Фрида намордник недолюбливала, но терпела. Дурацкая традиция, если задуматься: у барса, да и у ящера когти опаснее клыков. Что же до козы, тут намордник имеет смысл: не будет объедать траву с газона!
– Ну наконец-то! Как я рада! Мы уж опасались…
Госпожа Ларсен – блондинка, пышная, как крем на свадебном торте – ликовала.
– Зря волновались. Я же обещала…
– Вы человек слова, душа моя! Знали б вы, сколько людей обещает и не приходит! Кошмар, ля-ля-тополя… Это наша девочка? Да ты у нас красотка!
Тараторя без умолку, госпожа Ларсен проворно опустилась на корточки. Кажется, она собиралась расцеловать Фриду, невзирая на намордник. Химера опасливо попятилась.
– До начала жеребьевки остается пять минут. Всем участникам…
– Ой, у вас же взвешивание! Дитрих! Шевелись, душа моя!
– Прошу на весы…
Регина чуть не сунулась на весы сама – вместо Фриды.
– Тридцать шесть четыреста. Мы выставляемся в классе «До 45 килограммов». Проведите нашу девочку через сканер – предварительный замер… Чудненько! Вот вам номерочек, душа моя. Повесьте на ошейник – и бегом на ринг!
Служитель в желто-зеленой униформе указал Регине на свободное место. Рядом объявился лопоухий парень с химерой-самцом в ипостаси дымчатого леопарда. Ударил гонг.
– Мы рады приветствовать… на муниципальной выставке…
Фрида собралась улечься на газон. Пришлось напомнить, кто в доме хозяйка:
– Рядом.
Химера оскорбилась таким насилием, но спорить не стала. Регина взглядом нашла на трибунах Ника с Артуром. Мальчик глазел на ринг, как завороженный, и сосредоточенно водил пальцем. Считает химер? Полгода назад он научился счету, и это стало его любимым занятием.
– …почетный председатель жюри – крупнейший специалист по хтонам… заслуженный преподаватель Роттенбургского университета…
«Ля-ля-тополя,» – мысленно добавила Регина.
– …граф биологии Тантаро Ёсимото. Также в составе…
«Граф биологии? Сякконцы – не энергеты. Дорога к поступлению в ларгитасские ВУЗы – и к дальнейшему гражданству – для них, в принципе, открыта…»
Жюри расположилось за столами, снабженными индивидуальными проекторами. Пожилой сякконец сидел бок-о-бок с госпожой Ларсен. По левую руку от графа… Регина протерла глаза. Небритый Груша, склонясь к уху знаменитости, что-то втолковывал ему с крайне деловым видом. Граф кивал, соглашаясь.
– …объявляю открытой!
Из акуст-линз рухнул бравурный марш. Трибуны откликнулись аплодисментами. Химеры занервничали. Леопард соседа сменил ипостась на ящериную. Фрида держалась молодцом.
Как там Артур?
Артур не хлопал и не кричал. Замер, вцепившись в перила, уставился в одну точку. Ушел «под шелуху»? У него случаются рецидивы. Как не вовремя…
– Начинаем движение по кругу. На счет три: один… два… три!.. Пошли!
«Детский сад какой-то, – на ходу Регина оглянулась. – Ага, Ник взял сына за локоть. Среагирует? Или придется „сыграть на флейте“?» Артур повернул голову. Ник что-то сказал ему – в ответ мальчик энергично взмахнул рукой.
– Начинаем движение по кругу. На счет три: один… два… три!.. Пошли!
«Детский сад какой-то, – на ходу Регина оглянулась. – Ага, Ник взял сына за локоть. Среагирует? Или придется „сыграть на флейте“?» Артур повернул голову. Ник что-то сказал ему – в ответ мальчик энергично взмахнул рукой.
Доктор ван Фрассен вздохнула с облегчением.
Гомонили зрители. Надрывался комментатор. То одна, то другая химера пыталась удрать в центр ринга, подальше от шумных трибун. Хозяева силой возвращали питомцев обратно. Обиженно блеяла чья-то козья ипостась.
«Допустим, вокруг скорлупа. Примерно с третьего ряда трибун, и дальше. Я ее не вижу. Никто не видит. Мы уверены, что за третьим рядом – четвертый, а вовсе не пористая дрянь. Что там – люди. Парк. Ларгитас. Космос, наконец. А там – скорлупа, а за скорлупой – необитаемая планета. Правду знает всего один человек. Допустим… Ну, допустим, Груша. Он вкурил эту правду с вонючей сигарой. И вот Груша пытается втолковать эту правду – ну, к примеру, графу Ёсимото. Как далеко пошлет его граф вместе с правдой? Не станет ли бедняга Груша моим пациентом, под охраной двух широкоплечих санитаров? Станет, конечно же. Особенно если взбежит на третий ряд и начнет биться головой в пустоту, крича, что не в силах пройти дальше, что ему мешает барьер, неопределяемый ни одним прибором. Только лечить Грушу мне придется прямо здесь – скорлупа не выпустит его с ринга в клинику…»
– …объявляем результаты жеребьевки. Первая тройка: номер семь, номер двадцать три и номер одиннадцать. Повторяю… Общее распределение вы можете видеть на табло. Всех участников просим пройти в отведенный сектор. Через пять минут начнется экстерьерный показ. Просьба перевести намордники в режим невидимости. Первой тройке – приготовиться…
В секторе для участников обнаружился Скунс. Он чесал под нижней челюстью довольного лиелиназавра. Одновременно Скунс вел светскую беседу с хозяйкой – шатенкой в топике-«паутинке» и мини-юбке.
– Представляете, доктор, я нашел средство от ринита! – просветил он Регину. – Мускусный запах ящера! Кто бы мог подумать? Я непременно заведу себе химеру!
– Рада за вас, – улыбнулась Регина.
Самец лопоухого соседа, сменив ипостась на козлиную, сунулся к Фриде, обернувшейся горалом – знакомиться. Но оказалось, что не одни телохранители обладают способностью просачиваться, куда не положено: рядом объявились Ник с Артуром.
– Козлик! Хочу погладить!
Лопоухий растерялся, «козлик» заартачился, но в дело вмешалась Фрида. Игриво боднула упрямца в бок, мемекнула со значением, и – о чудо! – «козлик» сам потянулся к Артуру. Тем временем на ринг пригласили первую тройку – также в козьих ипостасях. В голосфере, висящей над головами, вращались объемные изображения химер с перечнем параметров: вес, высота в холке, расстояние между рогами, окрас… Наложение «эталона ипостаси». Процент соответствия: 72,3 %, 81,0 %, 79,6 %…
– Внимание! Смена ипостасей на кошачьи! Повторяю…
Тут Регина ждала проблем. Фрида не обучалась менять ипостась по команде. В «химерном клубе», куда они изредка захаживали, химера освоила лишь элементарный набор: «сидеть-лежать-жевать», как шутил тренер. Для смены ипостасей применялись специальные арома-стимуляторы: запах самки или самца, любимого лакомства. Требовалась долгая дрессировка: запах в сочетании с командой, выработка условного рефлекса, постепенное ослабление запаха, вплоть до полного его исчезновения, закрепление рефлекса на чистую команду…
Гонг!
Команд Регина не услышала. Две химеры на ринге послушно сменили ипостаси. Третья занервничала, дернулась, не зная, что делать. Миг, и на месте козы возник ящер. Изображение в голосфере отчаянно замигало, словно нервозность зверя передалась компьютеру. «Высота в холке… длина без хвоста… окрас…» – надписи, одна за другой, загорались красным, вопия о катастрофе. «Наложение эталона… Процент соответствия: 3,7…» Программа вертела эталон кошачьей ипостаси так и эдак, пытаясь совместить его с реальностью. Результат потрясал: троодон с торчащей из груди башкой гепарда, восьмеркой разновеликих лап и парой хвостов!
Трибуны разразились хохотом и свистом.
– Извините, здесь можно находиться только участникам выставки. Прошу вас вернуться на места для зрителей.
Двое служителей выпроваживали из сектора посторонних. Артур, на удивление, не закатил истерику, позволив отцу увести себя. Зато Скунс испарился загодя, еще до прихода служителей.
VII
…против ожидания, они не опозорились. Когда очередь дошла до их тройки, Фрида повертела головой, оценивая, что проделывают товарки по рингу – и без возражений сменила ипостась. Сперва – на кошачью, потом – на ящериную. Доктор ван Фрассен чуть не лопалась от гордости за любимицу. Она всегда знала, что Фрида – умница. Но чтоб до такой степени? И по экстерьеру мы не из последних: горал – 78,8 % эталона, барс – 89,1 %, целофузис – 88,2 %! «Золота» не дадут, но за «серебро» поборемся!
Сама не заметила, как проснулся азарт. Надо же…
Кстати, как там Артур?
Поди, отыщи пятилетнего мальчишку в толпе зрителей! Особенно когда мальчишка не отстает от сверстников: вопит, хлопает в ладоши и скачет не хуже горного козленка. Отец был вынужден его придерживать – дабы не сверзился с трибуны. Регина еще ни разу не видела «джинна» таким. На душе было легко и солнечно – как в детстве, когда ее накрывала искрящаяся радость Линды. Хотелось безумств и музыки. Издалека, еле слышно, доносилась мелодия флейты. Трибуны улыбались тысячей счастливых лиц. Базовый набор команд? Это нам – тьфу! Это мы умеем. А то, что Фрида в ответ на команду «рядом» принялась тереться об ногу хозяйки – это пустяки.
Ну, сняли один балл.
На что стоило полюбоваться, так это на гонки ящеров. По силовому коридору удирает одорированная голограмма кролика. За ней, стремительно набирая разгон, мчится целофузис. Сейчас для него не существует ничего, кроме добычи. Хвост, спина и шея – единая линия, натянутая струна. Капкан зубастой пасти вот-вот сомкнется на тельце жертвы, задние лапы мелькают с невозможной быстротой, мощные когти вырывают куски дерна из травяного покрытия…
Ну, не первые – четвертые. Тоже неплохо.
Когда кошачьи ипостаси состязались в прыжках, Артур орал громче всех. По крайней мере, Регина слышала его даже сквозь общую какофонию.
– Завершают нашу выставку показательные выступления химер, прошедших обучение по программе «телохранитель»… без намордников…
Трибуны онемели, предвкушая.
Наискосок через ринг двинулся лысый старичок, ведя на поводке химеру в барсовой ипостаси. Шел старичок прогулочным шагом, что-то мурлыча себе под нос. Барс тоже чуть не спал на ходу, подражая хозяину. Когда они уже завершали свой путь, из прохода меж трибун выскочил «злодей» в камуфляже. Грозно заорав, он замахнулся на старичка кулаком. Химера проснулась быстрей молнии – прыжок, и клыки перехватили бьющую руку. Зверь впечатался в агрессора всем телом, сбил с ног, рванул когтями – если б не защитное поле, человеку бы не поздоровилось.
– Назад, Торо! Молодец, Торо, молодец…
Трибуны взорвались аплодисментами.
Второй выступала шатенка в «паутинке»; верней, ее химера – леопард. Снова кошачья ипостась, подумала Регина. Наверное, ящеры слишком неуправляемы.
Все тот же штатный «злодей» преградил шатенке путь:
– Стоять! Это ограбление!
Рука его нырнула за пазуху.
– Взять!
Багровый сполох, имитирующий выстрел лучевика, ушел в небо. Оружие кувыркнулось в траву. Леопард навалился сверху, смыкая клыки на горле врага.
– Учитывая наличие реальной угрозы для жизни, – разъяснил комментатор, – реакция животного считается адекватной…
Еще один барс – самец. Хозяйка – сдобная дама в клетчатом жакете. Барс в этой паре главный: сразу видно, кто кого ведет. «Злодей» отряхнулся, извлек не пойми откуда тесак крайне зловещего вида. И затопал к даме, размахивая тесаком.
Вонь табачного перегара обдала Регину.
– Клоун, – лаконично сообщил Груша, скребя ногтем щеку.
Регина молча кивнула. Она помнила, как это было на Шадруване.
– Ральф! – завизжала дама. – Взять его!
И спустила химеру с поводка.
Ральф реагировал вяло. Наверное, привык к визгу хозяйки. Ленивое кружение – время от времени «злодей» делал выпад тесаком, барс отскакивал и возвращался, чтобы продолжить танец. Трибуны презрительно свистели. Хозяйка Ральфа сделалась пунцовой, как от солнечного ожога.
– Ральф! Кому сказано?..
А это еще что за химера бежит на помощь лентяю-Ральфу?
– Фрида?!
Потребовалась секунда, чтобы понять: да, это Фрида в кошачьей ипостаси. В затылок ударил жаркий ветер Шадрувана; обжег, опалил. Высверки клинков в темноте, сумятица на дороге. Рык химеры, погонщик с разорванным горлом. Тесак «злодея»; сабли всадников…
Фрида ничего не забыла.