– Это все оправдания, – возразил Влад. – На войне нет места оправданиям. Графф прав. Покинув Виргинию, Ли вел себя совсем не так, как ему подобало. Но при чем тут вообще Ли? Какое это имеет отношение к Бобу?
– Он считает, – объяснил Боб, – что, если я не верю в дело, за которое сражаюсь, меня можно победить. Что я проиграю самому себе. Проблема в том, что я верю в то, за что сражаюсь. Я считаю Питера Виггина порядочным человеком. Да, жестоким, но я видел, как он пользуется своей властью, и знаю, что он не хочет никому причинять вреда. Он действительно пытается создать мировой порядок, ведущий к миру. Я хочу, чтобы он победил, и как можно скорее. И если кто-то из вас думает, будто может мне помешать…
– Нам вовсе незачем тебе мешать, – сказал Чокнутый Том. – Достаточно лишь дождаться твоей смерти.
Наступила тишина.
– Вот мы и подошли к сути, – заговорил Графф. – Для этого мы все здесь и собрались. Бобу не так уж долго осталось жить. Пока он жив, Гегемона считают непобедимым. Но как только Боба не станет – что тогда? Вероятно, командующим после него назначат Мочилу или Муху, поскольку они уже входят в СНЗ. Но каждый из вас, сидящих за этим столом, с готовностью выступит против любого из них. Я прав?
– Черт побери… Хайрам, – бросил Динк, – мы выступили бы и против Боба.
– И тогда война разорвет мир на части, а СНЗ, даже если ему удастся победить, будет стоять на трупах миллионов солдат, погибших из-за вашего соперничества и тщеславия.
Графф обвел стол яростным взглядом.
– Эй, – заметил Муха, – мы пока что никого не убили. Поговорите лучше об этом с Хана-Цыпом и Алаем.
– Возьмем Алая, – согласился Графф. – Ему потребовалось провести две чистки, чтобы получить реальный контроль над войсками ислама, но что он сделал потом? Покинул Индию? Ушел из Синьцзяна или Тибета? Разве индонезийские мусульмане оставили Тайвань? Он и Хань Цзы продолжают противостоять друг другу. Зачем? Никакого смысла. Ему не удержать Индию. Он не смог бы править Китаем. Но ему не дают покоя мечты Чингисхана.
– Каждый раз все сводится к Чингисхану, – буркнул Влад.
– Все вы хотите объединения мира, – продолжал Графф, – но каждый желает добиться этого сам, поскольку не в силах вынести даже мысли, что наверху окажется кто-то другой.
– Да бросьте, – возразил Динк. – В душе мы все Цинциннаты. Не можем дождаться, когда вернемся обратно к сельскому труду.
Все рассмеялись.
– За этим столом, – сказал Графф, – сидят пятьдесят лет кровавой войны.
– И что? – спросил Динк. – Не мы придумали войну. Мы просто хорошо умеем воевать.
– Войну придумывают каждый раз, когда кто-то настолько жаждет власти, что не может оставить в покое мирные народы. Войну придумывают именно такие, как вы. Даже если вы считаете, что сражаетесь за правое дело, как считал Ли. Но стали бы южане столько лет вести кровавую Гражданскую войну, если бы твердо не верили, что в любом случае их спасет «масса Роберт»? Даже если не вы принимаете решение о войне, государства вступят в войну лишь потому, что у них есть вы.
– Так какой же вы нашли выход, Хайрам? – спросил Динк. – Припасли пилюли с цианистым калием, чтобы все мы могли спасти мир от самих себя?
– Это не поможет, – вставил Влад. – Даже если вы говорите правду, есть и другие выпускники Боевой школы. Вспомните Вирломи – она превзошла всех.
– Алая она пока что не превзошла, – возразил Чокнутый Том. – Или Хана-Цыпа.
Влад продолжал стоять на своем:
– Возьмите Сурьявонга. Именно к нему обратится Питер, когда Боб… уйдет в отставку. Мы не единственные ребята из Боевой школы.
– Вы – джиш Эндера, – напомнил Графф. – Вы – те, кто спас мир. Вы – те, кто владеет магией. На Земле многие сотни выпускников Боевой школы, но ни у кого не возникает мысли, что можно завоевать мир, всего лишь имея в своем распоряжении одного, двоих или пятерых из них. Да и кого?
– Значит, вы хотите избавиться от всех нас, – заявил Динк. – Вот почему вы нас здесь собрали. Как я понимаю, живыми нам не уйти?
– Успокойся, Динк, – повернулся к нему Граф, – ты сможешь отправиться домой, как только закончится наше собрание. Министерство по делам колоний никого не убивает.
– Вот, кстати, интересно, – заметил Чокнутый Том, – чем, собственно, занимается Министерство по делам колоний? Пакует людей в звездолеты, словно сардинок, а потом отправляет их колонизировать планеты. И в мир, который они покинули, им уже никогда не вернуться. Пятьдесят лет туда, пятьдесят обратно. К тому времени о нас давно забудут, если даже мы прилетим на планету-колонию и сразу же вернемся домой. Чего, естественно, никто нам не позволит.
– Значит, речь идет не об убийстве, – сказал Динк, – а об очередном чертовом похищении.
– Речь идет о предложении, – вмешался Рэкхем, – которое вы можете принять или отказаться.
– Я отказываюсь, – сразу сказал Динк.
– Сперва выслушай, – посоветовал Графф.
– А этого не хотите? – Динк сделал неприличный жест.
– Я предлагаю вам руководить колониями. Каждому – своей. Без соперников. Вряд ли вам будут угрожать вражеские армии, но на новых планетах полно опасностей и неизвестностей, так что ваши способности пригодятся в полной мере. Люди пойдут за вами – люди, которые старше вас, – отчасти потому, что вы из джиша Эндера, а отчасти и даже в основном благодаря вашим способностям. Они увидят, как быстро вы схватываете важную информацию, выстраиваете ее по приоритетам, предвидите последствия и принимаете верные решения. Вы станете основателями новых человеческих миров.
– А планеты назовут в нашу честь? – детским голоском пропищал Чокнутый Том.
– Не придуривайся, – упрекнул его Карн.
– Извини.
– Послушайте меня, джентльмены, – сказал Графф. – Мы видели, что случилось с королевами ульев. Они все сбились в кучу на одной планете, и их уничтожили одним ударом. Любое оружие, которое можем изобрести мы, может изобрести и наш враг, чтобы использовать его против нас.
– Ерунда, – возразил Динк. – Королевы ульев расселились по многим планетам. Собственно, все, что вы делаете, – посылаете корабли для колонизации уже заселенных ими миров, поскольку только о них вам известно, что там есть пригодная для дыхания атмосфера и съедобная флора и фауна.
– На самом деле нашу флору и фауну мы берем с собой, – заметил Графф.
– Динк прав, – сказал Шен. – Распространение по космосу королевам ульев ничем не помогло.
– Потому что на самом деле они не распространялись, – объяснил Графф. – На всех планетах у них были жукеры, но когда вы, парни, взорвали их родную планету, все королевы ульев оказались там. Они сложили все свои яйца в одну корзину. Мы этого делать не собираемся. Отчасти потому, что человечество – не горстка королев и целая толпа рабочих и трутней. Черт побери, каждый из нас – королева улья, и каждый несет в себе семя, способное воспроизвести всю человеческую историю. Так что человечеству распространение как раз поможет.
– Примерно так, как от кашля в толпе распространяется грипп, – весело сказал Чокнутый Том.
– Именно, – кивнул Графф. – Можешь называть нас болезнью, мне все равно. Я – человек и хочу, чтобы мы распространились повсюду подобно эпидемии. Чтобы никто и никогда не смог нас истребить.
Рэкхем кивнул:
– И чтобы этого достичь, колонии должны иметь наибольший из возможных шанс выжить.
– А для этого нужны вы, – резюмировал Графф. – Если мне удастся вас заполучить.
– Значит, мы обеспечиваем существование ваших колоний, – подытожил Карн, – а вы избавляетесь от нас на Земле, чтобы Питер смог покончить со всеми войнами и установить тысячелетнее Царство Христово.
– Пришествие Христа меня не волнует, – сказал Графф. – Меня волнует только одно – спасение человечества. Как единого целого, так и по отдельности.
– В благородстве вам не откажешь.
– Нет, – возразил Графф. – Я создал вас. Не в телесном смысле…
– Хорошо, что сказали, – заметил Карн. – А то мой папаша бы вас прикончил за подобную клевету на мою мать.
– Я вас нашел. Я вас тестировал. Я собрал вас. Благодаря мне о вас знает весь мир. И опасность, которую вы представляете, создал тоже я.
– Вы что, пытаетесь покаяться за свои ошибки?
– Это не ошибка. Это была необходимость, без которой мы не выиграли бы последнюю войну. Но в истории часто бывает, что решение одной проблемы влечет за собой появление другой.
– Так в чем смысл нашей встречи? – спросил Муха.
– В том, чтобы предложить вам шанс совершить нечто, способное удовлетворить вашу неудержимую жажду власти и в то же время обеспечить выживание человечества как на Земле, так и в галактике.
Все задумались.
Первым заговорил Мочила:
– Я уже выбрал дело своей жизни, полковник Графф.
– Хайрам, – громко прошептал Динк. – Он теперь один из наших.
– Ты выбрал его, – согласился Графф, – и добился своей цели. Твой народ имеет свое государство, и оно входит в СНЗ. Твоя борьба закончена. Все, что тебе остается, – прозябать под властью Питера Виггина, пока ты либо не взбунтуешься против него, либо не станешь командующим его армией, а затем сменишь его на посту Гегемона, чтобы править миром. Я прав?
– У меня нет таких планов, – покачал головой Мочила.
– Но такой вариант тебя вполне устраивает, – настаивал Графф. – Не притворяйся, будто это не так. Я знаю вас, парни. Вы не сумасшедшие. Но вы не можете остановиться.
– Вот почему вы не пригласили Петру, – усмехнулся Боб. – Тогда вы не могли бы постоянно обращаться к нам «парни».
Графф поднялся со своего места во главе стола:
– Я сделал вам предложение. И вы все равно будете над ним думать, хотите вы этого или нет. Сами увидите, как будут разворачиваться события. Вы все знаете, как со мной связаться. Предложение остается в силе. На сегодня мы закончили.
– Нет, – возразил Шен. – Вы ведь так ничего и не сделали, чтобы решить настоящую проблему.
– Какую?
– Мы всего лишь потенциальные поджигатели войны и детоубийцы, – сказал Шен. – Но что вы намерены делать с Хана-Цыпом и Алаем?
– И с Вирломи, – добавил Муха Моло. – Если кто-то по-настоящему опасен, то именно она.
– Они получат то же предложение, что и вы, – повторил Рэкхем. – Собственно, один из них уже его получил.
– Кто? – спросил Динк.
– Тот, кто имел возможность его выслушать, – ответил Графф.
– Значит, Хана-Цып, – кивнул Шен. – Вряд ли вы сумели встретиться с мистером халифом.
– Какие вы все стали умные, – улыбнулся Графф.
– «Победа под Ватерлоо ковалась на спортивных площадках Итона»[13], – процитировал Рэкхем.
– Что это значит, черт побери? – спросил Карн Карби. – Вы даже никогда не учились в Итоне.
– Это всего лишь аналогия, – объяснил Рэкхем. – Если бы вы не провели все свое детство за военными играми, может, хоть что-то бы знали. Вам всем не хватает образования.
17. Лодки
От: Champi%T’it’[email protected]
Кому: WallabyWannabe%[email protected]/mil.gov.au
Тема: «Неплохая мысль»
Естественно, для тебя «предложение» Граффа – неплохая мысль. Ты же живешь в Австралии.
Мочила.
От: WallabyWannabe%[email protected]/mil.gov.au
Кому: Champi%T’it’[email protected]
Тема: Ха-ха
Тем, кто живет на Луне – прошу прощения, в Андах, – не стоит шутить насчет Австралии.
Карн.
От: Champi%T’it’[email protected]
Кому: WallabyWannabe%[email protected]/mil.gov.au
Тема: Кто тут шутит?
Я видел Австралию и жил на астероиде. И предпочел бы астероид.
Мочила.
От: WallabyWannabe%[email protected]/mil.gov.au
Кому: Champi%T’it’[email protected]
Тема: Астероид
Австралия не нуждается в системе жизнеобеспечения, как астероид, или в коке, как Анды, чтобы там можно было жить. К тому же астероид тебе понравился лишь потому, что он назывался Эрос, – хоть какая-то надежда на секс.
Карн.
От: Champi%T’it’[email protected]
Кому: WallabyWannabe%[email protected]/mil.gov.au
Тема: По крайней мере
По крайней мере, что касается секса – я мужчина. Загляни к себе в ширинку и проверь, кто ты такой. Для этого надо взяться за замок молнии и потянуть вниз. Ах да, ты же в Австралии. Значит, вверх.
Мочила.
От: WallabyWannabe%[email protected]/mil.gov.au
Кому: Champi%T’it’[email protected]
Тема: Посмотрим… молния… ширинка… потянуть…
Ай! Ау! О-о-о-о-о!
Карн.
Матросы настолько нервничали из-за присутствия на их доу[14] самой Госпожи, что только чудом не потопили лодку, еще до того, как вышли в море. Плыли они медленно, постоянно меняя галс, и даже простой поворот, казалось, требовал не меньше труда, чем изобретение заново навигации как таковой. Вирломи, однако, не проявляла ни малейшего недовольства.
Пора было сделать очередной шаг по выходу Индии на мировую сцену. Вирломи требовался союзник, чтобы освободить ее народ от чужеземных оккупантов. Хотя зверства прекратились и снимать на видео было уже нечего, Алай настоял, чтобы его мусульманские войска оставались по всей Индии – ожидая провокаций со стороны индусов и зная, что Вирломи не имеет над своим народом такой власти, как он над своими солдатами.
Но Вирломи не собиралась посвящать в свой замысел Хань Цзы. Ей пришлось приложить немало сил, чтобы заставить китайцев убраться из страны, и у нее не было никакого желания звать их обратно. К тому же, хотя китайцы, в отличие от мусульман Алая, не навязывали всем свою религию, они были не менее высокомерны и точно так же не сомневались в своем праве владеть миром.
И еще эти ребята из джиша, уверенные сверх всякой меры, будто они могут стать ее повелителями. Неужели они не понимали, что вся ее жизнь состояла в отрицании их чувства собственного превосходства? Их выбрали, чтобы вести войну с инопланетянами, и в той войне боги сражались на их стороне. Но теперь боги сражались на стороне Вирломи.
Когда она только начинала, она еще не была верующей, лишь использовала имевшиеся у нее знания религии ее народа. Но в течение многих недель, месяцев и лет кампании против Китая, а затем против мусульман, она не раз видела, как обстоятельства постоянно складываются в ее пользу, соответствуя ее плану. Что бы она ни задумывала, у нее все получалось, а поскольку тесты подтверждали, что Алай и Хань Цзы умнее ее, наверняка ей подсказывали идеи некие высшие, более мудрые существа.
Лишь один человек мог теперь дать ей помощь, в которой она нуждалась, и лишь за одного мужчину на свете она могла выйти замуж, не унизив собственного достоинства. В конечном счете ее замужество стало бы замужеством всей Индии, а все рожденные ею дети стали бы детьми богини, по крайней мере в глазах народа. А поскольку о непорочном зачатии не могло быть и речи, ей требовался муж. Именно потому она и позвала к себе Питера Виггина.
Виггин, брат великого Эндера. Старший брат. Кто тогда посмел бы выразить сомнение, что ее дети унаследуют лучшие гены из всех существующих на Земле? Они могли бы основать династию, способную объединить мир и править вечно. Женившись на Вирломи, Питер включил Индию в свой СНЗ, превратив его из второстепенной организации в союз, объединяющий более половины населения мира. А сама Вирломи – и Индия – возвысилась бы над любой другой нацией. Вместо того чтобы оставаться лидером одного народа, как Хань Цзы, или главой жестокого и отсталого культа, как Алай, она стала бы женой просвещенного Локка, Гегемона Земли, человека, чья проницательность наконец принесла бы мир во всем мире.
Питера явно нельзя было назвать расточительным – его судно не отличалось большими размерами. Но это не была и примитивная рыбацкая доу – яхта выглядела так, словно вот-вот взлетит и помчится над волнами. Главным в мире Питера Виггина была скорость. Никто не мог терять времени зря.
Вирломи сама когда-то принадлежала к этому миру, но за прошедшие годы ритм ее жизни замедлился, что было вполне естественно для Индии. Она ходила не спеша, зная, что люди смотрят ей вслед, и двигаясь с простым изяществом, свойственным женщине ее положения. А когда мужчины спорили, ей приходилось молчать, высказываясь лишь коротко и по делу. Она не могла позволить себе ничего, что могло бы принизить ее в глазах других.
Но при всем при этом она тосковала по стремительному темпу современной жизни – по челнокам, доставлявшим ее в Боевую школу, Тактическую школу и обратно, по чистым блестящим поверхностям, по молниеносным играм в Боевом зале, даже по жизни в Хайдарабаде среди других ребят из Боевой школы, до того как она сбежала, чтобы сообщить Бобу о местонахождении Петры. Все это было ей куда ближе, чем нынешний притворный примитивизм.
Каждый делал то, что было необходимо для победы. Те, кто имел армию, обучал солдат. Но когда Вирломи только начинала, у нее не было никого, кроме нее самой. И она обучила и дисциплинировала саму себя, чтобы выглядеть именно такой, какой должна была казаться.
В итоге она стала такой, какой должна была стать.
Но это вовсе не означало, что она утратила способность восхищаться изящным быстрым судном, на котором к ней прибыл Питер.
Рыбаки помогли ей перебраться из доу в шлюпку, которая должна была доставить ее с одного судна на другое. В Манарском заливе волны наверняка были выше, но небольшие острова Адамова моста защищали водное пространство, и здесь ощущалась лишь легкая качка – что и к лучшему, поскольку ее начало слегка тошнить, как только она поднялась на борт, а ей вовсе не хотелось, чтобы ее вырвало прямо на глазах у матросов. Вирломи даже не предполагала, что страдает морской болезнью. Да и откуда ей было знать? Ее не беспокоили ни полеты на вертолетах, ни поездки на автомобилях по извилистым дорогам, даже свободное падение. С чего бы на нее вдруг так подействовала небольшая качка на воде?
В шлюпке на самом деле оказалось легче, чем на доу, – чуть страшнее, но мутило меньше. Со страхом Вирломи вполне могла справиться – страх не вызывал у нее тошноты, лишь прибавлял решимости.
Питер уже стоял у борта яхты и протянул Вирломи руку, чтобы помочь ей подняться на судно. Хороший знак. Он не пытался хитрить и не завлекал ее к себе насильно.
Велев ее матросам привязать шлюпку к его яхте, Питер пригласил всех на борт отдохнуть в относительном комфорте на палубе, а сам вместе с Вирломи направился в большую каюту, обставленную красиво и уютно, но без особых излишеств. Точно отмеренный объем роскоши. Питер отличался хорошим вкусом.