Обычная, правдоподобная пауза — не повод для тревоги. Охранники отвернулись, наблюдая за танцорами.
Но она посмотрела на Эдиона из-под опущенных век. Даже будучи переодетой в аристократку, в ее бирюзово-золотых глазах плескался злой, порочный триумф.
За ними, по всему залу, танцоры обрушили свои розы на пол, и Эдион улыбнулся своей королеве, словно весь мир пошел к черту.
Глава 18
Не только стеклянные цветы были начинены реактивным порошком, тайно купленным Аэлиной на Теневом Рынке. Каждая из сверкающих пылинок, разбросанных танцорами повсюду, была им заполнена. И это стоило каждой проклятой серебрянной монеты, потраченной ею, поскольку дым распространялся по залу, сжигая порошок, который они повсюду распыляли.
Дым был таким плотным, что она с трудом могла видеть дальше чем на шаг, и он удачно сочетался с серым плащом, который она также использовала, как юбку в костюме. Как и советовал Аробинн.
Крики заглушили музыку. Аэлина уже двигалась в сторону сцены, когда часовая башня - башня, которая спасёт их или погубит - пробила полдень.
На шее Эдиона не висел чёрный ошейник, и это все, что ей нужно было увидеть, даже если от облегчения у неё затряслись колени. Прежде чем закончился первый удар часов, она достала кинжалы, встроенные в корсаж костюма - серебряные украшения и нити бус маскировавшие оружие - и ударила одним поперёк горла ближайшего к ней гвардейца.
Аэлина развернулась и толкнула его на другого мужчину, стоявшего рядом с ним, и одновременно вонзила другой клинок глубоко в живот третьего.
Голос Флорины возвысился над толпой, подгоняя танцоров:
- Прочь-прочь-прочь.
Прозвучал второй удар часов, и Аэлина вытащила кинжал из живота стонущего гвардейца, ещё один бросился на неё из дыма.
И вдруг она исчезла из поля зрения Эдиона, так что о происходящем он мог только догадываться, затем они были замедлены толпой, и внезапно она оказалась достаточно близко.
Гвардеец - один из этих монстров в чёрной униформе - сделал выпад мечом, целясь ей в грудь. Аэлина парировала удар одним кинжалом, метясь в незащищенный торс. Горячая, дурно пахнущая кровь выплеснулась ей на руку, когда она вонзила второй клинок ему в глаз.
Он все ещё падал, когда она пробежала пару последних шагов до деревянной платформы и запрыгнула на неё, двигаясь вперёд, пригибаясь к земле, пока она не оказалась около двух других гвардейцев, все ещё пытающихся отмахнуться от дыма. Они кричали, когда Аэлина прикончила их за два удара.
Раздался четвёртый удар часов, и она увидела Эдиона и трёх гвардейцев вокруг него, проткнутых обломками стула.
Он был огромный, в близи выглядел даже больше. Гвардеец напал на них, выскочив из дыма, и Аэлина выкрикнула "Сволочь!", прежде чем бросить кинжал ему в лицо. Эдион мог с трудом двигаться, чтобы уклониться от удара, и кровь гвардейца забрызгала тунику двоюродного брата.
Она бросилась к цепям вокруг лодыжек Эдиона, пряча оставшийся клинок.
Волна шока прошла сквозь неё, синее свечение обожгло зрение, когда Глаз вспыхнул (прим. переводчика: Глаз Элианы).
Она не допустила паузы, ни на миг. Какие бы чары не наложил король на кандалы Эдиона, горящие синим огнём, она рассекла воздух заранее приготовленным кинжалом и своей кровью написала заученные ранее символы на цепях: Откройся.
Кандалы с глухим стуком упали на землю.
Седьмой удар часов.
Крики переросли в нечто более громкое, дикое, и голос короля прогремел над испуганной толпой.
Один из гвардейцев бросился на них, обнажив меч.
Ещё одно преимущество дыма: слишком рискованно стрелять из луков. Она только заработает для Аробинна похвалу, если выберется отсюда живой.
Она обнажила другой клинок, спрятанный в подкладке серого плаща. Гвардеец упал, схватившись за горло, теперь разрезанное от уха до уха. Аэлина повернулась к Эдиону, сняла длинную цепочку и набросила Глаз Элианы ему на шею. Она открыла рот, но он произнёс, задыхаясь:
- Меч.
И только тогда она заметила меч, выставленный напоказ позади его стула.
Меч Оринфа.
Клинок её отца.
Она слишком сосредоточилась на Эдионе, гвардейцах и танцорах, чтобы понять, что это был за клинок.
- Держись рядом, - только и сказала она, схватив меч с возвышения и бросив ему в руки. Она не позволила себе думать о весе этого меча, или о том, как же он всё-таки попал сюда. Она просто обхватила Эдиона рукой и побежала через платформу к окнам, ведущим во внутренний двор, возле которых люди вопили от страха, а гвардейцы пытались установить порядок.
Часы прозвенели в девятый раз. Она освободит Эдиона от наручников, как только они выберутся в сад; они не могли оставаться в этом удушающем дыму ни на секунду.
Эдион шёл покачиваясь, прямо за ней, до того, как она спрыгнула с платформы в дым как раз туда, где, по словам Брулло, должны были стоять на посту два гвардейца. Один был убит кинжалом в спину, другой - ударом в шею. Она сильнее сжала рукояти кинжалов из-за скользкой крови, теперь покрывавшей их, как и каждый дюйм её тела.
Сжав меч обеими руками, Эдион спрыгнул прямо за ней, и его колени подогнулись.
Он был искалечен, но не тем увечьем, которое она могла бы увидеть. Она поняла это, когда, пробираясь через толпу, изменяла своё поведение, как советовала Лисандра. Бледность лица Эдиона возникла не из-за страха, как и слабое дыхание. Они ранили его.
И потому, убийство этих людей давалось ей легко.
Толпа остановилась у дверей во внутренний дворик, создавая затор, как она и рассчитывала. Ей стоило лишь крикнуть:
- Пожар! Пожар! - и крики стали безумными.
Большая часть людей начала разбивать окна и ломать двери, давя друг друга и гвардейцев. Остальные хватали ведра, чтобы погасить огонь, вода разбрызгивалась везде, смывая знаки Вэрда с порогов.
Дым начал рассеиваться, очищая путь до сада. Аэлина заставила Эдиона пригнуть голову и толкнула его в толпу придворных и слуг.
Люди метались, давили друг друга, кричали, рвали её одежду, пока полуденное солнце не ослепило её.
Эдион зашипел. Из-за недель, проведённых в темнице, глаза возможно были повреждены.
- Просто держись рядом со мной, - сказала она, положив его массивную руку себе на плечо. Он сильно сжал её, цепи стучали по телу, когда она пробиралась через толпу, за пределы дворца.
Часовая башня издала свой двенадцатый и последний удар, когда Аэлина и Эдион остановились перед выстроившимися в линию шестью гвардейцами, которые загораживали вход в сад.
Аэлина вырвалась из хватки Эдиона, и двоюродный брат выругался, когда глаза достаточно приспособились, чтобы увидеть то, что находиться между ними и свободой.
- Не мешайся под ногами, - сказала она брату и бросилась на гвардейцев.
***
Рован обучил её паре новых трюков.
Она была кружащимся облаком смерти, королевой теней, и эти мужчины уже были трупами.
Раня, уворачиваясь и кружась, Аэлина полностью погрузилась в состояние убийственного спокойствия, пока её не окружило облако крови, и гравий не стал скользким от него. Четыре подопечных Шаола приблизились к ним, а затем убежали в противоположном направлении. Ей было всё равно, были ли они союзниками или просто разумными людьми.
Когда последний из гвардейцев в чёрной униформе упал на окровавленную землю, она перестала волноваться за Эдиона. Он был удивлён, но издал низкий, мрачный смех, оперевшись на живую изгородь из-за устали от бега.
Лучники - им нужно было убрать лучников, которые точно начнут стрелять, как только дым рассеется.
Они бросились бежать по дорожке, окаймлённой живой изгородью, которую она много раз пересекала во время утренних пробежек с Шаолом.
- Быстрее, Эдион, - выдохнула она, но сама уже замедлялась. Она остановилась и порезала своё запачканное кровью запястье кинжалом перед тем, как нанести открывающие знаки Вэрда на его наручники. Знаки вспыхнули, загорелись. И затем наручники бесшумно раскрылись.
- Милый фокус, - выпалил он, задыхаясь, когда она освободила его руки. Она была готова выбросить прочь этот кусок металла, когда позади них скрипнул гравий.
Это были не гвардейцы, не король.
Она испытала немалую долю ужаса, когда увидела Дорина, идущего за ними.
Глава 19
- Идете куда-то? – спросил Дорин, его руки были засунуты в карманах черных штанов.
Человек, который произносил эти слова не был ее другом, она поняла это еще до того, как он открыл рот. Воротник его эбеновой туники был расстегнут, раскрывая мерцающий ошейник из камня Вэрда не шее.
- К сожалению, Ваше Высочество, мы устраиваем другую вечеринку и сейчас туда направляемся.
Она отметила справа тонкий красный клен, преграды и стеклянный дворец, который казался очень большим на фоне остального. Они были слишком глубоко в саду, но каждая потраченная впустую секунда была равносильна подписанию ее собственного смертного приговора. И Эдиона.
Она отметила справа тонкий красный клен, преграды и стеклянный дворец, который казался очень большим на фоне остального. Они были слишком глубоко в саду, но каждая потраченная впустую секунда была равносильна подписанию ее собственного смертного приговора. И Эдиона.
- Жаль, - сказал валг-принц в Дорине. - Это только начало становиться захватывающим.
И он ударил. Волна темноты обрушилась на нее, и Эдион выкрикнул предупреждение. Синева вспыхнула перед ней, отклоняя нападение от Эдиона, но ее отпихнуло на шаг назад, словно сильным темным ветром.
Когда темнота расступилась, принц просто смотрел, а затем выдал ленивую, жестокую улыбку.
- Вы защитили себя. Умное, прекрасное человеческое существо.
Аэлина потратила все утро, покрывая каждый дюйм своего тела знаками Вэрда, которые она писала собственной кровью, смешанной с чернилами, чтобы скрыть цвет.
- Эдион, беги за стены, - она дышала, не смея отводить взгляд от принца.
Эдион этого не сделал:
- Это не принц, больше нет.
- Я знаю. Именно поэтому ты должен.
- Какое геройство, - сказало существо, присаживаясь на корточки, в обличье ее друга. - Так глупо надеяться, будто вы сможете уйти.
Словно гадюка, он снова ударил волной темной злой энергии. Это ударило ее и повалило на Эдиона, который проворчав от боли, поставил ее на ноги.
Ее кожа стала зудеть под костюмом, как будто защита из крови отслаивалась с каждым ударам. Полезная, но не долговременная. Именно поэтому она не потратила их в пустую, когда пробиралась в замок.
Они должны были выбраться отсюда сейчас же. Аэлина пихнула цепи в руки Эдиона, взяла у него меч Оринфа и сделала шаг навстречу принцу.
Медленно, она достала лезвие из ножен. Его вес был безупречен, сталь сияла так же ярко, как и в последний раз, когда она видела его. В руках ее отца.
Валг-принц замахнулся кнутом подчинения в нее, и она споткнулась, но продолжила идти, как раз когда защита под ее костюмом окончательно разрушилась.
- Один знак, Дорин, - сказала она. - Просто дайте мне один знак, что Вы до сих пор там.
Принц валгов засмеялся, его смех был таким низким и резким, что прекрасное лицо исказилось от древней жестокости.
Сапфировые глаза были абсолютно пусты, когда он сказал:
- Я собираюсь разрушить все, что ты любила.
Она обхватила меч отца обеими руками и продолжила продвигаться вперед.
- Ты никогда этого не сделаешь, - сказало существо.
- Дорин, - повторила она, ее голос надорвался. - Вы - Дорин.
Секунды, она имела секунды в запасе, чтобы дать их ему. Ее кровь капала на гравий, и она позволяла этому происходить, ее глаза были прикованы к принцу, когда она стала чертить символ ногой. Демон снова засмеялся.
- Больше нет.
Она глубоко всматривалась в эти глаза, глаза друга, которого когда-то целовала, о котором всегда заботилась, и попросила:
- Только один знак, Дорин.
Но в этом лице не было ее друга, никаких колебаний или знаков, никаких сопротивлений в мускулах, когда принц сделал выпад.
Бросился и замер, когда наступил на Знак Вэрда, который она наспех нарисовала ногой на земле, чтобы задержать его. Это продлится не больше, чем несколько секунд, но это именно то, в чем она нуждается, поскольку он встал на колени, борясь и побеждая власть Знака. Эдион тихо выругался.
Аэлина занесла меч Оринфа над головой Дорина. Один удар. Только один удар, чтобы разрубить плоть и кости, чтобы освободить его.
Оно ревело голосом, который не принадлежал Дорину, на языке который не принадлежал этому миру. Знак на земле вспыхнул, но все еще держался.
Дорин искал ее, ненависть, ярость и гнев отражались на его прекрасном лице. Для Террасена, для их будущего, она сможет сделать это. Она сможет покончить с этой угрозой здесь и сейчас.
Убить его, в его же день рождение, ни дня после двадцати. Она будет страдать от этого потом и горевать тоже.
Не будет больше имен, которые она запечатлит на себе, она обещала. Но ради ее королевства...опустить лезвие, она решилась и...
Нечто врезалось в меч отца, сбивая ее равновесие, Эдион закричал. Стрела рикошетом направилась в сад, звеня о гравий, в который приземлилась. Несрин приближаясь, натянула еще одну стрелу и направила ее в Эдиона.
- Ударишь принца, и я буду стрелять в генерала.
Дорин засмеялся.
- Дерьмовый из тебя шпион, - огрызнулась Аэлина. - Ты даже не попыталась скрыться, когда наблюдала за мной.
- Аробинн Хэмел сказал капитану, что сегодня ты попытаешься убить принца, - сказала Несрин. - Убери свой меч.
Аэлина проигнорировала приказ. Отец Несрин делает лучшие грушевые пироги в столице. Она предполагала, что Аробинн попытался ее предупредить, но она была слишком занята остальным, чтобы подумать над скрытым сообщением. Глупо. Это было настолько глупо с ее стороны.
Осталось несколько секунд до того, как защита падет.
- Ты лгала нам, - сказала Несрин.
Стрела оставалась направленной в Эдиона, который сейчас оценивал ее, сгибая руки, как будто он воображал, что сжимает ее горло.
- Вы с Шаолом дураки, - сказала Аэлина, как раз когда часть ее испытала облегчение, как раз тогда, когда она уже хотела признать, что все, что она сделала, было еще и обманом самой себя. Аэлина отвела меч в сторону.
Существо в Дорине шипело на нее:
- Ты еще пожалеешь об этом, девочка.
Аэлина только прошептала.
- Я знаю.
Ей было наплевать, что случится с Несрин. Она вложила меч в ножны, схватила Эдиона и побежала.
***
Дыхание Эдиона было таким, будто осколки стекла застряли в его легких, но женщина в крови - Аэлина - тащила его вперед, проклиная за медлительность. Сад был огромен, и крики позади них становились все ближе и ближе.
Они уже достигли каменной стены, где Знаки Вэрда были забрызганы кровью, и сильные руки помогли ему подняться. Он пытался сказать ей идти первой, но она пихала его в спину, потом ноги, подталкивая его вверх, когда двое мужчин на вершине стены хмыкнули от его веса.
Рана на его ребрах расширялась и мучительно горела. Мир стал вращаться и идти яркими пятнами, поскольку спрятавшиеся мужчины выпустили его на тихую городскую улицу с другой стороны. Он ухватился рукой за стену, чтобы не присоединится к куче окровавленных королевских охранников внизу. Эдион не признал ни одно из их лиц, некоторые до сих пор застыли в молчаливом крике.
Тела шипели на камнях, затем его кузина спрыгнула рядом с ним, обертывая серый плащ вокруг ее окровавленного костюма, и набросила капюшон на забрызганное кровью лицо. В руках у нее был другой плащ - любезность от патрульных на стенах. Он едва мог стоять на ногах, когда она обернула плащ вокруг него и опустила на его лицо капюшон.
- Беги, - сказала она.
Двое мужчин на стенах оставались там, луки скрипели от натянутости. Но не было никаких признаков молодого лучника из сада.
Эдион споткнулся, Аэлина выругалась и бросилась обратно, чтобы обхватить его за талию. И будь проклята его сила, чтобы нести его сейчас, он обнял ее за плечи, и, опираясь на нее, они вышли на такую же тихую улицу.
Позади раздавились крики, свист, глухой стук стрел и стоны умирающих мужчин.
- Четыре переулка, - задыхалась она. - Только четыре переулка.
Это не казалось достаточно далеким, чтобы быть в безопасности, но у него не хватало дыхания, чтобы сказать ей.
Оставаться на ногах было достаточно трудной задачей. Швы на его боку разорвались, но, святые боги, они покинули территорию дворца. Чудо, это чудо.
- Пошевеливайся, неповоротливый ты осел! - рявкнула она. Эдион вынудил себя сосредоточить оставшиеся силы в ногах и позвоночнике.
Они достигли угла улицы, украшенной надписями и цветами, и Аэлина посмотрела во все стороны перед тем, как помчаться, пересекая ее.
Столкновения стали о сталь и крики раненых разносились через весь город, гуляки с веселыми лицами ходили вокруг них, что-то бормоча.
Но Аэлина продолжала идти вниз по одной улице, затем вниз по другой. На третьей она замедлила свои шаги и шла, качаясь, начиная петь непристойные песни, настраивая свой очень фальшивый, пьяный голос. И, таким образом, они стали двумя обычными гражданами, которые празднуют день рождение принца, переходя от одной таверны к следующей.
Никто не обращал на них никакого внимания, не тогда, когда все глаза были устремлены на стеклянный замок, возвышающийся позади них.
От раскачивания его голова закружилась. Если он упадет в обморок…
- Еще один переулок, - пообещала она.
Это все было галлюцинациями. Должно было быть. Никто не был настолько глуп, чтобы попытаться спасти его, особенно его собственная королева. Даже если он видел, что она скашивает по полдюжины мужчин, словно стебли пшеницы.
- Давай, давай, - она задыхалась, просматривая украшенную улицу, и он знал, что она говорит не с ним.