В главном здании комплекса американского посольства в Каире двенадцать этажей и два технических, то есть подземных. На крыше оборудована вертолетная площадка, способная принимать тяжелый вертолет: когда американцы отрабатывали экстренную эвакуацию, сбегались посмотреть всем районом. Из двенадцати этажей только на девяти есть окна. Верхние три этажа не имеют ни одного окна, именно там находится главная станция СРС в Египте и запасной пост прослушивания. Разведчики, которых назначают в Каир, первоначально испытывают клаустрофобию, но потом привыкают к постоянному дневному свету, и те, кто проработал здесь достаточно долгое время, по возвращении вынуждены опять привыкать к окнам. Окна, тем более панорамные, – кажутся им опасностью…
Одним из сотрудников каирской станции СРС был молодой парень по имени Майкл, светловолосый, с серо-голубыми глазами и простым, открытым лицом. У него не было никакого опыта разведдеятельности – но Вторая мировая война столь тяжко ударила по Североамериканским Соединенным Штатам, что выбирать не приходилось: любой, кто готов был служить своей стране, был на вес золота. А за ним еще было четыре курса Джорджтауна по профильному факультету с нейтральным названием «обеспечение безопасности» и короткий шестинедельный курс обучения на бывшей военной базе в Арканзасе, на которой теперь готовили сотрудников СРС. И вдобавок – рекомендательное письмо от бывшего министра обороны САСШ. Меньше чем за год Майкл умудрился вскружить голову всей женской половине посольства, завести себе официальную girlfriend в лице дочери второго секретаря посольства, продвинуться до девятой ступени по госслужбе и стать руководителем чрезвычайно опасного сектора станции – сектора по борьбе с терроризмом. В Египте это была почти что расстрельная должность, и руководитель станции, назначая на нее новичка, предполагал недоброе – что исламские террористы решат за него проблему и стремительно продвигающийся по карьерной лестнице светловолосый вундеркинд не подсидит его. Но прошло уже четыре месяца с тех пор, как Майкл был начальником сектора – и он даже ни разу не был ранен, хотя лично участвовал в четырех опасных операциях совместно с египетскими спецслужбами.
Да, и еще… Поступая в СРС – человек отказывается от своей подлинной личности, отныне ему присваивают оперативный псевдоним и выдают документы не на фамилию, а на оперативный псевдоним. На время активной работы, что в САСШ, что за ее пределами – оперативный псевдоним заменяет настоящую фамилию, человек возвращает себе подлинную фамилию, только выходя в отставку или погибая, да и то не всегда. Оперативный псевдоним каждый сотрудник выбирает себе сам и меняет только в самых крайних случаях: сменить псевдоним считается очень дурной приметой…
Майкла все знали как Майкла Рейвена[46]. Никто не знал, почему он выбрал себе именно такой оперативный псевдоним. Но он выбрал его без колебаний.
Сектор борьбы с терроризмом в посольстве САСШ не был основным, он занимал всего две комнаты на последнем этаже здания. Маленькую, в которой теперь был кабинет Майкла, и большой зал, в котором были оборудованы рабочие места для восьми сотрудников. Сейчас в подчинении Майкла было пять человек, в том числе один бывший десантник из восемьдесят второй воздушно-десантной и один боец SEAL, которого мексиканская наркомафия приговорила к смерти за то, что он сделал в Мексике. Майкл был самым младшим из всех, младше любого из своих сотрудников. Отдел по борьбе с терроризмом – это не наружное наблюдение, уважение здесь надо было выгрызать когтями и зубами. Нельзя сказать, что за четыре месяца он завоевал уважение битых и стреляных волков, которые и были в его отделе. Но Малышом – они его уже не называли…
Сейчас по местному времени было уже почти девятнадцать часов, и Майкл в кабинете был один. Работа начальника отдела – вовсе не такая, какой ее представляют, в основном это кабинетная работа. Ты пишешь меморандумы и отвечаешь на чужие меморандумы, участвуешь в совещаниях, большая часть которых представляет собой переливание из пустого в порожнее, заполняешь недельные, месячные и годовые планы оперативной работы, требования на предоставление материальных ресурсов, читаешь рапорты своих сотрудников и пишешь к ним сопроводительные записки перед тем, как отправить на утверждение в Лэнгли. Вся прелесть этого кресла в том, что под тобой несколько сотрудников, которые не в церковной семинарии учились, они могут в любой момент натворить что-нибудь – а отвечать будешь ты. Но последнее как раз не тяготило Майкла. Он придерживался старой доброй политики американского менеджмента, которой в нем почти уже и не осталось – держаться вместе и своих не сдавать.
Звонок неизвестной женщины поступил на коммутатор посольства. В посольство звонят самые разные люди, часто откровенные психи, которые то хотят спасти все человечество, то грозят самыми разными карами. Мало кто знает, что все разговоры, все звонки не только записываются – звонки, поступающие в адрес станции СРС, автоматически анализируются. Есть специальная программа, которая в реальном масштабе времени анализирует голос и выдает заключение по восьми параметрам, в том числе степень искренности и степень нервного возбуждения говорящего.
Женщина говорила по-английски, только поэтому телефонистка в приемной посольства, так называемом «Центре Америки», не положила трубку, а переадресовала звонок в центр поддержки операций. Такой центр существует при каждой станции СРС, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю на телефоне кто-то сидит. Каждый оперативник сообщает своим агентам коды для срочной связи, агент может в любое время позвонить, назвать кодовое слово – там поймут, подыграют, чтобы агент не говорил, немедленно сообщат о звонке курирующему офицеру, благо сотовая связь сделала доступной любого человека в течение считаных секунд. Иногда такие звонки спасали жизни людям и операции от провалов…
Телефонистка, молодая дама по имени Бекки Пейдж, только начинающая, внимательно выслушала рассказ позвонившей. Она работала в Каире недавно, больше интересовалась модой и сексом и не знала кто такой генерал Абубакар Тимур. Кроме того – женщина не назвала ни одно из кодовых слов, которые заставили бы воспринимать звонок серьезно. Однако… вмешивался тот же фактор: звонившая говорила на английском языке, а в арабоязычной и неспокойной стране любой англоязычный человек воспринимался как друг и соотечественник…
– Еще раз, мэм… Как, вы говорите, зовут человека, которого вы видели?
– Господи… да я не помню, как его зовут! Но он разыскиваемый террорист, за его голову назначена награда, я должна сообщить об этом! Если вы не хотите ничего слушать, так и скажите, но не удивляйтесь, если потом о беззубости каирского отделения СРС напишут газеты!
– Одну минуточку, мэм, не кладите трубку.
Бекки скосила взгляд на экран монитора. Показатели зашкаливают, женщина не в себе, но главный показатель, искренность – на грани желтой и зеленой зоны. Придется предполагать, что женщина говорит правду.
Бекки вздохнула, постучала по клавишам, выводя схему развертывания. Так называлась новая, недавно внедренная во всех опасных странах система. В Египте не было подавления работы систем связи посольства, а страна была весьма опасной. Поэтому на случай похищения, на случай экстренной эвакуации – все сотрудники посольства, некоторые сотрудники гуманитарных организаций и гражданские американцы носили с собой специальные СИМ-карты к мобильным телефонам. Каждые полчаса сигнал от такой карты передавался на центр слежения посольства, и можно было знать, кто где находится. Бекки нужно было знать, кто из принимающих решения агентов находится в данный момент на станции.
Таких было… всего один человек. Красавчик Майкл, начальник сектора по борьбе с терроризмом. Бекки тоже на него заглядывалась, но знала, что ей не светит. Этот парень всерьез был увлечен этой блондинистой сучкой Натали, и ей ничего не оставалось, как утешаться с морскими пехотинцами и местными парнями.
Вот пусть и разбирается с этой психопаткой, – мстительно подумала Бекки.
– Мэм, вы на телефоне.
– Да… сколько можно ждать.
– Одну минутку, переключаю вас на агента.
Бекки дождалась щелчка.
– Да…
– Мистер Рейвен… тут какая-то женщина, с сообщением о возможном террористе… чистая. Я подумала…
– Спасибо, переключай…
Майкл, как всегда, с ней разговаривал сухо, и она разозлилась еще сильнее. Ну и что, что у нее грудь первого размера, а не третьего, и отец не второй секретарь, а? По крайней мере, местные парни от нее без ума.
– Переключаю.
Бекки переключила линию и пошла выпить кофе и забыть о своей несчастливой любви.
В отличие от большинства других сотрудников резидентуры – Майкл не успел еще пропитаться цинизмом и не отбывал свой номер, он и в самом деле был увлечен своей работой. Кроме того, звонок давал ему возможность бросить этот проклятый запрос на пятьсот новых снайперских винтовок от полиции безопасности Египта и заняться настоящим делом.
– Спасибо, переключай…
Майкл, как всегда, с ней разговаривал сухо, и она разозлилась еще сильнее. Ну и что, что у нее грудь первого размера, а не третьего, и отец не второй секретарь, а? По крайней мере, местные парни от нее без ума.
– Переключаю.
Бекки переключила линию и пошла выпить кофе и забыть о своей несчастливой любви.
В отличие от большинства других сотрудников резидентуры – Майкл не успел еще пропитаться цинизмом и не отбывал свой номер, он и в самом деле был увлечен своей работой. Кроме того, звонок давал ему возможность бросить этот проклятый запрос на пятьсот новых снайперских винтовок от полиции безопасности Египта и заняться настоящим делом.
– Слушаю вас, мэм… – доброжелательно сказал он. Доброжелательность – одна из неотъемлемых черт оперативного работника. Никогда не знаешь – в какой куче дерьма блеснет алмаз, поэтому доброжелательно надо разговаривать со всеми.
– Я хочу сообщить о том, что видела террориста.
– Мэм… вы уверены в этом?
– Да, черт возьми, уверена. Я профессиональная журналистка, и у меня память на лица. Битый час я пытаюсь объяснить вам это, но вы только и знаете, что переключать телефоны.
Женщина явно была взвинчена.
– Мэм, успокойтесь. Я вас выслушаю…
Майкл готов был спросить, а уверена ли она в том, что видит террориста, это был один из способов отсеять звонки всяких шутников. Но сейчас он понимал – даже с его небольшим опытом оперативной работы – что такой вопрос приведет к скандалу и, скорее всего, женщина бросит трубку. А это нехорошо. Он почему-то чувствовал, что прямо в сеть плывет крупная рыба.
– Как зовут этого террориста. Откуда вы его знаете?
– Черт, я не знаю! Но я знаю, что это террорист, просто не помню, как его зовут. Его разыскивают, я знаю точно.
– Где разыскивают, мэм, можно поподробнее? Вы где-то видели ориентировку?
– Да… черт, владелец бара меня сейчас убьет! Она висела в Хрустальном доме – это штаб… русских в Тегеране. Я точно помню, это он.
Майкл подобрался, как гончая, увидевшая лису.
– В Тегеране? Вы точно не помните, как зовут этого человека?
– Нет же! Помню точно, что он генерал.
Майкл прижал трубку ухом и вошел в поисковую базу данных. Набрал «Генерал, Тегеран». Запрос проскочил немедленно. Только одно совпадение.
Генерал Абубакар Тимур, бывший начальник службы безопасности страны САВАК, перешел на нелегальное положение с момента крушения режима Хосейни. Решением Госдепартамента САСШ признан террористом. Подозревается: терроризм, ядерный терроризм, нелегальное обладание оружием массового поражения, контрабандные операции. Представляет особую опасность. Цель первого приоритета.
– Мэм, я вас понял. Вы звоните из Каира?
– Да, из Каира. Я увидела его в Риме и полетела следом…
– Где именно. Вы знаете, где находитесь. Вам угрожает опасность?
– Нет… если не считать того, что хозяин кафе убьет меня за то, что я долго говорю по его телефону.
– Где вы находитесь? Это важно, мэм.
– Сейчас… – Женщина на пару секунд исчезла из эфира и появилась вновь. – Бар Кытта[47], у акведука Аль-Хури. Вы знаете, где это?
– Найду. Сидите там, ничего не предпринимайте. Я приеду и вас найду. Не приближайтесь к этому человеку, не пытайтесь его задержать. Пишите телефон…
Продиктовав телефон, Майкл бросился в большую комнату. Одной из привилегий сектора по борьбе с терроризмом было то, что у них в большом зале стоял большой сейф-пирамида с оружием, за него никто не отчитывался… был журнал, но заполнение контролировали они сами. Большим сейфовым ключом он открыл замок, сбросил пиджак, напялил на себя черный полицейский бронежилет, защищающий от огня из винтовки. Попробовал надеть пиджак… ничего не получилось. Плюнул, сбросил этот жилет, надел более легкий, для скрытого ношения. Этот подошел лучше. Схватил пистолет «кольт», коробку патронов к нему, короткоствольный автомат «кольт-коммандо» и запечатанные в пластик магазины с гарантированным сроком хранения – по истечении срока они отправлялись на завод для переснаряжения. Черт… еще монокуляр ночного видения… нужен. И каска, чтобы его закрепить. Бросился вниз… потом вернулся закрыть сейф. Если бы он увидел, как собирается таким образом один из его сотрудников – то непременно влупил бы замечание. Но сейчас он чувствовал запах крови.
Терпения дожидаться лифта не хватило, и он побежал по пожарной лестнице, перепрыгивая через ступени. Как ураган, вырвался в холл. Дежурные морские пехотинцы вытаращили на него глаза… до этого он так никогда себя не вел.
– Мистер Рейвен…
– Кто-то из моих здесь?
– Нет… Все уехали.
Майкл бросился в гараж.
За его сектором были закреплены три оперативные машины, ни одной не было на месте. Но тут же стояла и его машина – спортивный черный «Шевроле» с низкой посадкой. Новая модель, сильно похожая на «Ламборгини», хотя и дешевле намного. Совершенно не подходящая для оперативного использования машина… Но он купил ее для того, чтобы произвести впечатление на Натали, которая и впрямь была той еще сучкой. Откуда же он мог тогда знать, что ее придется использовать в оперативных целях?
Ладно, за неимением гербовой…
Он бросил автомат на пассажирское сиденье, запрыгнул в машину сам. Она еще хранила запах Натали, ее любимого «Шанель № 5».
Глухо взревел мотор, машина вывернула из ряда, едва не поцеловавшись с соседней…
Только на улице уже темнело, движение в ночном Каире было, по крайней мере, приемлемым – ему пришло в голову, что идти в одиночку на опасного террориста – не лучшая идея.
Мобильник в таких случаях полагалось держать свободным на случай звонка агента – но у него был только один мобильник. Профессионалом он, положа руку на сердце, не был…
– Стив…
В трубке раздался какой-то шелестящий звук, потом отголосок женского шепота.
– Черт… босс, вы?
– Я, – безжалостно ответил Майкл, отвлекая бывшего морского котика от явно приятных дел, – ты мне нужен. У меня есть кое-что на радаре. Контакт первой степени.
Тюлень вздохнул.
– Можешь подробнее?
– Позвонила неизвестная. Англоязычная. Она напугана, прибор показал, что говорит правду. Она говорит, что видела генерала Абубакара Тимура.
– Что… вот черт…
– Генерала Абубакара Тимура. Он сейчас в Каире.
– Черт… сэр, это может быть провокация, и не более того. Вы же знаете…
– Мне так не кажется. К тому же мы обязаны проверить, верно…
– Ладно… где это…
– Бар Кытта, акведук Аль-Хури. Я не припоминаю, чтобы этот адрес мелькал…
– Я тоже… Почему бы не поручить это нашей доблестной морской пехоте?
– Черт, Стив, да ты что, шутишь? Чтобы они опять наломали дров? Они не поймают генерала, даже если их ткнуть в него носом!
Морской котик промолчал, в трубке было только его тяжелое дыхание.
– Я захватил автомат. Еду туда.
– Черт… я на другом конце города. Мне потребуется время, чтобы добраться туда… Час…
– Полчаса, и ни минутой больше.
– Заметано, босс.
– Отбой.
Майкл прервал разговор. Почему-то он знал, что самый лучший способ командовать людьми – это вести их за собой. Никакого другого способа командования он не признавал.
Свой «Шевроле» он остановил прямо напротив бара Кытта, который был хорошо заметен на улице благодаря неоновой рекламе – очаровательная кошка из красных и синих неоновых трубок. Пока все сходилось. Он даже понял, почему женщина ждет в этом баре – это было самое приметное и оживленное место у акведука. А человек, который один, напуган и которому надо позвонить – идет именно в такое место.
Бар Кытта находился в месте, которое нельзя было назвать ни хорошим, ни плохим. Акведук Аль-Хури, старая архитектурная достопримечательность и прямо в Каире – здесь полно туристов. Раз полно туристов – то и полно полицейских. Рядом с побережьем Нила. Но раз полно туристов – значит, полно всякого темного люда шныряет – продавцы кусочков мумий, подпольные экскурсоводы, обещающие показать никому не известные археологические раскопки. Южнее – комплекс христианских церквей: Святой Варвары, Святого Георгия и Непорочного зачатия. И мечеть Амр ибн аль-Ас. Не раз и не два было, что правоверные, разгоряченные пятничным намазом – после намаза бросались убивать христиан, там спокойно никогда не было.
Но место не такое уж и плохое. Основные отели выше, поток туристов и туристические экскурсии до гробниц тоже выше плюс рядом – ветка метро. И Нил, а на Ниле есть и рыбаки, и скоростные лодки. Можно быстро смотаться, если почуешь неладное…
Он зарядил пистолет и передернул затвор. Грозное оружие – восемнадцать девятимиллиметровых усиленных патронов в магазине, девятнадцатый в стволе, и он умел с ним обращаться. Пистолет он засунул за пояс – не слишком хорошо, но у него не было кобуры, и пока сойдет так. Вскрыл упаковку с магазинами и зарядил автомат. У него в машине была спортивная сумка с принадлежностями для дайвинга, и он несколько секунд раздумывал над тем, не стоит ли вытряхнуть все в багажник, положить в сумку автомат и взять с собой на встречу. Потом решил, что это уже слишком. Пистолета хватит, чтобы, по крайней мере, защитить себя и дождаться помощи, в одиночку идти на захват особо опасного террориста – большая глупость. В разведывательной работе, за редким исключением, нет места героизму. Ты просто делаешь то, что надо делать, и не порешь отсебятину. Тогда что-нибудь да получится…