— Лилёнок, родненький, я так счастлива, что ты не придавлена своим разводом! Ты теперь понимаешь, что я права и развод — это трамплин?
— Да. Мамочка. Ты как всегда права!
— Тогда почему ты смеешься?
— У нас есть один автор, известный очень, он вдруг потребовал, чтобы на его рекламном плакате написали: «Я прав!»
— В чем прав? — улыбнулась Полина Сергеевна.
— А неважно! Он вообще считает, что прав всегда и во всем!
— И что? — заинтересовалась Полина Сергеевна.
— Мы пытались его убедить, что это не очень… умно, но он же всегда прав! Он устроил сидячую забастовку у кабинета директора. В результате напечатали этот дурацкий плакат.
— И вышло, что он-таки оказался прав?
— Но ведь глупо, согласись?
— Но он-то так не считает!
Лиля только плечами пожала.
Они стояли на перроне. На Полину Сергеевну пялились и отъезжающие и провожающие.
— Ой, извините, это вы? — спросила какая-то тетка в платочке.
Полина Сергеевна улыбнулась обворожительной улыбкой.
Женщина расплылась, погладила рукав любимой артистки и выдохнула:
— Ой, какое счастье, что я за вас потрогалась!
С этими словами она ушла.
— Мам, тебя это не раздражает?
— Нет. Даже приятно. Ко мне слишком поздно пришла эта популярность, и я счастлива. Пока никаких неприятных эксцессов не было. Так что…
— Мамочка, давай прощаться, две минуты до отхода.
— Да, Лилёнок, что я могу сказать? Будь счастлива! А я с «Кинотавра», возможно, прилечу в Москву, тогда и повидаемся.
Они обнялись, расцеловались. Лиля вошла в вагон. Поезд тронулся.
— Девушка, — обратилась к ней проводница. — Это ж Полина Беркутова?
— Да.
— Ваша мама?
— Мама, — улыбнулась Лиля.
— Ох, ведь уж не молоденькая, а красивая жуть… А вы совсем на нее не похожи, хотя тоже ничего, миленькая. Но до матери далеко! Ой, вы не обижайтесь!
— А я и сама знаю, мне до мамы далеко! — засмеялась Лиля и пошла на свое место.
Артем утряс дела и поехал на дачу, к дочери. Он волновался как перед самым ответственным экзаменом. Навстречу ему, виляя хвостом и радостно взлаивая, выбежала Уважуха.
— Привет, собака! — сказал он.
В ответ на эту фразу Уважуха всегда начинала восторженно стелиться по земле и визжать.
Он вдруг успокоился.
— Вероника! Ты где?
Из-за дома выглянула нянька Надежда Митрофановна.
— Артем Васильевич! Мы вас сегодня не ждали!
— У меня выбралось несколько свободных часов, вот я и решил махнуть к вам. А где Вероника?
— Она там Респекту колтуны выстригает. Он, зараза, только ей дается, меня не подпускает.
— А, дело хорошее, полезное. Надежда Митрофановна, как у вас тут?
— Да вроде все спокойно, Артем Васильевич. Что-то стряслось, Артем Васильевич?
— Стряслось, стряслось. Вернее, может стрястись…
— Нешто вы жениться надумали, Артем Васильевич?
— Надумал, Надежда Митрофановна.
— Ох, грехи наши тяжкие… — вздохнула пожилая женщина. — Оно, конечно, хорошо, такому мужчине плохо одному, да вот… Ох, как вспомню ту историю…
— И не говорите. Только, знаете, я пришел к выводу, что права была Вероника. Права. И я даже рад теперь, что тогда так обернулось… Но сейчас совсем другой случай. Другой человек. Мне кажется, она… Лиля… сможет найти общий язык с Вероникой… Ну, а если нет…
— То что? — испуганно спросила Надежда Митрофановна.
— То я приму меры. Нельзя позволять девчонке ломать жизнь взрослым людям. Ничего, привыкнет…
— Артем Васильевич, знаете, мне кажется… если вы сейчас предупредите Нику, будет хуже… Она заранее возненавидит вашу… невесту. Лучше вы познакомьте их как-то невзначай… ну там, в театре или еще где… Вы пойдите туда с Никой, а ваша знакомая как будто случайно там окажется.
— Господи, какой я идиот, Надежда Митрофановна! — хлопнул себя по лбу Артем. Так и вправду в сто раз лучше. А скажите, куда бы ей хотелось пойти?
— На выставку кошек! Она уж говорила, что хочет. Вы ей сами предложите, выставка в конце недели будет. Время терпит?
— Да. Разумеется, — безумно обрадовался он. — Спасибо, спасибо вам огромное, вы мудрая женщина.
— Папа, смотри, какой я колтун выстригла! — выбежала из-за дома Вероника.
— Ничего себе колтунище! Но ты наверное редко его чешешь, вот он и свалялся, — целуя дочь, попенял он ей.
— Ничего подобного! Я каждый день чешу, а он все равно умудряется! Пап, я чего хотела спросить… В субботу в Москве будет выставка кошек, можно мы поедем туда с Надеждой Митрофановной, я там у специалистов спрошу, как быть с колтунами. Я смотрела в Интернете, но это не то, что поговорить со специалистом.
— Почему же нет, пожалуйста.
— Ох нет, Никочка, я в субботу не смогу, мне к сестре надо, давно обещала.
— Да? Тогда я сам с тобой поеду! Никогда не был на выставке кошек! А потом пообедаем в ресторане.
— В «Мак-Доналдсе»!
— Ужас! А в другом нельзя?
— Нельзя!
— Ладно, так и быть!
— Вот здорово, папа! У тебя что ли суббота свободная?
— Вообще-то нет, но Надежда Митрофановна попросила отпустить ее к сестре. И я освободился.
— Ура!
Он провел с дочерью два часа и уехал, чрезвычайно довольный, во-первых, тем, что рядом с дочкой добрая и мудрая женщина, а во-вторых, ему казалось, что теперь все получится.
Лиля надеялась, что в дороге ей опять удастся уснуть, но напрасно. И чего я так волнуюсь? Ну не придет он на вокзал и что? Моя жизнь кончится? Нет, разумеется. Она станет хуже? Неизвестно, может и наоборот. Я же его совсем не знаю. Он мне нравится? Очень. Но это не смертельно! Целуется он классно, и все-таки это еще ни о чем не говорит. Замуж я не стремлюсь, тем более у него дочь, и судя по всему, отнюдь не подарок. Тогда в чем дело? Да, лучше бы он не приехал на вокзал. Спокойнее.
Но едва поезд остановился, и на платформе грянула песня Газманова о Москве, она увидела его с огромным букетом крупных садовых ромашек. Как ему идут ромашки, мелькнуло у нее в голове.
— Лиля! — он выхватил у нее чемодан и сумку, поставил на перрон. Обнял ее: — Ну, здравствуй, родная моя!
— Привет, — пролепетала она.
— Я соскучился! Какая ты красивая… Самая красивая на свете!
— Это спорный вопрос, — засмеялась она. — Вон проводница считает, что по сравнению с мамой я так себе… миленькая.
— Она дура, ничего не понимает! Ты похожа на Бэмби… Нет, ты похожа… Ты ни на кого не похожа, — шептал он восторженно, совершенно позабыв, что они стоят на перроне.
— Артем, пусти! Кругом же люди…
— Ох, извини… Я с ума сошел от радости, когда тебя увидел. Ничего, что я купил ромашки? Ты не обиделась?
— На ромашки? — засмеялась она. — Обожаю ромашки.
— Я думал купить розы…
— Нет, ромашки лучше… Вот сядем в машину, я погадаю…
— Не надо! И так ясно — любит!
— А вдруг выйдет — плюнет или к черту пошлет?
— Не выйдет!
— А вдруг?
— Гадай, на худой конец выйдет: к сердцу прижмет!
Усевшись на сиденье, она первым делом вытащила из букета одну ромашку.
— Любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет, любит, не любит…
— Иди к черту! — воскликнул он, схватил ее в объятия, прижал, поцеловал и прошептал: — Люблю, люблю, люблю!
— Ты выезжать думаешь, козел? — Крикнул ему кто-то.
— В самом деле, поехали уже, Артем!
— Спасибо, хоть козлом не назвала, — засмеялся он, с трудом уняв дрожь.
— Все впереди!
— Лилька, я не только люблю тебя, я еще тебя и обожаю! С тобой так легко, так радостно…
— Артем, пристегнись, а то оштрафуют.
— Ох, да, забыл. Ненавижу эти дурацкие ремни.
— Я с некоторых пор ненавижу все, что ограничивает мою свободу!
— Смелое заявление, бунтарское! Слушай, а ты не голодная, может, поедем ужинать?
— Нет, у меня полная сумка всякой вкусной всячины. Надо ж это съесть!
— Здорово, — обрадовался он. — Значит, к тебе?
— Значит, ко мне.
Утром, когда Артем ушел, Лиля долго стояла у зеркала. Оно без обиняков говорило ей, что она на свете всех милее, всех румяней и белее. Как мне идет эта пушистая светлая прическа, эта розовая помада, а главное… Мне идет Артем! И я такая счастливая… Ее так распирало от счастья, что она вдруг пустилась в пляс по квартире, что-то напевая про себя. Когда-то она училась в балетном училище, потом ее оттуда отчислили за недостаток музыкальности, о чем она никогда не жалела. И теперь сама себе командовала: «Большой батман! Жете! Па-де-бурре»! И от души хохотала, потому что у нее ни черта не получалось! Потом вдруг опомнилась, что я творю, идиотка? Надо просто позвонить Милке. Она работает дома.
— Мил!
— О! Приехала? Как мама?
— Мама цветет, я приехала и жажду с тобой повидаться?
— Мама цветет, я приехала и жажду с тобой повидаться?
— Есть новости? У меня тоже! Через час в «Полосе»! Кофейку попьем!
Они одновременно подошли к кафе.
— Лилька, это ты? Тебя просто не узнать! Что ты с собой сделала? Выбилась в блондинки? Черт, тебе здорово идет, никогда бы не подумала… И глаза как-то по-другому накрашены… Мама постаралась?
— Конечно! Я бы никогда не решилась.
— А с глазами что? Тут не мамой пахнет… Или мама кого-то сосватала?
— Пыталась. Милка, Артем туда приезжал!
— Артем? Кто такой Артем?
— Ну тот, который… в квартиру забежал.
— Ух ты! Кайф! А как он тебя нашел?
Лиля рассказала подруге все, что случилось.
— Слушай, какая красивая история! Как в кино! И что теперь?
— Любовь, Милочка, любовь!
— Погоди, любовь — штука временная, а дальше?
— Он хочет познакомить меня со своей дочкой.
— Зачем это?
— А я тебе не сказала? Он мне предложение сделал.
— Когда?
— Сегодня утром. А в субботу мы встречаемся на выставке кошек.
— Что за бред? При чем тут кошки?
— Девочка обожает кошек и любящий папа поведет ее на выставку. А я тоже буду там, как бы случайно.
— Так, понятно. А если дитя не утвердит твою кандидатуру?
— Почему? — искренне удивилась Лиля. — Обычно дети ко мне хорошо относятся…
— Лиль, ты дура или как?
— Вероятно, дура. Объясни!
— Девчонка ревнует папашу ко всем, сама говоришь, на выставку кошек позвали… Значит, просто сказать ей, что у него появилась любимая женщина, он боится.
— И правильно. Он боится травмировать девочку и без того пережившую более чем достаточно. По-моему, это свидетельствует о его тонкости и деликатности. К тому же и мне девочка может не понравиться…
— Да ладно, тебе-то она понравится. Вот что подруга, я на эту выставку пойду с тобой!
— Зачем это?
— Затем, что если там выйдет какая-нибудь бяка, ты, по крайней мере, будешь не одна. К тому же гораздо естественнее будет, если мы туда явимся вдвоем. Две подружки пришли полюбоваться на кошечек. А если ты там будешь одна, девчонка сразу все просечет. А еще я буду жутко противная, и на моем фоне ты ей покажешься ангелом!
Лиля расхохоталась.
— А как ты будешь изображать противную тетку?
— «Барышню-крестьянку» читала? Буду изображать мисс Жаксон.
— Милка, ты чудо!
— Да! Я чудо! Только почему-то кроме тебя об этом мало кто подозревает. Кстати, если я увижу, что девчонка не смотрит на тебя волком, я быстренько слиняю и оставлю вас втроем.
— Милка, у меня нет слов!
— А ты уже хочешь замуж за него?
— Замуж? Нет, не хочу. Но я хочу, чтобы Вероника не стояла между нами.
— А ему обязательно, чтобы замуж?
— Наверное, он предложение сделал.
— Лилька, не торопись. Ты уже один раз обожглась.
— Я сказала ему, что официально оформить наши отношения согласна только через год.
— Молодец, хвалю!
— Мил, а теперь твои новости?
— Ну, они не столь глобальные. Я застукала Ваньку с молоденькой девкой и с полным основанием выгнала его.
— Так слава Богу!
— Но он-то не выгоняется. Клянется, что я все не так поняла, а что там можно не так понять? Пришла домой, вхожу в комнату, он на кресле со спущенными штанами, а она на нем сидит. В самый разгар застала!
— Скажи спасибо, хоть не на твоей постели!
— Ага, кровать выбросить было бы сложнее.
— А кресло выбросила?
— Ага! Я Ваньку в шею вытолкала, а кресло за ним. Оно тяжелое, но я, видно, от злости даже не почувствовала. И, знаешь, через полчаса выглянула на площадку, а кресло уже скоммуниздили!
— Да… Круто! А что Ванька?
— Ходит, под дверью канючит, я замки сразу поменяла.
— Да, ты крутая, Милка.
— Я брезгливая. Вот, думаю, кровать все-таки надо будет сменить, наверняка, там тоже девицы всякие валялись. Нет, ты мне скажи, почему они такие скоты?
— Вопрос риторический!
— Конечно.
В пятницу утром Лиля вышла на работу. Едва она открыла дверь, как все с изумлением уставились на нее.
— Лилька, это ты? — не поверила своим глазам Наташа.
— Ой, что ты с собой сделала?
— Лилька, отвал башки!
— Девчонки, да она влюбилась, гляньте, как сияет! — сообразила Марина, пиар-директор.
Лиля смущенно рассмеялась.
— От вас ничего не скроешь! Ой, девчонки, я по всем соскучилась! Как тут наш дурдом?
— О! — в один голос воскликнули все.
— Понятно! А я в холодильник торт поставила! — сообщила Лиля.
— Торт это хорошо, но пока надо работать! Лиль, тебе тут обзвонились из какого-то прибалтийского журнала…
— Да, знаю, они хотят интервью с Васильковой.
И она включилась в работу. Но ни на секунду не забыла, что вечером должен приехать Артем. Он предупредил, что на ночь не останется, будет ночевать на даче, чтобы с утра поехать в город с дочкой. Лиля согласилась. Но решила не предупреждать его, что будет не одна. Чем больше она об этом думала, тем страшнее ей становилось. Поэтому присутствие Милки казалось ей более чем уместным.
Артему тоже было страшновато. Как поведет себя Вероника? И он молил Бога, чтобы она и Лиля понравились друг другу. Если Вероника начнет фордыбачить, он примерно уже знал, что делать. А вот если Лиля? Их отношения еще не так далеко зашли… Она вполне может подумать, что ни к чему ей такая радость… Но она же любит меня… Или нет? Еще нет? Ничего, полюбит, никуда не денется, если только… Если Вероника… Ах, ты Господи, и почему так все сложно, когда влюбляешься? Она сказала, что выйдет за меня не раньше, чем через год… Это что же, испытательный срок? Довольно унизительно, между прочим… С другой стороны, ее можно понять, она только что развелась и сразу с головой кидаться в омут нового брака… Но за год столько воды может утечь… Я могу ее разлюбить, а она наоборот… и что тогда делать? Или она меня разлюбит, а я увязну в этой любви по уши? Я дурак, не надо было вообще заговаривать о браке… Но она так прелестна, ее запросто уведут… Все дело, видимо, в том, как мы познакомились… Чертовски романтическая ситуевина… Да еще этот муженек ревнивый появился… Сейчас самое милое дело напиться. А может, вообще отменить эту дурацкую поездку? Обойдется Вероника без выставки кошек. Скажу, что занят. Хотя, можно в конце концов дать отбой Лиле, а с Вероникой просто поехать к кошкам. Пусть получит удовольствие. Так все будет проще. Но что сказать Лиле? Наврать что-то? Но где гарантия, что она не решит все равно поехать на выставку? И тогда вообще хрен знает что получится. И почему я всегда так спешу? Чего я боюсь не успеть? Трахнуть очередную красотку? Но Лиля не очередная красотка… Я ее люблю… Нет, не давши слова, крепись, а давши, будь добр, держи его, дружище Артем!
Лиля ужасно волновалась. Ей так хотелось понравится этой незнакомой девчонке, и хотелось, чтобы девчонка понравилась ей. Она плохо умела притворяться. Если девчонка противная… Нет, нельзя себя так настраивать. В конце концов, она просто несчастный ребенок. И ни в коем случае не нужно мне даже при самых благоприятных обстоятельствах после выставки куда-то с ними тащиться. Ни в коем случае! Не надо, чтобы девочка хоть что-то заподозрила. Слава Богу, Милка будет рядом. Какая блестящая идея!
Утром Лиля долго наводила красоту, медленно пила кофе под песенки программы «Жизнь прекрасна». Черт побери, жизнь действительно прекрасна… когда можно спокойно посидеть в субботу утром, не думая об обеде и ужине. Эта мысль придала ей уверенности. Что ж, если, как выражается Милка, Вероника «не утвердит ее кандидатуру», значит, будем просто встречаться, пока кому-то из нас это не надоест. За каким чертом нужно выходить замуж? Захочу родить от него, рожу! Кто мне помешает? А если выйти замуж, могут по этому поводу начаться трагедии. Зачем мне это?
Короче говоря, когда за ней заехала Мила, Лиля была совершенно спокойна.
— Мандражируешь? — спросила Мила.
— Ни капельки!
— С чего это?
Лиля изложила ей свои здравые мысли.
— Лилька, ты здорово помудрела! Все правильно! Но, главное, теперь уж обязательно все получится!
— Да не надо мне!
— Именно поэтому!
— Так, а где тут парковаться, скажите на милость? Лиль, близко не получится!
— Ну и что? Пройдемся, погодка хорошая. А вот, кстати, машина Артема. Значит, они уже здесь.
— Вот этот «Лексус»? Круто! Он, наверное, не просто менеджер, а топ-менеджер.
— Какая разница…
— Довольно ощутимая разница в доходах. Впрочем, тебя это всегда мало трогало.
— Да уж!
— Но все-таки это лишний плюс ему.
Вероника была в восторге! Каких только кошек тут не было! Она замирала возле каждой клетки. Но особенно ей нравились огромные мэйн-куны. Такие красавцы! А еще скотиш-фолды! От одного такого котенка, черненького, круглоголового, она просто глаз не могла оторвать.