— Пожалуйста…
— Ладно, я не собираюсь делать тебе больно, честное слово. Давай-ка посмейся еще раз, как только что делала. Смейся, Элоиза, или я тебя зарежу.
Девушка выдавила из себя смех — пусть и немного пронзительный, искусственный. Макквин нащупал в кармане заранее приготовленный шприц, наклонился к ней, словно чтобы шепнуть что-то.
— Ай.
— Ну-ну, совсем не больно. Это был аперитив, чтобы ты немного расслабилась. Укольчик и еще глоточек коктейля.
— Я…
— Немного перепила. Да, конечно. В каком ты номере остановилась?
— Я… номер шестнадцать ноль три… Голова кружится… Пожалуйста, не делайте мне больно.
— Не беспокойся. Я просто отведу тебя в твой номер. Спорим, тебе хочется прилечь.
— Мне нужно прилечь.
— Держись за меня, Элоиза. И посмейся еще.
Когда он поднялся с ней из-за стола, она немного закачалась. Улыбнулась, как он сказал, оперлась на него и дала вывести себя из бара.
— Мне плохо.
— Я все устрою, все будет хорошо. Делай, как я говорю. Все, как я тебе говорю.
Он завел ее в лифт, велел обнять его за шею, а сам встал спиной к камере.
— Давай, Элоиза, нажми шестнадцатый этаж и улыбнись еще раз.
— Мне нужно встретиться с друзьями, — пробормотала Элоиза, с третьего раза попадая пальцем в кнопку.
— Это подождет.
Кроме них, в лифт больше никто не зашел — удача все еще была на его стороне. Выйдя на нужном этаже, он, смеясь, довел ее на заплетающихся ногах до двери номера.
— Мне нужен ключ, куколка.
— Ключ?
— Ладно, я сам достану, — Макквин прижал еек стене, подпер плечом, пока сам рылся в ее сумочке, выудил оттуда электронный ключ. — А вот и он.
Как только дверь за ними захлопнулась, он отпустил девушку, та бесформенной массой осела на пол.
— Молодец, Элоиза. Что ж, за дело.
* * *Карлотта Фелпс поднялась на шестнадцатый этаж. В службе безопасности отеля она работала уже четвертый год, и помогать перебравшему постояльцу ей было не впервой. А поскольку до конца ее смены оставалось всего десять минут, отпереть дверь в туалет и закодировать новый ключ казалось ей не самым утомительным завершением рабочего дня.
Она проворно постучала по двери номера 1603 и произнесла:
— Мисс Пруитт, это из службы безопасности отеля.
За дверью послышалась возня. Карлотта постаралась не подать виду, но про себя ухмыльнулась и подумала, что лучше бы Элоизе из Оклахомы принять «алкозельцер».
Наконец дверь открылась, за ней показалась немного всклокоченная, с трудом стоящая на ногах женщина, лицо которой, впрочем, без сомнения, совпадало с фотографией с документов.
— Простите меня. Простите, — пробормотала та.
— Ничего страшного. Это вы звонили, что потеряли ключ и не можете открыть дверь в ванную?
— Э-э-э… да, это я звонила.
— Могу я войти?
— Э-э-э… пожалуйста.
Элоиза нетвердой походной сделала шаг назад, и Карлотта вошла в номер.
Дверь захлопнулась, и краем глаза она успела заметить какое-то движение у себя за спиной. Она почти успела повернуться, когда в шею ей вонзилась игла шприца.
— Ну вот, — весело сказал Макквин. — Нетрудно, правда ведь? А теперь, Элоиза, — он сделал знак ножом, — ложись на кровать лицом вниз.
— Пожалуйста…
— Ты такая вежливая, Элоиза. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Ложись, или я вспорю твою хорошенькую щечку до самой кости.
Девушка выполнила приказ.
— Скотч, — прокомментировал он, связывая им ей руки за спиной, — Дешево, просто и очень удобно. — Не обращая внимания на ее рыдания, он повторил то же на ее лодыжках.
— Конечно, я мог бы тебя задушить. Никаких брызг крови. Но, честно говоря, Элоиза, ты меня банально не интересуешь.
Ему надоели ее рыдания и мольбы, так что он просто заклеил ей рот.
— Ну вот, наконец-то тишина и покой.
Довольный результатом, Макквин занялся лежащей на полу женщиной. Он перевернул ее, снял с пояса универсальный ключ, штатный коммуникатор, мобильник, наушник и, как и с Элоизы, все, что нашел из наличных и драгоценностей.
«С миру по нитке…»
Связав ее и, хоть и зная, что она пробудет в отключке еще час, для надежности вставив в рот кляп, он убрал остатки скотча в «дипломат».
Удобнее, конечно, было бы просто отрезать у нее палец: раз, два — и готово, но это было бы так негигиенично.
Он повозился, припечатав ее палец к тонкой полоске фольги, а затем аккуратно прикрепив ее к своему собственному и залив изолирующим составом.
Воодушевленный успехом, он вернулся к кровати.
— А может, и в самом деле тебя задушить. Нет, ну правда — на что тебе жить, с такой-то убогой прической и смехотворным макияжем! Бу-га-га! Шучу! — громогласно расхохотался он, видя, как девушка скорчилась и попыталась закричать. — Но не про прическу и макияж, конечно. Пока, Элоиза, и — не стоит благодарности. Этим маленьким приключением я обеспечил тебе впечатлений еще на много лет вперед.
Макквин перешагнул через лежащую женщину, подождал немного у двери. Затем вынул генератор помех и, слегка приоткрыв дверь, выглянул через щелочку в коридор.
«Лучше не попадаться в объектив, вдруг кто-нибудь случайно посмотрит на экран», — подумал он, выставил на генераторе трехсекундный интервал и бегом рванул по коридору в сторону лестницы, отсчитывая на ходу секунды.
«Путь неблизкий, — сказал он себе, начав подъем, — но вознаграждение в конце того стоит».
Рубашка на спине промокла от пота, но он решил, что это всего лишь следствие полезной физической нагрузки.
На лестничной клетке пятьдесят восьмого этажа он остановился. Нужно было снова навести помехи. Можно было воспользоваться универсальным ключом и отпечатком пальца, но тогда сработал бы сигнал на пульте охраны и включились бы камеры.
То же самое вызвал бы любой более чем десяти секундный перебой в работе системы безопасности, плюс они выслали бы человека проверить обстановку.
«Значит, придется все сделать быстро», — решил Макквин, включил генератор помех и бросился к двери. Провел электронным ключом по считывающему устройству, прижал палец с чужим отпечатком. Ошибка.
Надо же было послать женщину с маленькими руками и узкими пальцами!
Проклиная все и обливаясь потом, Макквин усилием воли заставил себя успокоиться, тщательнее провел ключом и аккуратнее приложил палец к сканеру отпечатков.
Индикатор загорелся зеленым.
Ввалившись в номер, Макквин захлопнул за собой дверь, одновременно сняв помехи.
Какое-то время он просто стоял, переводя дыхание, пока не осознал, что плачет — плачет! Это, конечно же, были слезы радости, он согнал их и огляделся по сторонам.
Как многого можно добиться в жизни, просто раздвинув ноги!
Выложенный изящной плиткой пол покрывали дорогие ковры, над мягкими подушками кресел и диванов красовались, мерцая и рассыпая, словно драгоценные камни, искры света, серебряные люстры.
Макквин побродил но комнатам, сгорая от зависти, подметил отделанный, как и люстры, серебром полный бар, длинный обеденный стол из настоящего эбенового дерева, небольшую кухню, затмевавшую все, что он спроектировал для собственной квартиры.
Даже в туалете пол был покрыт все той же изящной плиткой.
Вот чего ему всегда хотелось. Такой роскоши. Вот по-настоящему то, чего он достоин. С бьющимся сердцем он поднялся по изысканно изогнутой лестнице на второй этаж, прошелся по спальне, пока не почувствовал, что кипящий внутри его гнев готов вот-вот вырваться наружу, неконтролируемыми спазмами пойти горлом.
Значит, вот как она жила, пока он гнил в тюрьме! Теперь смерть казалась ему недостаточной расплатой. Она могла все, он не мог ничего. Даже сейчас он не мог пытать ее, смотреть, как она мучается, досыта унижать ее.
Ну ничего, взамен он заставит ее смотреть, как выпускает кишки ее смазливому ходячему бумажнику.
Макквин открыл гардероб и почувствовал, как волна гнева снова подступает к горлу. Рорк знал толк в одежде! Костюмы, рубашки, туфли — пусть женщин выбирать он и не умел, все это было безупречно.
Кровь, конечно, будет повсюду — уж он-то постарается выпустить им ее всю до капли, так что понадобится одежда на смену.
«Подогнано прямо по фигуре», — отметил он про себя, пробуя материал пиджака на ощупь.
Ничего, рубашку навыпуск, пиджак не застегивать, смотреться будет нормально. Или, может, что-нибудь менее формальное, но тоже удобное. Хотя…
Стоя в нерешительности перед распахнутым шкафом, Макквин потерял счет времени, как вдруг резко крутанулся, услышав за спиной какое-то шипение.
И уставился прямо в разноцветные глаза толстого кота.
— Привет, киска, — осклабился Макквин и потянулся за ножом.
Идея вспороть для начала брюхо ее коту наполнила его радостным предвкушением. Кот шмыгнул в сторону, и он бросился за ним вверх по лестнице, на третий этаж.
Идея вспороть для начала брюхо ее коту наполнила его радостным предвкушением. Кот шмыгнул в сторону, и он бросился за ним вверх по лестнице, на третий этаж.
— Киса-киса-киса!
Смеясь, Макквин вбежал в ее кабинет.
И напрочь забыл о коте.
Доска с фотографиями завладела его вниманием, в груди он почувствовал мгновенный прилив гордости.
Его девочки. Все его плохие девочки. И он, столько фотографий его самого! Подумать только: все ее мысли были о нем! Какое утонченное удовольствие. Часами — долгими, долгими часами — она думала лишь о нем одном, силилась превзойти его своим умом.
Ну и кто теперь стоял посреди ее кабинета и поджидал ее? Кто кого превзошел, не раз, не два и не три? Двенадцать лет она творила, что хотела. Теперь его черед.
— Я ошибся, — прошептал он, восторженно глядя на доску, — а такое со мной случается нечасто. Твоя смерть станет достаточной расплатой. В точности достаточной. Причем убью я тебя прямо на этом месте, чтобы ты смотрела на результат своих трудов. На всех плохих девочек. Это будет идеально.
* * *— Я выезжаю, — сообщила Ева в трубку. — Здесь я сделала все, что могла. Хочу теперь все обдумать, потом попробовать еще раз обсудить с Мирой.
— Скоро буду, — ответил Рорк. — Есть кое-какие подвижки с электроникой, но в целом все продвигается медленно. Сам по себе и со своими инструментами я, может быть, смогу сделать больше. Как именно ты собираешься добраться до отеля?
«Все тревожится, тревожится», — подумала Ева.
— Я прямо сейчас сажусь в полицейскую машину с двумя рослыми патрульными. Мы нашли угнанную Макквином машину. Брошена на обочине милях почти в двадцати к западу отсюда. Проверяют, не поступало ли свежее сообщение об угоне, так как он наверняка нашел взамен этой другую. Мог, конечно, тормознуть кого-нибудь на дороге, захватить машину и продолжить двигаться в том же направлении. Все шоссе, проселочные дороги и тропинки у них под наблюдением, — сказала она и, кивнув патрульным, устроилась на заднем сиденье машины. — Риккио разослал официальные сообщения во все новостные службы. У них уже телефоны разрываются от якобы видевших Макквина, они все проверят, но беда в том, что на такие объявления толпой слетаются психи и параноики.
— Может быть, предложишь сопровождающим завести тебя в участок? Отсюда поедем вместе.
— Рорк, я уже через десять минут могу сидеть у себя в номере в кабинете, пить нормальный кофе и работать со своими заметками. Знаешь, что мы нашли у него в комоде? Фотоальбом. Фотографии его матери, потом всех известных нам напарниц и еще кучи неизвестных. Он их всех пронумеровал, как девочек. Мира будет в восторге.
— Он уже начал собирать информацию по торговым центрам, мультиплексам, пассажам и молодежным клубам в центре Лондона.
— Ну, теперь уже — что там у них — яичница с беконом на завтрак ему никак не светит. Ума не приложу, как они вообще кому-либо могут светить, но приятно, что тут он однозначно в пролете. Нужно еще раз проверить хронологию, но я не думаю, что у него было время собраться с вещичками — хотя даже если и было, я не думаю, что он сейчас в настроении их собирать. Сейчас он взбешен и напуган. Все, мы подъезжаем. Увидимся, когда вернешься.
— Я выхожу. Пусть тебя копы проводят до двери!
— Я сама коп, — напомнила Ева. — Спасибо, — кивнула она патрульным, высаживаясь из машины. — Я захожу в отель. До скорого!
«До чего ж мы оба себя накрутили, — думала она. — Макквин, две засады подряд обломались, да еще мои собственные тараканы. Пора раскручиваться, закругляться и валить ко всем чертям обратно в Нью-Йорк. Там меня, конечно, тоже регулярно убить пытаются, но от этого, по крайней мере, крыша не едет».
В этом же деле крыша держалась на честном слове.
Проходя, Ева окинула взглядом вестибюль, бар, магазинчики, внутренне ожидая увидеть или почувствовать что-нибудь подозрительное. Макквин, скорее всего, не мог знать, где они остановились, но, учитывая его навыки, догадаться был способен.
Ева подошла к посту охраны и, кивнув охраннику, приложила электронный ключ к считывающему устройству.
— Добрый вечер, лейтенант Даллас. Я вызову ваш лифт.
— Спасибо.
Ева вошла в кабину, оперлась на стенку.
«Кофе, — думала она, выходя на уровне со спальней, — и посидеть пару минут, расслабиться…»
Но больше всего Ева мечтала принять горячий душ, неспешно смыть с себя часы, проведенные в квартире Макквина, впитавшийся в одежду едва заметный запах препаратов, какими пользуются «чистильщики».
Согласившись на компромисс, она просто сбросила пиджак и кобуру с шокером и переоделась в свежую рубашку.
«Уже лучше», — решила она и заказала в автоповаре кофе.
Первый глоток она сделала там, где стояла, затем решила, раз уж кот не вышел ее поприветствовать, самой разыскать лентяя. Кофе, Галахад и ее доска с фотографиями — почти как дома.
Сейчас она закинет ноги на стол, подумает спокойно в одиночестве, пока Рорк не вернулся, а после они вместе примутся за дело. Поскольку на кровати в спальне кота она не обнаружила, Ева предположила, что он развалился на кресле-кровати у нее в кабинете — и завидев ее, естественно, станет корчить из себя несчастного голодного зверя, которого жестокие хозяева оставили на целый день одного без еды.
Ева прошла к себе, но кота, к ее удивлению, в кабинете не оказалось.
«Наверно, дуется на меня», — решила она и, пожав плечами, направилась к своей доске, но вдруг заметила, что Галахад выглядывает из-под кресла.
— А, толстая морда, вот ты где, — улыбнулась было Ева, но кот внезапно оскалил зубы и зашипел.
Это был уже второй раз, когда Галахад спас ей жизнь.
Ева крутанулась на месте, выбросила перед собой руку. Нож скользнул вдоль предплечья, оставляя за собой неглубокую дорожку, но прошел мимо ее незащищенной спины. Проведя блок, Ева с размаху ударила и, пока Макквин уворачивался, потянулась за оружием.
И вспомнила, как бросила его вместе с пиджаком на кровать.
Макквин сделал новый выпад, лезвие со свистом рассекло воздух. Ева отскочила назад и умудрилась пнуть его руку, правда, без достаточного замаха, чтобы выбить оружие.
Уворачиваясь от следующего удара, она подумала о запасном шокере. В кобуре на лодыжке все еще было ее запасное оружие, но возможности дотянуться до него не было.
«Он сдает, — промелькнуло у нее в голове, — надо поднажать».
— Тебе конец, Айзек, — сказала она, принимая боевую стойку. — Отсюда тебе не выбраться.
— Но пробраться-то сюда мне удалось, не так ли? Сегодня удача на моей стороне. Какая досада, что Рорк не с тобой. Но я подожду. Возможно, я тебя даже не убью — сразу. Дам тебе посмотреть, как я его режу. Начну с маленьких кусочков.
— Он тебя на куски порвет, ты даже не представляешь, с кем связался. — Ева снова увернулась от удара, с разворота пнула его каблуком в живот.
— Я тебя как решето продырявлю.
Ева толкнула в его сторону кресло и словно бы заново очутилась в комнате, где впервые сразилась с ним двенадцать лет назад. Но на этот раз она была уже не желторотым новичком. Она была умнее, сильнее. Надо было лишь не подпускать его близко и суметь дотянуться до оружия.
— У тебя у самого теперь вместо мозгов и самообладания сплошные дыры. Тебе надо было рвать когти, жить припеваючи на припасенные деньги. Теперь уже поздно, тебя засадят обратно на нары, и на этот раз никаких тайных счетов у тебя не осталось. Какой же ты оказался идиот, мать твою.
Макквин бросился на нее с потемневшим от злости лицом. Ева перемахнула через кресло-кровать, и клинок обрушился на его спинку, оставив на ней огромный разрез. Воспользовавшись инерцией, Ева потянулась к лодыжке, чтобы достать запасной шокер, попыталась, удержав равновесие, распрямиться обратно.
Шокер с ножом со стуком покатились, выпав из их рук, потому что Макквин таранным ударом врезался в нее всем своим весом, повалив и придавив к полу, так что Ева не успела вытащить из-под себя руку. Что-то щелкнуло, но сам звук и пронзившая ее боль отразились у нее в воображении как хруст ломающейся кости.
И внезапно комнату вокруг нее словно бы залило грязно-красным светом.
* * *Рорк воспользовался задержкой в пробке, чтобы проверить кое-какие теории о перемещениях Макквина. Они взломали большинство его кодов — на второй квартире он уже не стал столь же дотошно шифровать и блокировать всю свою электронику.
«Решил, тебе там уже ничего не угрожает, — подумал Рорк. — Что ты неуязвим. Вот тебе неприятный сюрприз».
Но все равно ничего из того, что они добыли, не помогало им определить его местоположение. Зато от обилия собранной Макквином информации о Еве Рорку сделалось совсем не по себе. Такая маниакальная озабоченность не проходит. Именно из-за этой озабоченности он изменил собственным принципам, переступил через здравый смысл, загнал себя в лабиринт хитроумных планов.