— Ты его любишь?
— Я до сих пор не пойму, что со мной происходит. Но я его люблю… Другого объяснения у меня нет.
— Ну, желаю удачи! — через силу выдавил Семен.
Больше говорить он не мог. Обида душила его, давила на сознание. Еще немного, и его понесет. Вот тогда он заговорит. Да так, что лучше не начинать…
Он вышел на улицу, сел в свой «Ауди» и ударил по «газам», заставив себя сосредоточиться на дороге, сконцентрировав на ней свое внимание. Расслабляться и рассеиваться никак нельзя, иначе случится катастрофа. За себя он как-то не очень переживал, но могут пострадать случайные люди… В какой-то момент взгляд выхватил из общей панорамы дорожный указатель. Булановка. Частные дома по обе стороны от дороги, магазин, церковь. И светофор, на котором Семен остановил машину.
Его не интересовали люди, которые переходили дорогу, но все-таки он зацепился взглядом за парня в солнцезащитных очках. Не самый теплый сегодня день, и его утепленная спортивная куртка с капюшоном не могла вызвать подозрения. Но какие могут быть очки, когда солнца нет? А куртка черного цвета, и штаны из одного с ней комплекта. И логотипы на них найковские.
Семен свернул с дороги, подъехал к парню. Тот даже понять ничего не успел, как оказался у него в машине.
— Эй, мужик, ты чего?
Семен связал ему руки поясным ремнем, заткнул рот носовым платком и взял обратный курс.
Он остановил машину возле здания ГОВД, широким уверенным шагом зашел внутрь, важным голосом сообщил, что ему нужен лейтенант Прихожих. Дежурный офицер глянул на него как на большую шишку и нажал на кнопку, открывая дверь.
Прихожих сидел в кабинете за рабочим столом, Лева — рядом с ним. Они смотрели на монитор компьютера, лейтенант что-то спрашивал, а Лева кивал. Долго же они фоторобот составляют.
— Я там оригинал привез, — усмехнулся Семен.
— Оригинал? — вскинулся Прихожих.
— Там, в машине, у меня. В Булановке взял.
— Ну, ты, брат, даешь! — просиял полицейский.
Но радость его была недолгой. Лева пошел к машине вместе с ними, но парня, которого предъявил ему Семен, не опознал.
— Ты внимательно посмотри!
— Да куда внимательнее! У того широкое лицо было! — Лева руками обозначил формат. — А у этого узкое. И нос узкий! Другой это!
— А куртка?
— Куртка похожа… Но это не он.
— Куртка у тебя откуда? — разочарованно спросил Прихожих у задержанного, вынимая кляп из его рта.
— Моя это куртка!
— А это чье? — Семен достал из машины солнцезащитные очки.
— Мое! — зло посмотрел на него парень.
— А какого хрена? Где солнце?
Только сейчас Семен заметил, что у него синяк под глазом. Чем не повод носить очки?
— Где ты его взял? — строго спросил Прихожих.
— Да он по улице шел, я подъехал, схватил… — растерянно пожал плечами Семен.
— Ты хоть понимаешь, что это незаконное лишение свободы?
— Ну, я хотел, как лучше…
— Извини, парень, ошибка вышла. Тебя за преступника приняли, — развел руками Прихожих. — Куртка у тебя такая, очки… Будешь жаловаться?
— А-то как же! Совсем менты оборзели, житья никакого!
— Очки узнаешь? — повернулся к Леве лейтенант.
— Ну, очки такие же.
— Пройдемте, гражданин! — Прихожих взял парня под локоть и повел к зданию полиции.
— Эй, что за беспредел! — дернулся тот.
— Мне что, группу захвата вызвать?
Парень импульсивно махнул рукой и стих. С группой захвата он дел иметь не хотел.
Семен безотчетно пошел за ними, но Прихожих осадил его, велел оставаться в машине и ждать.
Ждать пришлось не меньше часа. Сначала вышел задержанный, зло глянул на машину Семена и нервным шагом направился к остановке. Чуть позже появились Прихожих и Лева.
— Да уж, гражданин Арбатов, промашка вышла. — Лейтенант посмотрел на него с насмешкой, на которую имел полное право.
— Да голова замороченная была… — поморщился Семен.
— Бывает… — Прихожих легонько хлопнул Леву по плечу: — Ты побудь в сторонке, Семен Дмитриевич тебя потом заберет… Если он в гостиницу едет.
— В гостиницу, — кивнул Семен, глядя, как Лева отходит в сторону.
— А голова чего замороченная? — проницательно посмотрел на него лейтенант.
— Да так.
— С Антониной объяснялся?
— Ну, это мое личное дело…
— Твое личное дело у меня на столе будет, если тебе похищение предъявим… А если серьезно, то мне нужно знать. Ну, если Антонина действительно с этим…
— С кем, с этим?
— Скачков его фамилия. Родион Михайлович Скачков. Темная лошадка. С темным прошлым…
— Я не выяснял, с кем она…
— Но ведь с кем-то?
Семен многозначительно промолчал.
— Значит, Скачков, больше некому. Они вчера вместе уехали. Антонина собиралась людей из его окружения допросить. Как будто без нее некому… Непонятно, кто кого допросил.
— Давай без намеков, лейтенант, — скривился Семен.
— Я понимаю… Кстати, меня Юрий зовут… — Руку лейтенант протягивать не стал, но улыбнулся приветливо.
— Кто такой этот Скачков?
— Я же говорю, темная лошадка. Друг Панарина, любовник его жены, владелец охранной фирмы неясного содержания… И он холостой, и Лидия уже вдова… Я думаю, он с Антониной для отвода глаз закрутил. Хочет показать, что Панарина ему не нужна… А когда волна спадет, он ее бросит и вернется к Панариной. Женщина она красивая, богатая…
Семен качал головой, слушая лейтенанта. Антонина ничего не рассказывала ему про Скачкова. Про Лиду все рассказала — какая она развратная, сколько у нее любовников… Как будто сама святая.
— Значит, мотив для убийства у него есть?
— И мотив есть, и возможности.
— Охранная фирма неясного содержания? Как она называется?
— Зачем тебе?
— Ну-у…
— Сам хочешь во всем разобраться?
— Да нет, просто с этим Скачковым поговорить хотелось бы.
— Не лез бы ты в это дело, — покачал головой Прихожих. — И сам ничего не сделаешь, и нам игру сломаешь.
— Мне бы только со Скачковым поговорить.
— Ты уже сегодня с одним поговорил, — усмехнулся лейтенант. — Чуть под статью не влетел.
— Сам же говоришь, что этот Скачков с Антониной для отвода глаз закрутил.
— Говорил? — задумался Прихожих.
— Не говорил. Ничего ты не говорил… — Семен хлопнул его по плечу и сел в машину.
Он воевал, у него три ордена за боевые заслуги, у лейтенанта этого не было и в помине. Поэтому и пытался Прихожих важничать перед Семеном, умничал.
Семен его понимал. Но кто поймет его самого?
Крашеный блондин хлопал длинными ресницами.
— Ну, чего смотришь? — с ухмылкой победителя спросил Семен. — Лиду позови!
— А больше ничего? — выдавил из себя детина.
Панарина больше нет, но его телохранители остались. И это показалось Семену странным.
— Будем бодаться? — нахмурился он. — А что, вдруг реванш возьмешь?
Детина поднес ко рту рацию, нажал на кнопку вызова, дождался отклика.
— Лидия Аркадьевна, тут к вам из «Розы ветров». Арбатов.
Лида ответила не сразу. Какое-то время она думала, прежде чем дать разрешение.
— Ну, пусть заходит.
Телохранитель и понять ничего не успел, как радиостанция оказалась в руке у Семена.
— Да нет, родная, сама выходи. Поговорить надо.
— Я не поняла, что за вольности! — возмущенно протянула Панарина.
— У тебя пять минут. Через пять минут я уезжаю. Время пошло…
Лида вышла за калитку недовольная, напыщенная, но Семен ждал ее всего четыре минуты. За это время она и подкраситься успела, и прическу поправить. И вышла к нему в розовом пиджачке поверх бежевого платья. Вряд ли она в таком наряде ходила по дому.
— Покатаемся? — спросил Семен, показывая на свою «Ауди».
Машина у него не самая лучшая, но и не последняя и почти новая. Лида глянула на его «а-четвертый» вариант с кислой миной, дескать, не ее уровень, тем не менее, в машину села. И хочется ей, и колется. Траур у нее, как-никак, а Семен еще и под подозрением. Но и прогнать она его не могла: уж очень ей хотелось знать, зачем он приехал.
— Мы никуда не едем, — сказала она телохранителю, закрывая за собой дверь.
— С чего это ты взяла, что мы никуда не едем? — усмехнулся Семен.
— А куда мы едем?
— Ну, к Скачкову, например.
— Зачем?
— Отношения выяснять. Он же вроде жениться на тебе обещал?
— Не обещал. — Лида напряженно смотрела на него. — Это что, какая-то провокация?
— Успокойся, Лида, — увещевающим голосом сказал Семен. — Я тебе ничего плохого не желаю. Да и как я могу желать тебе что-то плохое, если мы товарищи по несчастью? Под убийство подставляли не только меня, но и тебя. Ты со мной согласна?
— И меня? — задумалась она.
— Я же твой любовник, мы вступили с тобой в сговор, и я убил твоего мужа.
— Мы не вступали в сговор.
— Правильно, не вступали. Но следствие думает, что вступали…
— Ты мог убить против моей воли, — в раздумье покачала головой Лида.
— Это ты сама так думаешь, или кто-то сказал? — внимательно посмотрел на нее Семен.
— Сама, — не очень убедительно сказала она.
— А, может, все же Скачков?
— Ну, он говорил… — выдавила из себя Лида.
— Когда?
— Да не важно…
— Никто из ментов не считает, что Панарина убили против твоей воли. Отрабатывается версия со мной, отрабатывается версия со Скачковым, и все эти версии сводятся к тебе. — Семен старался придать голосу мягкое звучание. — У меня есть алиби, но тебя подведут под общий знаменатель со Скачковым… Он заказал твоего мужа, и его за это спросят. И его, и тебя…
— Но я здесь при чем? — встрепенулась Лида.
— Вот и думай, как выбраться из этой ситуации… Или уже все продумано? Скачков совращает Берестову, закручивает с ней роман, а до тебя как бы и дела нет. Так задумано?
— Скачков совращает Берестову?! Это ты о чем? — Судя по тону, эта версия стала новостью для Лиды.
— А ты не знаешь, что Берестова живет со Скачковым?
— Нет!
Она не врала и даже не пыталась вводить в заблуждение, Семен почти был уверен в этом.
— Когда ты с ним в последний раз говорила?
— Позавчера…
— Лично или по телефону?
— Лично. Он приезжал ко мне.
— Про Берестову говорил, про меня?
— Ну да, сказал, что Берестова с тобой закрутила…
— Это плохо?
— Что плохо? — не поняла Панарина.
— Ну, для ваших планов это хорошо или плохо?
— Для каких планов?! — возмутилась Лида. — Нет у нас никаких планов! Просто ситуацию обсуждали.
— Какую?
— Ну, он боялся, что его подозревать будут… Слушай, ты такой же доставучий, как мент.
— А я и есть мент. Шесть лет в спецназе МВД. Мне в тюрьму никак нельзя. И у меня нет другого выхода, как докопаться до правды. Только тогда я смогу снять с себя обвинения. Ты меня понимаешь?
— Ну, понимаю…
— И с себя обвинения, и с тебя… Быкова и Мухина почему не уволишь?
— Попросили не делать этого.
— Кто попросил?
— Майор Глазов. Попросил, чтобы они при мне побыли. Ну, чтобы с ними удобно было работать.
— Выходит, они тоже под подозрением?
— Выходит, что так… — Лида неожиданно положила руку на плечо Семена и игриво спросила: — А почему мы в дом не заходим? Там ведь удобнее разговаривать, чем в машине.
— Ну, вдруг там прослушка, — ответил Семен. — Ты же не уволила Быкова с Мухиным, вот я и подумал…
— Прослушка?
— Так и «радиожучок» может быть. И ходячие уши. На говорящей голове.
— Это ты о чем?
— Или телохранители настучат, или ты сама… Откуда я знаю, может, ты в сговоре со Скачковым… Если в сговоре, передай, что он очень сильно меня разозлил. Передашь?
— Да нет у нас никакого сговора! И не стану я ничего передавать!
— Ну да, мы же с тобой товарищи по несчастью, — усмехнулся он.
— А разве нет? — Ее рука переместилась на его колено. — Может, правда, прокатимся? Можно снять номер в гостинице. Я даже знаю, где именно. Мы бы могли еще поговорить…
Семен скривил губы в каверзной усмешке. Надо было выкручиваться из ситуации, а для этого ему нужен Скачков. Лида могла пролить свет на его темную историю, дать пищу для размышлений или даже для обвинения. А свет она может пролить через постель. Сначала секс, а потом исповедь… Может, именно в таком ключе и действует Антонина? Войти в доверие к Скачкову через интим, разговорить его и выпытать правду. Но если она ведет со Скачковым какую-то хитрую игру в интересах следствия, то зачем она такая Семену нужна?
И Лида ему не нужна. Но так ведь он и не претендует на серьезные отношения. Так почему бы не совместить приятное с полезным? Для этого подойдет любая гостиница. Любая, кроме «Розы ветров»…
Глава 10
Снова утро, снова вставать, собираться, ехать на службу. Неделя начинается с понедельника, а рабочий день — с этого страшного утреннего часа, когда легче умереть, чем подняться…
Антонина вспомнила, что в постели с ней чужой мужчина, в сознании словно вспыхнула красная лампочка, и сон как рукой сняло. На службу надо ехать. Куда угодно, лишь бы прочь из дома!
Она поднялась и вдруг увидела, что Радика в постели нет. Из груди вырвался облегченный вздох.
Это не любовь, это какое-то помешательство. С одной стороны, ее тянуло к Скачкову со страшной силой, а с другой — она боялась его. Он так и не стал для нее своим…
Вчера она проснулась у Скачкова в его особняке. Ее охватила паника, она быстро собралась и уехала. Думала, что все, наваждение закончилось. Но не тут-то было. Радик позвонил ей, и она сразу растаяла, поняв, что жить теперь не может без этого человека.
К Скачкову домой она не поехала: слишком далеко, а у нее работа. Но Радик сам приехал к ней. И подарил ей волшебную ночь. А утром очарование исчезло… Но стоит Скачкову дать о себе знать…
Антонина еще не вышла из комнаты, а ее уже охватило беспокойство — вдруг Скачков пропал навсегда? Если так, то как ей жить дальше?
Но Скачков не собирался пропадать. Он отжимался от пола в гостевой комнате. При виде ее пружинисто встал на ноги и улыбнулся своей белозубой улыбкой:
— Привет, родная!
В годах он уже, но тело, как у молодого. На груди талантливо исполненная, но страшная татуировка — две оскалившиеся тигриные морды с кинжальными клыками. Лютые взгляды смотрели прямо в душу.
Нехорошее у него прошлое, недоброе. И рэкетом Радик по молодости занимался, и контрабандой — как на экспорт, так и на импорт. И недвижимостью занимался — на вырученные от махинаций деньги прибирал к рукам торговые и офисные площади. В середине девяностых очень туго было с валютной наличностью, и недвижимость продавалась за сущие копейки, если сравнивать с нынешними ценами. А деньги у Скачкова и Панарина были.
В зоне Радик был «отрицалой», противопоставляя себя лагерному начальству. Состоял в свите у законного вора, проповедовал блатные законы, на работы не выходил. Правда, длилось это недолго. Власть в зоне переменилась, блатных прижали к ногтю, Скачков, как он сам говорил, выпал в осадок. И к работам его приобщили, и дурь из башки выбили. Но не простили. Если бы не Панарин, не видать ему условно-досрочного освобождения.
Панарин и сам освободился досрочно. Он продолжил начатое в девяностых годах дело, целиком прибрав его к своим рукам. Умудрился и сохранить нажитое, и приумножить, сорвав банк на какой-то очень серьезной сделке. И при этом он не забывал о Скачкове. Отмыв незаконные капиталы, вложил их в ценные бумаги, часть из которых перевел на Радика. И третьему их другу, некоему Толику Ветрякову, кое-что перепало…
Если верить Скачкову, Панарин сделал для него много чего хорошего. Если бы не он, Радик отсидел бы весь срок и вышел бы на волю нищим. А так у него все есть…
— Чего такая сонная? — весело спросил он. — Давай, просыпайся!
— Угу, — кивнула Антонина и отправилась на кухню.
Поставила на плитку сковородку, достала яйца, колбасу, масло. И о кофе позаботилась.
— У Инны Сергеевны завтрак, наверное, интереснее, — ничуть в том не сомневаясь, сказала она.
— Интереснее, — кивнул Радик, с удовольствием отправляя в рот кусочек поджаренной колбаски, — но это не имеет значения… Да и не будешь ты у меня готовить. И работать не будешь.
— Почему это?
— Я не хочу, чтобы ты работала. Ты уволишься и будешь сидеть дома.
— Не собираюсь увольняться, — возмущенно посмотрела на него Антонина.
— Ты уволишься. — Он продолжал улыбаться, но взгляд заледенел. И тут же растаял. — И будешь растить наших детей.
— Ну, загадывать пока рано, — покачала она головой.
Еще неизвестно, как все сложится. Может, Скачков уже завтра ускачет от нее. Или даже сегодня.
— Все уже решено, — твердо проговорил он. — Ты со мной, я с тобой, и никаких гвоздей… А если вдруг возникнет какой-то гвоздь, мы его вырвем.
— Это ты о чем?
— О ком! — сурово нахмурил брови Радик. — И ты знаешь, о ком!
— Не надо его трогать! — забеспокоилась Антонина.
— Кого?! Этого хлыща?! Да сдался он мне! — презрительно скривился Радик. — Если сам не выскочит, то никто его не тронет… Знаешь, с кем он сегодня ночевал?
— Не знаю. — Она всем своим видом давала понять, что не желает ничего слушать.
Но Скачков не унимался.
— С Лидой Панариной он сегодня спал. Приехал к ней пожалиться на меня, она его и пожалела. И приласкала. Она баба безотказная…
— Ты что, следил за ним?
— Я — нет, а моя служба безопасности — да. Арбатов представляет угрозу моей безопасности, поэтому его нужно держать под контролем. Это не мое решение, так решил начальник моей охраны. Так что претензии не ко мне.