— И чем это закончилось?
— Нехорошо закончилось. Для меня нехорошо. А что?
— Почему ты мне ничего не сказал?
— Ну, если бы я набил ему морду, то сказал бы… А так он меня сделал… У него такие удары, я до сих пор в шоке… — вздохнул Радик.
— Око за око, шок за шок? Он тебя ударил, а ты его электрошокером, да?
— Это ты о чем? — нахмурился Скачков.
— Семена вчера избили. Гречихин считает, что это ты гопников нанял! — Антонина смотрела на него глазами следователя, пытаясь высмотреть фальшь в эмоциях.
— Я?! Гопников?!.. Не нанимал я никого! Проиграл Арбатову, не вопрос, но я умею проигрывать. И никого я не нанимал!
— Может, просто попросил?
— Я же сказал, что умею достойно проигрывать… Эй, чего мы стоим? — нервно обратился он к водителю. — Поехали!
— Ко мне домой поехали, — сказала Антонина. — Завтра тебе к следователю Ермолаеву.
— Да не трогал я Арбатова!
— Ермолаеву все равно. Избиениями следственный отдел МВД занимается. Но если это избиение как-то связано с убийством… Ты и Арбатова заказал, и Панарина мог заказать, — вздохнула она.
— Да не заказывал я Арбатова!
— Так Ермолаеву и объяснишь.
— Не собираюсь я ему ничего объяснять!
— Ты же следишь за Семеном?
— Ну, следил…
— А сейчас нет?
— Сейчас нет.
— Почему?
— Он мог убить меня в своем клубе. Мог бы, если бы захотел… Но не захотел… Он все понял, и больше не в претензии… А если не в претензии, зачем его трогать?
— Зачем ты к нему сунулся?
— Да не знаю, — пожал плечами Скачков. — Злость у меня на него. И чувство вины. Все перемешалось. Я извиниться перед ним хотел. Но еще больше хотел убить. За то, что он с тобой был…
— Не было ничего, — растроганно сказала Антонина.
— Теперь вот доказывай, что ты не верблюд… Слушай, может, уедем, а? — чуть ли не умоляюще посмотрел на нее Скачков. — Плюнем на все, и за кордон. Что-то нечистое здесь! По ходу, подставляют меня!
— Если хочешь, уедем, — кивнула Антонина.
Она должна защищать честь мундира и удерживать подозреваемого Скачкова от опрометчивых поступков. А если он виноват в убийстве Панарина, то ей следовало принять меры… Но не станет она этого делать, потому что любит этого человека. Что-то есть нечистое в этой любви, но предать она его уже не сможет. Она всего лишь слабая женщина. Но эта слабость может сделать ее невероятно сильной, если придется идти до конца.
— И дальше что? — спросил он.
— Не знаю. — Антонина пожала плечами. Она и сама понимала, что это тупик.
— Все будут думать, что это я убил Рому. А я его не убивал… Нет, я должен стоять до конца… Когда, говоришь, к Ермолаеву? Завтра? Хорошо, завтра буду… Сухари сушить?
— Не знаю… Скорее всего, нет. Но все может быть.
— Сама сухари поднесешь, да? — не очень весело улыбнулся он.
— Все сделаю. Все, что в моих силах.
Антонина точно знала, что не отречется от него. Даже если он в чем-то обманывал ее, это уже не имело значения…
— Я знаю, ты меня не бросишь.
Радик привлек ее к себе, и она порывисто обняла его. Семен для нее больше не существовал, она целиком и полностью принадлежала Скачкову…
Семен обыскал весь дом, но ни «жучков» не обнаружил, ни скрытых видеокамер. И все равно он знал, что этот визит к Лиде не остался незамеченным. Кто-то следил за ним, и он это чувствовал. Постоянно за ним следили, с тех пор, как взяли «на карандаш».
Он разговаривал вчера с Юрой Прихожих, лейтенант и не скрывал, что его держат в поле зрения. И про первый его визит к Лиде сказал, и про их кувыркания в гостинице. Без упрека вроде бы сказал, но все-таки…
Но раз уж менты знают про их отношения, то какой смысл их скрывать? Да и алиби еще никто не отменял. Не стрелял Семен в Панарина, и заказывать он бы его не стал. Зачем, если он и сам с усам? Но подозрение не снято, и завтра его ждет разговор со следователем. И Лиду приглашают…
— А домик у тебя ничего, — сказал он, плюхнувшись на мягкий кожаный диван.
Большой коттедж, комнат много, и все они просторные, с высокими потолками. Отделка богатая, и, главное, со вкусом.
— Мужа у тебя нет, может, правда, жениться на тебе? — усмехнулся он. — Буду здесь хозяином. И до мотеля рукой подать.
— А почему нет? — Лида села рядом, руками обвила его шею, голову положила на плечо. Ни дать, ни взять, кошечка домашняя, белая и пушистая. Еще замурлыкать осталось.
— Ну, если на цепь посадить, то можно.
— Кого на цепь?
— Тебя. Чтобы белым лебедем по лысым кочкам не скакала… — обняв ее за плечи, сказал он.
— Да пошел ты! — Лида резко отстранилась от него, но с дивана не поднялась.
— Куда? Лебедей кормить? Один уже покормил… — Семен стал подниматься, но Лида схватила его за руку.
— Куда ты? Я тебя не отпущу! А если Скачков наскочит?
— Быков с Мухиным у тебя.
— А если они люди Скачкова?
— Они же были у вас до того, как Скачков освободился.
— Ну, были. Но ведь они же люди. А люди продаются и покупаются.
— А за что Скачков сидел?
— Да человека они похитили…
— Кто, они?
— Ну, банда у них была. Они там с бизнесменами работали, которые сырье на экспорт гнали. В долю к ним входили, гешефт на этом делали. Кто не соглашался, тех к ногтю. И еще камушки за бугор толкали, рыжье, ну, золото, в смысле. Хорошие деньги на этом делали. Рома за камушки сел. Он сел, а Скачков остался. Дело налажено, схемы работают, деньги сами в карман стекаются. Ну, проблемы возникали, не без этого… Что, интересно? — усмехнулась Лида.
— Ну, есть такое, — кивнул Семен.
— Там такие дела были, что без ста грамм не разберешься.
Панарина похоронили на днях. И завещание вскрыли, и слонов раздали. Большую часть панаринского состояния унаследовал его сын, а вместе с ним и Лида. Кое-что досталось матери Панарина и его сестре… В общем, Лида внакладе не осталась.
Сын ее сейчас в школьном пансионате. Она его сейчас даже на выходные не забирала. В принципе, все правильно. Нельзя ему в доме, где все еще в трауре. Все, кроме самой хозяйки…
— А поехали к тебе! — неожиданно предложила Лида.
Семен пожал плечами. Не хотелось бы ему сегодня быть с ней, настроения нет. Но ему нужно было поговорить с ней. Уж очень интересную тему она подняла.
— Ну, можно… — согласился он.
Глава 13
Коньяк на столе, легкая закуска, фрукты. С этим без проблем. А вот боевого настроения нет. Но Семена это не очень-то и смущало. Как-то не страшно было опозориться ему перед Лидой.
Она не заставила себя долго ждать. Приехала к нему в мотель, ураганом ворвалась в номер. Он и опомниться не успел, как она оказалась у него на коленях. Но Семен потянулся к бутылке, и ей пришлось встать.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Э-э…
— Есть восемнадцать?
— Ну-у…
— Восемнадцать есть, а все равно с тобой нельзя. Посадить могут, — усмехнулся он.
Эта отговорка и ему самому казалась неубедительной. После смерти Панарина это не первая их с Лидой встреча в интимной обстановке. Все равно они уже на прицеле у следователя. Завтра уже придется давать объяснение. А, может, и за решетку отправят — за связь с совершеннолетней Панариной…
— Нельзя, — кивнула она. — Но если очень хочется, то можно…
— А все-таки, сколько тебе?
— Двадцать пять…
Семен кивнул. Именно настолько Лида и выглядела. Ни больше ей не дашь, ни меньше.
— Мне только шестнадцать лет должно было исполниться, когда мы с Ромой познакомились… Он тогда только-только из тюрьмы вышел, а я вся такая юная… Ему тридцать шесть было, столько, сколько и моему отцу.
— И как у вас это вышло?
Будь этот вопрос праздным, Семен бы не стал озвучивать его. Но ему нужно было знать, как Лида относилась к этому, надо полагать, не самому приятному событию в своей жизни. Может, она возненавидела Панарина. Может, пронесла эту ненависть через всю свою жизнь до рокового выстрела, который сделал ее вдовой. Может, она и заказала собственного мужа…
— Ну, насилия не было… — покачала она головой. — Хотя и желания тоже, во всяком случае, с моей стороны. Проблемы у меня были, а тут Рома. Он меня тепленькой взял. Рестораны, бутики, шубу мне купил… Короче, у меня голова кругом пошла. Ну, через постель и прокрутила… Думала, он меня бросит, а нет, женился…
Семен усмехнулся про себя. Видно, Лида все-таки затаила злость на Панарина. А потом и рога ему навесила… Ветвистые рога он унес в могилу.
Антонина пыталась узнать точное число ее мужчин, но Лида не дура, она призналась только в тех связах, в которых ее уличил Панарин. Ну, еще набросила парочку мужичков для приличия…
Но ни с кем из бывших любовников она связь не поддерживает. За исключением Семена. И еще со Скачковым у нее могло быть, хотя вряд ли… А может, и есть что-то со Скачковым. Но Семен из-за этого не расстраивался. Он и сам не относился всерьез к Лиде. Во-первых, с «облико-морале» у нее проблема, а во-вторых, больше ни с кем и никогда у него серьезных отношений не будет. Следовало вернуться к интересующей его теме.
— За что все же Скачкова посадили? — спросил он твердым голосом.
— Ну, за похищение, — ответила Лида.
— Кого он похитил?
— Я же говорила, они с бизнесменами работали. Через них все схемы работали. Один бизнесмен свою игру повел, и его решили проучить. Схватили, вывезли за город, а тут менты… «Крыша» у него красная была… Ну, чего сидишь? Наливай. Хоть выпьем, раз уж ты такой… любопытный, — усмехнулась она.
Семен кивнул, откупорил коньяк, плеснул ей в бокал на два пальца, но Лида придержала его руку, и пришлось долить еще.
— Давай за Рому… — вздохнула Лида, поднимая бокал. — Раз уж такое дело.
— Какое дело?
— А то ты не знаешь… Путаюсь тут с тобой! — упрекнула она себя, скорее, в шутку, чем всерьез.
— Значит, и Рома уже сидел, и Скачков сел? — продолжал идти к своей цели Семен.
— Сел… — Лида взяла бутылку и снова до краев наполнила бокалы.
— Не разгоняйся, — усмехнулся он, — а то на повороте занесет.
— На повороте… — скривилась Лида. — Никто не знает, где там поворот. Знают, что есть, а какой он… Лучше бы Рома не выходил, чем так…
— А что не так?
— А убили его! Прости, Рома! Прости меня, дуру грешную! — Она выпила, сунула в рот кусочек сыру. И хлюпнула носом, угрюмо глянув на Семена. — Рома ведь не один сел, с ним Толика взяли… Толик сидеть остался, а Рома вышел… А почему он сидеть остался?
— Почему?
— Чье-то убийство на себя взял. А зачем он это сделал?
— Зачем?
— Затем… — Лида снова потянулась к бутылке, но сама себя же и одернула. — Нормально все.
— Что, нормально?
— Все нормально… Ничего не нормально… Ромы, блин, нет, меня по кочкам несет… Может, остановимся?
— По кочкам?
— Ну да… Сейчас выпьем по третьему разу, и все… Сейчас выпьем… Всего разок, и выпьем… Ну, за нас!.. И чтобы поскорее убийцу нашли!
— Толика за что посадили? — спросил Семен.
— Так же за камушки. Так же на семь лет.
— А он человека убил, да?
— Или убил, или взял на себя… Рома говорил, что взял… Он, когда вмажет, много чего говорит… — Лида едва ворочала языком.
— Зачем он убийство на себя взял?
— Чтобы не выходить… Боялся он выходить…
— Кого конкретно боялся?
— Скачка боялся…
— Почему?
— Почему? Потому что менты к ним в зону ездили…
— К ним?
— Ну, к Толику…
— Зачем?
— Да Скачка найти не могли… А он, сука, злопамятный… Ты ему морду набил, а он тебя заказал…
— Кто Скачка не мог найти?
— Ну, менты… Он же слинял, когда менты на него вышли… Толик знал, где он… И Рома знал… И к Роме ездили… — на последнем издыхании пробормотала Лида.
— Кто ездил, менты?
В ответ послышался легкий храп. Лида заснула, и напрасно Семен пытался ее разбудить.
Он оставил ее в покое, оделся, вышел из номера. С недавних пор мотель охранялся, как надо. Семен заключил договор с охранной фирмой, и теперь в здании гостиницы и на территории круглосуточно дежурили два вооруженных бойца. Но это вовсе не значило, что Семен мог спать спокойно. История со Скачком не закончилась, возможно, все только начинается.
Он позвонил Прихожих, дал понять, что есть серьезный разговор.
— Я из Москвы еду, — сонно зевнул Юра. — Минут через десять буду проезжать мимо мотеля…
Он появился через двадцать минут. Припарковал машину возле «БМВ» Лиды, но выходить из нее не стал. Семен вышел сам и быстро подошел к машине.
Прихожих из машины выходить не стал.
— Что там у тебя? — через окно спросил Прихожих.
Усталый у него вид, глаза сонные. И не дорога тому виной. Замотался он, затуркался.
— Как насчет крепкого кофе? Думаю, будет в самый раз, — предложил Семен.
— Я смотрю, ты уже подкрепился, — усмехнулся Прихожих, плавно махнув рукой перед своим носом.
— Ну, я не за рулем, мне можно.
— А ей? — взглядом показал на «БМВ» лейтенант.
Семен понял, что он не собирается выходить из машины, и подсел к нему.
— С огнем играешь, — покачал головой Юра.
— Так вышло… Нас ведь вместе подставили. И ей выкручиваться надо, и мне…
— Тебя твое алиби спасает. Но вдруг алиби липовое? Да и друзья-товарищи у тебя есть. Ты же не в одиночку воевал…
— В Москву зачем ездил? — насторожился Семен.
— Если бы в Москву… В Серпухове я был… С одним товарищем встречался… С твоим боевым товарищем…
— С Жировым?
— Правильно соображаешь…
— Он что, похож на киллера? — спросил Семен, вспомнив про портрет предполагаемого преступника, который составлял Прихожих.
— Да нет, не похож…
— А кто похож?
— Да вот не попадается пока оригинал…
— Вокруг меня копаете?
— Ну, не только… Да и не наша это идея. От Москвы все идет. Они там все умные, а мы на побегушках… — растягивая слова, возмущенно проговорил Прихожих. И вдруг скороговоркой спросил: — Ты же к Жирову не обращался?
Семен даже не вздрогнул, хотя вопрос прозвучал как щелчок бича. Он был ожидаем, этот вопрос, но все-таки застал врасплох.
— Нет!
— А к кому обращался?
— Ни к кому… Не верите вы мне.
— А ты сам себе веришь? Я же вижу, маешься ты, места себе не находишь. Признался бы, и дело с концом…
— Может, лучше Скачков признается, — усмехнулся Семен. — Или он вне подозрений?
— Да с ним не все просто. Но зацепок нет… Закрыть мы его, конечно, можем…
— А если отомстит?
— Отомстит? — удивленно повел бровью Прихожих. — Кому отомстит?
— Ну, тому, кто закроет… Или тому, кто его сдаст… Он может отомстить. Поэтому Лида его не сдает.
— Это ты о чем?
— Скачков человека в конце девяностых похитил, искали его. С собаками искали. Панарин в это время уже сидел. К нему на зону ездили, пробивали насчет Скачкова. Может, и пробили… И второго друга их пробили. Толик его зовут. Так он до сих пор не вышел. И выходить не хочет, потому что Скачкова боится… И Панарин его боялся… Не зря, выходит, боялся. Отомстил ему Скачков за предательство. Выждал время и отомстил…
— За предательство?
— За предательство.
— Кто тебе такое сказал?
— Лида. Надралась и рассказала…
— То, что Скачков убил Панарина из-за предательства, сказала?
— Ну, прямо нет, но дала понять…
— Надо бы поговорить с ней.
— Бесполезно. Спит она. А когда проснется, не факт, что скажет. Боится она Скачкова… А, может, и скажет… — пожал плечами Семен. — Если к стенке припереть, скажет… А припереть ее фактами можно. Надо узнать, кто занимался розыском Скачкова в девяносто девятом, кто ездил в зону к Панарину. Этими фактами и надо прижать Лиду.
— Кто занимался розыском Скачкова? — вслух проговорил Прихожих. — Ну, можно пробить…
— И чем быстрее вы это сделаете, тем лучше.
— Ну, задачи нам ставить не надо… Хотя версия интересная… Задерживать я вас не стану, гражданин Арбатов, — перешел вдруг на официальный тон лейтенант. — Но мой вам совет: гостиницу не покидать. Даже не совет, а требование. Считайте, что это домашний арест. И Панарина пусть остается здесь. Здесь, под вашим присмотром. В противном случае, нам придется принять меры…
Семен кивнул. Увы, но ситуация действительно более чем серьезная. Неспроста же оперативники отрабатывали его боевых друзей. В любое время могло последовать постановление на арест.
Глава 14
Лев в клетке мечется не просто так: заточенный зверь жаждет свободы, а ее нет. И Радик чувствовал себя зажатым со всех сторон. Как проснулся утром в дурном настроении, так и не может найти себе места.
В спортзал пошел, но хватило его минут на пять, в бассейн собрался, но даже в воду не окунулся. Решил было ехать к себе в офис, но передумал, закрылся в своем кабинете, там до самого обеда и просидел. А за обедом оторвался на Инне Сергеевне. Женщина всего лишь спросила, почему он такой расстроенный, а он в ответ ей нагрубил. Потом, правда, попросил прощения.
Антонина тоже хотела спросить, что с ним, но после инцидента с экономкой не решилась на это. Она ждала, когда он сам озвучит свою тревогу.
И дождалась.
— Ворон мне сегодня снился, — сказал он, оттягивая верхний срез футболки. Казалось, ему не хватало воздуха. — Сначала один кружил, потом другой… Они кружат, а я стою, смотрю на них, а пошевелиться не могу. Как будто парализовало. Потом чую, ноги во что-то погружаться стали. Смотрю, а подо мной могильная насыпь. И крест перед глазами. Роман Васильевич Панарин… Представляешь, меня к нему в могилу засасывало! А Женька стоит, смотрит, скалится! Как была стервой, так стервой и сдохла!
— Сдохла?!
Антонина знала, кто такая Женька, поэтому и удивилась. Вроде бы бывшая жена Радика жива и здорова.
— Сдохла?!.. — Он оторопело глянул на нее.
— Ну, ты сказал, что сдохла…
— Ну, это во сне… Это я во сне ее задушил… Сначала задушил, а потом вороны появились. И кладбище это. И она стоит, как будто только что из могилы вылезла…