— Я пойду, — сказал Тарасов. — А вы берите бабёнку и отходите в базу. Я от этих ухарей смоюсь и догоню.
— Не ухари они, — Бойков в сомнении покачал головой. — Работают грамотно.
— Нельзя с ними идти, — твёрдо заявил Сухов. — Заложник Апостолу не для прикрытия нужен. Я точно знаю. Тот, кто отправится с Апостолом, станет «оболочкой».
— Чем?
— «Оболочкой». Чтобы Узел не распознал угрозу и не обезвредил фугас, Апостол хочет засунуть бомбу внутрь человека. Ну, мало ли сталкеров шастают через тамбуры, и все нафаршированы имплантами, искусственными органами и так далее. Вот и бомбу Апостол хочет замаскировать под блок искусственных внутренних органов.
— Как же её замаскируешь? — удивился Тарасов. — В животе ведь места мало. Фугас засунешь, а остальное куда? Кишки, там, почки… и всё такое.
— Остальное на помойку. Человек должен быть жив только в первую секунду, пока погружается в Узел, а дальше — неважно, сработает таймер — и всем привет.
— Получается, Апостол заложнику прямо у тамбура расстегнет комбез, вскроет пузо, засунет внутрь фугас, снова вжикнет молнией костюма и наладит пинка?
— Очень красочно, Тарасов, молодец, — Сухов одобрительно похлопал сержанта по плечу.
— Вот фашист! — Тарасов покачал головой.
— Время вышло! — крикнул Апостол.
— Всё равно пойду, — решил сержант. — Эй, фартовые, не стрелять, я иду!
— Тарасов, отставить! — прошипел Бойков. — Я не разрешал!
— А какие варианты? — Тарасов усмехнулся. — Вы, что ли, пойдёте? Нет, господа офицеры, это моя работа, солдатская.
— Постой, — Сухов вдруг замер, прислушиваясь.
— Что, «вертушки»? — с надеждой спросил Бойков. — «Вертушки» слышишь?
— Гром, — Сухов запрокинул голову. — Смотрите!
Товарищи подняли взгляды к небу.
— Что ты увидел? — Бойков повертел головой. — Нет никаких «вертушек».
— Тёмные пятна видите? В тучу собираются.
— Ливанёт сейчас, — сделал вывод Тарасов. — Может, и к лучшему. В сильный дождь не разбежишься, быстро до тамбура не доберёмся. У вас время будет, чтоб опередить, засаду устроить.
Сержант положил «Шторм» на бруствер и поднялся в полный рост.
— Стой! — Сухов вцепился ему в штанину. — Ещё минуту подожди!
— Медленно подойди! — крикнул Апостол. — И без глупостей! Держи руки на виду!
Тарасов двинулся вперед, и Сухов не смог его удержать.
— Целься! — приказал Бойков, склоняясь к прицелу своего «Шторма». — Сухов, не спи! Ты слышал приказ?!
— Это лишнее, — снова глядя вверх, сказал Павел.
— Что?! Сухов, ты глухой? Я приказал «целься»!
— Это… лишнее, — Сухов вдруг тоже встал в полный рост.
— Вашу… мать! — прошипел Бойков. — Герои! Куда вдвоём-то!
Павел сделал пару шагов, опустил импульсник и остановился на вершине насыпи. Отсюда он отлично видел позиции противника. Сухов понимал, что и противник видит его, но сейчас лейтенант боялся пропустить момент, когда всё начнётся. Павел почему-то верил, что даже если он спустится вниз и окажется в толпе врагов, грозовая туча защитит его. А вот защитит ли она Ольгу?
— Тарасов, на месте! — крикнул Сухов.
Сержант обернулся и вопросительно взглянул на Павла.
— Моё терпение лопнуло, — в голосе Апостола послышались тревожные нотки. — Огонь!
Почти одновременно с командой Апостола небеса громыхнули так, что дрогнула земля. Да не просто дрогнула, а заходила ходуном. Сержант Тарасов даже присел, чтобы удержаться на ногах. Сухов устоял. Он на миг поднял взгляд вверх, а затем вновь уставился на позиции противника.
Всё шло по плану. Лиловая туча тяжело просела, казалось, почти до самой земли, в глубине грозовой аномалии сверкнули тысячи молний, а по обращённой к земле поверхности поползла электрическая паутина. Всё, как было над стадионом. Одно отличие — паутина расползалась очень уж медленно. Да и молнии сверкали будто бы неохотно, лениво. Сухов сначала удивился этому факту, но уже в следующую наносекунду понял, в чём дело. «Петля» любезно притормозила течение времени персонально для Сухова. Или же проснулись скрытые резервы организма, и мозг лейтенанта стал фантастически быстро обрабатывать информацию, поступающую от органов чувств. Хоть так, хоть этак, результат получился один: окружающий мир для Сухова начал жутко притормаживать, как современная игровая картинка на экране допотопного компьютера.
Павел увидел, как из стволов вражеских ИПП вылетают пули, и как со скоростью осенних мух летят они в сторону Тарасова, самого Сухова и дальше, к позиции Бойкова. Когда пули пролетели чуть больше трети расстояния до сержанта, произошло нечто странное. Электрическая паутина на поверхности лиловой тучи вдруг разлетелась на тысячи мелких молний, и все эти «обломки» дружно «осыпались» на землю. От ударов молний в жирной грязи на участке между позициями противника и чистильщиками образовались тысячи дымящихся «лунных» кратеров. А попутно мелкие молнии к чертовой бабушке сожгли все летящие в чистильщиков пули.
Сухов перевёл взгляд на Апостола. На лице у лидера «СД» медленно проступала недоверчивая и немного растерянная улыбка, а всем телом Апостол медленно подался назад. Главный враг, похоже, собирался отойти под бетонный козырёк уцелевшей плиты перекрытия. Ольгу Апостол потащил за собой. С одной стороны, Сухов мог не беспокоиться, что за компанию с «эсдэшниками» туча продырявит женщину градом, ледяной иглой или молнией. Но, с другой стороны, Ольга оставалась в руках у взбешенного маньяка (Сухов не сомневался, что новый облом расстроит Апостола до полного помешательства) и чем это обернётся, неизвестно даже современной психиатрии.
Медленно, лениво громыхнул новый грозовой раскат… и время для Сухова вновь обрело нормальную скорость хода. Павел увидел, что из фиолетовой тучи вразнобой посыпались тысячи новых молний, что несколько разрядов попали в бойцов «Судного дня», что выжившие вскочили и побежали в панике к подвалам, а сержант Тарасов, ничуть не опасаясь молний, в три прыжка подскочил к ближайшей вражеской позиции, поднял трофейный «Шторм» и принялся хладнокровно расстреливать убегающего противника.
Сухов тоже вскинул «Шторм», но прицелился в Апостола. Поймать врага в прицел у Павла никак не получалось, Апостол грамотно прикрывался Ольгой. А ещё он, похоже, сумел справиться с эмоциями и не поддался панике, в отличие от своих бойцов. Сухов заметил, что Апостол поднимает «Страйк», целится…
В памяти вспыхнула картинка финального эпизода вчерашней стычки с врагом. Десять пуль легли кучно, превратив тело Сухова в решето. Похоже, дело шло к повтору.
«Выход один: стрелять первым, а там будь что будет, — Сухов почти нажал на спусковой крючок, но вдруг передумал и чуть опустил ствол. — Нет. Наверняка задену Ольгу. Да, завтра она будет в порядке, но сегодня… умрёт. Это неправильно. Не от моей пули. И бог с ней, с миссией, пройду заново, не облезу».
Время снова обрело растяжимость и даже воображаемый привкус резины. Апостол медленно, как показалось Сухову, поднял «Страйк», прицелился в лейтенанта, нажал на спусковой крючок…
Сухов приготовился почувствовать резкий толчок в грудь, но пуля прошла выше головы лейтенанта. И вторая тоже. А третья вообще угодила в землю, шагах в десяти от Апостола. Павел поднял удивлённый взгляд. Апостол стоял согнувшись, прижав свободную руку к паху. А Ольга бежала со всех ног к лейтенанту. Всё-таки она сумела освободиться от верёвок! Да ещё и хорошенько врезала врагу между ног. Гром-баба!
Сухов поймал Ольгу, которая разогналась так, что по инерции чуть не проскочила мимо.
— Я в порядке, можешь не спрашивать! — сверкнув взглядом, заявила Ольга. — Вот!
Она показала зажатый в кулаке кристалл на серебристой цепочке.
— Вот ты чумовая! — Сухов усмехнулся.
— Добей его! — потребовала Ольга и кивком указала на Апостола.
Лидер «Судного дня» тем временем справился с болевым шоком и даже вновь поднял «Страйк». Сухов вскинул «Шторм», но Апостол выстрелил первым. Пуля «Страйка» попала в корпус ИПП и выбила импульсник у Сухова из рук. Вторая пуля просвистела мимо, но в магазине «Страйка», по подсчётам Сухова, оставались ещё пять патронов. Лейтенант сделал Ольге подсечку и бросился на женщину сверху, прикрывая собой от огня Апостола.
Сухов понимал, что Апостолу не составит труда прошить парочку оставшимися пятью выстрелами, с высоты его роста и на двадцати шагах дистанции — не вопрос. Но ничего другого Павел придумать не мог. Добежать до Апостола и отнять у него оружие представлялось и вовсе нереальным.
На выручку пришел Тарасов. Он выскочил из-за угла и бросился на Апостола, замахиваясь «Штормом», как дубиной. Апостол успел отпрыгнуть и разрядить «Страйк» в сержанта, но Тарасова пять пуль не остановили. Он махнул «Штормом», промазал, выронил оружие, но тут же грозно зарычал, врезался Апостолу в грудь и намертво зафиксировал врага в захвате. Апостол потерял равновесие и попятился. Тарасов тоже заработал ногами и образовавшийся тандем начал пятиться ещё быстрее. Примерно определив возможную траекторию перемещения сцепившихся борцов, Сухов перевёл взгляд на приметный объект, расположенный у них на пути. На лифт в подземелье.
Тарасов терял силы, но Апостолу никак не удавалось вырваться из захвата. В паре метров от лифта Апостол наконец догадался упасть на спину. Сержант рухнул на врага, но руки так и не расцепил. Секунду он лежал на Апостоле без движения, а затем вдруг сгруппировался и, застонав от боли и напряжения, рывком поднялся на ноги и поднял Апостола. Ноги врага оторвались от земли, и он не сумел ничего противопоставить поднявшей его над землёй нечеловеческой силе. Брызжа в лицо Апостолу кровавой слюной, Тарасов снова зарычал, сделал три шага и свалился вместе с противником внутрь решетчатой кабины лифта. Развязка впечатляла, но оказалась вовсе не финалом. «Последнее слово» сказал грозовой фронт. Небеса вновь громыхнули, и к лифтовой клети протянулось длинное синевато-белое щупальце молнии. Клетка буквально взорвалась, окрестности засыпало множеством мелких шариков багровой окалины, и лифт рухнул в шахту.
Поражённый увиденным, Сухов ещё целую минуту лежал, глядя на покорёженные дымящиеся конструкции и детали подъёмного механизма лифта. Очнулся он, лишь когда поблизости чавкнула грязь. К месту схватки подошёл Бойков. Одновременно под Суховым зашевелилась Ольга.
— Теперь девочки снизу? — Ольга нервно хихикнула. — Да, мне тоже так больше нравится, но ты слишком тяжёлый. Слезай с меня.
— Эх, Тарасов… — негромко проронил подполковник. — Сухов, ты цел?
— Цел, — лейтенант сел и вновь поднял взгляд к небу.
Туча исчезла. Сквозь серую пелену привычной облачности не проступало ни единого тёмного пятнышка. Хотя… несколько пятен проступало. Они даже увеличивались, но казались не лиловыми, а серыми. И сопровождали их приближение не громовые раскаты, а мерные хлопки вертолётных лопастей.
— Наконец-то, — Бойков тоже поднял взгляд к небу и «процитировал Сухова». — Как всегда, вовремя. К шапочному разбору.
Три из шести «вертушек» с прилетевшей на выручку «кавалерией» зависли на приличной высоте, а три пошли на посадку. Сухов вдруг почувствовал неодолимую слабость. Он достиг цели, и теперь у него не осталось никакого стимула, чтобы раз за разом выискивать скрытые резервы уставшего организма. Он выполнил свою миссию, а дальше будь что будет.
«Если я прав, и «петля» требовала от меня именно такого финала, всё будет нормально. Поднимемся на борт, улетим в Дитятки, и всё забудется, как страшный сон. А если нет… то нет. И чёрт с ним».
Сухов водил безучастным взглядом по сторонам, наблюдая за происходящим, но почти не осознавал того, что он видит. Из «вертушек» высадились бойцы спецназа, и командир группы переговорил о чём-то с Бойковым. Подполковник отдал какие-то распоряжения, вынул из ящика с фугасом гранату, затем двое спецов подхватили ящик и закинули в ближайшую «вертушку». Другие бойцы развернулись в цепь и начали зачистку. Командир группы и Бойков помогли забраться на борт Ольге, затем подполковник подошёл к Сухову, что-то сказал, ободряюще похлопал Павла по плечу, помог встать и буквально под руку проводил до той же «вертушки», в которую погрузили фугас и подсадили Ольгу. Сухов забрался на борт, сел в жёсткое складное креслице и уставился в стенку.
— Порядок! — крикнул Бойков, захлопывая за собой дверь. — Взлетаем!
Подполковник показал пилоту большой палец, а затем уселся напротив Сухова, рядом с Ольгой.
— М-м-м… м… — промычала Ольга, глядя в иллюминатор. — Пора домой…
— Что, простите? — спросил Бойков.
— Ничего, — Ольга махнула рукой. — Напеваю. Стресс снимаю. Вы тоже не одобряете?
— Отчего же, — Бойков усмехнулся. — Песня в армии нужна. Чтобы солдаты не скисали, как наш с вами товарищ. Сухов, очнись, всё позади!
— Не уверен, — Сухов с трудом стряхнул оцепенение.
— Ты снова загрузился своей теорией? — Бойков поманил Сухова пальцем и указал на пейзаж за окошком-иллюминатором. — Смотри сам. Под нами город, а слева река, видишь? Ничего нового и необычного.
— В «петле» тоже так, — Сухов пожал плечами.
— Ладно, — Бойков вздохнул. — Где, по-твоему, ближайшая граница этой «петли»?
— Мы на юг летим? Тогда, думаю, не дальше Залесья.
— Пять минут лёту, — Бойков откинулся на спинку креслица. — Подождём.
— Вообще-то Апостол мог быть прав, — вдруг сказала Ольга.
Сухов поднял на неё удивлённый взгляд.
— Ты о чем?
— Вот об этом, — Ольга коснулась висящего на груди кристалла. — Даже если мы в «петле», эта «бижутерия», возможно, откроет выход.
— Вот теперь я не верю в теорию, — Сухов покачал головой. — Будь твой кристалл ключом, ты давно вышла бы отсюда.
— А я и не пыталась, — Ольга пожала плечами. — Меня эти уроды в подвале держали… я от них каждый день пробовала сбежать, но дальше «Универмага» уйти не получалось. Пока ты не появился. Кстати, спасибо.
— Не за что, — Сухов всё ещё сомневался, но в глазах у него снова появился огонёк интереса к жизни. — Но тогда получается, что…
— Тихо! — вдруг приказал Бойков. — Слышите?
— Пищит что-то, — Ольга повертела головой. — Кажется, в ящике.
— Ржавый якорь мне в клюз! — Бойков торопливо открыл ящик и уставился на дисплей программного блока бомбы. — Что за чёрт?!
Сухов заглянул в ящик и оторопел. На небольшом дисплее в боку фугаса высвечивались крупные цифры таймера. И этот таймер вёл обратный отсчёт. В распоряжении ошарашенных офицеров и их спутницы, судя по цифрам на дисплее, оставались две с половиной минуты. До чего? Вряд ли до избавления от всех проблем. Хотя… как сказать.
— Как это остановить? — Бойков взглянул на Сухова.
— Не знаю, — лейтенант коснулся дисплея.
На морально устаревшем сенсорном экране сменилась картинка. Цифры обратного отсчета уменьшились в размере и уползли в правый верхний угол. По центру высветилась надпись: «автоматически активирован резервный контур детонатора, введите код отмены или приложите ладонь к сканеру».
— Вашу… мать! — Бойков прижал ладонь к дисплею.
Когда он убрал руку, надпись сменилась. Компьютер заявлял, что код не принят и предлагал повторить попытку. Вторым счастья попытал Сухов, затем это сделала Ольга.
— Бесполезно, — сквозь зубы процедил Бойков. — Апостол, сука, всё предусмотрел! Надо было не спешить, вытащить его труп из шахты и прихватить с собой.
— Надо было, — согласился Сухов, зачарованно глядя на цифры.
До обнуления таймера оставалось сорок секунд.
— Может быть, сядем?! — нервно спросила Ольга.
— А смысл? — Сухов пожал плечами. — Это тактический ядерный фугас. Две с половиной килотонны. Спастись не получится.
— Горбатый дембель получился, — невесело усмехнулся Бойков. — Некачественный.
— Эй, пилот! — Сухов вдруг вскочил с кресла. — Сбрось скорость! Зависни!
— Зачем? — опередил вопрос пилота Бойков.
— Если мы покинем «петлю», фугас наделает бед в реальном мире. А так… есть шанс, что всё обойдётся хотя бы для них.
— Мы уже прошли над Залесьем, — Бойков покачал головой. — Если обе ваши теории работают, зависать поздно. Шарахнет так, что мало не покажется никому. Ядерный гриб будет видно даже из Киева.
— Кошмар какой-то, — тихо прошептала Ольга. — Но будет красиво. Вы молиться умеете?
— Не очень, — Бойков протянул Сухову руку. — Рад знакомству.
— Надеюсь, не последнему, — Сухов пожал подполковнику руку. — Ольга, если не встретимся в новой жизни, знай, для своих лет ты выглядишь отлично.
— О, господи! — Ольга вздохнула. — Умирать, услышав такой сомнительный комплимент! За что мне такое наказание?
Сухов коснулся дисплея, и последние пять секунд все трое созерцали цифры в полном формате. А потом… сверкнула яркая вспышка, и всё исчезло. Абсолютно.
Зона, локация ЧАЭС, район тамбура,
05 ноября 2058 г.
Сидеть в засаде дело утомительное не столько физически, сколько морально. Когда местность вокруг изучена до мелочей и просчитаны все варианты отхода, подхода и организации обороны, становится просто скучно. Особенно тем, кто не стоит на посту. Спасает лишь одно — беседа. Но это если имеется такая возможность. Ведь бывают случаи, когда и поговорить-то нельзя. Вот тогда засада превращается в настоящее испытание.
У засадной группы Леры имелась возможность поговорить. Поблизости от бункера не пролегали никакие сталкерские тропы, никто из посторонних разговор услышать не мог, поэтому испытание троице выпало не самое жёсткое. Одна беда, разговаривать «за жизнь» круглые сутки не получалось, а других общих тем у троицы почти не нашлось.
Будь все бывшими военными, могли бы поговорить об оружии, но Леру эта тема не вдохновляла, а Копейкин в оружии разбирался слабо. А в светской жизни на Большой земле разбирался, наоборот, только Иван, а та же Лера и Найдёнов мало что в ней понимали. Оставался бытовой трёп о большой политике.