Болело все. Руки, ноги, голова, особенно голова. Едва наемник пришел в себя, ее сдавило раскаленным обручем, стиснуло виски, иглой пронзило мозг. Боль прошила израненное тело Кортеса, резанула по костям, заставив его резко выгнуться на бетонном полу и сдавленно прохрипеть короткое ругательство. Наркотик прекратил действие, и наемник остался один на один со своими ранами. Он не знал, хватит ли ему сил сделать еще одну инъекцию или даже просто открыть глаза. Открыть глаза. Кортес медленно поднял веки и скривился. Из полумрака пещеры на него участливо смотрел Чуя.
— Я думал, ты умер.
— Не сомневаюсь, — буркнул наемник, приподнимаясь на локте. Вдоль стены замерла шеренга крыс. — Что, пора завтракать?
— Не-е, стая сытая, — успокоил его охотник. — Нож хороший.
Чуя достал боевой нож Кортеса и с вожделением посмотрел на черный клинок:
— Очень хороший нож. Навский.
— Я знаю.
Кортес оторвал от рубашки пуговицу и проворчал заклинание. Пуговица превратилась в шприц.
— Плохо? — поинтересовался Чуя.
— Нехорошо, — процедил наемник, вкалывая себе наркотик.
— Я тебя щупал. Кости целы, и раны неглубокие. Ты поправишься.
— Все равно плохо.
— Зато у тебя нож хороший, — заключил охотник. — А у Чуй плохой нож. Сломался.
Помолчали. Кортес впитывал в себя стимулятор, а крысолов завистливо вертел в руке черный навский клинок. Каждый думал о своем.
— Бзик тоже смотрел нож, — сообщил последние новости Чуя. — Ему понравился. Так и сказал: «Хороший нож». Много мне завидовал.
— Тебе-то почему? — осведомился Кортес, не открывая глаз.
Он уже понял, что нож придется отдать, но пытался вяло сопротивляться.
— Ты ведь мой друг, — туманно пояснил Чуя. — А потом я первый увидел нож. Бзик позавидовал.
— Сколько времени?
— Скоро восемь утра, — ответил ос и со вздохом перевел взгляд на грязные стены Лабиринта.
Кортес медленно поднялся и несколько высокопарно произнес:
— Мы вместе бились, вместе проливали кровь. Прими этот нож, воин, в знак моей признательности и уважения к твоему мужеству.
Чем проще устроен мозг, тем больше напыщенности ему требуется для существования. Лицо охотника расплылось в детской улыбке, и он победно рубанул клинком воздух:
— Это поступок великого воина, Кортес. Хочешь, я подарю тебе свой лучший дротик?
Кортес поморщился:
— Лучше дай денег, мне надо позвонить.
— Позвонить? Пожалуйста.
Чуя вытащил из сумки мобильный телефон:
— Добыча!
За несколько минут ос вывел Кортеса к ближайшей станции метро и, помахав на прощание рукой, растворился в темных коридорах Лабиринта. Оставшись один, наемник быстро набрал номер.
— Это я, — Кортес привык, что на другом конце провода его узнавали по голосу.
«Скорее, по манере говорить», — мысленно поправил его Сантьяга, но в слух спросил:
— Амулет у вас?
— Нет. Артем оставил его в камере хранения на Киевском вокзале.
Сантьяга нахмурился:
— А где он сам?
— Была драка, — сухо ответил Кортес, которому очень не хотелось рассказывать, как он потерял Артема, — меня ранили...
— Он едет на вокзал?
— Скорее всего.
— Понятно, — Сантьяга на секунду задумался. — Для вас есть новое дело.
— Сейчас не могу, — угрюмо ответил Кортес, — нужно найти Яну.
— О ней не беспокойтесь. Я вытащил ее из Зеленого Дома, и она продолжает контракт.
— Что я должен делать?
— Надо найти одного чела, фотографа, — Сантьяга быстро продиктовал Кортесу имя и два адреса: студии и дома. — Как найдете, звоните мне. Я скажу, куда его привезти.
* * *
Москва, Киевский вокзал, 28 июля, среда, 07:59
— Я подожду тебя здесь, — сказала Лана, снижая скорость около здания вокзала. — А ты отправишься в камеру хранения и принесешь Амулет. Понятно?
— Да.
— Будь внимателен, там может быть засада. Сначала посмотри вокруг, а уж потом доставай Амулет. Если будет кто-нибудь подозрительный, немедленно возвращайся. Понятно?
— Да.
— И не нервничай.
— Хорошо.
Девушка нежно провела рукой по лицу Артема.
— Иди. Когда вернешься, я тебя поцелую.
Страсть вспыхнула в нем с новой силой.
— Я быстро!
Окрыленный Артем вышел из «Мустанга» и направился к вокзалу, живущему своей обычной, суетливой жизнью. Понедельник или суббота, утро или ночь — здесь ничего не менялось. Толпы обезумевших от предстоящей дороги людей, щедро разбавленные цыганами, бродягами, нищими, карманными ворами и полицейскими, сновали по сторонам, шевелились, толкались, кричали, путались друг у друга под ногами и громко ругались. А еще запах. Запах вокзала трудно с чем-либо спутать: хороший вокзал пахнет отправляющимся поездом и вагоном-рестораном, плохой — туалетом и прокисшими три года назад носками.
У камеры хранения Артем огляделся, но никого подозрительного не заметил, вытащил из ячейки рюкзак и направился к выходу. Все оказалось до обидного просто.
— Порядок? — поинтересовалась Лана, когда он бросил свою ношу на заднее сиденье «Мустанга».
— Ага.
Наградой стал еще один поцелуй. Фея уверенно поддерживала жертву в нужном эмоциональном состоянии.
Она вывела машину на набережную и, быстро достигнув Воробьевых гор, остановилась и достала из сумочки мобильный телефон:
— Алло, мне нужен Кувалда. Это единственный из Красных Шапок, с кем можно говорить, — объяснила Лана Артему, — остальные полные кретины, да еще и озабоченные выше крыши. Кувалда? Здравствуй, это Лана... Кувалда, у меня твой друг... Да, тот самый... Нет, милый, деньги мне не нужны, я хочу встретиться с твоим хозяином... Нет, Кувалда, так не пойдет. Передай Вестнику, что с ним хочет встретиться фея Зеленого Дома... Да, иначе ничего не получится... Запиши мой мобильный...
Лана отключила телефон, раскрыла сумочку и, вытащив пудреницу, сообщила;
— Кувалда перезвонит через десять минут и назовет адрес. Надо успеть привести себя в порядок перед встречей с Вестником.
Артем покивал головой и поинтересовался:
— Может, поцелуемся?
Глава 16
Московское полицейское управление
Москва, улица Петровка, 28 июля, среда, 08:09
Генерал Шведов, начальник Московского полицейского управления, обожал устраивать совещания рано утром, пока его еще не захватил водоворот ежедневной текучки. Все самые серьезные вопросы и самые важные дела рассматривались до десяти утра, не спеша, обстоятельно и очень подробно. На этот раз в его огромном кабинете оказались Корнилов, Шустов и Васькин. Первым докладывал капитан.
— Александр Геннадьевич Юшлаков, тридцать шесть лет, фотохудожник. — Сергей положил на стол портретную фотографию лысеющего мужчины с маленькими глазками и бульдожьими щеками. — В Москве четыре года, снимает двухкомнатную квартиру на Юго-Западе и маленькую студию в полуподвале на Плющихе.
— Привлекался? — спросил Шведов, разглядывая фотографию подозреваемого.
— Так точно, Аркадий Львович. Десять лет назад Юшлакову шили тунеядство, но он отмазался, пристроился бездельничать сторожем на каком-то складе.
— Жаргончик у тебя.
— Извините, увлекся.
— Продолжай, — буркнул Корнилов.
Майор не любил здесь бывать: во-первых, Шведов не курил и курить в своем присутствии никому не позволял, а во-вторых, Андрей недолюбливал низкие температуры, и плюс семнадцать, поддерживаемые в кабинете генерала кондиционером, были для него слишком некомфортны.
— По профессии Юшлаков фотограф, но не крутой, не знаменитый, перебивается случайными заработками, — продолжил Шустов. — Щелкает природу для календарей, провел несколько мелких рекламных кампаний, но основная его работа — девочки. — Капитан выложил на стол еще несколько фотографий. — На любой вкус.
— Действительно интересно, — протянул Шведов, пристально разглядывая образцы юшлаковского творчества, — а на порнографию это не тянет?
— По самому краю ходит, — пробормотал перегнувшийся через стол Васькин.
— Не увлекайся, студент, — проворчал Корнилов. — Дальше, Сергей.
— Постоянного дохода у Юшлакова нет. Солидные агентства его услугами не пользуются: о нем не знают или не считают достаточно приличным.
— Семья?
— Сожительствует с Еленой Федоровной Митькиной, — Шустов заглянул в блокнот, — двадцати семи лет, как бы модель.
— Москвичка?
— Нет, приезжая, из Рязани. Я отправил туда ориентировку, обещали к вечеру прислать информацию.
— Обязательно перезвони и напомни.
— Есть, — Сергей пометил что-то в блокноте. — Интересный факт: у Юшлакова много рекламы по регионам, в местных газетах и на радио. «Профессиональный фотограф ищет девушек для работы в рекламном бизнесе». А в Москве и Питере ничего.
— Расчет простой, — подал голос Корнилов. — Ищет девушек из глубинки, присматривается, опасаясь наследить. Наверняка предварительно беседует с предполагаемой жертвой, определяя, насколько она подходит, ну а дальше вы знаете.
— Расчет простой, — подал голос Корнилов. — Ищет девушек из глубинки, присматривается, опасаясь наследить. Наверняка предварительно беседует с предполагаемой жертвой, определяя, насколько она подходит, ну а дальше вы знаете.
— Думаешь, это и есть Вивисектор? — спросил генерал.
— Уверен, что он в деле, — ушел от ответа Андрей.
— А не слишком ли открыто? Адрес, телефон. Он ведь понимает, что его можно проследить.
— Хочу напомнить, что мы вышли на него случайно, — не согласился майор. — Если бы Екатерина Молочанская не забыла дома записную книжку, мы бы до сих пор ничего о нем не знали. В любом случае, торопиться не будем. Юшлаков под наружным наблюдением, его телефоны уже прослушиваются. Я знаю о каждом его шаге.
— Ну что же, — подвел итог генерал, — это уже кое-что.
Он довольно оглядел корниловцев, задерживая взгляд на каждом из них, и ехидно обратился к майору:
— Обошли тебя, Кириллыч?
Андрей безразлично пожал плечами:
— А мы здесь не соревнуемся, Аркадий Львович, не на стадионе.
— Мне просто повезло, господин генерал, — подчеркнуто официально заметил Шустов, — Молочанского мог допрашивать любой из нас.
— Ладно-ладно, — Шведов широко улыбнулся. — Любое везение есть результат кропотливого труда. Корнилов, сам-то чем занимаешься?
— Перестрелками, — хмуро ответил майор.
— Всеми сразу? — Сдвиги в деле Вивисектора повергли генерала в игривое настроение.
— Разрешите докладывать?
— Давай, — начальство откинулось на спинку кресла и деликатно зевнуло. — Что раскопал?
— Начиная с понедельника, в городе произошли четыре крупные перестрелки. Все началось на проспекте Вернадского в ночь на...
— Ты докладывал, что потерпевшие отрицают факт стрельбы, — прищурился генерал, — а в самом зданий никаких следов не обнаружено.
— Уверен, что они врут. Стрельба была, стрельба серьезная, и именно она положила начало всем остальным событиям. «Чудь Inc.» не случайно оказалась втянутой в это.
— «Чудь Inc.», — проворчал Шведов. — Ты знаешь, какой у них годовой оборот?
— Знаю.
— Миллиарды! И на налоги с этих миллиардов мы с тобой и живем. Кстати, мне звонили из мэрии и спрашивали, почему мы не ограждаем солидные коммерческие компании от бесчинствующих хулиганов.
— Значит, вы не позволите разработать эту фирму?
— У тебя есть на нее что-нибудь?
— В бизнес-центре напротив здания «Чудь» мы нашли снайперское гнездо. Винтовка, прибор ночного видения и все такое прочее.
— Злоумышленники следили за офисом фирмы. При чем здесь «Чудь»?
— Они сбили вертолет!
— Ты нашел зенитный комплекс?
— Нет, но...
— Андрей, — негромко произнес Шведов, — прежде чем разрабатывать компанию с таким годовым оборотом, ты должен привести очень веские основания. Они у тебя есть?
— Нет.
— Что дальше?
— Дальше, в ту же ночь, была перестрелка на Ленинском проспекте, затем, вчера утром, на Покровке и днем на Красной Пресне. Итого четыре штуки за день с небольшим.
— Каким образом они связаны?
— Во всех перестрелках участвовали бандиты в черной кожаной одежде и красных головных платках. Они не принадлежат ни к одной из известных группировок.
— Новое поколение? — встрепенулся генерал.
— Возможно.
— С кем они воюют?
— С «Чудь Inc.», — проворчал Корнилов.
— А если без этого?
— Если без этого, то не знаю. Вчера я говорил со своими агентами и с людьми Чемберлена. Божатся, что им не нужна стрельба, и никто не знает, что это за отморозки.
— Зацепки?
— Автомобили, участвовавшие в перечисленных событиях, числятся в угоне. Все трупы и вешдоки похищены из полицейского управления вчера ночью. Единственная ниточка — вот этот юноша, — Корнилов бросил на стол фотографию Артема. — Мы вышли на него после перестрелки на Покровке. В его автомобиле есть пулевые пробоины, а под ковриком мы нашли гильзу от «гюрзы».
— Кто он? — генерал взял со стола фотографию.
— Головин Артем Сергеевич... Обычный человек. — Корнилов вздохнул. — Нет, не был, не привлекался, поступил, окончил. В общем, без биографии.
— Ну, это мы ему организуем.
— Если найдем, — добавил майор. — Дома он не появлялся, у родителей он не появлялся, и у знакомых он не появлялся. Исчез.
— А чем он важен?
— Не знаю, но красноголовые его активно ищут и вчера даже вломились в квартиру любовницы Головина, некой Степановой. К счастью, там был лейтенант Васькин, который мужественно отбил нападение бандитов.
— А потом и спецназа, — пробубнил себе под нос Шустов.
— Видишь, Андрей, каких орлов мы тебе подбираем, — расплылся в улыбке Шведов.
Васькин скромно потупился.
— Так какие соображения насчет Головина?
— Мы допросили сослуживцев, — Корнилов повертел в руках зажигалку, но под пристальным взглядом генерала с сожалением убрал ее в карман. — Головин пришел на работу с маленьким черным рюкзаком, позвонил кому-то, дождался встречи, отдал рюкзак, и сразу же после этого на улице произошла перестрелка. Участвовал он в ней или нет, неизвестно. Затем Головин вернулся в офис, причем рюкзак вновь был у него, но надолго не задержался и вскоре исчез окончательно. А через пару минут, — майор поднял палец, — несколько неизвестных под видом сотрудников полиции начали наводить о нем справки. Позволите вывод?
— Давай.
— В Москве начала действовать новая, хорошо организованная, преступная группировка. Действуют они жестко, агрессивно и не стесняясь в средствах. Оружие самое современное, среди бела дня пошли на гранатометную стрельбу, задействовали спецмашину связи, угнанную с военного полигона, зенитно-ракетный комплекс. Цели и задачи группировки неясны. Против кого они воюют, неизвестно, но в городе их боятся — уголовники о красноголовых говорят крайне неохотно, оглядываясь. У меня есть список ночных клубов и фирм, которые уже контролирует эта новая группировка. Я бы хотел установить круглосуточное наблюдение за ними, плюс поиски Головина. Я подозреваю, что он хранит что-то, представляющее интерес для бандитов, возможно информацию, возможно, что-то еще. Если мы найдем его первыми, выйдем на всю банду.
О мобильном телефоне и обсидиановом ноже майор решил не распространяться.
— Силен, гусь, — генерал задумчиво помассировал кончик носа. — Круглосуточное...
— Если я прав, — тихо сказал Корнилов, — грядет новая война банд.
— Если прав, — нехотя проворчал Шведов. — Докладную подготовил?
— Так точно, — майор положил на стол бумагу.
— Перезвони мне в полдень.
— Есть, господин генерал. Разрешите идти?
— Идите.
Корниловцы чинно покинули кабинет и столпились в приемной.
— Куда теперь? — поинтересовался Шустов. — Может, позавтракаем?
— Я — за, — немедленно согласился Васькин, сглатывая слюну. — Кстати, ты показал не все фотографии. У тебя в портфеле еще целая пачка.
— Девушки, изображенные на них, — строго ответил Сергей, — будущие свидетельницы обвинения. Мне предстоит встречаться с ними.
— Ты один не справишься, — тут же отреагировал Васькин. — Я мог бы помочь.
— Вы идите в буфет, — решил Корнилов, — а я — в отдел. Возьмите мне какой-нибудь бутерброд.
Он повернулся и пошел к лестнице.
— Что это с ним? — тихо спросил Васькин.
— Может, шевельнулось чего, — Шустов постучал себя по лбу. — Мысль пришла.
— Тогда это важно, — согласился Владик, с уважением глядя на удаляющегося майора. — Не так часто они к нам заглядывают.
— К вам, — поправил его Сергей. — А вокруг нас с Корниловым мысли стадами роятся.
Корнилов медленно, рассеянно кивая по пути знакомым, поднялся на свой этаж и свернул в левое крыло.
Когда он вышел из кабинета Шведова, им завладела странная и какая-то нервная мысль. Андрею стало казаться, что он что-то упустил, что-то не рассчитал. Забыл что-то очень важное. Едва ли не впервые в жизни Корнилов страшно забеспокоился и стал прокручивать в голове свой доклад, выводы, замечания, сделанные генералом, но нигде не мог найти причину своей неуверенности. Вроде бы все было в порядке, но Андрей не успокаивался. Интуиция его еще ни разу не подводила, а значит, ошибка все-таки есть.
Он очнулся в полной тишине. В широком коридоре управления было на удивление тихо и пусто. Ни посетителей, ни задержанных, ни сотрудников. Никто не шел по коридору, не спускал воду в туалете и не открывал дверь. Безмолвие, воцарившееся в здании, пугало.
Корнилов неуверенно потянул вниз ручку ближайшей двери — заперто, еще одна дверь — заперто, следующая дверь вела в его кабинет. Он остановился и вытер выступивший на лбу пот. В памяти всплыли слова эксперта: мистика, так Алексей выразился о похищении из управления вешдоков.
В мрачной, неестественной тишине коридора раздался короткий сухой треск. Андрей резко обернулся. Неподалеку от него на подоконнике сидела рыжая пушистая белочка и сосредоточенно ворошила содержимое только что вскрытого грецкого ореха. Почувствовав взгляд, зверек посмотрел на майора, наклонил голову и неожиданно задорно подмигнул ему.