Голос был… У Ри глаза полезли на лоб, потому что голос принадлежал, во-первых, человеку, во-вторых, старому человеку, и, в-третьих, вусмерть пьяному человеку!
— Ну, че замерзли? — продолжал говоривший. — Повернитесь, че ли. Баааатюшки, а это кто?! Фэб Эн-Къера, будь я проклят!.. А где твое второе "я"? Дома сидит?..
— Она погибла, — Фэб, наконец, обернулся, все остальные последовали его примеру.
Перед ними стоял старик, одетый весьма небрежно и неопрятно — испачканные какой-то дрянью драные штаны с изрядной прорехой на левой коленке, сероватая от грязи рубашка, разваливающиеся от старости сапоги, подвязанные веревочками. Одной рукой человек поддерживал спадающие штаны, второй опирался на самодельный посох с причудливой рукояткой, вырезанной из комля тонкого деревца. Старик слегка покачивался, словно под ветром, и от него даже на расстоянии нескольких метров разило спиртом.
— Ууу… — протянул он. — Жалко… Значит, эта ветвь рода Дикъера, считай, пропала… Хотя… Фэб, ты бы взял этих себе, что ли, — он кивнул на ошалевших Скрипача с Итом. — Оно, конечно, только временное, но, поверь, не пожалеешь. Они ж сильно старались, чтобы такими стать. Вот этот особенно старался, — кивок в сторону Ита. — Всю эээ… че у них там есть-то? Не помню… че-та он там себе чуть не порвал, бедолага…
— Я так и сделаю, — пообещал Фэб.
— Опачки! — Старик вдруг выронил посох, и в восторге хлопнул себя руками по ляжкам. — Так их трое! Три Кощея Бессмертных, один к одному!.. Весь этот, как его… Весь набор! Че деется… ой, че деется… Ариан, ты, что ли?! А где гитарка-то твоя? Сбацал бы чего… А мы б сплясали…
— Я не умею, — признался Ри.
— Ну… — в голосе старика послышалось разочарование. — Фиговенько. А вы двое скажете теперь, что еще и не за кораблем пришли, — сердито зыркнул он на Скрипача с Итом.
— Не за кораблем, — подтвердил Ит. Скрипач кивнул.
— Ясно, — старик поджал губы. — Филонщики! Отмазались, значит?!
Ит вспомнил считку — и немое отчаяние в глазах того, кем он был в прошлой жизни. Отчаяние и неимоверную боль, в которой тот жил чуть не с первого дня и до самого конца… Это называется "отмазались"?
— Нет, — решительно произнес он. — Мы просто решили сделать передышку.
Старик нахмурился. Однако — Ит видел — в глазах его зажглись лукавые огоньки.
— Ну и че? — произнес он, подбоченясь. — Как передышка… ваша? Сильно много удалось передохнуть?
— По тридцать с лишним лет удалось, — вмешался Ри.
— Пффф, — старик захихикал. — Да… демиургов возраст… Ясненько… Бездельники вы, — рявкнул он вдруг. — Обманщики! Ну, однакося вас уже пообломали, как я гляжу, — закончил он самодовольно, поднимая из травы посох. — А девушка наша все грустит… Че грустишь-то, красава? Эй, улыбнись давай!.. Ну давай, давай, — в голосе его проскользнула резкая и властная нотка. — Вот, совсем другой коленкор… А то набычилась, докторица. Стоишь, как неродная…
— Мне не по себе, — вдруг тихо произнесла Даша. В глазах ее и впрямь стояла тревога. — Я…
— Так это у тебя чуйства, — со знанием дела отозвался старик. — И чуйства эти тебя, девушка, не обманывают. Ты права, все действительно будет так, как ты думаешь. Знаешь, почему? Потому что добро, оно никогда не остается безнаказанным, — он со значением поднял узловатый палец и погрозил им небу. — Правильно ты все видишь, девушка, но про то, что сейчас углядела — не трепись лишнего. Особо дома не трепись, ну, ты поняла меня.
Его речь неуловимо изменилась — она вдруг обрела стройность, просторечия и непонятные исковерканные слова разом пропали. Даша слушала его, прищурившись, закусив губу.
— И знаешь, почему ты сейчас увидела, что все так и будет? Потому что невозможно выстроить добро одной лишь собственной волей. Добро невозможно без зла. И даже если ты истребишь все зло на свете, оно в один прекрасный день поднимет голову там, где ты вовсе не ждешь… и тогда, когда ты не будешь к этому готова. Это, между прочим, и к вам троим относится, — Ри, Ит и Скрипач переглянулись. — Да, да, филонщики. Самое страшное зло вы получите оттуда, откуда меньше всего его ждете.
— Когда? — спросил Ри.
— Сейчас прямо я тебе и ответил, разбежался, — засмеялся дед. — Много хочешь, Кощеюшка. Умеешь ты вопросы задавать, вот только молод пока что, чтобы старика подлавливать. Хотели простой и честной жизнью пожить — так и живите. И нечего пытаться соломку постелить. Честность, она должна во всем, понимаешь… "когда", — передразнил он Ри. — Когда надо. А че вы приперлись? — лукаво спросил он. — Неужто за моей палкой?! — Он любовно погладил свой посох. — Ай-ай-ай, Фэб… попрошайничать — последнее дело.
— Нам нужно оружие, — тихо сказал рауф. — Мой экипаж погиб. Захвачен катер, на котором они пытались спастись, — он осекся, глубоко вздохнул. — Его нужно деактивировать. Кроме того…
— Для "кроме того" у вас и так все есть, — отмахнулся старик. — Оружие против этого вашего "дьявола", — слово "дьявол" он произнес с горькой насмешкой, — у вас все это время было при себе, и сейчас при себе, и будет при себе. Совсем Контроль отупел, и Эрсай не лучше, — он поморщился. — Ладно Атон, он хоть что-то понял, а остальные и того хуже. Вот что, — он выпрямился, окинул компанию цепким внимательным взглядом. — Побудьте пока тут, я посоветуюсь и вернусь.
— Двигаться можно? — спросил Фэб.
— Можно, но в пределах поляны, — кивнул старик. — Искина мы выключили, иначе его те же "собаки" давно растащили бы по молекулам. Ты ополоумел, Фэб. Хотя в твоих действиях есть определенный резон, факт. Особенно с учетом трех бессмертных и одной очень продвинутой девушки… Все. Ждите.
Он повернулся и не спеша направился в лес.
* * *Даша сидела на траве, обхватив руками колени. Ри сел рядом с ней, успокаивающе погладил по плечу.
— Что он тебе сказал, я не понял? Ты…
— Все нормально, Ри, — Даша подняла глаза. — Нет, правда. Он сказал… мы говорили про Орден. Он прав. Добро действительно наказуемо. И его действительно не бывает без зла.
— Теперь вы понимаете, о чем я говорил? — спросил Фэб, подходя к ним, и садясь рядом.
— Понимаем, — ответил за всех Ри. — А кто они вообще такие?
— Все строители — это пан-пространственное сообщество, — пояснил Фэб. — По сути, это одна-единственная цивилизация на всю эту вселенную. Которая…
— Которая контролирует нас всех? — спросил Скрипач.
— Да нет, конечно, — отрицательно покачал головой Фэб. — Максимум, что она делает — дает средства для осуществления каких-то функций. Дает инструменты. Причем делает она это по собственному почину, без принуждения, просто потому, что так надо.
— Так надо — кому? — Ит сел рядом с Ри. — Им? Или всем живущим? И потом, я подумал… ведь это, по сути, принуждение к действию. Если не дать тем же Бардам средства для осуществления работы или не дать их Сэфес, то тогда…
— И ты о псевдо-свободе? — с горечью спросил Фэб. — Хорошо. Давай попробуем представить себе, что будет, если этого не сделать.
Ит задумался.
— Н-да, действительно, ничего хорошего, — констатировал он.
— То-то и оно, — рауф тяжело вздохнул. — Только не думайте, что им самим легко. Всем, кто присягнул этому общему делу, не может быть легко. Когда он говорил с вами троими, он…
— Он именно это и имел в виду, я так и понял, — кивнул Ит. — С его точки зрения мы действительно попробовали отлынивать от работы.
— Ит, где ты эти слова берешь? — возмутился Ри. — Что это за слово такое — "отлынивать"?!
— Ммм… — Ит задумался, потер переносицу. — Кажется, из прошлой памяти. Это значит — знать, что надо сделать какую-то работу, и намеренно ее не делать. Что-то в этом роде.
— Ясно, — кивнул Ри. — Но ты все-таки попробуй выражаться так, чтобы не надо было потом сто раз переспрашивать.
— Постараюсь. В общем, он ясно дал понять, что мы попробовали отлы… Ри, прости. Что мы попробовали сбежать от работы, — пилот удовлетворенно кивнул. — Но что у нас ничего не получилось.
— Мне показалось, что он в принципе доволен тем, что вы, с его точки зрения, заняли в этой инкарнации подобающее место, — согласно кивнул Фэб. — Ну, что ж. Это несколько меняет дело.
— В смысле? — не понял Скрипач.
— В том смысле, что вы в результате выполняете ту функцию, которую должны выполнить — в результате. Это хорошо.
Фэб замолчал, остальные — тоже. Несколько минут они сидели в тишине, слушая, как перекликаются где-то в лесу слабые птичьи голоса.
— Фэб, а можно у него спросить то, что… что я хочу спросить? — Даша повернулась к рауф. — Мне кажется, он знает ответ. Вдруг что-то можно сделать? Изменить? Исправить?
— Спроси, — пожал плечами тот. — Мы все спросим. Только не особенно рассчитывай на ответ. Понимаешь, они мыслят совсем иными категориями, не так, как мы. Этот спектакль с лесом и птичками — тому примером.
Фэб рассказал, что в прошлый раз декорации оказались совсем иными. Вся немалая команда, в которой пришли сюда они с Гирой, оказалась вдруг в гуще гигантского праздника, Дня Золотой Крови, одного из главных праздников рауф того сектора, к которому принадлежала команда (в ней были преимущественно рауф). Они тут же потеряли друг друга в толпе, разлившейся по улицам чудовищных размеров города, и с каждым строители говорили отдельно, и только отдельно. Было дано задание и условие — корабль получите, если сумеете за весьма короткое время собраться на главной площади… они сумели, и в результате увели корабль-подросток от системы, но чего это в результате стоило!.. В тот раз едва не потеряли Атона (Ри, Скрипач и Ит с огромным удивлением посмотрели на Фэба, но тот невозмутимо пояснил, что Эрсай далеко не так неуязвимы, как может показаться, и что стоят они несколькими ступенями ниже строителей, поэтому те вдоволь натешились, гоняя Атона по городу и ставя перед ним одну задачу за другой), а Гира по непонятной причине оказалась в тот раз одной из Трех Королев. Ри спросил, что это значит, и Фэб объяснил, что на Праздниках Золотой Крови выбирается один Король (мужчина), три Королевы (они всегда женщины) и один Мост на Краю Неба (гермо, причем с вполне определенной внешностью — светлые волосы, светлые глаза).
— В общем, мы тогда долго поверить не могли, что удалось уйти, да еще и с кораблем, — Фэб, по своему обыкновению, склонил голову к плечу. — В этот раз все несколько иначе. Может статься, что из-за вас троих.
Ит заметил, что сам он неосознанно копирует позы рауф и что получается это у него очень естественно — а ведь раньше он подобного за собой не замечал. Теперь собственная прежняя пластика казалась ему какой-то деревянной, примитивной. Не своей. Своя — она все-таки оказалась несколько иной. Он украдкой рассматривал Ри и Скрипача — и если для Ри человеческая пластика движений была данностью и выглядела, как надо, то для рыжего данностью было что-то совсем другое. Он вспомнил, как впервые поразился, увидев рауф — несчастный экипаж Фэба. В первый момент словно ножом резануло, а потом вдруг, неожиданно, пришло понимание всей глубины того, что он видел. Понимание и осознание… тогда, правда, он ощутил лишь отголоски и не разобрался, зато сейчас чувствовал, что эта кровь — своя. Родная…
— Да, в тот раз все было иначе. В этот получается гораздо проще, — продолжал Фэб. — Ри, может быть, тебе стоит поучиться играть на гитаре?
Пилот задумался, усмехнулся.
— Ну, если только для себя… Попробую, — пообещал он. — Вот вернемся, и попрошу Таенна меня немножко поднатаскать.
— Что это за слово такое "поднатаскать"? — ехидно спросил Ит. — И откуда ты только эти слова берешь?
Ри расхохотался, вслед за ним засмеялись остальные.
— Подловил, — признался пилот, отсмеявшись. — Тоже из старой памяти, по всей видимости. Я был… кажется, я был принцем, — он задумался. — Замок, роскошный, богатый. Слуги. Постоянные интриги и грязь. Но в то же время было и хорошее. Помню, очень смутно, большую псарню и красивых собак, тонких, созданных для бега… Оттуда это слово и появилось, по всей вероятности. Собак учили охотиться, натаскивали. Я любил собак — они не умели врать и делать подлости, не то, что люди.
Ит кивал в такт его словам.
— А я помню море, — вдруг оживился Скрипач. — И яхты. Мы с тобой гонялись в большой регате. Яхту сделали сами, вот только не помню, из чего. Что нас за это ругали, помню, — он усмехнулся. — Но какая красота! Восход, поднимающийся ветер, и паруса, паруса, паруса… разноцветные, яркие! Ит, ты помнишь, что такое спинакер?
Ит машинально кивнул. Спинакер? Ах, да. Парус для прямого курса… как назывался этот курс? Фордевинд? Точно. Огромный и очень легкий парус, управляется двумя веревками, которые называются… называются… а, вспомнил! Брассы!
Даша с интересом смотрела на них.
— Наверное, так жить очень интересно, — тихо произнесла она. — Жизнь за жизнью. И каждый раз узнавать что-то новое.
Ит помрачнел.
— Да не сказал бы, — ответил он. — Эта жизнь, она отлична от прошлых. Сейчас все не так. А тогда… в прошлых мы, кажется, почти ничего не помнили о том, что было раньше. И каждый раз все начиналось сначала.
Ри медленно кивнул.
— Верно, — согласился он. — Даша, это… это на самом деле очень больно. Мы все трое помним какие-то фрагменты, отрывки, и ничего особенно хорошего в них нет. Разочарование, печаль, усталость — есть. Хорошего значительно меньше, поверь. Не просто так мы приняли это решение тогда, мне кажется. Это была не прихоть. Необходимость…
Скрипач вдруг поднял голову и стал напряженно прислушиваться. Фэб тоже. Спустя минуту все остальные тоже услышали — через лес к полянке явно кто-то шел. Еще через короткое время ветви раздвинулись, и…
Пришедший был не первый старик, отнюдь. Да и вообще, назвать человеком это существо не рискнула бы ни одна живая душа. Существо стояло на двух массивных когтистых лапах, опираясь на толстый хвост, тело его было похоже на ящеричье, но на этом сходство заканчивалось — по бокам туловища шевелились сотни коротких и длинных отростков. Голову, похожую на змеиную, венчал гребень, состоящий из тысяч тончайших, переплетающихся между собой нитей.
— Это что еще такое? — севшим голосом произнес Ри.
— Это я с вами вернулся поговорить, — ответило существо. — Фэб, ты сказал, что мы любим поиграть, верно? Ну так вот и поиграем напоследок. Сейчас вы будете задавать мне вопросы… только одно маленькое условие — вы не имеете права спрашивать про себя. Только про другого из вашей компании. Условие понятно?
— Можно один вопрос до того, как мы начнем? — Фэб встал. — Оружие. Ты обещал дать нам оружие.
Существо поморщилось, отростки нервно дернулись.
— Фэб Эн-Къера, до чего же ты нетерпелив, — с отвращением сказало оно. — Держи, чего уж там. Только учти, использовать это можно лишь один раз. Промахнешься — твои проблемы. Или ты думал, что мы дадим тебе многоразовый деактиватор, чтобы после твоей смерти им вздумалось играть кому-то еще? И не надейся.
В руке рауф возник металлически поблескивающий диск размером с половину ладони.
— Как этим пользоваться? — Фэб посмотрел на диск, взвесил его на руке.
— Этим надо попасть в катер. Положить на катер. Прикрепить к катеру. Бросить в катер. Посадить на него катер. Как угодно, — существо усмехнулось. — Не имеет значения. Достаточно прямого контакта, и деактиватор уведет форму с вашего слоя реальности. Ты все понял?
Фэб кивнул и осторожно убрал диск в карман.
— А теперь я, с вашего позволения, немножко поиграю в пророка, — существо церемонно уселось на хвост. — На вопросы куда идти и что делать ответов не дам, предупреждаю сразу. И прямых ответов тоже не дам. А вот поиграть вполне можно. Ну, кто первый про кого спросит?
Все переглянулись. Даша умоляюще посмотрела на Ри, тот кивнул.
— Что будет с Орденом Аарн? — спросил он. — Я спрашиваю для Даши.
— Ахххссс… Прах к праху, земля к земле, тлен к тлену, души к душам, небо к небу, — существо заговорило тихо, едва слышно. — Тело возродится и умрет, чтобы снова возродиться, и так будет до скончания времени. Тело было, есть и будет, пока его держит вера и любовь. И надо помнить простую вещь — полет возможен только тогда, когда под тобой — земля. Без нее полет превращается в висение в пустоте. Бессмысленное и глупое. Смешно быть отличными, если отличаться не от кого. Счастье на пустом месте тоже невозможно, потому что лишь тот, кто познал горе, способен познать счастье.
Даша кивнула.
— Спасибо, — сказала она. — Я спрашиваю для… для Фэба.
— Можешь не спрашивать, — захихикало существо. — Фэба ждет множество сюрпризов, которые он сам не ждет, потому что закоснел в своих представлениях. В общем и целом все будет хорошо, хотя и очень непросто. И еще один момент. Есть вероятность, что твоя смерть, Фэб, сумеет спасти мир. Повторю — только вероятность. Но это уже не мало. Спрашивай.
Фэб задумался. Посмотрел на Ита (тот отрицательно покачал головой), потом — на Скрипача.
— Я спрошу про него. До того, как он… обрел разум, он обладал рядом способностей, которые позволили ему… — Фэб замялся, подыскивая слова. — Которые позволили ему совершить практически невозможное — снять ключ, вывести станцию. Эти способности у него остались?
— Хороший вопрос, — ответило существо. — Нет. Правило трех раз. Один раз он спас их троих от засады, второй — убил Марию, третий — снял Ключ и вывел станцию. Все, лимит исчерпан. Прощение внутри, ты же знаешь, — существо пристально посмотрело на Скрипача. — И собственные подарки себе же значения не имеют. Что сделано, то сделано, бесспорно. И хорошо сделано. Но если бы тебе впоследствии удалось держать язык за зубами, ты бы сумел избежать… впрочем, это неважно, потому что язык за зубами ты держать никогда не умел и никогда не научишься. В этом ты слаб. Говоришь, не думая, делаешь, не думая… добрая душа, но сама себе вредит. Спрашивай.