Поэтому Катрин сильно удивилась, когда получила от прабабушки несколько дней назад, совсем незадолго до ее смерти, плотный пакет. В нем оказалась толстая пачка писем, перевязанная лентой, и тонкий дневник, который прабабушка перестала писать уже во Франции, словно ее жизнь закончилась там, в Крыму, когда она села на пароход, покидая Россию. По сути, так и было, поняла Катрин, прочитав и дневник, и каждую строчку из писем, что писала своему мужу прабабушка и оставляла у себя неотправленными. Прабабушка прожила здесь жизнь, вырастила детей, а потом и внуков, правнуков, подняла род. Но не жила здесь, оставив свое сердце в России, где пропал ее муж в 20-е годы этого столетия, пытаясь собрать осколки разбитой империи...
«Ты упертая, как я, Катенька», – писала прабабушка в записке к ней. «Ты и только ты поможешь мне встретить его в той самой шляпке, что отдал Володенька тогда мне на пристани». Катрин помнила этот момент из дневника: прадедушка сунул причитающей тихо жене маленькую шляпную коробку в руки, заставив умолкнуть от неожиданности.
– Это тебе, моя дорогая, – прошептал он. – Не спрашивай, где сумел приобрести, сам толком не смогу объяснить. Ты знай, Катенька, что настанет день, и мы снова будем вместе. И когда ты наденешь эту шляпку, и мы пойдем рука об руку на прогулку, как раньше, в имении, помнишь? Ты верь, Катенька! Верь и жди, моя хорошая, моя любимая Катенька!
Короткий поцелуй в губы, и прадедушка навсегда ушел из жизни жены и маленькой дочери, никогда не увидев сына. А его Катенька верила и ждала, бережно храня эту шляпку, не продала ее даже в те дни, когда приходилось совсем туго ее маленькой семье на новом месте – в небольшом городке близ Парижа. И никому и никогда она не открыла той боли, что терзала ее сердце, выплескивая ту в эти письма к мужу, скрывшегося когда-то из вида на пристани среди провожающих.
– Передай шляпку работникам, – прошептала Катрин двоюродная бабушка, плача над этими письмами, впервые там открыто сталкиваясь с горем матери, которое она так отменно прятала от всех.
– О, в шляпке! Покойница в шляпке! – некрасиво шептались за спинами семьи Роефф на похоронах местные кумушки, и им отвечали другие. – Она же русская! А они – сумасбороды!
Да, поднимала высоко подбородок Катрин, русские! Я – русская! Впервые произнося с гордостью за свое происхождение, не со стыдом или раздражением, как прежде.
А потом ночью, во сне Катрин увидела прабабушку, не седую и морщинистую лицом, какой ее знала Катрин, а темноволосой красавицей, которой смотрела с фотографии на каминной полке. В той самой шляпке белого цвета, с цветком из бисера на ленте, с пышным плюмажем из перьев марабу. Она шла по дорожке цветущего сада, под руку с высоким мужчиной в кителе с позолотой погон на плечах. Ее прадедушка, узнала Катрин того по фотографии. Статный, широкоплечий, с благородными чертами лица и тонкими усиками над губой.
Не только прабабушка ждала его, но и он ждал свою Катеньку столько лет, прогуливаясь один под сенью этих ветвей, высматривая белую шляпку на хорошенькой головке его жены, боясь пропустить, не разглядеть плюмаж из перьев... Его хорошую, его горячо любимую Катеньку, в дивные глаза которой он ныне будет глядеть целую вечность, как и пожелал когда-то с последним вздохом, глядя в темное небо под Харьковом в далеком 1919 году...
Прадедушка поклонился Катрин вежливо, с благодарностью, и она улыбнулась. Наутро она не будет помнить об этом сне совсем, словно и не было его. Но заберет с собой с каминной полки фотографию молодой пары, чтобы сохранить ее для своих правнуков. Как и историю этой любви. Историю этой шляпки...
Жемчужина коллекции
Автор: codeburger
Новоявленный внук сидел напротив за журнальным столиком и, нескрываясь, разглядывал ее, прихлебывая зеленый чай из прозрачной фарфоровой чашки. Наверное, головной убор выглядит странно: опущенные поля, к затылку сходящие на нет, а вместо тульи косынка из змеиной кожи. И прилегающие к лицу очки вроде тех, что для подводного плавания, но более плоские, темные и перфорированные, тоже смотрятся непривычно. Вольно ж ему было нагрянуть без предупреждения в такой неудачный день. День зова.
– К сожалению, не имел чести познакомиться с Вами при жизни деда...
– Конечно же, за пять лет трудно улучить часок, чтобы навестить немощного.
– Помилуйте, я действительно виноват. Но когда у деда диагностировали неоперабельный рак и отвели ему месяц активной жизни, он простился со всеми родными и отправился, по его определению, в "последнюю безвозвратную экспедицию". А я подписал контракт на многолетнюю работу в местах очень отдаленных и труднодоступных. Разумеется, мать держала меня в курсе по мере возможности, но вырваться я никак не мог.
– Понимаю. Зато Вам повезло вернуться как раз к сваре по поводу наследства, затеянной Вашей матерью.
– Пожалуйста, не будем ссориться, я поговорю с ней. А где вы повстречались с дедом?
– На Острове Слепых.
– Простите?
– Моей семье принадлежит небольшой остров, там много лет функционирует санаторий для слепых, обеспечивающий им полную безопасность, комфорт и уединение при желании. Свободных мест практически не бывает. Мы с мужем гостили там ежегодно.
– И чем же умирающий слепой старик увлек Вас?
– Он сумел меня развеселить и предложил показать мир, если я соглашусь послужить ему глазами.
Серый истощенный мужчина с белыми волосами, по уговору оставленный лодочником на пристани, когда услышал ее шаги, начал бормотать, используя слова из многих языков: "ископай яму на месте и вложи в ню главу свою, да ее не вижу и не умру, и прииду и лягу с тобою". "В тебе уже почти все умерло, старый волхв, – рассмеялась она в ответ, – что толку мне ложиться с тобой. Придумай что-нибудь получше." И он придумал.
– По словам матери, после женитьбы дед утратил интерес к своей коллекции. Раздавал экспонаты направо и налево, словно обнаружил нечто гораздо более ценное или сошел с ума.
– Ах, нет. На моей памяти он только коллекцией и занимался. За пять лет совместной жизни, мы объехали множество мест, я помогла Вашему деду полностью каталогизировать его собрание и распределить его по музеям, научные сотрудники которых прониклись идеями, изложенными в его последних публикациях. Он много и продуктивно работал и, поверьте, был счастлив. Вам с матерью не удастся доказать его неадекватность.
– К чему эти циничные нападки? Вы так молоды, наверное, младше меня. Кстати, а что с Вашими глазами? Позвольте?
Руки с двух сторон уверенно потянулись к ее очкам. Волосы-змеи рефлекторным броском блокировали запястья. Укус. Еще. И еще укус. Гость обмяк в кресле, силясь вздохнуть. В глазах билась паника. В разошедшемся вороте рубашки показался кругляшок амулета-змеевика с надписью по краю.
"Заклинаю тебя, матица, изначала сотворившим небо и землю и все, что на ней, – вернись на место и не уклоняйся ни в правый бок, ни в левый, и не кусай в сердце, как собака. Аллилуйя, аминь!"
Она хмыкнула – день с утра не задался – поймала прядь с левого виска и поднесла к налившейся смертным потом ямке у основания шеи. Укус. Удивительно, в солоноватой кровяной сыти чувствовался привкус янтаря. И моря.
– Дыши неглубоко.
– М-медуза Горгона-а-а?!
– Не глупи. В школе же учили, что Медузу убил Персей. Ее кожу натянула на свой щит Афина, а сверху повесила голову – получился горгонион. Афина не знала поражений. А деву Горгонию обезглавил Александр Великий: хранил ее голову в сосуде и всех побеждал. – Она хихикнула, – забавно, что ты тоже Александр. Давай считать, что я просто чудовище от слова "чудо". – Она наполнила чашку гостя. – Выпей.
Гулкими глотками мужчина выпил.
– К-кто ты?
– Вдова твоего дедушки, получается, твоя бабка. Евдокия Ильинична. Дуся, если хочешь. Пожалуй, тебе пора идти, отдохнуть. Буде появятся какие вопросы о деде, непременно отвечу.
Внучок покорно поставил чашку, поднялся с кресла и потопал в прихожую. Проходя мимо начищенного посеребренного плоского щита, заменявшего зеркало, внезапно замер и обернулся:
– Позволь взглянуть на тебя.
Смелость невозможно не уважить. Она поднялась и подошла к серебряной глади. Александр, оказавшийся сзади, потянул за косынку и оставил ее простоволосой. Потом пошарил между волнующимися прядями и расстегнул обе кнопки, удерживающие крепление очков. Она выпрямилась, а мужчина смотрел, не отрываясь, на отражение через ее плечо, не шарахаясь колышущихся змей.
– Как твое имя?
– Иди-ка ты спать, сердешный.
Она сняла со стены легкую венецианскую полумаску с марлей в глазницах, приложила к лицу, повернулась к гостю и мягко подтолкнула его к входной двери.
– Позволь взглянуть на тебя.
Смелость невозможно не уважить. Она поднялась и подошла к серебряной глади. Александр, оказавшийся сзади, потянул за косынку и оставил ее простоволосой. Потом пошарил между волнующимися прядями и расстегнул обе кнопки, удерживающие крепление очков. Она выпрямилась, а мужчина смотрел, не отрываясь, на отражение через ее плечо, не шарахаясь колышущихся змей.
– Как твое имя?
– Иди-ка ты спать, сердешный.
Она сняла со стены легкую венецианскую полумаску с марлей в глазницах, приложила к лицу, повернулась к гостю и мягко подтолкнула его к входной двери.
– Я завтра позвоню, – обернулся он на пороге.
– Утро вечера мудренее. Ступай ужо.
Она заперла за мужчиной, сбросила платье и встала близко-близко к серебряному зеркалу. Распустившиеся змеи глухо шлепали о щит.
– Медусина, – прошептала она и поцеловала свое отражение, – Лебедушка.
Приподняла снизу груди, провела руками по бокам, приласкала поясницу, живот, лобок, опушенный лебяжьими перышками, скользнула по ногам к щиколоткам, уже заблестевшим чешуей.
Прошла в опустевшую без экспонатов комнату-хранилище: слева подъем на подиум к утопленной джакузи, справа горшки с папоротниками и длинная дубовая колода с дуплом.
Она втиснулась в дупло, позволила волосам свернуться в гнездо, отпустила ноги в змеиное обличье и погрузилась в сон. Гигантской рыбиной успокоилась на глубине, а когда показался свет, стала подниматься, кружа вокруг луча, ускоряясь и ускоряясь, пока не вылетела из воды, а там оперилась, распахнула белоснежные крылья и ринулась в лазурь.
На отдыхе
Автор: lesya-lin
Лето... Ялта... Ширь морская... Белый парус вдалеке...
А на пляже негде плюнуть – ни на солнце, ни в теньке!
Под грибочком обороты набирает драма:
– Боже правый! Только гляньте! Что же вы за мама?!
За ребенком не следите! Места, что ли, мало?
Ваш сынок песком засыпал мне полпокрывала!
– Ну чего вы раскричались? И к чему ажиотаж?
Нет бы, толком разобраться... Мальчик вовсе и не наш!
У меня сынишка – ангел, это всякий знает.
Вон он, кстати – вашей шляпкой воду набирает!
Сувенир от Жизели
Автор: Антея
Двадцатый век только начинался: с его невероятными открытиями, грядущими революциями и мировыми войнами. Сейчас мир наслаждался расцветом живописи, поэзии, театра и, конечно, балета. В Лондон из Парижа, где она произвела ажиотаж, и где парижские газеты были полны восторженными статьями о ней, приехала на гастроли известная русская балерина Лилиана Крушневицкая. Лондон принял молодую балерину тепло, все спектакли проходили с аншлагом, её гримёрная была заставлена корзинами с цветами от благодарных поклонников. Она очень мало отдыхала, ей приходилось соблюдать жёсткий режим, чтобы выдержать сумасшедший график: каждодневные репетиции и спектакли . Но сегодня у неё свободный вечер. Красота. Сейчас она оденется для прогулки: это будет светлое элегантное платье и к нему премилая сумочка, недавно купленная на Бонд-стрит и, конечно же, чудесная шляпка, присланная из Парижа. И вот Ли за пределами гостиницы. Господи, какой прекрасный весенний вечер, как таинственно светятся, только что зажёгшиеся фонари. На Пикадилли фланирует нарядно одетая публика. И это чудесное пьянящее ощущение свободы. Ли шла, улыбаясь каким-то возникающим фантазиям, заглядываясь на ярко освещенные витрины и чувствовала себя невероятно счастливой. Надо написать Сержу об этой прогулке: он остался в Париже, вынужденный заняться необходимыми делами (ему принадлежало несколько фабрик в Лионе) и с нетерпением ожидал встречи с ней, о чём писал ей в каждом письме, просил оставить этот проклятый балет и быть только с ним, полностью принадлежать ему. Ли представила, как он заходит к ней в номер, как всегда, с букетом цветов, склоняется к руке, целуя её, а Ли в это время вдыхает аромат принесенных им цветов, затем он берёт в ладони её лицо ... И тут, Ли замечает, что замечтавшись, невольно ступила на мостовую, поэтому она и решила в таком случае перейти на другую сторону, но замерла в ужасе: на неё нёсся почтовый экипаж, запряжённый парой вороных лошадей. Казалось, катастрофа неизбежна, но откуда-то взялся крупный кряжистый молодой парень, храбро бросившись наперерез экипажу, он схватил за поводья лошадей, помогая кучеру сдержать их. Невольно ему пришлось оттолкнуть Ли, и она упала. А шляпка – это дивное произведение парижского мастера, отлетела в сторону. К Ли тут же бросился на помощь какой-то мужчина, он помог встать ей и протянул поднятую им шляпку. Её спаситель, до этого бурно объяснявшийся с кучером, подошёл вместе с ним к Ли, кучер сразу же стал просить прощения у неё. Она попросила его не беспокоиться и продолжать свой путь, и затем, подав руку нежданному спасителю, позволила увести себя от собравшейся толпы.
– Позвольте представиться: Ричард Смит, работаю в банке Оливера Нэша. Как вы себя чувствуете, – спросил Смит, встревожено и с участием глядя на Ли.
– Вполне нормально, благодарю вас.
Смит продолжал:
– Я сразу узнал Вас, мы с моей невестой не пропустили ни одного представления с Вашим участием. Мы в восторге от "Жизели" в Вашем исполнении. Позвольте Ваш автограф, Энн будет невероятно счастлива, получить его.
Ли с удовольствием написала несколько строк в записную книжку Ричарда, и вдруг, повинуясь внезапному импульсу, протянула свою шляпку.
– Возьмите, Ричард. Пусть этот предмет напоминает обо мне и об инциденте, героем которого Вы стали. Через несколько минут наёмный экипаж увёз прочь Ли. А Ричард ещё долго стоял и смотрел ему вслед.
Прошло много лет, но в семье Ричарда Смита, его потомки до сих пор хранят шляпку, принадлежавшую знаменитой балерине.
Ангел
Автор: SleepWalker
Звук шкрябающих ногтей по мостовой... Лишь бы дотянуться, лишь бы двигаться! Надломленный стон среди звенящей пустоты ночного города... Лишь бы еще сантиметр! Холодный пронизывающий ветер и хрупкая сломленная фигурка девушки... Лишь бы не догнал!
Казалось, все кругом замерло в ожидании финала этой трагедии. Хищник и жертва. Он и она. Вечное противостояние, где победитель заранее известен.
– Ты забыла, – раздался пугающе холодный, скучающий голос в полной тишине. Фигурка вздрогнула, замерев. Кровавые капли медленно стекали на мостовую. Не успела...
– Что? – хрипло, прерывающимся голосом, спросила.
– Это.
Она боялась обернуться, боялась взглянуть в его страшные глаза. Боялась испытать еще большую боль и ужас. Но как, как пересилить себя и не посмотреть, когда зуд разрывает тело изнутри, а в душе не осталось ничего кроме безнадежности?
Она повернулась. И застыла, во все глаза глядя на своего мучителя. Высокий, худощавый, страшный. Хищные глаза, словно из самого ужасного кошмара.
В руке он сжимал шляпку. Шляпку, из-за которой она встретила свою погибель.
Кто бы мог подумать, что обычная покупка в шляпной лавке может привести к такому концу? Тогда она увела эту красивую, маленькую шляпку у своей подруги, которая увидела ее первая. Но разве это повод уступать? Она всегда считала себя красивее и лучше... Подруга? Разве в таких делах есть место дружбе? Нет. Но как бы она хотела ответить тогда по-другому...
Если бы она знала, если бы...
...Идя домой поздно вечером, невыразимо счастливая, ведь сегодня такой праздник! День рождения. И смерти...
Он. Хищник. Он заметил ее из-за этой шляпки, в которой она напомнила ему бывшую жену. Банально, да? Быть убитой за другого человека. Быть замученной за чьи-то грехи. Какая ирония. Или трагедия?
– Да. Ты же так ее любишь, – продолжал маньяк, – Ты не можешь уйти туда без нее.
– К..куда? – хрипло спросила жертва.
– На небо, – невозмутимо ответил, медленно подходя к лежащей на земле окровавленной девушке. – Ты же ангел. Твое место там. Зачем ты оттуда ушла?
– Ангел? – у нее уже не оставалось сил. Стало вдруг безразлично все. Лишь бы уйти, лишь бы больше не было больно.
– Ангел, – убежденно ответил хищник, вонзая длинный нож в хрупкое тело. И еще раз. И еще.
– Ангел... – тихо пробормотал, прикрывая лицо безжизненной девушки красивой шляпкой с полями.
– Ангел... – умиленно шептал, уходя все дальше в ночь, – Ангел...
Самая важная встреча
Автор: Мурлен
Месяц назад почтальон принес письмо с приглашением отправиться в Англию, в нем также было указано, что в Грэйт Эшфилде есть человек, лично знающий женщину, которую она уже давно разыскивает. И вот, теплым июньским днем 1971 года Маргери прибыла в чудную деревушку на юго-востоке Саффолка. Она направилась к церковному подворью, где жил викарий со своей женой. Оливер Райдер, высокий статный мужчина с ободком серебряных волос уже ждал её. Они удобно расположились в его кабинете с камином и мебелью, обитой красной кожей. Заботливая жена Оливера, тепло улыбаясь гостье, поставила на стол поднос с чаем и ушла так же неслышно, как появилась.