Это признание вызвало у Поля отчаянную и абсурдную вспышку эмоций: вдруг все обойдется и он благополучно отсюда выберется – через полчаса, через час… или хотя бы завтра?
– Почем ты знаешь, что я не дразню тебя ложной надеждой? – ухмыльнулся наблюдавший за ним Лиргисо. – Поль, нельзя быть таким доверчивым. Посмотри на эти гравюры, они тебе нравятся?
– Дерьмо.
Лиргисо шагнул к нему. Мышцы Поля рефлекторно напряглись, но он не мог ни поставить блок, ни отклониться. Лицо обожгла пощечина. Он выругался, и тут же на лицо обрушился второй удар, хлесткий и болезненный.
«Я убью тебя, подонок. Убью. Хорошо, что все это происходит со мной, а не с Ивеной…»
– В Могндоэфре на таком языке разговаривают рабы. – Лиргисо смотрел на него сверху вниз, презрительно сощурив желтые глаза в прорезях маски. – И то в отсутствие хозяев. Если ты будешь вести себя как раб, я буду обращаться с тобой как с рабом.
– В твоей Могндоэфре больше нет рабства. Его отменили пять лет назад, после контакта Лярна с Галактикой.
– Формально. Отношения на Лярне остались прежними, хотя обрели иные названия и иную видимость. Поль, все эти гравюры сделаны по моим эскизам.
– Ты работаешь в жанре клинического искусства?
Поль напрягся в ожидании нового удара. Лиргисо улыбнулся:
– Ты пока не способен понять мое искусство. Расслабься. Поскольку сейчас ты говоришь не на языке рабов, я буду с тобой обращаться как с существом одного со мной круга.
«Этот хренов борец за культуру речи два раза ударил меня раскрытой ладонью. Он готов. Яд у него на коже, через десять минут появятся первые симптомы отравления. Потом он отключится, а я буду лежать здесь, прикованный, и медленно умирать…»
– В чем дело? – Лиргисо прикоснулся к его щеке. – Боль скоро пройдет, и несимметричная окраска твоего лица тоже исчезнет. Пока ты был хорошо охраняемым телохранителем на Манокаре, с тобой никто не смел так играть… но наша жизнь – сплошной круговорот перемен.
– Похоже, ты меня боишься, раз так надежно зафиксировал.
– О, это всего лишь мера предосторожности, чтобы ты не телепортировался.
– Я не умею.
– Вот это мы скоро выясним. – Лиргисо подмигнул. – А почему ты так побледнел? Алое пятно на левой щеке – и эффектная смертельная бледность… Впрочем, тебе идет.
Поль прикрыл глаза. Умирать он будет долго – от голода, от жажды, от трупных миазмов, если его враг скончается в этой же комнате… Стоп. Какое там «долго», в антитеррористическом центре его предупредили, что проживет он не больше семи часов. И эти семь часов, судя по всему, благополучно истекли, а он почему-то до сих пор жив.
– Успокойся, – Лиргисо погладил его по щеке, потом переместил руку на шею. – Хм, что-то пугает тебя больше, чем мои домогательства? Интересно, что же это такое?
– Какое сегодня число? – хрипло спросил Поль. – И сколько времени?
– Прелесть, какие вопросы! – Лиргисо уселся в большое черное кресло сбоку от ложа, хлопнул в ладоши, из-под арки появился робот-официант. – Это мне, – Лиргисо принял у робота темный прозрачный бокал, медленно отпил несколько глотков, поставил бокал на подлокотник кресла. – А это тебе, – он взял двумя пальцами с серебряного блюдечка что-то маленькое. – Нермал, у вас в полиции его используют для допросов. Я хочу быть уверен, что ты скажешь мне правду.
Дверей в этом коридоре было двенадцать – одинаковые, двустворчатые, из черного полированного дерева. За прошедшее время Саймон отследил, что находится за десятью из них: роскошно обставленные комнаты, помещение с дорогой медицинской аппаратурой, ванная, туалет, автоматизированная кухня, подсобка для роботов.
Куда ведут еще две двери, Клисс так и не узнал, они ни разу не открывались. Одна из них наверняка ведет наружу! Он старательно оклеил их рангоналовыми жгутиками по периметру, отдельно от остальной паутины.
Весь оставшийся рангонал он выдавил из тубы и налепил на пол и на стены возле той двери, за которой находились Эмми и Поль: оба чокнутых мерзавца гарантированно должны умереть!
– Ты можешь телепортироваться?
– Нет.
– Почему?
– Я боюсь.
– Чего-то в этом роде я и ждал… – Лиргисо удовлетворенно засмеялся, отхлебнул из бокала. – Стив и Тина тебя уговаривали, а ты так и не рискнул попробовать?
– Я два раза пробовал.
– О?.. И в чем же дело?
– Второй раз я телепортировался в дом, который сносили роботы, хотя рассчитывал попасть в комнату. Не знаю, как это получилось. Помню грохот, облака пыли вокруг, меня что-то сбоку ударило… Я увидел, как Стиву раскроило голову, и мне в лицо брызнула его кровь. Стив был со мной, страховал меня. Это я виноват, что его ранило…
Он не хотел рассказывать об этом Лиргисо, но остановиться не мог – нермал вынуждал его отвечать на любой заданный вопрос. Мерзкое ощущение. Нермал считается безвредным препаратом, и все-таки допрос с применением «сыворотки правды» – это всегда шок; почему – Поль понял только сейчас. Он в кровь искусал себе губы и все-таки продолжал говорить:
– Потом меня тоже ударило, я потерял сознание. Стив нас вытащил. С тех пор я не могу телепортироваться, даже попробовать не могу.
– Почему ты попал не туда, куда хотел?
– Не знаю. Я попал туда, куда боялся попасть. Стив сказал, что я слишком зафиксировался на этом. Теперь ты в курсе, что я никуда не денусь, освободи меня от этих браслетов.
– Полежи пока так, – Лиргисо усмехнулся. – Красиво смотришься. Чему ты научился у Стива?
– Регенерации. Но получается медленно.
– И все?
– Да. Все.
– А что за сюрприз был в кроссовках, с которыми ты так не хотел расставаться?
– Выдвижные лезвия, смазанные нервно-паралитическим ядом мгновенного действия.
– Восхитительно! Жаль, что я не позволил тебе взять их с собой, – такой экспонат для моей коллекции!.. Странное самочувствие, неужели это от вина? Как кружится голова…
Он выронил бокал и откинулся на спинку кресла, его пальцы с зеркально-черными, в алмазных точках, ногтями судорожно вцепились в подлокотник, другая рука бессильно повисла. Агония. Через несколько секунд он затих.
Поль остался наедине с трупом. Его тоже ожидает агония, только не быстрая, а медленная, ведь от оков ему без посторонней помощи не освободиться. Он прикрыл глаза, чтобы не видеть отталкивающий интерьер и мертвое тело в кресле. В глазах щипало, а в горле застрял комок, Поль никак не мог его сглотнуть.
Пульт, с помощью которого Медо управлял экспериментальной космополовской установкой, так и лежал себе на полочке в круглой комнате с испускающим выморочный свет кольцевидным плафоном на потолке. Один к одному пульт для телеблока – хитрая маскировка! Саймон понял, что с этой штукой за полчаса не разберешься, и на всякий случай сунул пульт в карман.
По стенам круглого помещения тоже тянулись тонюсенькие, словно сделанные из сероватого теста нити. Жилище Эмми готово отправиться в тартарары, пора приступать ко второму этапу.
Когда покойник начал хохотать, Поль решил, что сходит с ума. Как будто тонешь в ледяной воде, и мир вокруг зыбкий, текучий, готовый поглотить и растворить тебя без остатка.
Лиргисо перестал смеяться, пересел на край ложа и схватил Поля за волосы – так, что тот поморщился от острой боли.
– Ты решил, что я умер?
– Да.
– Отравитель безграмотный… Впрочем, ты даже не отравитель, ты всего лишь ядовитая приманка. Тобой пожертвовали, как пешкой, которая должна взять ферзя. Ты рад, что я жив?
– Не знаю. Да.
Поль не хотел этого говорить, но не ответить не мог. Он и правда почувствовал облегчение, когда понял, что впереди не будет вечности наедине с разлагающимся трупом, – рядом с ним сидит вполне живой человек, хотя и подонок редкостный.
– Вот это я и хотел услышать! – Лиргисо наконец-то выпустил его волосы. – Можешь не беспокоиться, ты больше не ядовитый. Я пригласил доктора Суйме, известного токсиколога, и ты получил медицинскую помощь. Меня позабавила наивность доктора Суйме, однако токсиколог она гениальный. Она вывела формулу яда, которым тебя обмазали, как сладкий пирог сиропом, и за полтора часа синтезировала на моей аппаратуре противоядие – для меня и для себя, на всякий случай. Поль, зачем ты связался с властями и Космополом? Тебя использовали как живое орудие убийства, их не волновало, что произойдет с тобой потом. Я показал, что с тобой могло бы произойти, – страшный финал, не правда ли?
– Страшный. Но я сам согласился на это.
– Согласился быть одушевленным орудием?.. Ну да, тебя и раньше использовали в этом качестве, когда ты работал в иммиграционном контроле. Ольга мне рассказывала про эти рейды. Она постоянно старалась оправдать твои выходки и рассказывала много, а я с интересом слушал. Во время рейдов ты был живым индикатором. Ты определял, кто из иммигрантов опасен, а потом возвращался домой полуживой, беспокойно спал и стонал во сне, помнишь? Тебе даже выходных после этих рейдов не давали, хотя ты расходовал больше энергии, чем остальные, и нуждался в дополнительном отдыхе.
– Согласился быть одушевленным орудием?.. Ну да, тебя и раньше использовали в этом качестве, когда ты работал в иммиграционном контроле. Ольга мне рассказывала про эти рейды. Она постоянно старалась оправдать твои выходки и рассказывала много, а я с интересом слушал. Во время рейдов ты был живым индикатором. Ты определял, кто из иммигрантов опасен, а потом возвращался домой полуживой, беспокойно спал и стонал во сне, помнишь? Тебе даже выходных после этих рейдов не давали, хотя ты расходовал больше энергии, чем остальные, и нуждался в дополнительном отдыхе.
– Они просто не знали, что мне плохо. Я не говорил об этом.
– Почему?
– Боялся, что меня посчитают слабым.
– Но ведь ты действительно слабый, нельзя отрицать очевидное! Ты всю жизнь был трусом и нуждался в защитниках. Ты и драться научился от отчаяния, потому что некому было тебя защищать. И полицейским ты решил стать по этой же причине… Потом ты встретил Тину и Стива – сильные друзья, с такими можно ничего не бояться! Поль, согласись, ты для них все-таки третий лишний. По крупному счету, ты им совсем не нужен.
«Он мне просто мозги компостирует. Тина предупреждала, что он в этой области специалист, каких поискать. Ладно, пусть старается… Главное, чтобы он освободил меня от оков, тогда я убью его, не зря же из меня столько времени киллера делали!»
– Как ты думаешь, зачем ты мне нужен? – спросил Лиргисо.
– Ты хочешь выжать из меня всю информацию касательно моего экстрасенсорного восприятия – это раз. Хочешь раздавить и уничтожить меня – это два.
– Поль, ты заблуждаешься. – Лиргисо улыбнулся. – Я хочу не уничтожить тебя, а изменить. Это будет болезненный процесс, но результат того стоит, можешь мне поверить. По своим задаткам ты более утонченная натура, чем сам полагаешь. Если бы ты родился энбоно, ты стал бы Живущим-в-Прохладе. Стив и Тина далеко, они тебе не помогут. Теперь я буду твоим защитником. Нам только кажется, что мир, в котором мы обитаем, один, – на самом деле миров столько же, сколько нас, и я приглашаю тебя в свой мир. Не смотри на меня с таким ужасом.
Второй этап подготовки к большому взрыву – смочить рангоналовую паутину спиртом. Причем жидкость надо экономить, бутылка бренди у Саймона только одна.
Высунув от усердия язык, Саймон двигался по коридору вдоль стены и повторял одно и то же рутинное действие: капнуть на пальцы немного бренди – увлажнить тестообразную сероватую нить, спрятанную среди черных и серых ворсинок. От винных паров он слегка опьянел и с затаенным ликованием представлял, как же все тут рванет, когда он завершит подготовительные процедуры!
Отвечая на вопросы Лиргисо, Поль рассказал и о своих производных личностях, и о том, как он год назад, на Ниаре, установил телепатический контакт с Тиной и потом с Флассом, чтобы передать сообщение Стиву.
– Ты мог бы сейчас сделать то же самое?
– Нет. Это был мой первый и последний опыт, я тогда чуть не умер.
– А я спас тебе жизнь. – Лиргисо опять вцепился в его густые вьющиеся волосы. – Интересно, сколько раз я спасал тебе жизнь? На Ниаре, здесь… и еще на Земле. Помнишь перестрелку на берегу Средиземного моря? Одна группа была моя, вторая – агенты некой полуофициальной галактической организации. Я руководил своими наемниками дистанционно и, когда понял, что похищение срывается, приказал им перестрелять конкурентов. Итого три раза! Теперь ты принадлежишь мне, на законных основаниях.
Он разжал пальцы и потянулся за бокалом.
– На каких – законных? – спросил Поль. – В Галактическом Своде такого нет.
– Будем считать, что на законных. Поль, две из твоих производных личностей женские – Полина Вердал и Черная Вдова. Это не случайно.
– Это было вызвано необходимостью. Я должен был внедриться в женский приют, чтобы найти вдову президента, так появилась Полина Вердал. Потом надо было сыграть роль Черной Вдовы, чтобы сорвать одно мероприятие… – Он понял, что оправдывается, и замолчал.
– Поль, это не случайно, – повторил Лиргисо. – В тебе есть нечто от нежной пугливой девушки. Хочешь, я скажу, чего ты больше всего боишься?
– Нет.
– А я все равно скажу…
Лиргисо снова запустил пальцы в его кудри, и Поль чуть не зашипел от боли.
«Надо было постричься под ноль, перед тем как идти на обмен. Еще немного, и у него это войдет в привычку…»
– Мне нравятся твои волосы. Мягкие, пышные… Такие же, как у твоей сестры, вы с Ольгой поразительно похожи. Так вот, о твоем самом большом страхе… Ты всегда боялся, что тебя изнасилуют, не правда ли?
– Да, – он по-прежнему не мог не ответить на заданный вопрос.
– Увы, именно это я с тобой и сделаю. – Лиргисо усмехнулся, глядя ему в глаза. – Это как с тем домом, в который ты телепортировался, потому что боялся туда попасть. Наши кошмары настигают нас, где бы мы от них ни прятались. Когда я был энбоно, меня преследовал навязчивый страх, что когда-нибудь мне, как и моему бедному патрону, придется переселиться в человеческое тело. Что ж, так и случилось, по милости великолепной Тины, и кошмар обернулся занятным приключением. У меня теперь даже волосы есть – не такие, как у тебя, но тоже красивые. Поль, ты мне с первого взгляда внушил сильное влечение, и твой страх я тоже почувствовал сразу…
«Я пришел сюда не для того, чтобы спятить, наслушавшись его откровений. Я должен его убить».
– Освободи меня от оков, – сглотнув, попросил Поль.
– Потом. Я бы хотел поцеловать тебя, ты мне разрешишь?
– Нет.
– Поль, я очень прошу!
– Нет.
– Грустно, когда тебе отказывают… – Лиргисо вернулся в кресло, налил себе темно-красного вина из новой бутылки. На его губах блуждала загадочная улыбка. – Не заметил?
– Что именно?
Лиргисо не ответил. Он пил, глядя на Поля поверх бокала, и его глаза насмешливо щурились. Поль почувствовал нарастающую тревогу: что он должен заметить? И почему Лиргисо так смотрит?
– До чего же ты ненаблюдательный! – Лиргисо отставил бокал и скрестил на груди руки. – Настолько погрузился в свои страхи, что совсем не обращаешь внимания на физические ощущения.
Какие ощущения?.. Разве что-то изменилось? И тут же он понял – да, изменилось. Стальной браслет на правом запястье значительно теплее, чем три других. Поль приподнял голову: с виду никакой разницы.
– Ну, наконец-то почувствовал! Поль, я умею бесконтактно нагревать предметы, особенно легко это получается с металлами. Однажды я ради опыта расплавил чайную ложечку – она растеклась блестящей лужицей по столешнице из потрескавшегося молочного стекла, это было красиво. С оковами я могу проделать то же самое. Жаль твою нежную кожу… Ничего, у меня здесь медицинская аппаратура экстра-класса, после лечения никаких следов не останется.
Браслет был теплым, но пока не горячим, и в комнате было тепло, но Поль покрылся ледяным потом. Его охватило напряжение, близкое к судорогам. Почему в антитеррористическом центре его не снабдили каким-нибудь безотказным средством для самоубийства на крайний случай? Никому в голову не пришло…
Заиграла музыка – темная, медленная, тягучая.
– Это лярнийская музыка. Нравится? Когда начнешь кричать, я прибавлю звук.
Поль выругался, в отчаянной надежде, что Лиргисо убьет его.
– Не старайся, – тот слегка искривил губы и взял его за подбородок. – Сейчас я тебя даже не ударю. Между прочим, у тебя есть выбор.
– Какой?
– Разреши мне сделать то, о чем я попросил, тогда я перестану нагревать браслет.
– Ты самая гнусная сволочь в Галактике. Ублюдочный маньяк, тебя давно пора пристрелить, и жалеть о тебе никто не станет, ты мразь самой худшей разновидности…
– Выбирай поскорее, – спокойно посоветовал Лиргисо, когда Поль замолчал. – Времени у тебя мало, скоро он раскалится.
Саймон проглотил капсулу хминка. Пора. Коридор благоухает коллекционным бренди, второй этап завершен. Сейчас начнется третий, самый сложный.
За годы работы в «Перископе» Саймон узнал множество рецептов взрывчатки, которую можно приготовить из препаратов, используемых в быту. Например, если смочить один кусочек бумаги в глицерине, а другой – в веществе, содержащем хлубецил, и сложить их вместе, вскоре начнется химическая реакция с выделением большого количества тепла. Если рядом окажется что-нибудь легковоспламеняющееся, оно загорится, взрывоопасное – взорвется.
Пузырек с глицерином Саймон нашел в зеркальном шкафчике около умывальника, среди другой всячины. Шкафчик этот действовал ему на нервы, поскольку очертания имел извращенно-плавные и несимметричные, словно того и гляди стечет по стенке на пол, зато в нем хранилось много полезного.