— На хвостовом готовность, — заявил и Спенсер. Он сидел на складном стуле на откинутой бортовой аппарели и управлял крупнокалиберным пулеметом. Он не мог видеть то, что происходит впереди, и мог лишь напоследок дать кому-нибудь хорошего пинка. Говорили, что кормовой стрелок не нужен, что он мешает посадке-высадке десанта, что надо его убрать, чтобы облегчить вертолет. Но те придурки, которые так говорили, ни разу не видели Стива Рикоффа, вернее то, что от него тогда осталось, и ни разу не пытались убраться из очень, очень дерьмового места с погоней на хвосте…
— Точка два — разворот на курс двести пятьдесят.
— Исполнил, — отозвался подполковник. Вертолет чуть качнуло.
Море в блистере сменилось на весенний, оживающий от зимней стужи с сыростью пейзаж, пополам сельский и курортный. Говорят, раньше здесь делали хорошее вино — но теперь его делать было некому. Они заходили на Одессу с юго-востока, под вертолетом проносились дороги, какие-то бывшие дачи, многие сожженные или разрушенные.
— Точка рандеву!
Соколовский огляделся:
— Где эти черти? Они что, решили, что я полечу над городом в одиночку?
Вертолет начал тормозить свой стремительный бег, чуть задирая нос и уходя влево, в сторону моря.
— Сэр, кажется, они на подходе… — доложил Круз, на всякий случай наводя пушку. Россия была рядом, а в России было немало психов…
— Дракулам, наблюдаемым по левому борту, — я Бегун-три, как слышите меня!
— Бегуну, слышим тебя четко и громко, готовы прикрывать.
— О’кей, тогда занимайте позиции выше меня, отбой.
Вертолет снова лег на курс, теперь уже под ним неслись пригороды.
— Город!
— Город — принято.
Команда «город» была особенной, ее выполняли все пилоты, которые длительное время летали здесь и которым была дорога их задница. По этой команде командир бросил машину вправо, а потом так же резко — влево, да так, что готовящиеся к бою румынские спецназовцы в десантном отсеке едва не падали друг на друга. Город — опасное место, там опасно все: и пулеметы, и ракеты РПГ, и «Стрелы», и если хочешь выжить — нельзя лететь по прямой, нужно постоянно маневрировать. Вот подполковник и дергал свой вертолет как в пляске святого Витта.
— Два-майк![53]
— Два-майк, приготовиться! — заорал во все горло Круз в десантном отсеке, но половину его слов не было слышно из-за рокота винтов и свиста вертолетных турбин.
По левую руку пронеслось знакомое здание какой-то бывшей портовой гостиницы — на него ориентировались все вертолетчики, летающие над Одессой, оно было своеобразной точкой отсчета, и Соколовский сразу же отвернул от него вправо, гася скорость. Сейчас им предстоит пережить несколько минут настоящей опасности — высадка десанта.
— Левее. Еще… гаси скорость.
— Тридцать секунд, снижаемся.
— Тридцать секунд! Готовность к сбросу!
Кормовой стрелок-наблюдатель отвлекся от пулемета, приготовился сбрасывать трос.
— Вон нужное здание!
— Принято!
И тут — словно искры вышибло от блистера, пущенные снизу автоматные пули не смогли пробить броню и ушли выше.
— Вот дерьмо. Быстрее!
Вертолет почти идеально завис над зданием, в отличие от бойцов Дельты и САС румынские спецназовцы не умели зависать на тросах, чтобы максимально быстро, как только вертолет зависнет, оказаться на объекте. Поэтому они дождались, как вертолет зависнет, — и только тогда с топотом бросились к тросам. Ни одна из огневых точек вертолета работать не могла, да и Дракулы их прикрыть тоже не могли — оставалось только молиться, чтобы ни у кого внизу не оказалось в такой опасный момент РПГ или чего похуже. Если окажется — то будет «Черный ястреб сбит-2»[54]…
Среди тех, кто десантировался в этот день на здание, был и капрал румынской армии по имени Стефан Вердец. Он родился в Трансильвании, на родине графа Дракулы и имел венгерские корни — но был горд тем, что служит Румынии, даже — Великой Румынии. В отличие от всех других стран региона, безвольных и жалких, Румыния все время занимала довольно жесткую и принципиальную позицию, зачастую противореча большим, великим странам. Так его учили в гимназии, забывая при этом упомянуть, что фюрер германского рейха Адольф Гитлер сказал про Румынию: «Если Румыния вступила в войну и закончила ее на одной стороне — значит, она перебежала дважды». Это при Великом Кондукаторе[55] Румыния действительно стала сильной и во многом независимой державой. Опираясь на помощь старшего брата — СССР, и в то же время жестко с ним полемизируя по многим вопросам — Румыния создала практически автономную систему хозяйствования, снабжавшую эту небольшую страну всем, что только может пригодиться. Причем это была высокотехнологичная продукция! При Чаушеску в стране существовало автомобилестроение — грузовики ROBAR, самостоятельно разработанные, с удовольствием покупали в Африке и на Востоке, самолетостроение — лицензии на вертолеты закупили во Франции и стали делать «Пуму», современнейший на тот момент транспортный вертолет, а лицензии на самолеты закупили в Британии — и тоже на современный самолет. Совместно с Югославией был разработан легкий штурмовик «Орао» — такой, что стоял вопрос о принятии его на вооружение в СССР! В стране производились все виды бронетехники, советские, но сильно переделанные, все виды стрелкового вооружения, почти весь спектр гражданской продукции. В это сложно поверить — но в начале восьмидесятых Румыния совместно с Югославией начала разработку двух истребителей четвертого поколения, тяжелого и легкого, причем тяжелый не должен был уступать по своим характеристикам Су-27![56] В стране впервые за все время ее существования была создана боеспособная армия, а Секуритате — румынская специальная служба — по многим своим успехам не уступала восточногерманской Штази, безусловно, одной из лучших разведывательных служб, которые когда-либо существовали в мире.
Да, в Румынии того времени существовали и политзаключенные и пытки. Да, наверное, напрасно Великий Кондукатор выплатил весь внешний долг Румынии[57], и ради этого при работающей на полную мощь экономике свет в дома давали на несколько часов в день. Но если сравнить с тем, во что превратили Румынию после Чаушеску… возникают вопросы, а что же все-таки лучше.
В отличие от некоторых других стран Восточной Европы — в Румынии революция шла с большой кровью. Стефан хоть и был маленький, всего три года ему было, но хорошо помнил те дни, когда отец сидел с ними дома и трясся от страха. В Бухаресте — столице Румынии — начались настоящие уличные бои, войска госбезопасности и агенты Секуритаты стреляли… нет, не в народ, как это было принято считать. В армию они стреляли! По сути — произошел армейский бунт, возглавляемый генералом Анастасие Виктором Стэнкулеску, начальником Генерального штаба румынской армии, а поддерживали его — Советский Союз и США! Об этом сейчас мало кто помнит — но тогда в Румынии столкнулись интересы основных геополитических игроков в немыслимой ранее конфигурации: США, горбачевский СССР и румынская армия против румынских спецслужб, Кондукатора и… Китая с Палестиной! Когда в Бухаресте шли уличные бои, а боевики палестинского отряда 17 — элиты мирового терроризма на тот момент — охотились за генералом Стэнкулеску и некоторыми другими армейскими генералами, под Бухарестом произошел короткий, но жестокий бой советского и китайского спецназов! Понеся потери, советским спецназовцам все же удалось отбить у китайцев тело Чаушеску, которое потом бросили там же! Закончилось же все тем, что в Румынии пришли к власти не демократы — пришли к власти люди, которые только для запада были демократами, на самом же деле они были платными агентами Секуритаты. Почти не изменилось после переворота и высшее командование армии.
После переворота высшие чины армии и Секуритаты остервенело ринулись на собственную страну — грабить. Большая часть Секуритаты была не разогнана демократами — она сама превратилась в ряд мощнейших мафиозных группировок, занимавшихся торговлей людьми, детьми, контрабандой наркотиков и сигарет. Эти же люди фактически контролировали власть в стране — уровень работы Секуритаты во времена оны был таков, что кто бы ни приходил к власти, кого бы ни избирали на выборах доверчивые сограждане — на каждого второго в тайных архивах, которые никто и не подумал сжигать — находилась расписка о сотрудничестве. Демократия для Румынии неприемлема — в этой стране демократы пляшут под дудку мафии.
Сам Стефан не знал и не понимал того, что происходит в стране — он был просто маленький. Просто он ходил в школу, видел, как бедно живут его родители и он сам — школьные костюмы он донашивал за своим братом, а на столе обычным блюдом была мамалыга. И в то же время он видел роскошные лимузины «Мерседес», которые были и в его трансильванском захолустье. Шансов пробиться наверх у него было два — либо идти в армию, либо в мафию, на обучение в университете денег у родителей не было, они не смогли бы заплатить даже за один курс. Конечно, не стоит сравнивать нынешнюю демократическую Румынию с Румынией пыток и лагерей, где было бесплатное высшее образование, не стоит. По настоянию отца он выбрал первый путь — от второго отвратил Господь, к восемнадцати годам он не был судим.
В армии ему понравилось — он был сильным и крепким парнем, как и все выходцы из Трансильвании, края вампиров и жестоких воинов, и на подготовительных курсах он выкладывался по полной. Заметив паренька, командование направило его в десант, потом десантники попали в Афганистан, когда там началась миротворческая операция — и уже в Афганистане Стефан перевелся в спешно переформируемый под руководством американцев спецназ.
Потом началось. Начали с Молдавии — части Румынии, которую у них отнял Сталин, благо и там у власти были люди, на которых у тайных властей Румынии лежали в загашнике папочки. Воссоединение прошло относительно успешно: он помнил, как их прямо в Афганистане посадили в самолеты С-130, подаренные США, они совершили промежуточную посадку в Болгарии и два дня стояли на аэродроме, а потом их десантировали на Кишинев. За исключением нескольких инцидентов с местными вооруженными придурками, которых они пристрелили, объединение прошло мирно, а Россия не посмела вмешаться, потому что законный президент Молдовы одобрил вхождение его страны в состав Румынии.
Сложнее было с «Оливковой ветвью» — там их отряд понес первые и очень большие потери. Началось все с тайного сговора Румынии и Польши, в котором у каждого был свой интерес и свои территориальные притязания. У Румынии — юг Украины. Ведь если посмотреть на карту внимательно, Одесская область просто обязана принадлежать Румынии, это роскошный выход в Черное море, а в одном месте — Днестровском Лимане — Румынию отделяет от Черного моря меньше километра! От Советского Союза эти области остались довольно развитыми, здесь были и вся инфраструктура, и промышленность, и мощнейшие порты, и самое главное — нефть! В Черном море, дно которого никогда и никто не исследовал, была нефть! Ее пока нашли немного, но ведь это только первые ласточки, ее должно быть больше, намного больше! В Каспии нефть есть, в Персидском заливе есть — почему ее не должно быть здесь?! А ведь месторождения в Плоешти, на которых в свое время держался гитлеровский рейх, почти исчерпаны.
Надежды все были на США — но американцы их подставили, просто поддержали огневой мощью, кораблями и самолетами, для наземной же фазы операции не выделили ни одного солдата. Польские миротворцы тогда получили несколько заметных плюх, их контингент просто сбежал из Одессы, как началось, бросив немало оружия, которое потом стреляло по ним же! Они тогда десантировались с вертолетов, и огонь по ним открыли почти сразу: зенитки были установлены на автомобилях, которые перемещались по одесским улицам. Он до сих пор помнил — разорванное алыми трассами скорострелок небо, столбы разрывов бомб с американских самолетов, уличные бои. Проклятие, когда военная разведка и аналитики просчитывали операцию, они рассчитывали на слабое сопротивление, украинцы уже устали от чехарды и вряд ли бы взялись за оружие. Вот взять бы этих ублюдков тогда, вручить каждому по автомату и засунуть в первый же отлетающий в Одессу вертолет.
Миротворческая операция…
Сейчас, сидя с оружием в американском вертолете, капрал мысленно проигрывал предстоящую операцию. Дом этот старый, довольно большой, крыша покатая — но зацепиться там можно. Потом прикрепить штурмовые тросы — и атаковать, начиная с третьего этажа. Проблемнее всего будет внизу — там будут два бойца, контролирующие центральный вход и два — запасной. Мало, но больше людей нет, восемь десантируются на крышу и четверо — на землю. Им надо продержаться всего лишь несколько минут, пока к месту не подойдут патрульные на бронемашинах. Для этого на четверых у них два штурмовых ПК[58], должны продержаться.
Вертолет начал притормаживать, и он понял — пора!
В числе прочих он встал, поправил экипировку — специального обвеса у них не было, и они спускались по тросам, цепляясь за него руками в перчатках. Вертолет огромным шмелем навис над зданием, его шестерка шла через хвостовую аппарель, выпускающий — американский бортстрелок, махал руками и орал «давай-давай», ему было неприятно то, что он не может стрелять из своего пулемета, и он хотел, чтобы румыны покинули борт как можно быстрее. Капрал десантировался вторым, руки привычно захватили в замок толстенный трос, секунда полета, даже не успел обжечь руки — и ноги коснулись старого шифера, который неприятно хрустнул. Как это было вдолблено сотнями тренировок на десантировании, капрал прыгнул влево, освобождая дорогу следующему, шифер под ногой уже ощутимо треснул. Он не потерял равновесие — но грохнулся на крышу, раскинув руки и опасаясь с нее съехать. Рядом упал еще кто-то, шифер хрустнул, и он выругался последними словами — а потом на шифер грохнулся толстенный, в детскую руку толщиной трос с американского вертолета, что значило — десантирование завершено.
Вверху оглушительно забухтел пулемет, капрал перевернулся на спину и увидел уплывающий вверх американский борт, стрелка-наблюдателя у откинутой хвостовой аппарели и пламя, пульсирующее на дульном срезе американского крупнокалиберного пулемета. Пулеметчик бил по чему-то, что располагалось рядом со зданием…
— Крепить тросы! — заорал командир.
Тросы они укрепили, и первым делом, укрепившись за трос, на самый край крыши, встал шестой, парень по имени Илие, прикрывающий пулеметчик-один, и он же сразу открыл огонь из своего ПК.
— Пошли! На сброс! Быстрее! Гранаты!
Американцы их учили, что самое главное — это удерживать инициативу, доминировать, постоянно делать то, что тебе нужно, а не то, что навязал тебе враг. И потому по команде капрал отстегнул от снаряжения осколочную, выдернул чеку и бросил ее за край крыши, и остальные сделали то же самое, осколками зачищая территорию. Будь здесь правозащитники — они бы просто потеряли дар речи от такого, но здесь правозащитников не было, а была война, которая велась по своим правилам.
После того как стальная метла осколков вымела все вокруг здания, первыми по тросам пошли спускаться команды блокирования — те, кто должен были оставаться на земле, не допуская прорыва противника из блокированного здания. Их прикрывали еще два пулеметчика — в группе на трех стрелков был один пулеметчик, а по улице уже катились, исходя заунывным, больше похожим на корабельную сирену ревом, две машины патруля.
Капрал прицепил трос — у каждого он был свой личный — к какому-то обрезку трубы на крыше, где был уже привязан еще один. Рванул — прочно. Перекинул автомат за спину, достал из нагрудной прицепленной к разгрузке кобуры пистолет, опустил пуленепробиваемое забрало шлема…
— Начали!
Привычно оттолкнулся — это, кстати, самый страшный момент, всегда думаешь, что трос не выдержит и ты сейчас спиной вперед полетишь на улицу, — почувствовал натяжение троса и толчок в ноги. Граната — светошумовая, чтобы ошеломить всех, кто находится в помещении, цилиндр пробивает окно… хорошо громыхнуло, можно идти. Еще раз… ноги пружинят изо всех сил… толчок, изо всех сил толчок ногами, чтобы на обратном движении приобрести достаточную скорость и инерцию, рука привычно стравливает трос, навстречу стремительно летит стекло, пистолет уже наготове и…
Вспышка, острая, режущая боль в горле, потом рука вдруг слабеет, и трос скользит между пальцами. Темнота…
Стекла чуть подрагивали от ровного, нарастающего гула вертолетных турбин.
— Давай вон туда!
Младший лихорадочно распихивал запасные магазины по репортерскому жилету, выбрасывая из кармашков всякую ненужную дрянь.
— Владимир! Петро! — крикнул Папа.
Двое оглоедов с автоматами появились у двери.
— Делаем ноги!
Вместе с автоматчиками Папа выбежал за дверь.
— Сматываться надо! — Тот, кто был известен как Макс Вобан, едва не подпрыгивал на месте от нетерпения.
— Жди…
Румыны понимали, что им противостоят опытные, очень опытные противники — а телохранители Папы, которых было несколько десятков, просто не дадут группе захвата скрытно подойти к зданию, где будет проходить встреча. Поэтому для захвата русских агентов, встречающихся с мафиозным королем, был принят план, согласно которому основная группа захвата будет десантирована на здание, где будет проходить встреча с десантного вертолета. Румынские аналитики понимали, что количество людей, которых нужно будет поставить в известность о плане захвата, должно быть минимальным — иначе информация быстро разойдется по городу и план будет попросту сорван, как бывало не раз. По этой причине о наличии плана не было проинформировано региональное командование сектора, он направлялся и координировался с борта американского корабля, стоящего на траверзе Одессы и там же находился вертолет с группой захвата — отделением из состава Первого батальона войск специальных операций Румынии «Орлы», подготовленного в США и обкатанного в Ираке и Афганистане. Считалось, что внезапное десантирование этой группы позволит если и не захватить агентов — то не дать им скрыться, а дальше в дело уже вступят патрули и подразделения полиции порядка. Их заранее вывели на улицы по всему городу, объяснив это тем, что нужно предотвратить возможные эксцессы и празднование жителями города коммунистического праздника «Первомай». На самом деле, как потом выяснилось, — эти подразделения ничего, кроме бардака, не создали, а спецназовцы промахнулись с выбором оружия. Нужно было легкое, из которого можно стрелять с одной руки, а они взяли штатные карабины Remington ACR, которые были закуплены специально для них в США и за которые они испытывали чувство гордости перед американскими солдатами, обходившимися старой доброй, в который раз модернизированной М16. Впрочем — если бы они и вооружились правильно — вряд ли бы им это помогло.