— Что это за несение службы такое будет, если мне придется постоянно покидать пост, чтобы сбегать в лазарет? — фыркнул Медведь. — Завтра Пятый день, надо смотреть в оба!
— Вот и смотри, — согласился Айболит. — Пост покидать не надо, все замеры будут проводиться непосредственно на крыше. Датчик измерения давления я тебе на руке с утра укреплю, шланг выведем через рукав «Эмки», просто манжету не будешь затягивать и перчатку не наденешь. Бегать тебе по крыше не придется, так что всё будет нормально.
— И что, ты каждые два часа станешь ко мне ходить, словно к дитю малому? — нахмурился майор.
— Размечтался, поглядите-ка на него! — военврач иронично хмыкнул. — У меня забот невпроворот! — Он кивнул в сторону ширмы, ограждающей общее помещение лазарета от блока интенсивной терапии: — Водяной едва оклемался, надо отпаивать да откармливать, Рас только-только на ноги встал, с ним ещё возни предостаточно! И синтезированные препараты необходимо расфасовывать, а это занятие очень кропотливое. Спасибо твоим новым приятелям, очень вовремя вернулись со своим подарком, сейчас он как нельзя кстати. В общем, кто-нибудь тобой займется, а у меня свой график горит, времени в сутках слишком мало. — Он вколол Медведю препарат и указал на дверь: — Всё, товарищ главнокомандующий, я вас больше не задерживаю!
Майор покинул лазарет и направился к себе. От укола начало клонить ко сну, и Медведь, доковыляв до своей комнаты, сбросил обувь и кое-как завалился на спальник, нащупывая руками подушку. Спать — так спать. Может, Айболит и прав, всё это нервы, злые шуточки собственной психики. Желания рвануть к Фронтовику не то что со всех ног, но даже ползком и с остановками, у Медведя точно не возникало, Зов тут ни при чем, просто усталость накопилась, вот нервная система и шалит. После того как в прошлый торговый день обезьянка указала ему на «дядю», здоровяк видел Фронтовика ещё дважды, и оба раза не в стороне Эпицентра, а там, куда тянулась мохнатая ручка мутировавшего ребёнка. Объяснение этому нашлось сегодня, на торгах, где Медведь вновь заменял Водяного. Сам Водяной чувствовал себя хорошо, но был ещё слаб, и Айболит запретил ему покидать лазарет до тех пор, пока не отъестся и отопьётся.
Сегодняшние торги случились не столь богаты на сделки, сколько на информацию. На поляну пришел только один караван от Нефтяников, но его караванщик оказался постоянным покупателем. Пока его товарищи переливали воду из бочек ОСОП в свои ёмкости, он охотно делился свежими новостями. Прежде всего, выяснилось, что в день прошлых торгов Общаковские атаковали Каджером. Выполнено это было в лучших традициях местных интриг: Общак нанял какую-то ничейную, или, как прозвали таких отморозков жители Ареала, «дикую» банду, она и совершила нападение. Для того чтобы атака оказалась удачной, Рашпиль усилил «диких» своими боевиками, причем последних оказалось вдвое больше, чем самих «диких», но формально ответственность за нападение на Общаковских не лежит. И теперь опера Наёмников копают под Рашпиля, пытаясь доказать его причастность, в то время как Общаковские делают праведно-возмущенные рожи и посылают всех куда подальше, пылая праведным же гневом.
Как бы там ни было, а бой у Каджерома вышел серьёзный, с обеих сторон сошлось порядка пятисот человек, целая войсковая операция. Нападающие правильно рассчитали время для удара — у Наёмников было много раненых после стычек со зверьём. Именно их отряды выполняют в Ареале большую часть контрактов на защиту, и в тот день, когда Выброс ударил прямо посреди «нелетной погоды», множество всевозможных поисковых партий, старательских групп и торговых караванов оказались посреди Зеленой Зоны. Людям пришлось прятаться, где придется, то есть в основном спешно зарываться в землю там, где местность для этого наиболее подходит: звериные норы, не занятые Студнем овражки, ямы и крупные рытвины. В общем, слова того опера-торговца с радиопозывным «Короб» подтвердились, подразделения Наёмников после окончания Выброса оказались потрепаны, имелось множество раненых различной степени тяжести. Чтобы восполнить потери и не допустить срыва контрактов, полевые командиры спешно перегруппировывали личный состав. Охрану Каджерома ослабили, усилив за её счет другие подразделения, и «неизвестные бандиты» этим воспользовались.
Нефтепромысел атаковали сразу с трех сторон, после чего нанесли основной удар по пункту заправки нефтевозов. Поначалу «дикие» действовали аккуратно, стремились захватить полностью залитые нефтевозы и вывезти их в целости. Так как Наёмники лишь несли охрану Каджерома, непосредственно добычей «Икса» занимались бригады Нефтяников, то в конфликт оказались вовлечены сразу обе группировки. Каждая из них запросила в эфире помощи у своих, и к нефтепромыслу помчались подкрепления. Первым пришел МИ-8 Наёмников, но это не спасло ситуацию. Бандиты уже ворвались в Каджером, бой шел среди строений и оборудования, и вертушка неминуемо нанесла бы удар и по чужим, и по своим. К тому моменту «дикие» успели вывести с нефтепромысла три нефтевоза, и вертолет ушёл за ними в погоню. Один из них вертолетчикам удалось настичь, они расстреляли автомобили охраны, после чего высадили два десятка десантников, и те закончили дело. Тот нефтевоз вернули, но два остальных так и не нашли.
Тем временем к Каджерому подошли подразделения Наёмников и боевики Нефтяников, причем командовал всем этим скопом Лиман, а о его умении воевать все наслышаны. Он отправил союзников в лоб, сымитировав малочисленность собственных сил, а своих головорезов бросил в обход Каджерома сразу с двух сторон. В результате нефтепромысел взяли в клещи, и там закипело такое побоище, что ещё через пару часов туда заявился Фронтовик. Что было дальше — можно не рассказывать, все и так прекрасно понимают. Фронтовик принялся палить во всех подряд, его чертова псина жрала всё, что движется, и противоборствующим сторонам быстро стало не до войны. Лиман отдал приказ всем отступать бегом, пользуясь паузами, во время которых Фронтовик перезаряжал свой ППШ. «Дикие» оказались не столь сообразительны и потому рвали из Каджерома когти прямо под пулями. Короче, нефтепромысел опустел минут за двадцать полностью, даже Синька попряталась от греха подальше. Фронтовик бродил по пустому промыслу около часа, за который его Собака загрызла всех раненых, видимо, как раз в это время Медведь его и видел.
После того как аномалию перестали наблюдать в бинокли, Наёмники высадили с вертушек на окраине Каджерома свой СОБР для проведения разведки. Можно представить, каково мужикам было туда лезть! На их счастье, Фронтовик уже покинул нефтепромысел, и Лиман занялся расчисткой Каджерома и восстановлением его обороны. Оттуда вывезли под сотню трупов, треть Наёмники, остальные «дикие», и Лиман приказал всех их побросать в аномалии, чтобы не получить после первого же Выброса нашествие Бродяг. А то после побоища в Тэбуке Городские, которым Нижний Одес так удачно свалился прямо в руки, до сих пор сталкиваются с мертвецами, бредущими к промыслу после каждого Выброса. На этом инцидент в Каджероме оказался исчерпан, зато наступили последствия.
Фронтовик покинул Зеленую Зону не сразу, вместо этого он до ночи бродил где-то между Каджеромом и Сосногорском, по своему обыкновению постреливая в случайных прохожих. Вот почему Медведь видел его ещё дважды, и каждый раз направление на жуткую аномалию не совпадало с направлением на Эпицентр. Но откуда обо всем этом могла знать обезьянка, совершенно непонятно. Её отец, кстати, приходил сегодня на торговую поляну. Два Непра, как в прошлый раз, долго прятались в зеленке, дожидаясь, когда уйдет караван Нефтяников, после чего вышли к Медведю. Глаза у Тимура полностью восстановились, даже струпьев отмершей кожи на лице не осталось, ручка у Аси, с его слов, тоже зажила. Непры долго благодарили за помощь, после чего оставили два вещмешка, под завязку набитых стерильными упаковками с пустыми шприц-тюбиками. Сказали, что набрали в разрушенной лаборатории в Желтой Зоне, которая имеется где-то недалеко от них. Увидев сие сокровище, Айболит пришел в дикий восторг, тем более что тюбики оказались именно новыми, в употреблении не побывавшими. Он уже предвкушает процесс расфасовки препаратов, и завтра надо будет проследить, чтобы санинструктор не пропустил прием пищи.
Ещё интересен тот факт, что Наёмникам пришлось выплачивать штрафные санкции Нефтяникам за убитых промысловиков и поврежденное в ходе боя оборудование, вверенное им под охрану. И Сателлит неплохо заработал и на тех, и на других, предоставив медицинскую помощь раненым, которых оказалось едва ли не столько же, сколько убитых. А так как после стычек со зверьём госпиталь Наёмников и больница Нефтяников и без того испытывали наплыв пациентов, то их возможностей оказалось недостаточно, и обе группировки обратились за помощью к союзнику. Кстати, о союзе: караванщик сказал, будто имеется некий эдакий слабенький слушок на тему того, что их временный союз негласно переформатирован в постоянный Альянс. Но точно об этом никому не известно. Кварц уже потребовал проведения широкомасштабной операции по сбору информации… Это необходимо организовать обязательно, потому что если у ОСОПа прибавилось врагов, то стоит хотя бы узнать об этом вовремя.
Что примечательно, так это позиция Общака. Они не просто наотрез отказываются признать авторство нападения на Каджером, но и делают вид, что не понесли никаких потерь, хотя после такого боя раненых должно быть немало. Не совсем ясно, зачем им это нужно, ведь все и так понимают, что атака на нефтепромысел была местью Рашпиля Наёмникам за потерянный Тэбук. К чему ломать комедию, если Общаковские с Наёмниками и РАО в состоянии войны находятся постоянно, а со всеми остальными — через день. Но понятия есть понятия, не пойман — не вор. Короче говоря, все сходятся на том, что Рашпиль сильно нагадил Военсовету и тот в долгу не останется. И теперь общественность ждёт развития событий. А так как развитие неизбежно будет кровавым, у Наёмников и Нефтяников наблюдается некоторый отток людей к Вольным. Там сейчас спокойно.
Другая версия гласит, что люди уходят не из-за боязни очередного побоища, а по более тривиальной причине: на Большой земле произошло то, что журналисты окрестили «вспышкой златовласки». Вроде как в тот самый день, когда случился внеплановый Выброс, кое-кто из сидящих на «златовласке» ощутил непреодолимое желание выехать отдохнуть на природу. Желательно, чтобы эта природа была надежно обнесена снаружи Нейтральными территориями. В общем, за пару дней в Ареал добровольно заявилось почти четыре сотни человек, чего раньше никогда не бывало, и, говорят, народ продолжает приезжать, правда, уже понемногу. Все они поначалу оседают в Сателлите, но не все там остаются — чтобы оплачивать жизнь в квартирах, надо впахивать на РАО очень даже активно. Вроде как половина уже потянулась к Вольным, и среди новичков немало женщин. Неудивительно, что из других группировок начался отток. Скорее всего, те, кому не повезет на любовном фронте, позже вернутся обратно.
Попутно выяснилось, что за день до Выброса Прокопенко покинул Ареал и укатил в клинику Кугельштайна и теперь в Сателлите нет никого из Совета Директоров. Эта новость внушала некоторый оптимизм: если Абрамов получит письмо Бэмби в ближайшие дни, то задержать Прокопенко вне Ареала будет намного проще. Ни один оперативник, находящийся в своем уме, не сунется внутрь Зеленой Зоны, зато на Большой земле этого поганца отловят быстро. Кнопка, узнав об отсутствии большого начальства, тотчас заявила, что остается на Базе на ещё один Выброс и её ничего не волнует. Теперь плетение заговора продолжится, и кроме сменной обуви жди какой-нибудь другой беды. Три бабы и военврач, трепетно относящийся к стерильности, это слишком много для такой маленькой Базы. Если так дальше пойдет, то скоро в собственной комнате носки разбросать нельзя будет. Нет, лично он, Медведь, всецело за чистоту и порядок, хоть и хорошо помнит, как полгода назад тащил на горбу на Базу стиральную машинку, но зачем фанатизм-то? Ради каждого выхода на улицу переобуваться и переодеваться откровенно лень…
— Медведь! Коля! Вставай! — Кто-то тряс его за плечо, отвлекая от раздумий. — Тебя Айболит по рации кричит, не слышишь, что ли? — Кажется, это Базальт. — Топай в лазарет, на обследование пора!
— Чего? — Медведь открыл глаза и непонимающе посмотрел на пулеметчика. — Какое обследование, он же меня спать отправил. Даже какую-то фигню вколол, только я так и не заснул.
— Я всю ночь слышал, как ты не заснул! — недовольно передразнил его Базальт. — Сколько раз просить: спи на боку! Твой храп преодолевает стенку моей комнаты, как «дыроколы» бумагу! Я требую звукоизоляцию! И молоко за вредность!
Сурово хмурящийся Базальт удалился, и Медведь посмотрел на УИП. Дисплей хронометра, показывающий девять утра, а также шум работающей фильтро-вентиляционной установки, проветривающей Базу, неопровержимо доказывали правоту пулеметчика. Здоровяк потер глаза. Получается, он думал во сне, что ли… Ладно, неважно. Спать не хочется, зато хочется есть! А завтрак он проспал, и это очень нехорошо. В жизни вообще не может быть ничего хуже, чем пропустить завтрак. Хотя нет, всё-таки может — это если пропустить обед. Хорошо, что Кнопка осталась на Базе, она не бросит в беде умирающего от голода человека. Медведь достал рацию, сообщил Айболиту, что будет через пятнадцать минут, и направился в душ.
В лазарете оказалось людно. Айболит колдовал над Расом, проводя плановый осмотр, Кнопка поила Водяного, притащив с собой для этих целей пятилитровый баллон с водой, в углу с автоклавом возилась Бэмби. За дальним лабораторным столом с предельно умными физиономиями в белых халатах и стерильных перчатках сидели Базальт с Капканом и что-то там закапывали пипетками в пустые шприц-тюбики, сверяясь с записями Айболита. Возле них туда-сюда бродили Шорох с Байкалом, перенося из холодильной камеры и обратно сверкающие хирургической сталью ёмкости с синтезированными препаратами. Учитывая, что профессор Николаева со Степановым наверняка уже вовсю двигают науку в своей лаборатории, а на посту сейчас стоит Кварц, выходило, что не приносит пользу обществу в данный момент только один Медведь.
— Коля! Где тебя носит?! Договаривались же на утро! — Айболит встретил его укоризненным взглядом. — Работы по горло! Снимай куртку и садись туда! — он указал на стул возле своего рабочего стола. — Татьяна, подготовь манжету от тонометра! Самую большую!
Медведь сбросил с себя куртку, уселся куда сказано и принялся рассматривать кипящий бурной деятельностью лазарет. На фоне общего энтузиазма сразу бросалось в глаза мрачное настроение Раса. Молодой сталкер, словно кукла, послушно выполнял все указания проводящего осмотр Айболита и на все вопросы отвечал односложно, чего за вечно улыбающимся и жизнерадостным Расом никогда не наблюдалось. Когда Айболит закончил осмотр и занялся Медведем, парнишка похромал к больничной койке Водяного и присоединился к их с Кнопкой негромкому разговору.
— Что у нас с Расом? — тихо поинтересовался здоровяк у санинструктора, замеряющего у него пульс. — Ни разу не видел у него такой тоски в глазах. Даже смеется через силу.
— Переживает, — Айболит болезненно поморщился. — Ему не позавидуешь сейчас… Он ведь с детства ищет отца и эту чертову «Живую Воду», которая существует только в сталкерских байках. Мальчишка не глуп и всегда отдавал себе отчет, что Зомби никогда не станет вновь человеком, тем более если после, зомбирования прошло много лет. Для него эта навязчивая идея была чем-то вроде путеводной нити, жизненной целью, если хочешь — даже смыслом жизни, куда более благородным, нежели примитивное барыжничество метами на черном рынке. Но где-то в глубине души он не мог не понимать, что шансов нет. А тут он столкнулся с отцом едва ли не лицом к лицу, и тот его узнал. Водяной подтвердил, он тоже видел, как командир отряда Зомби смотрел на Раса и при этом не стрелял и не руководил своими.
— Это, мягко говоря, совсем чуть-чуть невероятно, — всё так же тихо оценил Медведь. — Зомби узнал сына спустя двенадцать лет. Фантастика. Рас с тех пор повзрослел, не каждый обычный человек узнает через столько лет! Ты считаешь, такое возможно?
— Нет, — согласился с ним санинструктор. — Хотя странно, что Водяной считает, что Рас не ошибается. Думаю, они оба побывали в состоянии тяжелейшего шока и их сознание искажает факты в угоду желаниям. Они верят в то, что утверждают, но в действительности такого не было. Сам посуди: оба едва не зажмурились, Водяной так и вообще побывал в коме и только сейчас пошел на поправку. После такого можно что угодно навспоминать! Но мы решили Раса не разочаровывать, он и без того сильно переживает, тем более что Водяной чуть не умер, пока тащил его на себе.
— Поддерживаю, — кивнул здоровяк. — Пусть парнишка считает, что всё было так, как он решил. Надо только поглядывать за ним повнимательнее, чтобы не рванул искать сокровище Лаврентьева.
— Я подержу его на постельном режиме ещё несколько дней, — Айболит принялся укреплять на мощной руке майора манжету тонометра. — Отоспится, отдохнет, успокоится. Всё будет нормально. Но ты прав, на всякий случай поглядывать стоит. За эти дни он ни разу не заговорил о ГНИЦ и подземном входе туда, а ведь это была его любимая тема. Так что теперь мне придется следить уже за двумя подозрительными пациентами. Может, официально создадим группу риска? Ты, Рас, можно туда ещё Татьяну включить, она ведь тоже на карандаше.
— Но-но, — насупился Медведь. — Я тут ни при чем! Я никуда не собираюсь, мне и тут хорошо!
— Дней через пять посмотрим, насколько ты здоров, — хмыкнул военврач. — А пока вам всем показан курс реабилитации. Расу постельный режим, тебе — пребывание на свежем воздухе. Бэмби, кстати, тоже. Человек нуждается в ультрафиолете и НЕ затхлом воздухе хотя бы иногда.
— Это ты к чему? — насторожился майор. — Она что, со мной на крыше сидеть будет?!
— Не обязательно сидеть, — парировал Айболит. — Стоять, ходить, делать гипервентиляцию легких. Тебе, кстати, тоже её делать, в обязательном порядке. Заодно будет измерять тебе пульс с давлением.