11
ЕЖЕВИЧНЫЕ ДЕБРИ
Мы всю ночь пробирались по лесу, а тот становился все гуще и непролазнее. Под конец я решила, что ответов на свои вопросы мне лучше и не знать.
— Ежевичные дебри, они же Колючки, или Тернистый путь, — это лабиринт, — начал Пак, внимательно следя за конем, — Никто не знает, насколько он велик, но он просто огромный. Некоторые даже считают, что он вдет вокруг всей Волшебной страны. Говорят, куда бы ты ни пошел из чаши, обязательно упрешься в Колючки. Встретить их можно почти везде, от Великого бора и Ядовитых болот до королевских владений в Тир-на-Hoг и Аркадии.
— Заросли!
Я вспомнила ежевичный туннель возле дворца Оберона и путь, которым Грималкин вывел меня из Волшебной страны. Тогда колючая стена расступилась перед котом, открывая хитросплетение туннелей, проложенных в кустарнике, и я шла за ним, пока не очутилась в мире смертных.
Плут кивнул.
— Да, так его тоже называют. Правда, Заросли — это такие прирученные Дебри. В Аркадии они вполне себе послушные и приводят туда, куда тебе надо. А тут, в Диком лесу, они намного злее.
— Ты так говоришь, будто они живые.
Пак поглядел на меня как на ненормальную.
— Конечно живые, принцесса, — предупредил он, понизив голос. — Пусть и не так, как мы себе это представляем, но их надо остерегаться. Их невозможно понять или покорить. Даже Оберону или Маб это не под силу. К тому же Дебри всегда голодные. Войти в них просто, а вот чтобы выйти, надо постараться. Да и твари, которые там живут, тоже все время жрать хотят.
По спине у меня побежали мурашки.
— А почему мы выбрали этот путь?
— Потому что там больше троп, чем во всем Небывалом. В Дебрях спрятано множество дверей, одни постоянно меняют место, другие появляются только в определенное время и при особых условиях. Говорят, что из Дебрей ходы ведут к любой двери мира смертных. От какого-нибудь ночного клуба в Лос-Анджелесе до шкафа в детской спальне. Если знать, куда идти, легко вернешься домой, — Робин улыбнулся и покачал головой, — Только до двери еще добраться нужно.
В кронах зашумел дождь. Его холодная серая пелена все лишила цвета. Даже огненно-рыжая шевелюра Пака стала унылой и тусклой. Когда он проводил рукой по волосам, в них появлялись яркие дорожки, но вода тут же снова пропитывала их, делая бесцветными. Грималкина было почти не разглядеть, даже глаза не светились в сумраке.
И вот перед нами встала огромная стена черных колючек. Кое-где она была выше моего роста Шипы двигались, как иглы морского ежа. Ветки-загогулины поскрипывали. От зарослей так и веяло зловещей угрозой.
Несмотря на жар, шедший от коня, я задрожала. От железного фейри валил пар, капли падали на металлический панцирь и с шипением испарялись. Конь вытянул шею и поглядел на колючки. Под дождем он дымился, как небольшой гейзер.
— Как же нам теперь быть? — спросила я.
И вдруг стена зашевелилась. Ветки со скрежетом и стоном разошлись, открывая коридор, утыканный шипами. У входа клубился туман, а дальше лежала густая тень.
Пак скрестил на груди руки.
— Кажется, нас тут ждали.
Он поглядел на Грималкина, который призраком виднелся за серой пеленой. Тот преспокойно вылизывал лапки.
— А ты уверен, что сможешь нас оттуда вывести, кот?
Грималкин еще разок-другой лизнул шерсть и встряхнулся. Во все стороны полетели брызги. Кот потянулся, зевнул и потрусил вперед, не оглядываясь.
— Идите за мной и увидите.
С этими словами Грималкин исчез в туннеле.
Робин закатил глаза, а потом улыбнулся мне.
— Вперед, принцесса! Тут лучше держаться кучкой, — Он крепко стиснул мою ладонь, — Пошли. А жестянка пусть замыкает шествие. Если на нас кто-то сзади нападет, по крайней мере, не потеряем ничего важного.
Конь с негодованием фыркнул, обдав мне спину жаром. Мы вошли в коридор, и вокруг, словно пальцы, сомкнулись тени. Я прильнула к Плуту. Туннель был полон жизни — всюду что-то ползало, поскрипывало, извивалось, шипело. До нас долетали странные голоса, шепотки, бормотание. Стоило отойти подальше от входа, как стена с тихим шелестом срослась. Путь назад был отрезан.
— Сюда! — позвал Грималкин издалека, — Не отставайте.
Колючий туннель становился все уже. Пак не выпускал мою руку, но нам пришлось идти гуськом, чтобы не пораниться. Несколько раз мне показалось, что шипы и ползучие стебли сами тянутся ко мне, хотят оцарапать кожу или вцепиться в одежду. Я поглядела на Железного коня, проверяя, как он там, но колючки, как и все прочие растения Небывалого, ненавидели железо и втягивались, когда фейри проходил мимо.
Наконец туннель вывел нас на маленькую поляну, откуда во все стороны разбегались извилистые тропинки и коридоры. Вверху, закрывая свет, раскинулся полог из переплетенных ветвей, такой плотный, что сквозь него не проглядывало ни клочка неба. Тут и там в темноте белели кости. Из путаницы колючек на меня скалился череп. В его пустых глазницах кишели черви. Я вздрогнула и прижалась к плечу Робина.
— Где же Грим?
— Тут, — сказал кот, возникая из ниоткуда.
Запрыгнув на большой череп, Грималкин по очереди оглядел нас.
— Мы уходим в самую глубину Дебрей, — спокойно промурлыкал он, — Я бы рассказал, что там может встретиться, но вам, наверное, лучше не знать. Постарайтесь не разговаривать. Держитесь рядом, никуда не сворачивайте и не вздумайте шагнуть в какую-нибудь дверь. Многие из них ведут лишь в одну сторону, и вернуться будет нельзя. Готовы?
Я подняла руку.
— А откуда ты знаешь дорогу?
Грималкин прикрыл глаза.
— Я кот, — ответил он и растаял в одном из туннелей.
Однажды, когда мне было двенадцать, накануне Хеллоуина мы с классом поехали за город, в «лабиринт с привидениями», устроенный на кукурузном поле. В автобусе мальчишки хвастались, что первыми найдут дорогу, девчонки хихикали, а я пообещала сама себе, что буду не хуже других. Помню, как бродила одна по кукурузным коридорам, отыскивая путь к центру и обратно, как захватывало дух от страха и восторга. А еще помню, как сердце ушло в пятки, когда я поняла, что заблудилась и помощи ждать неоткуда.
Сейчас я чувствовала себя в тысячу раз хуже.
Дебри ни на минуту не замирали. Краем глаза я видела, как они шевелятся, протягивают ко мне ветки. Иногда можно было услышать, как они зовут меня шепотом. Где-то в темной глубине потрескивало, хрустело. Через колючие заросли что-то пробиралось. Я не успевала разглядеть, что именно. Замечала только, что внизу, под кустами, шныряют какие-то тени. Мне было не просто страшно. Жутко.
А лабиринт все не кончался. Дебри покачивались, скрипели, тянули к нам кривые шипы. Всюду начали появляться проемы, арки, двери. Одна угрожающе повисла прямо у нас над головами, на ветке. На выцветшей красной поверхности поблескивал в сумраке старый номер с цифрами 216. У обочины стояла грязная туалетная кабинка, вся в трещинах и хлопьях облупившейся зеленой краски. Растения так оплели ее, что открыть дверь ни за что не получилось бы. Потом мы увидели шкаф. Через дорогу скользнула тощая черная тень и скрылась в нем. Я успела разглядеть внутри уголок детской спальни и колыбельку, залитую лунным светом. Дверь захлопнулась, шипастые плети обвили ее и утащили в глубь зарослей.
Кот не оборачивался и уверенно вел нас мимо ворот, дверей и всевозможных штуковин, торчавших из переплетения колючек. На глаза мне попадались то зеркало, то кукла или пустая сумка из тех, в которые складывают клюшки для гольфа. На тропе валялись кости, а иногда и целые скелеты. Из теней за нами следили загадочные существа. Их было почти не видно, только глаза светились в темноте. В зарослях прятались черные птицы с человеческими головами. Они безмолвно провожали нас взглядами, будто хищные грифы. Однажды вслед за котом мы юркнули в боковой коридор, и Грималкин зашипел, приказав нам стоять тихо. Не прошло и нескольких секунд, как прямо над нашими головами прополз по веткам громадный паучище размером с автомобиль. Я до крови закусила губу. Паук вдруг остановился, будто почуял жертву, и стал ждать малейшего шороха. Брюхо у него было огромное, блестящее, покрытое красными пятнами.
Все оцепенели, затаив дыхание.
Мы стояли, скорчившись в три погибели. Кровь оглушительно стучала в ушах, мускулы сводило судорогой. Паук тоже замер и терпеливо ждал, пока добыче не надоест прятаться, пока она не решит высунуть нос из укрытия и сделать первое движение, которое станет последним. Вдруг в кустах что-то зашуршало, и огромный паук метнулся прочь с удивительной быстротой. Тишину пронзил визг несчастной жертвы, и снова воцарилось безмолвие.
Мы сидели, не смея пальцем шевельнуть. Наконец Грималкин прополз вперед и осторожно высунул голову из туннеля.
— Подождите. Я разведаю, что там.
Он растворился в тенях, как призрак. Я мешком осела на землю и затряслась, часто дыша. Гоблины, привидения, злобные хищные лошади, что угодно, но гигантский жуткий паук? Это было уже слишком!
Пак наклонился и положил руку мне на плечо.
— Все нормально, принцесса?
Я покивала и уже хотела съязвить по поводу насекомых-вредителей, как вдруг ветки задрожали.
Я зажмурилась и прильнула к Робину. Секунду ничего не происходило, и вдруг длиннющая колючка дрогнула, из нее выстрелили, разворачиваясь, острые черные крылья, и перед нами в воздухе повисла крошечная фейри: Ее глазки злобно сверкали, тощее тельце покрывал блестящий панцирь, из плеч и локтей росли острые колючки. В лапке фея сжимала копье с наконечником из шипа. Мы переглянулись, а феечка оскалила острые, как иголки, зубы и ринулась прямо мне в лицо.
Я отпрянула, махая руками, задела Пака, и мы оба рухнули на спину. Фея ловко уворачивалась и носилась вокруг, жужжа, как оса. На мгновение она зависла, будто злобная колибри, и с хриплым писком снова бросилась в атаку.
Вдруг прямо у меня перед носом полыхнуло пламя. Лицо опалило жаром, так что на глаза слезы навернулись, и феечка растаяла в огне. Ее обугленное, скорченное тельце камнем упало на землю, нежные крылышки съежились. Фея дернулась, будто насекомое, и застыла.
Железный конь тряхнул гривой и довольно фыркнул, выпустив из ноздрей дым. Пак поморщился, встал и протянул мне руку.
— Знаешь, местные паразиты меня уже достали, — пробормотал он, — В следующий раз напомни захватить с собой спрей от комаров.
— Совсем не обязательно было сжигать такую малышку, — сказала я коню, отряхивая штаны.
— Она на тебя напала, — в замешательстве ответил тот, — У нее были явно враждебные намерения. А мой долг — защищать тебя, пока не добудем скипетр. Я дал клятву.
— Да, но тебе незачем палить из огнемета по мухам.
— Человек! — К нам, прижав уши, подбежал Грималкин. — От тебя слишком много шума. Точнее, от вас троих. Надо убираться отсюда.
Кот огляделся, и шерсть у него на загривке встала дыбом.
— Боюсь, уже слишком поздно.
— Конь сжег маленькую феечку... — начала я, но Грим зашипел.
— Глупая девчонка! Думаешь, она тут одна? Посмотри кругом.
Я чуть в обморок не грохнулась. Шипы ожили. Их были целые сотни, тысячи, и все превращались в маленьких зубастых фей. Воздух наполнился гулом, в кустарнике засверкали мириады черных глазок.
Жужжание стало громче и злее.
— Ой, кажется, у нас беда, — пробормотан Пак. — Как жаль что у меня нет средства от насекомых!
— Бежим! — выплюнул Грималкин, и мы побежали.
Рой феечек гнался за нами, воздух дрожал от гудения их крыльев, а тоненькие голоса звенели в ушах. Феи вцепились в меня, начали жалить, и я как бешеная замахала руками, пытаясь их стряхнуть. Пак рычал что-то нечленораздельное, отбиваясь кинжалами, а Железный конь ревом изрыгал пламя. Обгорелые и разрубленные фейри падали на землю, но на их место слетались десятки новых. Грималкин, конечно, исчез. Мы сломя голову неслись по туннелю, сквозь тучи разъяренных феечек-убийц, и даже не понимали, куда бежим.
Я свернула за угол и, не успев затормозить, со всего маху налетела на кого-то. Мы оба шлепнулись на землю.
— Какого черта! — взвизгнул неизвестный.
Отмахиваясь от фей, я увидела невысокую девочку, азиатку, года на два помладше меня. Волосы у нее выглядели так, как будто их обрезали с помощью мачете. Старый, растянутый свитер был ей слишком велик. Я растерялась, не понимая, откуда тут мог взяться еще один человек, но потом заметила, что у незнакомки острые мохнатые уши.
Мы обе сидели и хлопали глазами, пока меня не ужалила очередная феечка-оса. Отбиваясь, я вскочила, а фейри налетели на странную девчонку. Та закричала и попятилась, размахивая руками.
— Что это? — прошипела она.
Нас догнал Пак, аза ним, изрыгая пламя, несся Железный конь.
— Вы кто такие? Ой, ну вас! Бежим!
Девочка обернулась и крикнула:
— Нельсон, скорее!
Не успела я задуматься, кто такой Нельсон, как на нас, будто паровоз, налетел грузный мальчишка. Он каким-то чудом не задел Пака и Железного коня и потопал за девочкой. Я заметила только плечи, как у гориллы, грязные светлые волосы и кожу, зеленую, точно болотная вода. Прижимая к груди рюкзак, словно мяч, мальчишка без оглядки помчался дальше.
— Кто это был? — спросила я, отмахиваясь и перекрикивая жужжание роя.
— Потом выясним! — Робин прихлопнул феечку у себя на шее. — Ай! Проклятье, надо валить отсюда! Скорее!
Мы побежали, но тут воздух сотряс чей-то рык. Феи замерли. Рев загремел снова, глубокий, неистовый. Стена из колючек задрожала. Кто-то пробирался к нам, с треском ломая ветки. Сотни обитателей лабиринта бросились наутек.
Феи с испуганным жужжанием разлетелись кто куда, попрятались в зарослях, протискиваясь в щелочки между шипами. Не прошло и секунды, как целый рой исчез без следа. Сквозь ветки я увидела, что кто-то движется по тропинке, сминая кусты, будто их там и не было. Кто-то черный, чешуйчатый и огромный, намного больше гигантского паука.
Неужели это...
— Во-о-о-р-р-ры! — пророкотал разъяренный голос.
Из колючей стены вырвался огромный язык пламени.
Ветки вспыхнули, на нас пахнуло жаром. Железный конь заржал и встал на дыбы. Пак чертыхнулся, схватил меня за руку и потянул обратно.
Мы бросились за странной девчонкой и ее широкоплечим другом, а раскаленный воздух жег нам спины.
— Воры! — рычал жуткий голос, не отставая. — Я чувствую ваш запах! Слышу, как вы пыхтите и как стучат ваши сердца! Верните украденное!
Железный конь скакал за нами и кричал, что прикроет меня от огня.
— Отлично, — выдохнул Пак. — Просто великолепно. Я ненавижу пауков. Ненавижу ос. Но знаешь, кого я ненавижу больше всех?
Позади снова раздался рык, и пламя опалило колючки у нас над головами. Я сморщилась, пробегая под дождем из угольков и горящих веток.
— Драконов?
— Напомни мне прибить Грималкина, когда встретим его в следующий раз.
Туннель все сужался, пока не стал тесным и низким коридорчиком, уводящим во тьму. Пригнувшись, мы заглянули туда. В конце виднелась дверь, и, кажется, она только что захлопнулась.
— Там есть выход!
Я посмотрела на Пака, и тот нетерпеливо кивнул.
— Ну и чего ты ждешь? Вперед!
— А конь?
— Протиснется.
Он подтолкнул меня, но я уперлась.
— Давай, принцесса! Если Огнежар на нас чихнет, мало не покажется!
— Я коня не брошу!
— Не волнуйся, принцесса.
Я не поверила своим глазам. На месте железного фейри стоял человек. Темнокожий, мощный, с квадратной челюстью и кулаками размером с бочонок. На нем были джинсы и черная футболка. Кожа туго обтягивало бугры мускулов и стальные нити сухожилий. Дреды у него на голове напоминали гриву, а глаза по-прежнему светились багровым огнем.
— У меня тоже есть парочка трюков в запасе, — В голосе коня прозвучала чуть заметная усмешка, — Идите, а я за вами.
Раздался страшный треск, и над стеной лабиринта поднялась голова дракона на длинной гибкой шее. Чудовище оказалось больше, чем я думала. Его вытянутую зубастую морду покрывала переливчатая черно-зеленая чешуя, между изогнутыми желтоватыми рогами, как в рамке, виднелось небо. Миндалевидные глаза цвета красного золота оглядывали лабиринт. В них светились ум и хитрость.