Глеб улыбнулся.
– Да, друг, это действительно я. Неужели я так сильно изменился, что ты не узнаешь меня?
Прошка еще секунду стоял, не веря своим глазам, а потом рванулся вперед и бросился Глебу на шею. Стиснув Первохода в объятиях, он засмеялся и посторонился, впуская ходока в дом.
– Входи, дружище! Я встречу тебя, как подобает встречать самых лучших гостей – березовицей и свежим хлебом!
Впустив Глеба в избу, Прошка запер дверь на засов, затем обнял Глеба за плечи и провел его к столу.
– Усаживайся, где тебе удобнее, Первоход! Мой дом – твой дом!
Глеб сел на колченогую лавку и огляделся.
– Вот, значит, где ты теперь обитаешь. Не слишком шикарно.
– Да уж не княжьи палаты, – с улыбкой согласился Прошка. – Но я привык. Эта изба – моя. И мне приятно чувствовать себя в ней полным хозяином.
Взяв с воронца кувшин с березовицей и мешочек с горбушкой свежего хлеба, Прошка выставил все это на стол и тоже уселся на лавку. Пока он ходил, Глеб незаметно окинул взглядом комнату, задержался на пятнах, темнеющих на полу у двери, и нахмурился.
– Значит, ты жив, – констатировал Прошка, усевшись на лавку и с любопытством уставившись Глебу в лицо. – А я слышал, что тебя увезли в Морию. Выходит, это неправда?
– Это было правдой, пока я оттуда не сбежал.
– Так ты сбежал? Сбежал из самой страшной темницы на свете?
– Как видишь, – усмехнулся Глеб.
Прошка криво ухмыльнулся и покачал головой.
– Сильно! А знаешь… я всегда говорил, что Глеба Первохода не удержат никакие стены. Даже стены самой жуткой из темниц. Расскажи мне о Мории, Первоход. Так ли она страшна, как ее малюют?
– Пожалуй, да. Но не думаю, что нам стоит об этом говорить.
Прошка нахмурился и кивнул.
– Да. Ты прав. Мория сильно изменила тебя, Первоход. Ты выглядишь изможденным. А волосы твои белы, как снег. Здоров ли ты?
– Не очень, – ответил Глеб. – Но мои силы быстро восстанавливаются. – Глеб усмехнулся и добавил: – Видел бы ты меня четыре дня назад. Вот это действительно было зрелище не для слабонервных.
– Леший! Я забыл наполнить твою кружку! – спохватился вдруг ворёнок и схватил кувшин. Наполняя кружку ароматной хмельной березовицей, Прошка спросил: – Как же тебе удалось выбраться из этой страшной темницы, Первоход? Чай, ее сильно охраняют.
– Охраняют ее надежно. А выбраться мне помог Хлопуша.
– Хлопуша? – Прошка раскрыл рот и брякнул кувшин на стол. – Вот это да! Когда я видел его в последний раз, он дрался за деньги с волколаками и выпивал по два кувшина вина за один присест. А когда однажды я попытался увести его из кружала, послал меня к лешему и дал мне такого пинка, что я перелетел через улицу.
– И все же он пришел за мной.
При этих словах Прошка вдруг нахмурился и сказал:
– Первоход, клянусь Сварогом, если бы я знал, как добраться до Мории, я бы…
– Знаю, Прошка, знаю, – кивнул Глеб. – Давай оставим эту тему. Сейчас я здесь, перед тобой, и со мной все в порядке. У меня есть к тебе дело, парень. Но сперва расскажи, как ты тут живешь, чем занимаешься?
Прошка отвел взгляд и тихо проговорил:
– А Хлопуша ничего тебе про меня не рассказывал?
– Кое-что рассказывал.
– Значит, ты знаешь, чем я теперь промышляю.
– Знаю, – кивнул Глеб.
Ворёнок вздохнул.
– Промысел мой тебе, конечно, не по нраву. Но он позволяет мне быть сытым и ни от кого не зависеть. А это дорогого стоит.
– Я не собираюсь тебя судить, – сказал Глеб. – Каждый сам выбирает свой путь. По здравому разумению, воровство ничем не хуже ловли темных тварей.
Прошка усмехнулся.
– Рад, что ты так думаешь, Первоход. Угощайся березовицей и хлебом. Мне это будет приятно.
Глеб отщипнул кусочек хлеба и бросил его в рот. Потом взял кружку и сделал несколько глотков.
– Добрая березовица, – похвалил он, отерев ладонью губы.
Прошка улыбнулся:
– Я знал, что тебе понравится, Первоход. Жаль, что Хлопуши нет с тобой, я был бы рад угостить и его. Кстати, где он? Почему не пришел ко мне?
– Еще придет, – сказал Глеб. – И он, и Рамон.
– Рамон? – Прошка снова оживился. – Значит, толмач тоже с тобой?
– Угу, – кивнул Глеб. – И думаю, что очень скоро ты увидишь их обоих. Послушай-ка, Прохор…
Глеб вдруг замер и прислушался к чему-то.
– Кто это там скребется? – спросил он, вперив взгляд в Прошку.
– Должно быть… крысы. – Прошка улыбнулся. – В моих закромах не водится ни пшеницы, ни ячменя, а в кладовых никогда не было сыра, однако крыс там все равно полно. Ума не приложу, что они там находят.
– Может, надеются на то, что ты когда-нибудь разбогатеешь? – насмешливо предположил Глеб.
Он отпил березовицы, и в этот миг за дверью чулана кто-то тихонько заскулил. Прошка метнул на Глеба быстрый взгляд, облизнул губы и проговорил:
– Первоход, вообще-то, я собирался уходить из дома по делам.
– Ночью? – вскинул брови Глеб.
– Да. Если хочешь, мы договорим на улице.
– Я никуда не спешу и дождусь твоего возвращения здесь, – спокойно заявил Глеб.
Прошка покосился на дверь чулана и вновь облизнул губы.
– Я был бы рад оставить тебя здесь, но… Я занял эту избу без разрешения. Если сюда нагрянут охоронцы, у тебя будут неприятности.
Глеб кивнул.
– Ты прав. – Он допил березовицу и хлопнул кружкой об стол. – Что ж, пойдем подышим свежим воздухом.
И тут из чулана снова донесся шорох. Глеб устремил туда взгляд и сухо произнес:
– На этот раз я уверен, что в чулане кто-то есть. – Он перевел взгляд на Прошку и колко прищурился. – Кто там у тебя, приятель? Кого ты прячешь?
Ворёнок отвел взгляд и сбивчиво пробормотал:
– Это… моя собака.
– Ты держишь собаку?
– Да.
– Зачем она тебе?
– Сам не знаю. Увязалась за мной на улице. Хотел прогнать, но…
Глеб остановил его жестом и принюхался. Его ноздри уловили легкий, горьковатый запах лесной травы.
– Мне показалось, или я чую запах Гиблого места? – вопросил он.
Несколько секунд парень сидел молча, затем поднял на Глеба взгляд и сказал:
– От тебя ничего не скроешь, Первоход. Только прошу – держи себя в руках. Там… В чулане… Там у меня темная тварь.
Глеб удивленно приподнял бровь.
– Это шутка?
– Нет, – качнул головой парень.
– Ты поймал темную тварь?
– Да, я поймал ее.
– Так-так. – Глеб побарабанил пальцами по столу. – И что ты намерен с ней делать? Продашь князю Доброволу?
– Может быть.
Глеб усмехнулся недоброй усмешкой и сказал:
– Вот уж не думал, что и тебя привлечет этот «бизнес».
– Что делать, Первоход, жизнь и не такому научит.
Некоторое время Глеб пристально разглядывал парня, а потом спокойно проговорил:
– Хорошо. Ну а теперь, когда ты сделал все, чтобы защитить своего нового друга, могу я взглянуть на этого упыря?
Прошка открыл от удивления рот.
– С чего ты взял, что это упырь? – неуверенно вымолвил он. – И почему ты решил, что он – мой друг?
– С того, что этот упырь – не опаснее домашней собаки. И, должно быть, ведет себя так же преданно, как вела бы она. Он уже показал тебе, на что способен?
– О чем ты?
Глеб дернул уголком губ:
– Брось. По глазам вижу, что показал. Этот упырь умеет открывать врата, ведущие в иной мир. Я прав?
Прошка сглотнул слюну.
– Первоход… – хрипло проговорил он. – Я был там всего один раз. Просто огляделся и тут же прыгнул обратно.
Глеб помолчал, разглядывая парня, потом сказал:
– Кажется, путешествие не доставило тебе удовольствия. Могу я узнать, почему ты так побледнел?
– Потому что… Потому что я вернулся оттуда не один.
Прошка вытер рукавом рубахи потный лоб. Глеб еще несколько секунд молчал, потом вдруг резко подался вперед и спросил:
– Кого ты с собой привел, парень? Кто пришел за тобой из иного мира?
Прошка слегка отшатнулся, набрал полную грудь воздуха и выдохнул:
– Тварь! За мной пришла страшная тварь, похожая на огромную собаку!
– Ты не ошибся?
– Нет! – выкрикнул Прошка дрожащим голосом. – Это собака, Глеб! Эта гадина убила людей – прямо у меня на глазах!
Глеб выпрямился. Высокий лоб его прорезали морщины.
– Эти пятна на полу – это их кровь, верно? – спросил он.
Прошка кивнул.
– Да.
– И куда ты их дел? Где их тела?
– Я их… Я их…
Прошка не смог договорить, он опустил голову и заплакал. Глеб несколько секунд молчал, а потом процедил сквозь зубы:
– Черт, парень… Ты не должен был так с ними поступать.
Прошка поднял на Глеба взгляд и тихо пробормотал:
– У меня не было выбора, Первоход. Если бы их тела нашли в избе, меня бы обвинили в убийстве. Куда, по-твоему, я мог их деть? Закопать во дворе? Но тут даже двора нет! До оврага бы я их не донес. Мне пришлось скормить их упырю, Первоход. Пришлось, понимаешь?
– И что теперь с этим упырем? Он изменился? Или остался прежним? Что с ним, парень? Отвечай мне!
Прошка всхлипнул и вытер ладонью мокрые глаза.
Прошка всхлипнул и вытер ладонью мокрые глаза.
– Сожрав тела, он будто бы обезумел. Стал бросаться на меня.
– Ты его покалечил?
– Немного. Я побил его палкой и запер в чулане.
Глеб немного помолчал, угрюмо поглядывая на дверь чулана, потом заговорил снова:
– Ты сказал, что тварь, которая выскочила за тобой из иного мира, похожа на собаку?
– Да. Только она гораздо больше и гораздо страшнее самой страшной и свирепой собаки.
– Почему она не тронула тебя?
– Не знаю. Должно быть, потому, что это я ее выпустил оттуда.
– Так-так. – Серебристая прядь волос упала Глебу на лицо, и он скупым жестом откинул ее назад. – Расскажи мне об этой твари, парень. Расскажи мне о ней больше.
– Она… – Прошка всхлипнул. – Она… Должно быть, ты подумаешь, что я сошел с ума, но… Но эта гадина умеет проходить через стены. Клянусь Сварогом, я сам это видел!
Лицо Глеба стало еще мрачнее и суровее.
– Плохо дело, – строго проговорил он. – Это значит, что от этой твари нигде нельзя укрыться. По городу уже пронесся слух про стаю бешеных собак, которая разрывает прохожих на куски?
– Да, – уныло кивнул Прошка.
– Сколько человек погибло?
– Больше дюжины.
Глеб уперся ладонями в столешницу и встал со скамьи.
– Мы должны убить эту тварь, – четко и спокойно сказал он. – Или загнать её обратно. Но для начала давай взглянем на твоего упыря.
5
Князь Добровол сошел с расписной, крытой парусиной телеги и в сопровождении двух рослых охоронцев двинулся к толпе, окружившей страшное место.
Сумерки по-ночному уплотнились, но благодаря десяткам пылающих факелов на улице было светло как днем. Князя Добровола нагнал советник Курнява. В отличие от Добровола, поступь которого была тверда и величественна, советник шел ссутулившись и закутавшись в плащ, хотя погода не была ветреной.
Шагая рядом с князем, Курнява своим неприятным, сипловатым голосом произнес:
– Прежде чем ты сам все увидишь, княже, хочу сказать тебе, что мои люди делают все, чтобы разобраться в этом запутанном деле и найти виновного.
Добровол не ответил. Когда он приблизился к оцеплению охоронцев, один из них гаркнул мощным, зычным голосом:
– Расступись! Пресветлый князь идет!
Воины тотчас расступились, князь Добровол, не останавливаясь, прошел за оцепление. Здесь он остановился и взглянул на то, что открылось его глазам.
Вся улица была усыпана растерзанными трупами людей. Почти у всех тел недоставало каких-то частей, у иного – руки, у другого – ноги, у третьего – головы.
Долго глядел князь Добровол на залитую кровью и усыпанную телами улицу, и рыжие отблески факелов плясали на его неподвижном, бородатом, дородном лице, придавая ему жутковатое выражение. Потом он отвернулся и спросил у подоспевшего воеводного поручика, отвечающего за порядок на улицах города.
– Кто это сделал, Лихослав?
Поручик Лихослав, коренастый, широченный в плечах, с курчавой бородой, придававшей его красному лицу диковатый вид, кашлянул в огромный кулак и ответил:
– Точно неизвестно, княже. Дознаватели сейчас как раз допрашивают свидетелей.
– И что те говорят?
– Много глупого и сумбурного. Они-де видели огромную тварь, похожую на собаку. Тварь эта, дескать, выскочила ниоткуда и принялась рвать прохожих на куски, и все это с такой быстротой, что никто не успел не то что убежать, но даже помыслить о бегстве.
Князь Добровол повернул голову и снова посмотрел на изувеченные тела.
– Сколько их тут? – угрюмо спросил он.
– Семеро, – ответил Лихослав, сдвинув кустистые брови. – Еще двоих отвезли к лекарю.
Стоявший рядом советник Курнява хотел что-то сказать, но князь остановил его небрежным жестом и снова обратился к воеводному поручику:
– Что ты об этом думаешь, Лихослав?
Поручик нахмурился, кашлянул в кулак и ответил:
– Думаю, княже, что у страха глаза велики. Где это видано, чтобы собака могла устроить такую резню? – Он покачал головой. – Нет, тут что-то другое.
– Может быть, это был волколак? – предположил советник Курнява. – Волколак вполне мог это сделать.
– Сего не может быть, – твердо заверил поручик Лихослав, обращаясь не к советнику, а к князю. – С тех пор как ты, княже, расставил вдоль межи, огораживающей Гиблое место, кордоны, ни одна темная тварь не прошмыгнула в людские селения.
– Но время от времени они пытаются это сделать, верно? – снова встрял советник Курнява.
– Верно. Но твои верные дружинники, князь…
– Сколько уже дружинников погибло в схватках с темными тварями? – перебил Добровол. – Отвечай!
– Если считать только тех, что погибли у межи, то получится… – Поручик Лихослав прикинул что-то в уме и докончил: – Не меньше четырех сотен, княже.
– И это при том, что они вооружены мушкетами, а пули их отлиты из белого железа, – мрачно проговорил Добровол. – Почему так много? Почему темные твари выкашивают ряды моих дружинников так, будто те – безоружные дети?
– Темные твари сильны и изворотливы, пресветлый князь, – глухо ответил Лихослав. – Чтобы убить хотя бы одну из них, приходится класть головы десятка дружинников.
– Глеб Первоход убивал тварей в одиночку, – холодно возразил Добровол.
Поручик отвел взгляд.
– Княже, это потому, что Первоход сам был темной тварью, – сказал он. Помолчал секунду и глухо добавил: – Надеюсь, кости этого мерзавца уже сгнили в Мории.
– Не сгнили, – сказал князь и холодно прищурился. – Первоход сбежал из узилища.
– Сбе… – Воеводный поручик выкатил на князя глаза, не поверив собственным ушам. – Сбежал? Я не ослышался, княже? Ты сказал, что Первоход сбежал из Мории?
– Сбежал, сбежал, – хмуро повторил Добровол.
– Великий князь, а что, если эта резня – его рук дело? – встрял вдруг советник Курнява.
Добровол посмотрел на него, как на умалишенного.
– Что за бред лезет тебе в голову, Курнява? – неприязненно вопросил он.
– По здравому разумению, не такой уж это и бред, княже, – спокойно ответил советник. – Посуди сам. Все знают, что Первоход точит на тебя зуб. Что, если теперь он пытается запугать горожан?
– И зачем это ему?
– В Хлынь-граде могут начаться беспорядки. Народ у нас буйный и глупый. Озлобить его и сбить с толку – легче легкого. Было бы только желание, а у Первохода оно наверняка есть.
Некоторое время князь Добровол размышлял над словами советника Курнявы, потом качнул головой и распорядился:
– Усильте посты. Всех, кто хотя бы отдаленно похож на Глеба Первохода, хватайте и отправляйте к дознавателям. И пусть те не жалеют огня, разогревая пыточное железо.
Советник и воеводный поручик склонили головы и хором ответили:
– Сделаем, княже.
6
В кружале «Три бурундука» было шумно в этот вечерний час.
– Не понимаю, зачем мы сюда пришли? – недовольно проговорила Лесана. – Мы ведь поели вяленого мяса и сухарей перед тем, как выйти.
Хлопуша пожал могучим плечом:
– А я и не говорю, что мы обязательно должны есть.
– Тогда что мы тут делаем?
– Да ничего. Просто осмотримся. Прикинем, что к чему. О, гляди-ка!
Хлопуша устремился к стойке с такой скоростью, что едва не сшиб Лесану с ног. На стойке стояла огромная корзинка с пирогами. Швырнув на стойку пару медных монеток, верзила запустил руку в корзинку, вынул самый большой пирог и сунул его в рот. Все это заняло лишь пару секунд, и когда Лесана поспела к стойке, Хлопуша уже его дожевывал.
– С яйцом и луком, – сообщил он. – Прекрасно!
– Первоход отправил нас искать упыря, а не набивать себе брюхо пирогами, – хмуро отчеканила Лесана.
– Никуда твой упырь не денется, – добродушно проговорил богатырь, доставая из корзинки еще один пирог. – Голод делает тебя сердитой, милая. Съешь пирожок, и сразу подобреешь!
– Хлопуша, ты ли это? – окликнул здоровяка целовальник. – Давно тебя не было видно! Все ломаешь хребты волколачихам?
– Ну, кто-то же должен щипать этих сучек за их аппетитные задницы, – отозвался Хлопуша и игриво подмигнул целовальнику.
Тот засмеялся и брякнул перед здоровяком на стойку полную кружку с шипучей брагой:
– Отведай бражки, силач!
Хлопуша сгреб со стойки кружку и поднес ее к губам.
– Нет! – сердито сказала Лесана и попыталась вырвать кружку из лапищи Хлопуши. Но тот легонько отвел ее руку в сторону и быстро, в несколько больших глотков осушил кружку до дна.
– Ух, хороша у тебя бражка, Озар! – Хлопуша грохнул о стойку пустой кружкой. – Клянусь бараньей лопаткой, водка в твоем заведении должна быть ничуть не хуже браги!
– Угадал! – Целовальник плеснул в кружку водки. – Отведай сам.
Лесана вновь попыталась остановить Хлопушу, но опять потерпела неудачу. Выпив водку, Хлопуша икнул и пробасил:
– Давай еще!
Лесана сердито выругалась на своем наречье, но Хлопуша ее уже не слушал. Еще трижды он ставил кружку на стойку, требуя добавки, и трижды Озар с веселым видом плескал ему водки. Трижды Хлопуша запрокидывал голову и единым махом заглатывал содержимое кружки, после чего передергивал плечами, нюхал засаленный рукав кафтана и восторженно восклицал: