На крики и грохот разбитого стула из сестринской выглянула невысокая полненькая медсестра – то ли Галя, то ли Лена.
— Что вы делаете?! Прекратите немедленно! – закричала та.
— Чего орете?! – зашипела Алёна, опасаясь, что громкие голоса привлекут тварей. – А ну тихо тут все! Вы же их своими воплями привлекаете!
То ли от неожиданности, то ли от командных ноток в голосе Алёны, рыдающая женщина замолчала, бешено вращая опухшими глазами, а остальные в страхе попятились подальше от двери.
— Что это было? Что это такое? – только и шушукались они…
Подбежав к испуганным роженицам, толстушка попыталась выдернуть ножки разломанного стула, но Никитина хлестким ударом больно стукнула ту по рукам.
— Да что ж ты делаешь?! – взвизгнула медсестра, потирая ушибленные руки друг о дружку.
— Спасаю наши жопы. Смотрите… И вы все тоже, чтобы не хватило глупости открыть двери. – Алена приоткрыла шторку, натянутую на двери между прутьями и стеклом. Глазам рассерженной медсестры предстало кровавое зрелище, как несколько человек, среди которых был врач Алексей Иванович, роженица и медсестра из отделения патологии беременности, все в крови и ужасных ранах, вгрызаются в лежачее на лестнице тело дежурной медсестры – Маргариты Петровны. Толстуха нервно отпрянула, выпучив на Алёну округлившиеся глаза.
— Ч‑что это?! Они… Они же ели ее!
— В городе эпидемия. Нужно закрыться. Если эти твари, – Алёна ткнула пальцем на занавешенную дверь, – прорвутся сюда – нам всем хана! Слышите! – Алёна схватила медсестру за плечи и встряхнула. – Слышишь?
— Д–да! Но…
— А вам, дамы, я бы посоветовала вернуться к своим детям и запереться в палатах. И сидите тихо как мышки.
— Но как же… – начала было одна из девушек, но другие быстро увели ее в палату.
— Все потом! Давай, нужно пододвинуть стойку к двери! – Алена, подгоняя медсестру, подбежала к стойке, и, упершись руками в деревянную столешницу, девушки начали медленно сдвигать ее с места. Расстояние было небольшим, поэтому они справились довольно быстро, и теперь заваленная под углом стойка заблокировала дверь.
— Еще есть две двери – возле сестринской и в другом конце коридора… – пролепетала медсестра Лена – Никитина, наконец, вспомнила ее имя.
Алёна, поражаясь сама себе, взяла управление в свои руки и быстро выдала распоряжение:
— Давай, ты в сестринскую – предупреди там всех, и постарайтесь дозвониться до начмеда, а я попробую запереть другую дверь!
— Хорошо. Ну, я пошла?
Алёна только неопределенно хмыкнула и побежала в свою палату.
— Наташ, это все – правда! Я только что своими глазами видела, как зараженные вырывали зубами куски мяса…
— В смысле?
— В прямом! Делали вот так – ам–ам! – Неожиданно психанула Алёна. Но тут же постаралась взять себя в руки и сказала более спокойным голосом. – Будь с детьми. Я сейчас!
— Куда ты?! – забеспокоилась соседка, вскакивая с неудобной кровати, которая тут же отозвалась противным скрипом.
— Нужно двери запереть!
Алёна пулей вылетела из палаты, чуть не сбив одну из мамашек, высыпавшихся в коридор, которая тут же недовольно скривилась. Кто‑то из женщин с интересом выглядывал в коридор из палаты, кто‑то спешил в туалет, а кто и просто торчал коридоре, пытаясь понять, что за шум, а драки нет.
Хотя лучше бы была драка, чем такое. Вот и как их всех сгонять по палатам? Каждую за ручку вести к двери и демонстрировать кровавую пирушку? А потом откачивать и препровождать обратно в палату?
— Че летаешь‑то как угорелая? – послышалось Алёне вслед.
Никинтина резко затормозила, краем глаза заметив, что женщина, на которую она чуть не налетела, направляется к дверям, ведущим на лестницу. Алёна круто развернулась и бросилась вслед за ней.
— А это что за баррикады?! – возмущенно, скривив рот, проворчала женщина в розовом шелковом халатике. – Не! Ну, вообще тут все оборзели! Вот за что я пять штук отслюнявила?
— Не подходите, пожалуйста. Я вас очень прошу! – горячо начала Алёна. – Лучше запритесь в своей палате!
— С какого перепугу? Мне вниз надо. Там муж мой пришел.
И тут со стороны лестницы снова раздался дикий крик. Наверное, кто‑то увидел жрущих человечину тварей. Или его самого начали жрать.
— Что это?!
— Пожалуйста, идите в палату, запритесь и позвоните мужу, чтобы ни в коем случае не заходил в больницу. – Алёна легонько подтолкнула женщину в сторону палат.
— Ты что, рехнулась? Пусти меня! – попыталась вывернуться обладательница модного халатика.
— Делай, что говорю, идиотка конченная! – не выдержала жена милиционера. – Тебе жить надоело?! На лестнице какие‑то психи убили дежурную медсестру, и если ты будешь голосить, как недорезанная, они ворвутся сюда! Так что хватай свою тощую задницу и вали в палату. И носа оттуда не высовывай, пока не позову. Поняла?! И вы все тоже! Психи в больнице. Запритесь и без надобности по коридору не шастать!
Дамочка в халатике сжала губы в тонкую линию и направилась к себе, попутно роясь в телефонной книжке мобильника и обещая нажаловаться всем, кому только сможет.
Алена плюнула вслед уходящей девице и рванула ко второй двери, попутно отмечая, что тетки ее все же послушались. Запирать ее не пришлось – она и так была закрыта на замок. Видать, это было что‑то вроде пожарного выхода. Поэтому Алёна вздохнула спокойно, что хоть с одной стороны опасности ожидать не следует, хотя ее очень смущал тот факт, что двери были со стеклом, и поспешила сообщить соседке, что пока они в безопасности.
— Что же теперь будет? – причитала та.
— Ничего не будет. Муж уже едет сюда. И сомневаюсь, что один…
— Да! Точно! Сейчас милиция приедет и арестует этих психов, – закивала Наталья и тут же разрыдалась. – А я мужу не могу дозвониться!
— Не отвечает или «по за зоною» [18]? – чисто машинально, для поддержания разговора спросила Алёна.
— Не отвечает…
— Ну может, телефон где оставил и не слышит… Чё ты сразу кино себе крутишь? – попыталась упокоить соседку капитанша, хотя на самом деле в ее голове мелькнула мысль, что все может быть хуже, чем кажется на первый взгляд.
Ведь если бы Виктор не предупредил ее, то те упыри могли бы ворваться на этаж…. И тогда бы здесь было кровавое месиво… Хотя опасность все еще есть. Нужно глянуть, как там медсестры, забаррикадировали ли третью дверь.
— Наталья, успокойся. Все будет хорошо. Я пойду, позвоню мужу, узнаю, когда он приедет.
Алена снова вышла из палаты, плотно прикрыв за собой дверь. В коридоре все так же было пустынно и тихо – даже дети не кричали…
Глянув направо, женщина увидела, как две медсестры о чем‑то спорят. И поспешила к ним. Только вот разброда и шатания в рядах славной оборонительной армии не хватало.
— Ну как? – кивнула она уже знакомой медсестре Лене.
— Заперли на ключ.
— А до начмеда дозвониться не можем – трубку не берет. И вообще – я слышала какие‑то крики с улицы… – поделилась своими наблюдениями вторая медсестра – худенькая и довольно симпатичная с толстой золотой цепочкой и увесистым кулоном на загорелой коже. Видать, муж либо российский военный, либо моряк.
— Да что там крики! На лестнице дежурную дожирают, пофиг на эти крики. – Кивнула в сторону лестницы Алёна. – Главное, чтобы никто из рожениц не устроил скандал – двери то со стеклом… их разбить – как два пальца об асфальт….
— Мы сейчас пройдемся по палатам, предупредим, чтобы не выходили, – предложила Лена.
— Да я уже донесла до них, что лучше сидеть и нос не высовывать, но все же…Лучше еще раз всех предупредить.
В запертую дверь, ведущую на вспомогательную лестницу, неожиданно застучали. Да какое там – забарабанили. Да так, что стекло ходуном заходило. «Неужели и на этой лестнице людоеды?» – мелькнуло в голове у Алёны.
— Откройте! Ну, откройте же! – послышался жалобный голос и снова раздался стук.
Женщина на какое‑то мгновение расслабилась, услышав человеческий голос, но потом снова вспомнила, что не время расслаблять булки, и насторожилась. Естественного освещения на лестнице не было – только лампочки. И те, в порыве экономии средств были в лучшем случае сорока ваттными.
Безымянная медсестра было дернулась в сторону дверей, но Алёна ее остановила – просто мелькнула в голове мысль, что теперь прежде чем сделать хоть один шаг нужно тридцать раз подумать, а нужно ли это делать. Сама медленно, вдоль стенки, как в фильмах про спецназ, подошла к прозрачному стеклу дверей и, аккуратно выглянув, осмотрела лестничную площадку. Возле дверей, уткнувшись носом в стекло, стояла «панда Кунг–фу» с округлившимся животом, и требовательно барабанила в стекло. Сходство с пандой предавала потекшая тушь, размазанная под глазами. На лестнице никого не было, но беременяшка все равно нервно озиралась, будто за ней кто‑то гонится. А может и гонится…. Лестницы то не видать.
— Откройте! Я же вижу вас!
— Откройте! Я же вижу вас!
Алёна на секунду задумалась и согласно кивнула медсестре с ключами. Та быстро вставила ключ и несколько раз повернула его. Девушка–панда прямо‑таки ввалилась в коридор, чуть не потеряв равновесия.
— Т–там… Там…. – она снова разрыдалась.
— Там появились те твари? – взяла быка за рога Алёна.
— Да! А откуда вы знаете?
— От верблюда. Их там много?
— Н–не знаю… – растерянно прошептала девчонка, оглядываясь то на медсестер, то на Никитину. – Я не успела рассмотреть…
— Девочки, присмотрите за ней! Мне надо позвонить!
Виктор ответил сразу же.
— Да!
— Вить, у нас тут проблемы…
— Ты в порядке?! – в голосе послышалась тревога.
— Да, не волнуйся, мы с медсестрами заперли все двери на этаж, но на центральной лестнице уже эти…они все в крови и… – Алёна попыталась еще что‑то сказать, но муж ее перебил.
— Мы уже едем, скоро будем. Выглянь в окно – там должны были подъехать две милицейские машины.
Алёна вернулась к небольшому кармашку в коридоре, прямо за постом дежурной, где окна выходили как раз на дорогу – и впрямь стояли две задрипанные «семерки». Алёна пригляделась и, вроде, разглядела через приоткрытое окно форму.
— Вроде стоят.
— Ты в их прямой видимости?
— Можно и так сказать….
— Тогда крикни им, чтобы сами не совались, а ждали нас… Мы уже мимо ЦУМа проезжаем.
— Хорошо.
— И еще, когда услышите выстрелы – попрячьтесь в палатах и на всякий случай запритесь. Откроешь, когда услышишь мой голос.
— Вить… будь осторожнее… прошу тебя.
— Обязательно. А теперь марш выполнять!
Алена убрала телефон в карман халата и распахнула окно.
— Эй! – крикнула она, переваливаясь через подоконник. – Э–э–эй!
Один из милиционеров вышел из машины и поднял голову вверх, на звук.
— Там эти твари! – семафорила руками женщина. – Мой муж – капитан Никитин – сказал ждать его! Они уже мимо ЦУМа проезжают! Слышите меня?!
— Да! – утвердительно махнул головой и рукой для верности парень. – Много их там?!
— Не знаю! На центральной лестнице трое… На втором этаже тоже есть – у нам оттуда девушка прибежала, но сколько их сказать затрудняется!
— Что?
— Говорю – на втором этаже они тоже есть, но сколько не знаю!
Наверное, звук голосов привлек внимание одного из упырей. Из дверей аптечного пункта, что располагалась в правом крыле роддома, медленно и неуклюже вышел человек. Алёна пыталась понять, что ей не понравилось в этой фигуре, но не могла четко сформулировать. Куртка на мужчине была вся в грязных пятнах или это была не грязь…
— Эй! Смотрите! – крикнула она милиционеру и показала в сторону приближающейся фигуры.
Парень непонимающе уставился на семафорящую Алёну, но потом проследил, куда же она показывает. Наверху, как раз у основания лесенки, ведущей к площадке у входа в роддом, показалась фигура мужчины, заляпанного бурыми пятнами. Какое‑то мгновение подошедший просто стоял возле клумбы с цветами, а потом ощерил рот и бросился на испугавшегося милиционера. Парень отпрыгнул в сторону и впопыхах попытался нащупать свое табельное оружие. Он сразу же понял, что перед ним один из тех, о ком передали по рации. Но пистолет, как назло не вынимался, а мертвяк был уже в паре шагов от парня, когда раздался звук выстрела – это его напарник успел сообразить быстрее.
Алёна увидела, как странный мужчина упал, свалившись с лестницы прямо под ноги суетящемуся милиционеру. Женщина в ужасе отпрянула от окна и присела, попытавшись скрыться с поля зрения мента. «Что ж это такое? Он же его пристрелил! Мамочки!»
Алёна впервые увидела, как убивают человека. Хотя картина на лестнице, когда жрали дежурную, тоже не была похожа на игру «Угадай мелодию».
В голове сразу пролетели картинки с заголовками в газетах: «Милиционер застрелил простого обывателя!», «Менты–беспредельщики!», «Убийство у роддома». А еще вспомнилась фраза о прямой зависимости продолжительности жизни от количества увиденного, то бишь «Свидетели долго не живут».
— Спасибо! – раздался благодарный крик с улицы, а потом снова зазвучали выстрелы.
Алена, не смотря на смертельный ужас, все же поднялась и снова выглянула в окно.
Елки–палки! Да они же совсем спятили, уроды?! К стоящим на небольшой стоянке вдоль дороги патрульным «семеркам» медленно сбредались человек десять… только каких‑то неправильных. «Это кровь, что ли?» – догадалась Алёна, пытаясь лучше рассмотреть подходящих людей, но мешала клумба с цветами. А менты, повыскакивав из машин и взлетев по лестнице на площадку, дружно отстреливали тех. Как в каком‑то дешевом низкосортном боевике. Пули вырывали клочья плоти из их тел, но те все равно двигались вперед. Некоторые, правда, падали и не вставали…
В дверь позади женщины что‑то врезалось. Стекло загудело, но выдержало.
Твою мать! Своими перекрикиваниями она привлекла внимание тех, что были на лестнице! Вот же тупая курица!
Снова гулкий удар.
— Они сюда ломятся!!! – все же успела крикнуть в окно Алёна, прежде чем послышался третий удар и стекло разбилось. В образовавшейся дыре появилась фигура в замызганном медицинском халате. Дикие, бешенные глаза уставились на застывшую у окна женщину. Если бы не вертикальные прутья и заваленная на бок стойка, то упырь очутился бы уже по эту сторону дверей.
Женщина как завороженная смотрела в ужасные, полные ненависти и голода глаза, а потом ее как будто перемкнуло – она метнулась в сторону входа в послеродовое отделение, двери которого были нараспашку. Упырь вытянул одну руку в образовавшийся проем, пытаясь схватить Алёну, шустро прошмыгнувшую мимо. И кто придумал понатыкивать столько дверей в одном коридоре? Вот кто придумал – тому и спасибо!
— Они сюда прорываются! – бешено во всю силу своих легких закричала женщина. Так, чтобы ее услышали во всех палатах. А сама вбежала в свою палату, захлопнув двери.
Соседка все сразу поняла и быстро, как могла, встала с кровати.
— Наташ, нужно столиком привалить двери. Эти твари стекло на входной двери разбили – в любой момент могут и сюда пробраться.
— Почему «твари»?
— Это не люди! Я не знаю, как это объяснить, но это точно не люди. Таких глаз у людей не бывает. И ты знаешь, по–моему, я видела когти на руках… Но я не уверена – все было так быстро!
— Слушай, вот если не уверена, то какого ты меня тогда пугаешь? Мне и так страшно, а тут еще и ты со своими когтями! Ты мужу звонила?
— Да. Уже подъезжают. Там, на стоянке менты людей расстреливали. Я сама видела!
— А это точно люди были? Может, это твои эти… твари?
— Не знаю, – задумалась Алёна. – Я особо не всматривалась…
11. 50 Роддом ?1, р–н бухты Стрелецкой. Виктор
Как только позвонила Алёна и сообщила, что бешенные, хотя будем говорить все, как есть – «зомбаки» – уже на лестнице, капитан отвесил «волшебного пенделя» ВэВэ, чтобы тот активнее крутил баранку. Володин врубил мигалку с сиреной и вдавил педаль газа в пол, крепко стиснув зубы так, что на щеках заиграли желваки.
— Так, мужики… – начал было Виктор, но вспомнил про девушек и добавил, – и дамы, в роддоме уже точно есть эти…мертвяки.
— Проще говорить «зомби». А чё? Так и привычнее, – встрял Серега Парков, по инерции заваливаясь на дверцу при повороте по кольцу.
— Да язык не поворачивается, – отмахнулся Виктор.
— Слышала, что пришла бумага из Киева, разрешающая убивать инфицированных. Не брехали? – подозрительно спокойно спросила лейтенант Юля Самойлова.
— Да. Шеф зачитывал. – Коротко бросил Виктор, гипнотизируя приборную панель автомобиля, попутно проверяя на месте ли пистолет в оперативной кобуре под мышкой.
«Бобик» с орущей сиреной проскочил по кольцу на площади 50–летия СССР и резво рванул по улице Гагарина в сторону роддома.
— Мужики, стреляют! – крикнул водитель.
— Слышу, Вован! Поднажми! – Виктор выхватил пистолет из кобуры, большим пальцем правой руки щелкнул предохранителем и, передернув затвор, дослал патрон в патронник. Перед глазами стояли картины одна другой ужаснее – как Алёна прижимает к себе плачущего Артёмку, а к ней медленно приближается окровавленная и скалящаяся фигура. Тело напряглось, мозг превратился в расчетливый механизм, а чутье опытного сыскаря подсказывало, что сейчас придется столкнуться не с привычной уголовщиной, а с чем‑то ранее не известным.
Никитин нервно мотнул головой, прогоняя кошмар.
— Товарищ капитан, все будет хорошо… – тихо проговорила медсестра, от которой не ускользнуло состояние капитана. Аня всегда была натурой чувствительной, особенно к переживаниям других людей – очень тонко подмечала чужие эмоции. – Не переживайте так.
— Так к чему я спросила про бумажку… – продолжила Юля.
— Опять природа кличет? – встрепенулся ВэВэ.
— Да ну тебя! – отмахнулась девушка – лейтенант и продолжила, – Я вообще‑то о приказе. Это ж теперь можно безнаказанно стрелять в любого, кто косо на тебя посмотрит… Как доказать, что «жмурик» до этого уже был мертв? Никак. А значит…