Цифра «73» была намалевана белой краской на дверях. Из зашторенного окна на дорогу падал узкий луч света. Несколько минут я стоял у двери, ловя неясные звуки голосов. Когда я постучал, голоса умолкли, но никто не откликнулся на мой стук. Для разнообразия я забарабанил в дверь кулаками, а потом и ногами.
Секунд через пять дверь резко распахнулась, и на пороге возник парень с красным от гнева лицом, светлыми, коротко остриженными волосами и голубыми глазами. До того как обрасти жиром, он, наверное, был красавцем и даже сейчас выглядел неплохо.
– Что вам нужно, черт бы вас побрал? – проговорил он, еле ворочая языком.
– Глорию Ван Равен, – ответил я честно.
С этими словами я слегка толкнул его правой рукой в грудь. Он, покачнувшись, отступил, и я последовал за ним с таким видом, словно меня пригласили войти. Глория Ван Равен сидела на кровати, я взглянул на нее и мгновенно забыл о пресноводном матросе, стоявшем сзади.
Серебристая юбка и черная кружевная блузка небрежно висели на спинке стула: нетрудно было догадаться, что и то и другое принадлежит Глории, так как на ней не было ничего, кроме бюстгальтера и черных спортивных трусов. Это сразу же напомнило мне сцену из французского фильма, который был в прошлом году запрещен цензором из Южной Дакоты. Теперь я мог себе представить, о чем тогда подумал этот цензор.
Такие пышные формы, как у золотоволосой Глории, можно увидеть разве что на картинах Ренуара.
– Кто вы, черт возьми? – спросила она ледяным голосом.
– Дэнни Бойд, – промямлил я. – Гугенхеймер поручил мне отыскать вас, и, поверьте, это доставило мне огромное удовольствие.
– Вот вы меня и нашли, – фыркнула она. – А теперь исчезните отсюда!
– Гугенхеймер также хотел бы, чтобы вы вернулись на студию – свежей, бодрой, веселой и готовой начать работу, – добавил я. – Поэтому мы полетим на Западное побережье ближайшим самолетом.
– Она вернется, когда сочтет нужным, – напомнил Вулрих о своем существовании. – А теперь и правда исчезните, пока я вас не выбросил.
– Только без шума, Эдди, – дружески сказал я ему. – Подумайте лучше, как плачевно вы будете выглядеть, если я переломаю вам ребра.
– У мисс Ван Равен нет никакого желания составить вам компанию, Бойд. – Его голос дрожал от ярости. – Не знаю даже, что вам посоветовать в такой ситуации. Может, вы похитите ее?
– Если возникнет необходимость, я воспользуюсь вашим советом, – согласился я. – Гугенхеймер вложил в нее целый миллион. И ему совершенно безразлично, каким образом я верну ее на студию.
– Чушь! – Это прозвучало не очень убедительно, и по лицу Вулриха было видно, что он понял серьезность моих намерений.
Но блеск в глазах Глории не предвещал ничего хорошего.
– В ближайший вторник утром я буду на студии, – решительно заявила она. – Но поскольку я уже здесь, то позвольте мне до вторника наслаждаться прекрасным климатом. А теперь всего хорошего, мистер Бойд, пока мое терпение окончательно не лопнуло!
Я озабоченно покачал головой:
– Этот номер не пройдет, лапочка. Вы предпочитаете одеться, прежде чем идти, или хотите доставить удовольствие всем прохожим?
– Вы что, спятили? – возмутилась Глория.
– Возможно, вы – мечта тридцати миллионов холостяков, куколка, – заявил я, – но для меня вы только ценный предмет, который надо доставить к месту назначения. Так что не сомневайтесь, что я вырву вас из рук этого Вулриха, да вы и сами скоро его бросите!
– О чем он говорит? – раздраженно воскликнул Вулрих.
– Зачем вы пригласили на яхту Элен Фицрой и этого сумасшедшего с трубой? – поинтересовался я вместо ответа. – Вы что, от них тоже получаете деньги? Или они от вас?
– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – буркнул он.
Но Глория не оставила без внимания мой вопрос.
– Почему вы об этом спрашиваете? – взвилась она.
– На яхте собралась целая толпа кредиторов. Два гангстера пришли по поручению хозяина казино из Лас-Вегаса – Луи Барона. Они хотят получить долг в двадцать тысяч долларов, о котором запамятовал милый Эдди.
– Барон поторопился, – пробормотал Вулрих. – Я же ему сказал, что вышлю чек.
– Из резинки, что ли? Чтобы он мог сам с собой играть в футбол? – бросил я. – Кроме того, вас ждет очень изящный джентльмен по имени Бейли с потрясающей новостью: клуб «Самба», который до сих пор принадлежал вам, стал его собственностью. Я имею в виду тот клуб, в котором чирикала эта канарейка – Элен Фицрой. Помните?
– Послушайте, вы! – Лицо Вулриха стало красным, как пион.
– Помолчи! – отрезала Глория. – Я хочу знать все.
– Этот Бейли – остроумный парень, – продолжал я. – Так вот он сказал, что живой Эдди гроша ломаного не стоит, зато его труп потянет на четверть миллиона – такова сумма страховки. Посмотрели бы вы на двух гангстеров, когда он сообщил им это: для сих милых бизнесменов открылись совершенно новые перспективы.
Вулрих побледнел как полотно. Я ожидал, что он пошлет меня куда подальше, но он только издал какой-то булькающий звук.
– Теперь вам известно, как обстоят дела, – провозгласил я Глории. – Кредиторы смазывают револьверы и точат ножи, готовясь к встрече. И может статься, один из них случайно пошлет пулю не в Вулриха, а, например, в его спутницу, так ведь?
Гнетущая тишина повисла в комнате, а я закурил сигарету и стал ждать, какое действие возымеют мои слова.
– Вшивая собака! – взорвалась Глория. – Ты… ты… ты… – Она тщетно пыталась найти ругательства, которые сразили бы Вулриха наповал.
– Подожди минутку, дорогая, – нервно проговорил он. – Я все объясню. Речь идет лишь о временных затруднениях. У меня много акций нефтяных компаний, которые сейчас упали в цене. Вот и все.
– Что, черт возьми, все это значит? – прошипела Глория.
– Он обанкротился, – констатировал я, – так сказал Бейли.
– Ложь! – вскричал Вулрих. – Я говорю тебе: это лишь временные затруднения. Через две недели акции поднимутся и покроют с лихвой мои расходы.
– Почему же вы в таком случае не предложили эти акции своим кредиторам как гарантию платежеспособности, Эдди? – ласково спросил я.
– Не говорите чепухи, Бойд, – буркнул он. – Сейчас они не стоят и бумаги, на которой напечатаны… – Слишком поздно он понял, что проговорился, вид у него стал совсем несчастным.
– Ты! – прошипела Глория. – Будь ты проклят! Мне нужно было выбросить тебя за борт, чтобы и другие акулы полакомились тобой.
– Это отличная мысль, куколка, – засмеялся я. – Но, к сожалению, в Байя-Мар нет акул.
– Значит, придется специально завести нескольких! – огрызнулась она и решительным жестом поправила свои спортивные трусы. – Хватит мне этих сказок Уолл-стрит. Все. Я заберу багаж с яхты, а потом, Бойд, готова лететь с вами на Западное побережье.
– Называйте меня Дэнни, – обрадовался я. – У нас впереди длинный путь. Так что лучше отбросить все эти формальности. К чему они?!
Первый раз она посмотрела на меня повнимательнее и наконец смогла оценить мой прелестный профиль.
– Итак, мы отправляемся на киносъемки, Дэнни.
– Положитесь на меня, милая Глория, – заверил я ее. – Во всяком случае, имея дело со мной, не нужно беспокоиться об акциях нефтяных компаний.
– Послушай! – Вулрих сделал последнюю попытку. – Глория, неужели ты так возьмешь и уйдешь? Мы могли бы остаться здесь хотя бы еще на два дня. Почему бы тебе…
– Отвяжись от меня! – коротко ответила она и стала одеваться.
Натянув через голову черную кружевную блузку и расправив ее грациозным движением, она влезла в серебристую юбку и задернула застежку-«молнию».
– Я готова, Дэнни, – сообщила она. – И давай поскорее уйдем отсюда, пока этот слюнтяй не начал рассказывать о новом, недавно открытом нефтяном месторождении.
Я подошел к двери и распахнул ее.
– Только после вас, дорогая, – проговорил я, изображая галантного кавалера.
Но я так никогда и не узнаю, действительно ли она вышла первая, поскольку в следующий миг весь мир вокруг меня взорвался и я провалился в темноту.
Когда я пришел в себя, домик был пуст, и это меня совсем не удивило. Я с трудом поднялся на ноги, пытаясь не обращать внимания на тупую боль в затылке и попутно прикидывая, чем же таким тяжелым огрел меня Вулрих. Часы мои показывали половину одиннадцатого. Ночь только начиналась, и у Вулриха было достаточно времени, чтобы сбежать. Но я решил все же поискать его на яхте.
Я тут же направился туда, но, проходя мимо ярко освещенного ресторана, увидел троих мужчин, идущих навстречу.
– Смотри-ка ты! – проговорил Кусок Мяса заплетающимся языком, когда я подошел ближе. – Это опять тот кастрированный легавый, вышибленный из своего стада.
– Угу! – поддакнул Пальчик. – Где ты был, болван? Рылся в дерьме?
Эти кретины весело заржали, но тут же умолкли, поскольку их головы с глухим стуком ударились друг о друга.
– Тихо, вы, чурбаны! – прошипел третий их спутник.
Кусок Мяса и Пальчик отшатнулись друг от друга, а третий подошел ко мне.
– Меня зовут Луи Барон, – прокаркал он. – Может, вы мне объясните, что здесь происходит? Почему эти два идиота, черт бы их побрал, так надрались, словно отпраздновали что-то?
– Возможно, – ответил я. – По вашему поручению они разыскивают Вулриха, чтобы предъявить ему расписку на двадцать тысяч долларов, так?
– Так, – легко согласился он. – Мне надо было раньше догадаться, что нет смысла посылать сюда этих кретинов, чтобы они получили с него деньги. Но как только до меня это дошло, я первым же самолетом вылетел сюда.
Барон был маленьким и коренастым, с большой головой и могучими плечами. Он стоял, слегка нагнувшись вперед, покачиваясь на носках, и его длинные руки свисали по бокам. Он заставил меня немного поволноваться. Я никак не мог избавиться от ощущения, что он разорвет меня на куски при первом же не понравившемся ему слове и бросит на съедение крокодилам – разумеется, в том случае, если сам не голоден.
– Меня зовут Дэнни Бойд, – сказал я, – студия, где работает Глория Ван Равен, поручила мне доставить ее на съемки. – После этого я рассказал ему, как Вулрих ударил меня сзади, и открыл свое заветное желание встретиться с Эдди и отплатить ему той же монетой.
– Давайте начнем с яхты, Бойд, – предложил Барон. – Может быть, он вернулся туда. Если он попадется мне в руки, то я…
– С удовольствием на это посмотрю, – бодрым голосом перебил я его.
Через несколько минут мы добрались до яхты, и приглушенные звуки соло на трубе стали громче, когда мы ступили на палубу.
– Кто это играет? – спросил Барон.
– Мускат Муллинс, – ответил я. – Он здесь гость или что-то в этом роде.
– Я так и подумал, – буркнул он в ответ. – Этот парень играл какое-то время в моем клубе – конечно, только тогда, когда мог держаться на ногах.
– Уж больно неподходящий выбор для Муската, – удивился я и остановился, чтобы прислушаться. – Ну да, конечно! Это, кажется, «Разве он не шевельнулся?». Траурная музыка Диксиленда.
– Единственная мелодия, которую я знаю, – «Колеса фортуны», старая школьная песенка, – буркнул Барон. – А что с этой музыкой?
– Это похоронный марш, – объяснил я. – Его играют на похоронах.
С этими словами я рванулся вперед, как испуганная звезда, которая замечает, что продюсер собирается закрыть дверь на замок.
– Эй! – воскликнул Барон. – К чему такая спешка?
– Предчувствие, – бросил я через плечо. – Может, я и ошибаюсь, но мне показался странным выбор Муската.
Барон промычал что-то и, кряхтя, затрусил вслед за мной. Мы не успели добежать до рубки, как зазвучала новая мелодия.
– Это последняя часть, – прохрипел я. – Ее всегда играют, когда покидают кладбище.
– Оставьте ваши премудрости при себе, Бойд! – прорычал Барон. – Дайте мне только добраться до этого проклятого трубача, он сразу прекратит свои идиотские упражнения.
Я толкнул плечом дверь рубки, сделал три шага и остановился как вкопанный. Мускат сидел по-турецки на полу рубки с закрытыми глазами и благоговейно доигрывал последние аккорды марша. По выражению его лица можно было заключить, что он уже некоторое время назад достиг той степени опьянения, когда всякое представление о реальности полностью исчезает. Он отложил трубу, открыл глаза и посмотрел на меня отсутствующим взглядом.
У его ног на спине лежала, вытянувшись, Элен Фицрой. На ней было все то же белое бикини с черными точечками. Темные спутанные волосы обрамляли бледное лицо, и с первого взгляда казалось, что одна из черных точек ее белого бикини случайно попала ей между глаз – только отверстие от пули не имело такого шелкового блеска, как черные «мушки» на ткани.
Глава 4
Я уставился на безжизненное тело Элен Фицрой. Было очень тихо.
– О боже! – едва выдохнул Луи Барон. – Такая симпатичная куколка. И кому она помешала?
Лишь сейчас до Муската Муллинса, кажется, дошло, что он не один в рубке. Он поднял голову, посмотрел на меня и, скривив рот, спросил:
– У тебя не найдется выпить?
Я ударил его несколько раз по лицу, при этом голова его болталась из стороны в сторону, как у марионетки.
– Придите в себя, Мускат! Что, черт возьми, здесь произошло?
– Я хочу выпить. – Он говорил с трудом. – Человеку, играющему эту вещь в честь погибшего друга, обязательно нужна хорошая выпивка.
– Он пьян как свинья, – презрительно сказал Барон. – И пройдет часа два, прежде чем он скажет хотя бы одно разумное слово. Давайте сматываться отсюда, Бойд. Это все мне не нравится.
– Очень разумное предложение, Луи, – согласился я, но в этот момент до нас донеслись твердые шаги со стороны трапа. Казалось, что сейчас перед нами предстанет целый отряд морской пехоты. Барон взглянул на меня, потом сунул правую руку под плащ.
– Успокойтесь, – сказал я. – Одно убийство здесь уже произошло. Вы что, хотите все запутать еще больше?
На мгновение мне показалось, что он меня не послушается, но он с сожалением пожал плечами, и, когда его рука снова появилась на свет божий, в ней ничего не было.
Дверь открылась, и в рубку вошел высокий тощий человек с очень умными глазами. На нем был дешевый костюм из тех, что продаются партиями.
Он тщательно закрыл дверь и, прислонившись к ней, окинул взглядом меня, Муската, Луи Барона и остановился на Элен Фицрой. При этом он не сказал ни слова.
Я тоже молчал, не зная, с чего начать.
– Тот, кто мне позвонил, заявил, что произошло убийство, – проговорил наконец вполне дружелюбно высокий человек. – Судя по всему, это правда.
– Кто вы? – глухо спросил Барон.
– Моя фамилия Хардинг. Лейтенант Хардинг из полиции.
– А я Фрэнк Синатра, – насмешливо бросил Луи.
Хардинг сунул руку в карман, достал полицейский значок и молча показал его Барону.
– А вы не хотите представиться? – осведомился он все так же дружелюбно.
– О’кей! Я – Луи Барон из Невады. Приехал в город час назад. Это – Бойд, он работает на киностудию, которая поручила ему доставить на съемки Глорию Ван Равен.
– С этим мы еще разберемся. А это кто? – лейтенант пальцем показал на трубача.
– Мускат Муллинс, – вступил в разговор я. – Трубач.
– У тебя не найдется чего-нибудь выпить? – с надеждой спросил Мускат Хардинга.
– Убитая женщина – певица ночного клуба Элен Фицрой, – добавил я.
– Как это случилось? – спросил лейтенант.
Он взглянул на Барона, но тот только пожал плечами.
– Может быть, вам следует спросить об этом трубача? – буркнул Луи. – Мы с Бойдом появились здесь три минуты назад и нашли ее уже мертвой, а музыканта в стельку пьяным.
– Я пытался привести его в чувство, – признался я полицейскому, – но тщетно. Возможно, холодный душ пойдет ему на пользу. По-моему, лейтенант, он слишком поздно появился на свет – в тридцатые годы он был бы как раз на месте.
– Очень остроумно, – холодно заметил Хардинг. Он опустился на колени, заглянул Мускату в лицо, потом рукой оттянул ему веко.
– Это не алкоголь, – констатировал он. – Парень накачан наркотиками. – Лейтенант поднялся и посмотрел на меня. – Может, вы и правы, Бойд, насчет холодного душа. И кому принадлежит яхта?
– Эдварду Вулриху Второму, – ответил я.
– И где он сейчас?
– Я сам бы хотел это знать, лейтенант, – честно ответил я. – И мистер Барон много дал бы за это. Мы мечтаем его убить – все равно как, в одиночку или сообща.
– Есть кто-нибудь еще на борту?
– Не знаю, – ответил я. – Точнее говоря, мы никого не видели. Барон может подтвердить.
– Разумеется, – пробормотал тот нетерпеливо. – Траурную процессию составляем Бойд, я и этот трубач.
Но тут на палубе послышался стук каблучков. Хардинг молниеносно подскочил к двери и, встав за ней, распахнул ее, так чтобы его не было видно.
Эйприл Мауэр вошла в рубку и остановилась как вкопанная, увидев лежащую на полу Элен. Краска постепенно исчезла с ее лица, и она, шатаясь, прислонилась к двери. Хардинг протянул руку и успел подхватить Эйприл до того, как она начала падать.
– Не бойтесь, мисс, – сказал он. – Я – полицейский.
– Она умерла? – спросила Эйприл.
– Да. Кто-то ее застрелил, и я стараюсь выяснить детали. Кто вы?
– Секретарь мисс Ван Равен, – механически ответила Эйприл. – Эйприл Мауэр.
– Ван Равен? – переспросил лейтенант. – Глория Ван Равен?
– Совершенно верно, лейтенант, – ответил вместо нее я с грустным видом. – В следующий вторник она должна быть на киностудии, где начнутся съемки нового фильма. Я думал…
– Вы собирались вытащить ее отсюда, да? – закончил лейтенант мою мысль. – Очень вам сочувствую, Бойд, впрочем, и Глории Ван Равен тоже. Жаль, что такая мелочь, как убийство, нарушает ваши планы.
– Дело не только… – Дальше я сказать не успел, так как кто-то стал подниматься по трапу. Хардинг опять занял место за дверью, а когда она открылась, перед нами предстала Глория Ван Равен в сопровождении Вулриха и Грэга Бейли.