Она долгое время сидела спокойно, затем начала быстро писать:
«Слишком рано задавать им глупые вопросы о ребенке, слишком рано беспокоиться — это может отразиться на твоем здоровье и на состоянии душевного равновесия. Рано тревожить Роуан и Майкла, у которых сейчас на уме более значительные проблемы…»
Она прекратила записывать свои мысли.
Где-то совсем рядом послышался шепот! Похоже было, что кто-то находился совсем рядом! Она огляделась вокруг, поднялась со стула и прошла через комнату, оборачиваясь назад, чтобы убедиться в том, что она уже знала. Там не было никого: ни призрачных, словно дымка, привидений, ни даже каких-нибудь подозрительных теней. Ее люминесцентная лампа у стола позаботилась об этом.
Охранники на Честнат-стрит? Может быть. Но как она могла услышать их шепот сквозь восемнадцать дюймов сплошного кирпича?
Часы отбивали минуты.
Боялась ли она шевельнуться? Это просто безумие, Мона Мэйфейр! Как ты думаешь, кто это мог быть? Гиффорд или твоя собственная мать? Опять приходил дядя Джулиен?
Неужели он не заслуживает теперь покоя? Может быть, этот проклятый дом был просто наводнен призраками и всегда был населен духами всех видов, как, например, привидение горничной, появлявшееся наверху с 1859 года, или тот кучер, упавший с крыши и разбившийся насмерть в 1872-м. Может быть. В семье не принято было записывать все случавшееся в доме. Она стала смеяться.
Призраки прислуги и рабочих в доме Мэйфейров на Первой улице? Привидения, которые не были кровными родственниками царствующей династии? Вот это скандал! Нет уж, лучше бы здесь вообще никогда не бывало привидений.
Она взглянула в зеркало в золоченой раме, на каминную доску из темного мрамора, на полки с обветшавшими от старости книгами. Спокойствие снизошло на нее. Ей стало удобно и хорошо. Она любила это место больше всего, подумалось ей, и здесь не было никакого призрака играющего граммофона и не было видно никаких лиц в зеркале. «Ты принадлежишь этому дому. Здесь ты в полной безопасности. Ты у себя дома».
— Да, ты и я, малыш, — сказала она, снова обращаясь к ребенку. — Теперь это наш дом, с Майклом и Роуан. И обещаю: я найду тебе интересное имя.
Она снова села на стул и стала набирать текст так же быстро, как раньше:
«Нервы уже на пределе. Воображаю всякие ужасы. Принимать протеины, витамин С для успокоения нервов и для укрепления общего состояния. Слышу голоса, шепчущие мне на ухо, звуки, похожие… звуки, похожие на то — хоть я в этом и не уверена, — на то, что кто-то поет или даже мурлычет себе под нос! Похоже на какое-то сумасшествие! Быть может, привидение? Или недостаток витамина В?
Похороны Эрона подходят к концу. Это обстоятельство, несомненно, вносит свою долю в общую нервозность».
11
— Ты уверен, что это был Талтос? — спросила Роуан. Она сняла бинты, удалила антисептик, вымыла руки и теперь стояла в дверях ванной комнаты номера, наблюдая, как Юрий расхаживает взад и вперед — мрачная, непредсказуемая мускулистая фигура на фоне изящной шелковой бахромы и изобилия золоченой бронзы, украшающей комнату.
— О Боже, вы не верите мне! Это был Талтос.
— Это мог быть и человек, по какой-то причине обманувший тебя, — возразила она. — Один только рост ничего не значит.
— Нет, нет, нет, — сказал Юрий тем же неестественным, словно вдруг охрипшим голосом, который появился у него с тех пор, как он встретил их в аэропорту. — Это не было человеческое существо. Он был… Оно было прекрасное и ужасающее. У него огромные фаланги пальцев, а сами пальцы необычайной длины. Лицо вполне похоже на человеческое, это определенно. Очень, очень красивый мужчина, да. Но все равно это был Эшлер, Роуан, и никто другой. Майкл, расскажи ей всю эту историю. Святой Эшлер из древнейшей церкви в Доннелейте. Расскажи ей. Ох, если бы у меня были заметки Эрона. Я знаю, что он все записывал. Он записал всю историю. Даже после того, как нас изгнали из ордена, он никогда не прекращал все записывать.
— Он действительно вел записи, дружище, и они у нас есть, — подтвердил Майкл, — и конечно, я рассказал ей все, что знаю.
Если Роуан не ошибалась, Майкл уже дважды объяснял ей это. Бесконечные повторения и многословие, не прекращающиеся весь день, совершенно измотали ее. Она плохо переносила разницу во времени. Весь ее организм постарел и ослаб, она сознавала это теперь, даже если раньше питала надежды на нечто противоположное. Слава Богу, что она поспала в самолете.
Майкл сел на подлокотник изящного французского дивана, скрестив ноги в носках на золотых шелковых подушках. Он снял пиджак, и его грудь в свитере с высоким воротом выглядела мощной, словно вмещала сердце, которое могло торжествующе биться еще как минимум полстолетия. Он украдкой бросил сочувствующий взгляд на Роуан.
Слава Богу, что ты здесь, подумала она. Спокойный голос и невозмутимое поведение Майкла были для нее нужнее всего. Она не могла вообразить, что бы она здесь делала без него.
Еще один Талтос. Еще один из них! Боже, какие еще тайны скрывает этот мир, какие чудовища прячутся среди лесов, в городах, в безлюдных диких зарослях, в морях? Ее разум сыграл с ней скверную шутку. Она не могла ясно представить себе Лэшера. Фигура явно не соответствовала обычным пропорциям. Его сила, несомненно, была сверхъестественной. Но такое описание неточно. Эти создания вовсе не были всемогущими. Она пыталась стереть из памяти гнетущие воспоминания о пальцах Лэшера, оставлявших синяки на ее руках, и о тыльной стороне его ладони, ударившей ее с такой силой, что она потеряла сознание. Она до сих пор ощущала момент этого полного отключения, а затем момент пробуждения, когда она, потрясенная, обнаружила, что в ужасе пытается заползти под кровать. Но она должна изгнать эти воспоминания, должна сосредоточить все свои усилия и заставить Юрия сконцентрироваться.
— Юрий, — сказала она в своей наиболее спокойной, скромной, но властной манере, — опиши снова этот Маленький народ. Ты уверен…
— Маленький народ — это дикая раса, — торопливо говорил Юрий, делая беспорядочные жесты руками, словно держал в них увеличительное стекло, посредством которого рассматривал образы всего, что описывал. — Они обречены на вымирание, как заявил Сэмюэль, ибо у них не осталось больше женщин. У них нет будущего. Они вымрут, если среди них не появится женщина-Талтос или не обнаружится женщина их вида в какой-нибудь отдаленной части Европы или на Британских островах. И такое случается. Попомните мои слова, это случается. Сэмюэль сказал мне. Или ведьма, разве вы не понимаете? Какая-нибудь ведьма. Разумные женщины в тех местах никогда не отваживаются появляться вблизи долины. Туристы и археологи бывают там только группами и только в дневное время.
Они уже слышали это, но Роуан вдруг поняла, что всякий раз, рассказывая о пережитом, он добавлял какую-нибудь новую и, возможно, важную подробность.
— Разумеется, Сэмюэль сказал мне все это, когда полагал, что я умираю в этой пещере. Когда болезнь отступила, он был поражен не меньше меня самого. А что касается Эша… Он вообще никогда ни в чем не был двуличным. Вы не можете себе представить, каким чистосердечием и простотой обладает это создание, то есть человек — я хотел бы называть его человеком. Почему не человек, даже если вы помните, что он и есть Талтос? Но ни один человек не может быть столь прямодушным, если только он не идиот. А Эш отнюдь не идиот.
— В таком случае он не лгал, когда говорил, что хочет помочь тебе, — сказала Роуан, с интересом наблюдая за Юрием.
— Нет, он не лгал. И он хотел защитить Таламаску. Почему — не могу сказать. Это все имеет отношение к прошлому, возможно, к архивам, к секретным материалам, хотя в действительности никто не знает содержимого этих архивов. Ох, если бы я мог надеяться на то, что старшины не принимали в этом никакого участия. Но ведьма, разве вы не видите, ведьма с силой Моны — просто находка для Эша или для Сэмюэля. Я не должен был вообще рассказывать им о Моне. Ох, какой же я был дурак, рассказав им о семье. Но, как вы понимаете, Сэмюэль спас мне жизнь.
— Но говорил ли Талтос, что он не имеет супруги? — спросил Майкл. — Если «супруга» — подходящее слово.
— Это было совершенно очевидно. Он приехал сюда потому, что Сэмюэль сказал ему, что какой-то Талтос — Лэшер, по-вашему, Роуан, — появился в Доннелейте. Эш немедленно приехал откуда-то издалека, я не знаю откуда. Эш очень богат. У него есть телохранители, помощники, он путешествует небольшой автоколонной, как рассказал мне Сэмюэль. Сэмюэль говорил слишком свободно, действительно не таясь, — все, что вздумается.
— Но он не упоминал о Талтосе-женщине?
— Нет. По ним было четко видно, что они ничего не знают о существовании женщины-Талтос! Роуан, неужели вы не понимаете? Маленький народ вымирает, и Талтосы почти исчезли. Боже, Эш, может быть, единственный из живущих ныне, после того как не стало Лэшера. Только вообразите себе все это! Понимаете, что значит Мона для них обоих?
— Ладно, хотите знать мое мнение? — спросил Майкл. Он потянулся за кофейником на подносе, стоявшем рядом с ним, и наполнил свою чашку, держа ее как кружку, без блюдца. — Ты сделал все, что смог, в отношении Эшлера и Сэмюэля. — Произнося это, он смотрел на Роуан. — Есть один шанс из десяти, что мы сможем их обнаружить в «Кларидже», даже…
— Нет, вы не должны приближаться к ним, — возразил Юрий. — Вы даже не должны дать им знать, что находитесь здесь. Особенно вы.
— Я понимаю, — сказал Майкл, кивнув, — но…
— Нет, вы не понимаете, — продолжал Юрий, — так как не верите мне. Майкл, эти создания могут распознать ведьму, когда ее увидят, мужчину или женщину. Они понимают. Им не потребуется проводить современные медицинские тесты, чтобы узнать, что у вас имеются хромосомы, представляющие для них такую драгоценность. Они узнают вас, возможно, по запаху и несомненно, по внешнему виду.
Майкл слегка пожал плечами, словно хотел сказать, что оставляет собственное мнение при себе и не собирается высказывать его сейчас
— Ладно, хорошо, я не пойду туда, в «Кларидж», прямо сейчас. Но удержаться от этого ужасно трудно, Юрий. Я хочу сказать, что Эш и Сэмюэль находятся всего в пяти минутах от этого отеля.
— Боже, надеюсь, что их там уже нет. И надеюсь, что они не направились оттуда в Новый Орлеан. Почему я рассказал им? Почему я не был умнее? Почему я был столь глуп из-за своей благодарности и своих страхов?
— Перестань казнить себя за это, — сказала Роуан.
— Охрана в Новом Орлеане увеличена в четыре раза, — заметил Майкл. Его уверенная осанка оставалась неизменной. — Давайте оставим в покое на минуту тему об Эшлере и Сэмюэле и возвратимся к Таламаске. Сейчас мы составим список старейших членов в Лондоне, или тех, которым можно довериться, или тех, которые определенно должны были почуять что-то неладное.
Юрий вздохнул Он стоял у окна, возле маленького, обитого атласом кресла. Окно было занавешено таким же великолепным муаровым штофом, как и стены, так что казалось почти незаметным. Он резко опустился на край кресла, прикрыв рот руками. Он снова медленно выдыхал воздух. Его волосы были всклокочены.
— Ладно, — сказал Юрий. — Таламаска — это мое убежище, моя жизнь. Ах, эта Таламаска Он начал загибать пальцы правой руки. — У нас есть Миллинг, сейчас прикованный к постели, и нет никакой возможности приблизиться к нему. Я не хочу звонить и тревожить его. Затем там была, там была…
— Джоан Кросс, — подсказал Майкл. Он взял желтый блокнот с кофейного столика. Да Джоан Кросс. Семьдесят пять лет, инвалид. Передвигается в инвалидном кресле. Вследствие мучительного артрита отклонила предложение стать Верховным главой ордена
— Даже сам дьявол не смог бы подкупить Джоан Кросс, — отозвался Юрий; слова набегали друг на друга, он говорил быстрее, чем когда бы то ни было. — Но Джоан слишком поглощена собой. Она проводит все свое время в архивах. Она не заметит, даже если какой-нибудь член Таламаски пробежит голым.
— Затем следующий, Тимоти Холлингшед, — сказал Майкл, заглянув в блокнот.
— Да, Тимоти, если бы только я знал его лучше. Нет, единственный, кого нам следует выбрать, это Стюарт Гордон. Я назвал Стюарта Гордона? Я ведь уже говорил о Стюарте Гордоне раньше — разве не так?
— Нет. Ты не говорил о нем, но совершенно правильно упомянуть о нем сейчас, — сказала Роуан. — А почему Стюарт Гордон?
— Ему восемьдесят семь, и он все еще преподает, по крайней мере в самом ордене. Ближайшим другом Стюарта Гордона был сам Эрон! Стюарт Гордон может знать все о Мэйфейрских ведьмах. В самом деле, он почти наверняка знает о них! Я помню, как он однажды сказал мне мимоходом — это было в прошлом году, — что Эрон пробыл вблизи этой семьи слишком долго. Я готов поклясться своей душой, что ничто не сможет соблазнить Стюарта Гордона Он именно тот человек, которому мы можем довериться в нашем деле.
— Или, по меньшей мере, поговорить с ним, — едва слышно прошептала Роуан.
— У вас есть еще одно имя, — сказал Майкл. — Антуанетта Кемпбелл
— Она моложе, гораздо моложе. Но если Антуанетта подкуплена, то и сам Бог тоже. Однако Стюарт — если кто-нибудь из этого списка и мог бы быть старшиной, а мы никогда не узнаем этого наверняка, вы понимаете, то только Стюарт Гордон! Это — наш человек.
— Мы сохраним другие имена. Все равно мы не можем вступать в контакт с более чем одним человеком одновременно.
— В таком случае что мы теряем, если вы свяжетесь сейчас по телефону с Гордоном? — спросил Майкл.
— Они поймут, что Юрий остался жив, — сказала Роуан. — Но, быть может, это неизбежно.
Она наблюдала за Юрием. Сможет ли он проводить телефонные разговоры первостепенной важности хоть с кем-нибудь в этом государстве? И в самом деле, он вновь покрылся потом и дрожал. Она дала ему чистую одежду, но и она уже была насквозь пропитана потом.
— Да. Это неизбежно, — сказал Юрий. — Но, если они не узнают, где я нахожусь, мне не будет грозить опасность. Я смогу получить от Стюарта за пять минут больше, чем кто-либо другой из тех, кого могу припомнить, даже мой старый друг, барон из Амстердама. Позвольте мне сделать этот звонок.
— Но мы не должны забывать, — сказала Роуан, что он, быть может, участвует в заговоре. Вполне возможно, в деле замешан весь орден. Это могут быть все старшины.
— Он скорее умрет, чем предаст Таламаску. У него есть пара блестящих учеников, которые тоже смогут помочь нам. Томми Монохан — в своем роде компьютерный гений. Он может оказать огромную помощь в отслеживании коррупции. Затем еще один, блондин, красавчик. У него странное имя — Марклин, то есть Марклин Джордж. Но Стюарт должен сам решить.
— И мы не должны доверять Стюарту, пока не узнаем, что он достоин доверия.
— Но как мы сможем это выяснить? — Юрий посмотрел на Роуан.
— Всегда существуют способы узнать об этом, — ответила она. — Ты не должен звонить отсюда, а когда будешь звонить, я хочу, чтобы ты сказал определенные вещи. Ты не должен открываться этому человеку, как бы ты ни доверял ему.
— Объясни мне, что я должен сказать, — попросил Юрий. — Но ты должна понимать, что Стюарт может не пожелать разговаривать со мной. Ведь меня изгнали, ты помнишь? Если только я не обращусь к нему как друг Эрона. Это ключ к Стюарту! Он так любил Эрона!
— Ладно, телефонный звонок — решающий шаг, — сказал Майкл. — Это мы поняли. Теперь Обитель. Ты можешь вычертить план дома или дать мне информацию, чтобы я набросал его для тебя? Что ты думаешь по этому поводу?
— Да, это блестящая мысль, — сказала Роуан. — Начерти план. Покажи расположение архивов, книжных хранилищ, выходов — всего.
Юрий снова был на ногах, словно что-то его подбросило. Он оглядывался вокруг.
— Где здесь бумага? Где взять карандаш?
Майкл поднял телефонную трубку и попросил дежурного из приемной.
— Мы снабдим тебя всем, что потребуется, — успокоила Роуан. Она взяла Юрия за руки. Они были влажными и по-прежнему дрожали. Черные глаза неистовствовали, метались от одного предмета к другому. Он явно не хотел глядеть на нее. — Успокойся, — сказала она, твердо держа его за руки и притягивая к себе, пока он не был вынужден смотреть ей прямо в глаза.
— Я человек разумный, Роуан, — сказал он. — Поверь мне. Я только… только опасаюсь за Мону. Я совершил ужасающе грубую ошибку. Но как часто приходится сталкиваться с подобными существами? Я ранее никогда не видел Лэшера, ни на миг. Я не присутствовал, когда он рассказывал свою историю Майклу и Эрону. Я никогда не видел его! Но я видел этих двоих, и не как некое видение. Они были со мной, как сейчас вы со мной, они были рядом!
— Я знаю, — сказала она, — но не твоя вина, что ты рассказал им о семье. Не переживай. Забудь об этом. Подумай лучше об ордене. Что еще ты мог бы рассказать нам? Что тебе известно о Верховном главе?
— С ним что-то неладное. Ему я не доверяю. Он слишком недавно занял этот пост. Ох, если бы видели это создание, Эша, то не поверили бы своим глазам.
— Почему, Юрий?
— Ах, да Вы видели другого. Вы знали другого.
— Да, и во всех смыслах. Что заставляет тебя так уверенно считать, что этот старше, что он не пытается ввести тебя в заблуждение бесхитростными утверждениями, которые ты от него услышал?
— Волосы. В его волосах две белые полосы. Означают немалый возраст. Я могу сказать это с уверенностью.
— Белые полосы, — повторила она. Это была новая информация. Сколько еще мог бы рассказать Юрий, если бы они продолжали расспрашивать его? Она подняла руки к голове, словно спрашивая, где находятся у него эти белые полосы.
— Нет, здесь: они начинались от висков, как седеют волосы у людей. Эти полосы очень встревожили Сэмюэля, как только он их заметил. Лицо? У него лицо тридцатилетнего мужчины. Роуан, продолжительность жизни этих существ неизвестна. Сэмюэль описывал Лэшера как новорожденного.
— Таким он и был, — сказала Роуан. Внезапно она осознала, что Майкл наблюдает за ней. Он поднялся с дивана и стоял возле двери, сложив руки на груди.