Видите ли, почти немедленно мне стало ясно, что она рассказывала о двух различных жизнях: одной очень длинной, которую проживает сейчас, и о той жизни, которой жила раньше.
— Две жизни? Значит, вы имеете в виду перевоплощение?
— Спустя долгое время она объяснила, — ответил Гордон. Теперь он был так страстно увлечен своей историей, что, казалось, совсем забыл о грозящей ему опасности. — Она сказала, что все люди ее вида проживают две жизни, а иногда еще больше, — продолжал он. — Что вы рождаетесь, зная все необходимое, чтобы выжить, но затем постепенно к вам возвращаются более ранняя жизнь и разрозненные воспоминания остальных. И воспоминания об этой ранней жизни не позволяют вам сходить с ума среди других, человеческих, существ.
— Вы осознали к тому времени, что она — нечеловеческое существо? — спросила Роуан. — Она бы и меня ввела в заблуждение.
— Нет. Ничего подобного. Я думал, что она человек. Разумеется, она обладала странными чертами: прозрачная кожа, гигантский рост и необычные руки. Но я не думал, что это создание не человеческое.
Она сама сказала, что не является человеческим существом. Она не раз говорила об этом. Ее народ жил еще до появления здесь людей. Они жили тысячелетия мирной жизнью на островах в северных морях. Эти острова подогревались горячими источниками вулканического происхождения, бившими из земных глубин гейзерами пара и прекрасными теплыми озерами.
И это она знала не потому, что сама жила в то время, но потому, что другие, которых она помнила из своей первой жизни, помнили о своей прежней жизни в этом раю. Вот таким образом ее люди познавали свою историю посредством неизбежного и всегда исключительного воспоминания о ранних жизнях.
Неужели вы не видите? Это было невероятно — сама идея, что каждый мог бы появляться в этом мире с некоторыми отчетливыми и ценными историческими воспоминаниями! Это означает, что раса знает больше о себе, чем можно было бы предположить. Она знала о более ранних веках из, если можно так выразиться, первоисточника человеческого опыта!
— И если бы вам удалось получить потомство от Тессы и другого представителя ее расы, — сказала Роуан, — вы получили бы ребенка, помнящего более раннюю жизнь, а затем, возможно, другого ребенка, помнящего другую жизнь.
— Именно так! Можно было бы установить цепочку памяти, и кто знает, насколько далеко вглубь она бы протянулась. Ибо каждый, помня некоторое более раннее существование, вспоминал бы сказания о прежних временах тех, кого он знал и любил!
Эш слушал все это без комментариев или без каких-либо ощутимых изменений в эмоциях. Ничто из этого, казалось, не удивило и не оскорбило его. Юрий едва скрыл улыбку. То была все та же простота, которую он замечал в Эше в «Кларидже», когда они впервые заговорили.
— Кто-нибудь другой не поверил бы рассказам Тессы, — сказал Гордон, — но я узнал гэльские слова, которыми она пользовалась, и некоторые элементы старого английского, латыни, а когда она написала рунические письмена, я смог прочесть их! Я знал, что она говорила правду.
— И все это вы хранили для себя, — сказала Роуан равнодушным тоном, как если бы просто пыталась подавить раздражающие эмоции Гордона и вернуться к сути дела.
— Да! Я хранил. Я чуть не рассказал Эрону об этом. Чем больше Тесса рассказывала, тем больше говорила о Высокогорье, о ранних кельтских ритуалах и обычаях, даже о кельтских святых и о кельтской церкви.
— А знаете ли вы, что наша церковь в Англии, кельтская или британская, или как вам будет угодно называть ее, основана была апостолами, которые пришли из Иерусалима в Гластонбери. Мы не имеем никаких связей с Римом. То были Папа Григорий и его приверженец, святой Августин, которые втолкнули римскую церковь в Британию.
— Да, но почему вы не рассказали Эрону Лайтнеру? — спросил Эш, слегка повышая голос. — Вы говорили?..
— Эрон уже тогда уехал в Америку. Он уехал туда, чтобы еще раз попытаться наладить контакт с Мэйфейрскими ведьмами и искать другие пути психических исследований. Не было времени спрашивать Эрона о его ранних исследованиях. И тогда я, конечно, совершил нечто неправильное. Я взял женщину, доверенную мне как члену ордена, и я держал ее для самого себя, почти как пленницу. Конечно, не было ничего, что препятствовало бы отъезду Тессы, — ничего, кроме ее собственного страха. Но я скрывал ее. Я не сказал ордену ни единого слова о ней.
— Но как вы осуществляли связь? — спросил Эш. — Между Тессой и Мэйфейрскими ведьмами?
— Ох, в этом вообще не было никаких трудностей. Одна вещь влечет за собой другую. Как я уже сказал, речь Тессы переполнена ссылками на древнейшие обычаи Высокогорья. Она без конца рассказывала о каменных кругах, построенных ее народом, а позже использовавшихся христианами для причудливых ритуалов, которым их священники так никогда и не сумели положить конец.
— Вам известна наша мифология. Конечно, все вы ее знаете, по крайней мере многие. Древние сказания Британии полны мифическими гигантами. Наши истории повествуют, что гиганты построили огромные круги, и то же говорит Тесса. Наши гиганты задолго до нашего времени жили в темных, отдаленных местах, в пещерах вблизи моря. В пещерах Высокогорья. Итак, гиганты Тессы, на которых охотились повсеместно, почти исчезли, но выжили в тайных местах! И когда они осмеливались появляться среди человеческих созданий, то неизменно пробуждали в них поклонение и страх. То же самое, говорила она, происходило с Маленьким народом, происхождение которого оказалось давно забытым. Их уважали, с одной стороны, но с другой — их и опасались. И нередко ранние христиане Шотландии могли танцевать и петь внутри кругов из камней, зная, что гиганты когда-то так поступали, — и в самом деле, когда-то они сооружали круги для этих целей. Своей музыкой люди выманивали гигантов из их мест укрытия, и те спускались к ним, чтобы присоединяться в танцах, а христиане убивали их на потребу священникам, но перед этим использовали их для умилостивления старых богов.
— Что вы имеете в виду под выражением «использовать их»? — спросила Роуан.
Глаза Гордона слегка блеснули, а голос понизился до мягкого, почти приятного тона, как если бы простое упоминание таких обычаев не пробуждало в нем ничего другого, кроме чувства восхищения.
— Черная магия — вот о чем мы говорим: древнее, пропитанное кровью колдовство. Под давящим ярмом христианства суеверные люди обратились назад, в языческое прошлое, — в поисках магии и ее пагубных ритуалов, или для обретения власти, или только ради того, чтобы стать свидетелями мрачных тайных обрядов, возбуждавших в них трепет, так же как криминальные акты всегда возбуждали человечество. Я мечтал подтвердить рассказы Тессы.
Не доверяясь никому, я обыскал каждый подвал в Обители, все места, где хранились старейшие неисследованные материалы о британском фольклоре. Это были манускрипты, которые ученые, посвятившие, как и Эрон, всю свою жизнь переводам старинных рукописей, зачислили в разряд «причудливых» и «бесполезных». Этот материал не числится в современных реестрах или в наших компьютерных базах данных. Каждый должен прикоснуться к хрупким от старости страницам собственной рукой.
Ох, чего я там только не нашел! Раскрошившиеся большие листы инкварто и книги, великолепно иллюстрированные книги на пергаменте, работы ирландских монахов, бенедиктинцев и цистерцианцев[19], жалующихся на безумные суеверия простых людей. И там же были сказания об этих гигантах, и об этом Маленьком народе, и о том, как простые люди настойчиво верят в них и выманивают их из укрытий для использования в различных целях.
И прямо тут же, рядом с этими напыщенными порицаниями, хранились сказания о гигантских святых! Гигантских рыцарях и королях!
Здесь, в Гластонбери, совсем недалеко от того места, где мы сидим сейчас, некий гигант семифутового роста был выкопан в прежние времена и объявлен королем Артуром. Кем еще он мог быть, как не одним из гигантов Тессы, спрашиваю я вас? Такие создания были найдены по всей Британии.
Ох, тысячи раз я испытывал искушение позвонить Эрону. Как понравились бы Эрону эти истории, особенно пришедшие прямо с Высокогорья, с берегов озер, из долин.
Но была только одна личность в этом мире, которой я мог довериться: Тесса.
И когда я принес домой мои тщательно раскопанные истории, Тесса опознала эти ритуалы, эти обряды, имена королей и святых. Разумеется, Тесса не изъяснялась сложными словами. Всего лишь несколько фрагментов: как ее народ стал священной добычей и мог спастись от пыток и смерти только двумя способами: либо став сильным и обретя власть над христианами, либо удаляясь все глубже и глубже в громадные леса, которые все еще покрывали горы в те годы, и укрываясь в пещерах и тайных долинах, где они боролись за жизнь в этом мире.
— И об этом вы никогда не рассказывали Эрону, — сказал Юрий.
— И об этом вы никогда не рассказывали Эрону, — сказал Юрий.
Гордон не придал значения его словам. Он продолжал:
— Затем исполненным боли голосом Тесса призналась мне, что однажды она ужасно пострадала от рук христианских крестьян, взявших ее в плен и заставлявших ее принимать одного мужчину за другим из всех деревень в округе. Была надежда, что она родит другого гиганта, который выйдет из ее лона уже умеющим говорить, который все знает и достигнет зрелости в течение нескольких часов, — создание, которое крестьяне затем убьют у нее на глазах!
Понимаете, эта идея превратилась для них в религию. Поймать Талтоса, получить от него приплод и принести в жертву отпрыска. А Рождество — время древних языческих ритуалов — стало их любимым периодом для священной игры. Из этого ужасного плена Тессе наконец удалось спастись, так никогда и не родив жертвенное создание и только страдая из-за кровотечений от семени каждого мужчины.
Он остановился, сдвинув брови. Лицо его стало печальным, и он поглядел на Эша
— Из-за этого страдает моя Тесса? Из-за этого иссяк ее источник? — Это был не столько вопрос, сколько подтверждение того, что открылось ранее.
Однако Эш, не испытывая, очевидно, потребности в подтверждении этого предположения, промолчал. Гордон содрогнулся.
— Она говорила об ужасающих вещах! — сказал он. — Она рассказывала о мужчинах своего рода, которых заманивали в эти круги, о деревенских девушках, которых им предлагали. Но если девушка не рожала гиганта, то она умирала. А когда погибало великое множество девушек, люди начинали сомневаться в мужской силе гиганта и его сжигали, принося в жертву. На самом деле его всегда сжигали, независимо от того, породил он или нет жертвенного отпрыска, потому что мужчин-гигантов все сильно боялись.
— Значит, они не боялись женщин, — сказала Роуан. — Так как женщины не приносят смерть человеку-мужчине, который ложится с ними.
— Точно! — подтвердил Гордон. — Однако! — Он вскинул палец с лептой довольной улыбкой. — Это происходило время от времени, да! Мужчина-гигант или женщина-гигант становились родителями, и, когда это случалось, рождалось волшебное дитя этой расы. И все могли убедиться в том, что это новорожденный гигант.
Никакой другой момент не может быть столь благосклонным для такого союза, как Рождество, двадцать пятого декабря, праздник старого солнечного бога! И было сказано, что, когда родится гигант, Небеса еще раз совокупятся с Землей и из этого союза явится великое чудо, как произошло и при первом Творении. И только после великого пиршества и пения рождественских песен будет принесена жертва во имя Христа. Время от времени гигант-мужчина становится отцом или гигант-женщина рождает множество таких отпрысков, и Талтос совокупляется с Талтосом, и жертвенные огни полыхают над долинами, дым поднимается до небес, принося раннюю весну, теплые ветры и щедрые дожди — залог хорошего урожая.
Гордон остановился, вдохновенно повернулся к Эшу.
— Должно быть, вам все это известно. Вы сами можете снабдить недостающими звеньями прерванную цепь памяти. Несомненно, вы тоже прожили раннюю жизнь. Вы можете поведать нам такие вещи, которые не может раскрыть ни одно человеческое существо любым другим способом. Вы можете рассказать четко и ясно, ибо вы сильны и в отличие от моей бедной Тессы обладаете незамутненным разумом. Вы можете преподнести нам подобный дар.
Эш ничего не ответил. Но лицо его омрачилось, а Гордон, казалось, вообще не заметил этого.
«Он полный дурак, — подумал Юрий. — Возможно, именно такой и требуется для планирования насильственных заговоров: романтический дурак».
Гордон повернулся к остальным, но обратился непосредственно к Юрию:
— Неужели вы не понимаете? Несомненно, теперь вы осознаете, что такие возможности означают для меня.
— Я знаю только, что вы не сказали Эрону. И вы не сказали старшинам, не так ли? Старшины ничего не знают. Ваши братья и сестры ничего не знают!
— Я говорил вам, что ни с кем не мог поделиться моими открытиями и, если быть откровенным, не хотел этого. Они принадлежат мне. Кроме того, что бы сказали наши возлюбленные старшины, если «сказали» — подобающее слово для их нескончаемых тайных переговоров! Ко мне поступил бы факс, предписывающий немедленно доставить Тессу в Обитель. Нет, это открытие принадлежит мне по праву. Я нашел Тессу.
— Нет, вы лгали самому себе и всем остальным, — сказал Юрий. — Все, чем вы являетесь, это заслуга Таламаски.
— Что за презренная мысль! Разве я ничего не дал Таламаске? Кроме того, у меня никогда не возникала идея причинить зло нашим членам! Докторов я привлек, да, я согласен с этим, хотя теперь никогда бы не сделал такого предложения.
— Вы убили доктора Сэмюэля Ларкина? — спросила Роуан низким, невыразительным голосом, стараясь прозондировать почву, но не намереваясь вселить в него тревогу.
— Ларкин… Ларкин… Нет, не помню. Я запутался. Видите ли, мои помощники придерживались мнений, весьма отличных от моих собственных, относительно того, что необходимо для сохранения тайны. Вы можете сказать, что я зашел слишком далеко в отношении самых дерзких аспектов этого плана. По правде говоря, я просто не могу представить себе, как можно убить другое человеческое существо.
Он обвиняюще взглянул на Эша.
— А ваши помощники, их имена? — спросил Майкл. Его голос ненамного отличался от голоса Роуан, низкий и чуть хрипловатый. — Людей в Новом Орлеане, Норгана и Столова, вы пригласили, чтобы поделиться этими тайнами?
— Конечно, нет, — заявил Гордон. — В действительности они были агентами ордена не в большей степени, чем Юрий. Они просто были нашими исследователями, курьерами, можно сказать. Но со временем это… это вышло из-под контроля, возможно. Не могу сказать иначе. Я только знаю моих друзей, моих поверенных, они считали, что могли контролировать этих людей с помощью их секретов и денег. Так происходит всегда: подкуп, секреты и деньги. Давайте отвлечемся от всего этого. Что имеет значение, так только само открытие. Вот где все чисто и что искупает все остальное.
— Оно ничего не искупает! — сказал Юрий. — Из корысти вы приобрели ваше знание! Обычный предатель, расхищающий архивы для личной выгоды.
— Ничто не может быть столь далеким от истины, — заявил Гордон.
— Юрий, дай ему продолжить, — спокойно произнес Майкл.
Гордон успокоился с удивительной силой воли и снова обратился к Юрию в манере, которая привела того в ярость.
— Как смеешь ты утверждать, что мои цели были иными, нежели духовными? — спросил Гордон. — Я, выросший в тени холма в Гластонбери, всю жизнь свою посвятил эзотерическим знаниям только для того, чтобы принести свет в наши души!
— Возможно, такова была ваша духовная цель, — сказал Юрий, — но это была ваша личная цель. А в этом и заключается ваше преступление.
— Ты испытываешь мое терпение, — сказал Гордон. — Возможно, тебя следует удалить из этой комнаты. Возможно, я не стану говорить больше ничего…
— Расскажите свою историю, — спокойно сказал Эш. — У меня иссякает терпение.
Гордон остановился, взглядом уперся в стол, выгнув брови, будто хотел сказать, что не согласен с этим ультиматумом.
Он холодно взглянул на Эша.
— Как вам удалось установить связь с людьми? — спросила Роуан. — Между всеми этими событиями и Мэйфейрскими ведьмами?
— Я быстро обнаружил общность. Это связано с каменным кругом. Я всегда знал подлинную историю Сюзанны, первой Мэйфейрской ведьмы с Высокогорья, вызывавшей дьявола в круг камней. И я читал у Петира ван Абеля описание того духа и как он преследовал его и издевался над ним, как проявлял волю, более могущественную, чем какое-либо человеческое создание.
Отчет Петира ван Абеля был первым документом Мэйфёйрских ведьм, который перевел Эрон, и он был сделан при моем участии, так как он часто заходил ко мне с множеством вопросов по поводу старой латыни. Эрон часто в те времена обращался ко мне за помощью.
— К несчастью для него, — сказал Юрий.
— Естественно, мне пришло в голову: а что, если этот Лэшер был вместилищем душ других видов существ, ищущих возможность перевоплощения? Это бы прекрасно объясняло всю тайну! И Эрон позже написал из Америки, что семейство Мэйфейров переживало самое мрачное время, столкнувшись с духом, желающим воплотиться и угрожающим им.
Была ли это душа гиганта, желавшего получить вторую жизнь? Наконец мои открытия приобрели исключительную важность. Я должен был поделиться ими. Я должен был привлечь тех, кому доверял.
— Но не Норгана и Столова.
— Нет! Мои друзья… мои друзья были совершенно другого типа. Но вы запутали меня. Столов и Норган тогда не привлекались к работе. Нет. Позвольте мне продолжить…
— Но они были в Таламаске, эти друзья, — заметила Роуан.
— Я не собираюсь вам ничего о них рассказывать, за исключением того, что они были… молодые мужчины, в которых я верил.