Он лежал здесь с видом человека, совершенно случайно и нелепо покончившего счеты с жизнью.
Роуан не сдвинулась с места, ни единым знаком не выдавая, что она стала причиной его смерти. Но это была она, Юрий знал, и он видел, что Майкл знал тоже — по тому, как Майкл глядел на нее: без укоризны, но с тихим ужасом. Затем из груди Майкла вырвался вздох. Он вынул носовой платок из кармана и промокнул им лицо. Он повернулся спиной к мертвому, покачал головой и двинулся прочь, в тень вблизи окна
Роуан просто стояла на месте со сложенными на груди руками, устремив взгляд на Гордона. Возможно, подумал Юрий, она видела нечто, что они не могли увидеть. Она ощущала нечто, что нам не было дано ощутить.
Но в сущности это не имело значения. Подонок был мертв. И впервые Юрий мог вздохнуть спокойно. Он издал протяжный вздох облегчения, столь отличающийся от скорбного шепота, который только что сорвался с губ Майкла
Он мертв, Эрон. Он мертв. И старшины не имели к этому никакого отношения. И они выяснят, они, несомненно, выяснят, кто были его помощники, если они были вообще — эта группа гордых молодых послушников.
Юрию казалось, что его мнение о виновности агентов Таламаски Марклина Джорджа и Томми Монохана было чересчур поспешным. Хотя вся схема заговора походила на работу молодых, напористых и безжалостных юнцов, и, возможно, воистину эта схема оказалась выше понимания старого человека.
Никто не двигался. Никто не сказал ни слова. Все они стояли там же, возможно выказывая некоторого рода мрачное почтение мертвому. Юрию хотелось испытать облегчение, но он не ощущал ничего подобного.
Затем Эш подошел к Роуан, нарочито официально, и в то же время мягко дотронулся до ее нежных рук с длинными пальцами и склонился, чтобы поцеловать ее в обе щеки. Она взглянула на него вверх, посмотрела ему в глаза, словно проснулась. В ее глазах Юрий заметил несчастнейшее выражение, которое ему когда-либо доводилось видеть.
Эш отступил от нее и повернулся к Юрию. Он ждал, ничего не говоря. Все они ждали. Что здесь можно было сказать? Что должно было теперь случиться?
Юрий пытался представить дальнейшие действия, но это было совершенно невозможно.
— Собираетесь ли вы вернуться домой, в орден? — наконец спросил Эш.
— Да, — сказал Юрий и подтвердил свое решение быстрым кивком головы. — Я собираюсь домой, в орден! — Он говорил шепотом. — Я уже известил их обо всем. Звонил им из деревни.
— Я видел это, — сказал Эш.
— Я говорил с Элверой и с Джоан Кросс. Не сомневаюсь, что ему помогали Джордж и Монохан, но они это выяснят.
— А Тесса, — сказал Эш с легким вздохом. — Сможете вы взять Тессу под свою крышу?
— Вы разрешите мне сделать это? — спросил Юрий. — Разумеется, мы могли бы взять ее. Мы могли бы предоставить ей жилище и заботиться о ней вечно. Но только если вы позволите.
— В каком другом месте было бы для нее безопаснее? — спросил Эш, очень искренний, печальный и уставший. — Ей осталось недолго жить. Ее кожа не толще пергаментных страниц моей книги. Возможно, она умрет очень скоро. Но сколь быстро, сказать я не могу. Я не знаю, как долго будет жить любой из нас. Мы так часто погибали в результате насилия. В очень давние времена мы верили, что существует лишь один способ ухода из жизни: естественная смерть. Мы не знали, что это…
Он прервался, помрачнел, темные брови красиво изогнулись над грозным взглядом и глубокой складкой между большими глазами.
— Но вы должны забрать ее, — продолжил он. — Вы будете добры к ней.
— Эш, — мягко сказала Роуан, — таким образом, вы дадите им неопровержимое доказательство существования Талтоса! Почему вы так поступаете?
— Это лучшее, что могло произойти, — сказал Майкл. Его горячность застала Юрия врасплох. — Сделайте это, сделайте ради Эрона, — убеждал Майкл. — Возьмите ее к себе, к старшинам. Вы совершите лучший поступок в жизни, если разоблачите ужасный заговор. Дайте им точную информацию!
— А если случится так, что мы ошиблись, — сказала Роуан, — если окажется, что это была не просто горстка людей…. Она помедлила, глядя вниз на маленькое, забытое всеми тело мертвого Гордона. — Что они будут делать тогда?
— Ничего, — спокойно сказал Эш. — Бедное создание скоро умрет и снова превратится в легенду, независимо от того, сколько фотографий и магнитных записей, сколько научных тестов будет проведено при ее слабой выдержке. Возьмите ее к себе, Юрий, прошу вас. Представьте ее совету. Сделайте так, чтобы о ней узнали все. Уничтожьте все тайны, так грубо использованные Гордоном и его друзьями.
— А Сэмюэль? — спросил Юрий. — Сэмюэль спас мне жизнь. Что будет делать Сэмюэль, когда узнает, что она оказалась полностью в их власти?
Эш задумался, брови выгнулись еще изящнее, лицо смягчилось и стало очень похожим на то, каким Юрий впервые увидел его: лицо спокойного, большого, нежного человека, возможно более человечное, чем любое, которое он когда-либо знал.
Внезапно возникла весьма привлекательная мысль, что он, живущий вечно, стал более сострадательным. Но это была неправда. Это создание могло отнимать жизнь, и он убил бы Гордона, не задумываясь, если бы Роуан каким-то образом не заставила сердце Стюарта остановиться навсегда. Это создание могло сделать все возможное, чтобы добраться до Моны, Моны-ведьмы, которая могла воспроизвести другого Талтоса. Как, во имя Божие, мог он защитить Мону?
Внезапно все показалось спутанным, смешанным, непреодолимым. Разумеется, он мог взять Тессу с собой; он мог позвонить им и умолять их приехать, и они согласились бы, а он снова оказался бы дома и встретился со старшинами еще раз, и они стали бы его хранителями и друзьями. Они помогли бы ему понять, что делать. Они сняли бы бремя решений с его плеч.
— И я стану защищать Мону, — спокойно сказала Роуан.
Он был потрясен. Проницательная ведьма читала его мысли. Сколько всего она могла прочесть в их сердцах и душах? Как мог Талтос обманывать ее и пытаться одурачить?
— Я не враг Моне Мэйфейр, — сказал Эш, очевидно с легкостью уловивший его мысль. — Вы ошибались по этому поводу с самого начала. Я никогда не буду угрожать жизни ребенка. Я никогда не стану принуждать женщину к чему бы то ни было. У вас и так много поводов для беспокойства. Оставьте Мону Мэйфейр на попечение этих двух ведьм, которые ее любят и будут заботиться о ней. Предоставьте им заботы о семье. Несомненно, то же самое скажут вам старшины, когда вы встретитесь с ними. Пусть семья сама занимается своими делами. И пусть орден очистится сам.
Юрий хотел ответить. Но не знал, что сказать. «Я хотел бы, чтобы все это оказалось правдой?»
Неожиданно к нему приблизился Эш и покрыл его лицо нежными поцелуями. Юрий взглянул вверх, преисполненный любви, а потом, обхватив Эша за шею, поцеловал гиганта в губы.
Поцелуй был крепким и целомудренным
Где-то в глубине мозга промелькнули легкомысленные слова Сэмюэля, что он влюбился в Эша. Его это не задело. Это был вопрос о полном доверии. Доверие доставляет такое облегчение человеку, такое чарующее чувство связи, что ты становишься беспечным и тебя могут уничтожить.
— Я заберу тело, — сказал Эш. — И захороню там, где люди вряд ли когда-нибудь его найдут.
— Нет, — сказал Юрий. — Он глядел прямо в большие, спокойные глаза Эша Я уже упоминал о том, что говорил по этому поводу с Обителью. Когда вы будете в нескольких милях отсюда, позвоните им. Я сообщу вам номер. Попросите их приехать сюда Мы позаботимся о теле Стюарта Гордона и обо всем прочем.
Он двинулся прочь от Эша и встал в ногах распростертого тела. Каким тщедушным выглядел Гордон в смерти. Гордон! Ученый, вызывавший всеобщее восхищение, друг Эрона, наставник молодежи. Юрий наклонился, стараясь никак не потревожить тело, просунул руку во внутренний карман пиджака Гордона и нашел там неизбежную пачку маленьких белых карточек.
— Вот здесь, это номер Обители, — сказал он Эшу, выпрямляясь, и вложил одну карточку тому в руку.
Он снова оглянулся на тело.
— Здесь не осталось ничего, что бы связывало кого-нибудь с умершим человеком, — сказал он.
И, осознав внезапно удивительную истину этих слов, Юрий чуть не рассмеялся.
— Как удивительно, — объявил он. — Он просто мертв, и ни единого следа насилия. Позвоните по этому телефону, и они приедут. Они заберут нас всех домой.
Он повернулся и посмотрел на Роуан и Майкла
— Я вскоре свяжусь с вами.
Лицо Роуан было печально и непроницаемо. Майкл выглядел явно обеспокоенным.
— А если вы не позвоните, — сказал Майкл, — мы будем знать, что ошибались.
Юрий усмехнулся и покачал головой.
— Я понимаю теперь, как это могло произойти; я вижу слабость и очарование.
Он оглядел башенную комнату. Часть его ненавидела ее так сильно; часть его видела ее как святилище гибельного романтизма; часть его не могла вынести мысль об ожидании ради спасения. Но он действительно слишком устал, чтобы думать о чем-то еще или делать это как-нибудь по-другому.
— Я поговорю с Тессой, — сказала Роуан. — Я объясню ей, что Стюарт очень серьезно болен и что вы собираетесь остаться с ней, пока не придет помощь.
— Ох, это было бы очень мило с вашей стороны, — сказал Юрий и только теперь впервые почувствовал полное истощение. Он сел на стул возле стола
Его взгляд упал на книгу свода законов, как Стюарт назвал ее — надлежащим ли образом или весьма педантично. Он не был уверен, какое отношение к названию было более подходящим.
Он увидел длинные пальцы рук Эша, сомкнутые на обеих сторонах книги, поднятой им и прижатой к груди.
— Как я смогу связаться с вами? — спросил его Юрий.
— Вы не сможете, — ответил Эш. — Но в один из последующих дней, обещаю, сам свяжусь с вами.
— Пожалуйста, не забудьте своего обещания, — попросил его Юрий утомленным голосом.
— Я должен буду предостеречь вас кое о чем, — мягко, задумчиво сказал Эш, держа книгу, словно это был своего рода священный щит. — В грядущие месяцы и годы, — продолжил он, — вы можете увидеть то здесь, то там нечто похожее на меня в нормальном течении своей жизни, когда вам случится выбрать какую-то газету или журнал. Даже не попытайтесь подойти ко мне. Не старайтесь даже окликнуть меня. Я нахожусь под такой особой охраной, какая вам не может и присниться. Вам не удастся последовать за мной, чтобы меня догнать. Скажите то же самое членам вашего ордена. Я никогда не признаю и никогда не подтвержу ничего из того, что я рассказал вам. И ради Бога, пожалуйста, предупредите их, чтобы они не ходили в долину. Маленький народ вымирает, но до тех пор, пока он существует, маленькие люди могут оказаться в высшей степени опасны. Предостерегите их всех: сторонитесь долины.
— Значит ли это, что я могу рассказать им все, что видел?
— Да, вы должны сделать это, вы должны быть совершенно искренни с ними. Иначе вам не следовало бы возвращаться домой.
Юрий взглянул на Роуан, а затем на Майкла. Они подошли ближе и встали по обе стороны от него. Он почувствовал, как рука Роуан коснулась его лица, когда она поцеловала его. Он почувствовал руку Майкла у себя на плече.
Он не мог сказать ничего. Он просто не мог. У него не осталось слов. Возможно, и слез у него тоже не осталось.
Душевный подъем, охвативший его, был настолько чужд его ожиданиям, его радость была столь удивительна, что он мечтал рассказать им, дать им знать о своих чувствах. Люди из ордена приедут забрать его. С чудовищным предательством было покончено. Они едут сюда, его братья и сестры, и он сможет раскрыть им свою душу, рассказывая об ужасах и чудесах, которые видел
Он даже не взглянул, когда они вышли. Он слышал, как они спускаются по винтовой лестнице, слышал отдаленный стук передней двери. Он также слышал тихие голоса внизу, прямо под ним.
Он медленно встал на ноги и стал спускаться по ступеням на второй этаж.
За станком, в тени, Тесса стояла как громадное молодое деревце; руки ее были сжаты, она кивала головой, когда Роуан говорила на латыни так тихо, что Юрий не мог расслышать. Затем Роуан расцеловала женщину и быстро направилась к ступеням.
— До свидания, Юрий, — мягко сказала она, проходя мимо него, и обернулась, держась рукой за перила. — Юрий, расскажи им все. Убедись, что дело Мэйфейрских ведьм закрыто, так, как это и должно быть.
— Все? — спросил он.
— А почему нет? — спросила она, странно улыбаясь. И тут же исчезла
Он быстро взглянул на Тессу. Он забыл о ней за эти несколько мгновений. Тесса будет чувствовать себя несчастной, когда увидит Стюарта. Боже милостивый, как можно остановить ее, чтобы она не поднялась наверх?
Но Тесса снова сидела за своим станком — или за пяльцами, возможно, это были они — и напевала что-то про себя.
Он подошел поближе, боясь потревожить ее.
— Я знаю, — сказала она тут же, взглянув на него, радостно и просветленно улыбаясь своим круглым сияющим лицом. — Стюарт умер теперь. Он ушел, Возможно, на небеса.
— Она сказала тебе?
— Да. Она сказала.
Юрий выглянул в окно. Он не знал, что сможет разглядеть в полной тьме. Было ли это отражение в воде озера? Он не мог сказать. Но тут же безошибочно различил огни фар отъезжающей машины. Сквозь темные просеки леса промелькнули огни, и машина исчезла
На миг он ощутил себя заброшенным и чудовищно беззащитным. Но они обещали позвонить ему и, разумеется, сдержат свое обещание. Возможно, они звонили уже сейчас. В таком случае не останется записи на аппарате в башне, связующей тех, кто приходил, и тех, с которыми должны уйти он и эта женщина.
Внезапно он ощутил необыкновенную усталость. Где здесь может быть кровать? Он хотел задать этот вопрос, но не стал спрашивать. Он стоял, просто глядя на ее работу, слушал, как она тихо напевает, а когда наконец Тесса взглянула вверх, она все так же улыбалась.
— Ох, я знала, что это наступит, — сказала она. — Я знала это всякий раз, когда глядела на него. Я никогда не знала этого наверняка с существами вашего вида. Раньше или позже вы становитесь все слабее и меньше и умираете. Прошли целые годы, прежде чем я осознала, что ни один из вас не избегнет такой участи. А Стюарт, бедняга, он был настолько слаб, что я знала — смерть может прийти к нему в любое время.
Юрий не сказал ничего. Он почувствовал сильное отвращение к ней, настолько мощное, что должен был напрячь все свои силы, чтобы скрыть его, чтобы она не почувствовала никакого охлаждения, никакой обиды. Словно в тумане он вспоминал Мону, благоухающую, теплую и постоянно удивляющую окружающих своей энергией, пламенной любовью к жизни. Интересно, а какими видит людей Талтос? Грубыми? Дикими? Животными, возможно обладающими непостоянным и опасным очарованием? Такими, как львы и тигры?
Мона. Мысленно он ухватил прядь ее волос. Он увидел, как она повернулась, чтобы посмотреть на него: зеленые глаза, смеющиеся губы, слова, сыплющиеся быстро и совершенно очаровательно с американской простотой и обаянием.
Он никогда не чувствовал с такой уверенностью, что не увидит ее снова
Он знал, что это значит для нее, что семья поглотит ее, что человек с таким же характером, как у нее, внутри ее собственного клана станет ее неизбежной любовью.
— Давайте не будем подниматься наверх, — сказала Тесса доверительным шепотом. — Пусть Стюарт останется мертвым в одиночестве. Это все правильно, вы так не считаете? После того как они умирают, не думаю, что для них имеет значение, что с ними делают.
Юрий медленно кивнул и оглянулся на таинственный свет за стеклом.
20
Она стояла в темной кухне, испытывая восхитительное чувство сытости. Все молоко было выпито до последней капли, съедены и сметана, и творог, и даже масло. Вот что называют «подмела подчистую». О! Забыла еще кое-что: засунуть в рот ложку с тонкими ломтиками желтого плавленого сыра, полного всякой химии и краски. Ух, наконец-то прожевала все.
— Ты знаешь, дорогая, если окажется, что ты идиотка… — сказала она.
«Такой возможности даже не предвидится. Мама, я — твоя, и я — от Майкла. И совершенно определенно, я — это все, кто говорили с тобой с самого начала, и еще я — Мэри-Джейн».
Она расхохоталась, совсем одна, да еще в темной кухне, прислонившись к холодильнику. А как насчет мороженого? Черт побери, она чуть не забыла!
— Хорошо, дорогая, я возьму, сколько поместится в руках, — сказала она. — Ты не смогла бы вытащить больше. И, полагаю, ты не пропустишь ни мельчайшей крошки.
О, ванильное! Пинты! Целые пинты!
— Мона Мэйфейр!
— Кто там меня зовет? Эухения? Не хочу говорить с ней. Не желаю, чтобы она беспокоила меня или Мэри-Джейн.
Мэри-Джейн все еще была в библиотеке, с бумагами, которые она вытаскивала из стола Майкла, — или это был стол Роуан, теперь, когда Роуан снова вернулась к активной жизни? Не важно. Это все были медицинские и юридические документы, а также бумаги, относящиеся к событиям, которые произошли всего три недели назад. Мэри-Джейн, которая успела лишь поверхностно ознакомиться с несколькими файлами и историями, казалась совершенно ненасытной. История семьи стала для нее столь же привлекательной, как гора мороженого, если можно так выразиться.
— Теперь вопрос состоит в том, будем ли мы делить это мороженое с Мэри-Джейн как с кузиной или хватать, кому больше достанется?
Хватать его…
Пришло время сказать Мэри-Джейн! Время настало. Когда она проходила мимо двери всего за несколько минут перед последним набегом на кухню, Мэри-Джейн продолжала бубнить какие-то слова о тех мертвых врачах — Господи, упокой их души! — о докторе Ларкине и еще одном, из Калифорнии, и о химических результатах аутопсии умерших женщин. Ключевым моментом в этой работе была необходимость запомнить, как положить эти документы назад, чтобы не вызвать подозрений ни у Роуан, ни у Майкла. В конце концов, все это делается не случайно, а с определенной целью, и Мэри-Джейн была соучастницей, от которой Мона полностью зависела!