Андрей повернулся и зашагал по дороге в обратную сторону. Небо сделалось темно-серым, но без туч. И краски погасли, и река исчезла, и птицы, и цветы... А когда он миновал знакомый уже перекресток, раздался голос Равиля:
– Андрей, ты в порядке?
– Мы уже расстались.
– Ты возвращаешься?
– Да, я снова на пустой дороге, и вокруг ни единого существа, дома, камня, травинки... Ничего нет вокруг. И никогда не было. Похоже, теперь я кое-что знаю об этом мире.
– Да, он такой, – сказал Равиль и коснулся пальцами лба Андрея. Тот открыл глаза и первое, что увидел, это слегка расплывчатый контур Светы. Потом появилась резкость изображения – Света улыбалась и протягивала ему стакан с коньяком.
Андрей без колебаний взял из ее рук этот дар живой жизни.
– Спасибо. Именно этого мне сейчас больше всего и не хватало.
Под впечатлением встречи с Леной Андрей хотел было тут же попросить у Светы все рисунки, наброски, все записочки и блокнотики, которые остались после Лены, уже открыл было рот, но тут же будто какие-то силы заставили его промолчать. Он и сам не смог бы, наверное, объяснить, что его насторожило, что вынудило отказаться от просьбы простой и естественной. Но от Светы не укрылся его порыв, то, как он спохватился и затаился в своих каких-то не то подозрениях, не то в догадках.
– Да ладно тебе, говори уже, какие мыслишки пронеслись в твоем потрясенном сознании? – попробовала настоять Света, но своими словами она только подтвердила правильность невнятно промелькнувших у Андрея опасений.
– Да так... Поделиться хотел.
– Поделись, – настаивала Света.
– Уж больно личное...
– И даже Равилю нельзя этого знать?
– Да почему нельзя! Неловко все это... Сказала Лена, что любит меня и всегда любила... А что я... Я мог только руками развести... Дескать, и я тебя люблю. Она увидела мою растерянность, улыбнулась понимающе... И эта вот ее улыбка до сих пор стоит у меня перед глазами. Здравствуй, папа, говорит, а я, придурок, не решился ее дочкой назвать... Она опять улыбнулась... Люди с той стороны более проницательны, да, Равиль?
– Дело, наверно, в другом, – Равиль помолчал. – Люди с той стороны, как ты выразился, через многое прошли, а если уж называть вещи своими именами, через смерть прошли... И наши маленькие хитрости, бытовое лукавство, придуманные правила приличия... для них уже не имеют значения. Они не раздражают людей с той стороны, даже не смешат, они просто видят эту нашу мелкую озабоченность... Ты правильно подметил их великодушие. Они лишь грустно улыбаются, видя наши уловки. Они не врут не потому, что решили вести себя вот так, вовсе нет. Они просто не могут лукавить. Вот Лена сказала, что любит тебя, – ты можешь быть совершенно уверен, что так оно и есть.
– Похоже, я вел себя несколько мелковато, – пробормотал Андрей.
– Не переживай, Андрюшенька, – тут же отозвалась Света. – Исправишься. Как Лена тебе показалась?
– Бледная... Ни кровинки в лице. Но держится, улыбается...
– А откуда там быть, кровинке-то... Ладно. На меня не обижается? – Света настороженно посмотрела на Андрея.
– У них там, похоже, вообще не обижаются. Я пожаловался, что, дескать, ты на меня обижаешься...
– А она?
– Она меня поправила. Сказала, что мама сама на себя обижается. – Поставив локти на колени, подперев подбородок кулаками, Андрей невидяще уставился в тесное кухонное пространство. – Значит, им можно доверять, – наконец произнес он.
– Как самому себе, – добавил Равиль. – Не больше и не меньше. Как самому себе, – повторил с какой-то осознанной настойчивостью. – Они не все говорят, они далеко не все говорят, но не врут.
– В этом я уже убедился, – продолжал Андрей. – Значит, они надежные ребята. – Слова прозвучали несколько странно, но в этот вечер произошло столько необъяснимого и вообще, казалось бы, невозможного, что на слова Андрея никто попросту не обратил внимания.
Равиль взял стоявший на столе нетронутый стакан с коньяком, внимательно посмотрел на просвет, отпил глоток и вернул стакан на стол.
– Коньяк не только опьяняет, – пояснил Равиль, – коньяк в правильной дозе отрезвляет.
– От чего? – рассмеялась Света.
– От иллюзий, от ложного восприятия самого себя, от ошибочного понимания мира, своего места в нем и прочих заблуждений.
– Это опасные заблуждения? – спросил Андрей.
– Они скорее смешные и потому для многих опаснее смертельных. Мужчина может ненавидеть женщину, так же, как и она может ненавидеть его, но это не мешает им жить вместе. Однако, если женщина смеется над мужчиной или наоборот, между ними уже ничего быть не может.
– Спиши слова! – опять рассмеялась Света.
– Ты и сама это знаешь, – отмахнулся Равиль.
– А откуда тебе известно, что я это знаю?
– Маг потому что, колдун и экстрасенс. Да, Андрей? Ты вот только что обронил неожиданные слова... Ты сказал, что на ребят с той стороны можно положиться... Да, можно. Скажу больше... Если ты приблизишься к какой-либо смертельной опасности или она к тебе приблизится, Лена найдет способ предупредить об этом – во сне ли, приметой, которую ты увидишь в номере проезжающей машины, в форме облака, в слове, которое тебе послышалось, когда никого рядом не было, смутным предчувствием... И так далее. Не пренебрегай ее предупреждением.
– Она и меня может предупредить? – спросила Света без улыбки.
– А тебя она уже предупредила, – ответил Равиль.
– Ты хочешь сказать, что те невнятные слова, которые тут промямлил Андрюшенька, таят в себе предупреждение?
– Не надо, Света... Ты и сама это поняла.
– То есть я должна отнестись к ним всерьез?
– Ты должна относиться всерьез ко всему, что происходит сейчас в Коктебеле. К восходу солнца, неожиданному дождю, автомобильной аварии, в которой никто не пострадал, собачьему лаю за забором... И так далее.
Света внимательно выслушала Равиля, повертела в воздухе растопыренной ладонью, как бы прикидывая, с какого слова начать...
– Скажи, Равиль... А мы могли бы с тобой еще встретиться в Коктебеле? Я имею в виду, в этом мире?
– Конечно! – быстро ответил Равиль.
И то, что он ответил не раздумывая, ее огорчило. Значит, не понял вопроса, не понял его скрытого смысла. Между тем, Равиль прекрасно все понял, а своим как бы бездумным ответом он обесценил ее вопрос, свел к словам, которые никого ни к чему не обязывают.
Андрей тоже понял суть вопроса Светы – она предложила Равилю встретиться наедине. И сделала это легко, открыто, не прячась в коридоре, не уединяясь на балконе, не переходя на шепот и потому не давая Андрею оснований заподозрить ее в чем-то... Но Андрей прекрасно ее понял, как понял Равиль, и потому оба опустили глаза, чтобы не выдать своего понимания и не поставить Свету в неловкое положение.
– Равиль, а вы смогли бы сопровождать меня в потустороннем мире? – продолжала Света, делая разговор совершенно пустым.
– А кто нас вернет обратно? – улыбнулся Равиль.
– А нужно?
– Вы хотите остаться там?
– Мне кажется, что даже там с вами мне нечего опасаться.
– Вам и здесь со мной нечего опасаться, – произнес Равиль жесткие, может быть, даже безжалостные слова, которые в их разговоре все поставили на свои места.
– Жаль, – обронила Света. – Я бы не прочь подвергнуть себя какой-нибудь опасности. – Она поднялась с дивана и быстро прошла к туалету. – С вашей стороны, разумеется, – добавила она, прежде чем закрыть за собой дверь. Но дверь тут же открылась снова. – Опасности, которые идут от Андрея, мне уже наскучили.
– Теперь, Равиль, ты знаешь, почему у нас со Светой такие отношения, а не другие.
– По-моему, у вас прекрасные отношения, – с лукавой улыбкой ответил колдун, маг и ясновидец.
– Прекрасные – да. Но не больше. На более близкие у меня нет сил. Я просто помру.
– Ха! Размечтался! Помрет он, видите ли! – сказала Света, входя на кухню и снова усаживаясь на диван. – Не помрешь. Ты будешь еще долго-долго подыхать. По мне, естественно. А что может быть для настоящего мужчины выше и желанней, чем подыхать по красивой женщине?
– Есть кое-что и повыше.
– Боже! Что же это?!
– Подыхать по еще более красивой женщине.
– А такие есть?!
– В Коктебеле?! Навалом.
– Ах да! Я забыла, где мы находимся. – Света произнесла это как бы шутя, но обиделась, похоже, всерьез.
– Андрей, ты меня проводишь? – напомнил о себе Равиль. – О главном мы поговорили, в соседнем мире побывали, убедились, что он существует, что нас там помнят и любят... Я пойду, ребята... Вам есть о чем поговорить. Уже поздно, боюсь, Вера не пустит ночевать.
– Что?! – радостно вскричала Света. – Не пустит ночевать?! Равиль... В парке Дома творчества уже многие годы висит плакат... «Улыбнись, ты в Коктебеле!» Здесь о ночевке вспоминают на рассвете... Андрей, проводи Равиля, а на обратном пути загляни в киоск возле почты, ладно? Там наша подружка Надя до рассвета работает... А то после всех этих запредельных путешествий я, кажется, что-то не то говорила... Вы уж, ребята, простите меня. Я буду хорошо себя вести. Только, Андрей, не говори больше, что в Коктебеле есть женщины красивее меня... Ладно? От таких слов кто угодно потеряет самообладание.
– Заметано, – Андрей согласно кивнул.
– Равиль, ты не уезжаешь в ближайшие дни? – спросила Света.
– Из Коктебеля?! – ужаснулся Равиль. – Как тебе в голову могло такое прийти?!
Выйдя на площадку, Андрей плотно закрыл дверь и запер ее на оба замка, каждый раз дважды поворачивая ключ. Подъезд был темный, маленькая лампочка горела только над входом. Андрей с Равилем на ощупь спустились с пятого этажа, не видя друг друга и ориентируясь только по маленьким тусклым окошкам, которые не мыли, наверное, уже лет двадцать, с тех пор, как заселили этот дом. И только выбравшись на улицу, они наконец увидели друг друга.
– Равиль, скажи мне, если это не секрет... – заговорил Андрей. – Я сегодня пообщался с Леной... Вопрос: она действительно существует где-то рядом в том виде, в котором предстала передо мной? Или это сгусток энергии, а такой вот внешностью ее наделил я? Или она пребывает в виде какого-то излучения...
– Все предположения верны, – ответил Равиль. – И все ошибочны. Я знаю только одно – все в человеке. Все в тебе, в Свете, во мне. Конечно, что-то еще существует помимо нашего обычного восприятия... Что касается меня, я могу делать только то, что мне позволено.
– А кто тебе позволяет или не позволяет?
– Я их называю ребятами. Они не возражают. Когда я пытаюсь заглянуть за ширму, которая меня окружает, мне строго указывают на недопустимость моего любопытства. Они так и говорят... «Равиль, остановись... Не лезь туда... Может быть, когда-нибудь, но не сейчас. Ты не готов».
После этих слов оба замолчали, молча прошли мимо почты, мимо работающих еще киосков.
– Что же мимо, ребята? У меня еще столько всего осталось! – из маленького окошка выглянула кудлатая головка Нади.
– На обратном пути, – пообещал Андрей.
До дома Веры осталось идти несколько минут, и друзья прошли это расстояние не торопясь, легким прогулочным шагом.
– А знаешь, – нарушил молчание Андрей, – у меня такое ощущение, что этот тип все время где-то недалеко.
– Да, он рядом, – подтвердил Равиль. – Я с ним даже иногда переговариваюсь. Он заигрался.
– В каком смысле?
– Озорует. Как бы усмехается. Он знает, что я здесь.
– Об этом знает весь Коктебель.
– Нет, это другое...У него беспокойство, но это приятное для него беспокойство... Оно его как бы заводит. Как бывает у актеров перед выходом на сцену... По-настоящему его тревожит только Света. Он опасается, что она его все-таки сдаст.
– Но следов-то не осталось!
– Это только кажется... Они есть, они всегда есть.
– В душе? – усмехнулся Андрей.
– В душе тоже все прочитывается или, лучше сказать, считывается. Суд может не принять их как доказательства, но ты говорил, что тебе не нужны доказательства? Я правильно понял?
Они свернули с улицы Десантников к гостинице Саши Баранова «Морской конек», повернули направо и через минуту-вторую были у железных ворот Веры.
– Тебя провести на этаж? – спросил Андрей.
– Нет, не надо. Иди к Свете. Что-то мне стало неуютно... Она просила купить коньяк? Возьми бутылку и иди к ней. Придешь – позвони мне, ладно?
– Счастливо. – Андрей похлопал Равиля по спине.
– Ты слышал, что я сказал? Доберешься – обязательно позвони. Я буду ждать. Не буду подниматься к себе, поболтаем с Верой. У нее телефон во дворе.
– Может, и мне с вами посидеть минут десять-пятнадцать?
– Андрей... – Равиль помолчал. – Катись. И нигде не задерживайся. Обещаешь?
– Ты настаиваешь?
– Да! – заорал Равиль. Протиснувшись в железную калитку, он с грохотом захлопнул ее изнутри.
Андрей посмотрел на часы – они вышли из квартиры Светы полчаса назад. Через пятнадцать минут он будет на месте. Киоски возле почты работали, как обычно, Надя поджидала его, печально выглядывая из своего окошка, как обезьянка из клетки.
– Слушаю вас внимательно! – обрадовалась она.
– Коньяк, Надя. Емкость ноль пять, граненая бутылка, пять звездочек. И две шоколадки с орешками.
– Ни пуха! Поторопись – заждалась красавица!
– Авось! – откликнулся Андрей.
Что-то заставило его ускорить шаг. То ли странная настойчивость Равиля, он, кажется, впервые за все время пребывания в Коктебеле повысил голос, то ли неожиданное пожелание Нади поторопиться – никогда она не напутствовала его такими словами, да и сам он чувствовал, что лучше бы ему вернуться побыстрее...
В кромешной темноте подъезда он, безошибочно прыгая через три ступеньки, поднялся на пятый этаж и нажал кнопку звонка. Ни единого звука из квартиры не донеслось. Он нажал кнопку еще раз, еще... Полная тишина. Не могла Света уснуть так крепко за сорок минут его отсутствия. Тем более сама напомнила о коньяке...
Андрей, торопясь, нашарил в кармане связку ключей, с трудом нащупал щель в двери. Дверь открылась после первого же поворота ключа. А он прекрасно помнил, что запер ее на оба замка и в каждом дважды повернул ключ.
И только тогда сердце его первый раз как бы охнуло. Что-то было не так, что-то не находило объяснения, опять же эта непонятная тишина – он оставил Свету в хорошем, даже шаловливом настроении, вернулся вовремя, как и обещал, чуть больше чем через полчаса...
Опять же эта тишина. И свет в квартире был погашен. И в коридоре, и на кухне, и в комнате... Света никогда не выключала все лампочки.
Андрей нащупал выключатель возле двери. Вспыхнула лампочка в коридоре. Вроде все нормально, но каким-то уголком сознания он понял – что-то произошло: сдвинутые в угол комнатные тапочки, какие-то вещи, не то сумочка, не то туфли лежат на полу безобразно, не так, как они лежат, даже небрежно брошенные хозяйкой, вещи лежали плохо...
Андрей прошел в конец коридора, включил свет и толкнул дверь на кухню.
И ужас охватил его.
Немой парализующий ужас.
Света лежала на полу, вся в крови, и совершенно обнаженная. На ней не было ничего. То, что она была мертва, он понял сразу. Даже не возникло желания шагнуть к ней, пощупать пульс, приподнять...
– Так, – пробормотал он. – Так... Состоялось все-таки...
И только после этого увидел рану на шее. И подумал – значит, поднимаясь бегом по лестнице, он пробежал мимо убийцы... Конечно, его в подъезде уже нет – он осторожно спустился вниз, придерживая дверь, выскользнул из дома и тут же растворился в темноте...
Телефон стоял на диване. Андрей поднял трубку, набрал номер Воеводина. Тот еще не спал.
– Сергей, я в квартире у Светы... Срочно сюда.
– Что-то случилось?
– Хуже не бывает.
– Бегу.
Поразмыслив с минуту, Андрей набрал номер Веры. Она подняла трубку сразу – видимо, до сих пор сидела с Равилем во дворе.
– Вера, это Андрей. Равиль далеко?
– Да вот он сидит, напротив меня.
– Пусть срочно бежит ко мне! Я у Светы.
Не дожидаясь ответа, Андрей положил трубку.
– Так, – пробормотал он. – Так... – И только после этого подошел к Свете, наклонился. Взяв руку, пощупал у запястья пульс. И бессильно выронил руку – какой пульс, какой пульс при такой ране на шее... – Так, Света... Значит, все получилось, как ты хотела... Хотя что я несу... Вряд ли ты этого хотела, но шло к этому... Моя недоработка... И Лена предупреждала, и Равиль говорил открытым текстом... Не зря же он выехал первым поездом... Значит, что-то чуял... Как же жить-то, Господи? – простонал Андрей и обессиленно присел на диван. – Как дальше жить, Господи? Света, слышишь меня?
В этот момент в коридоре послышались быстрые тяжелые шаги, и в кухню вошли несколько человек с пистолетами в руках.
– Руки! – заорал один из них скорее от перепуга, нежели от злобы. – Руки на стену!
– Как скажете, – пробормотал Андрей и, поднявшись, подошел к простенку, отделявшему ванную от коридора.
– Не двигаться! – прозвучал другой голос, уже не столь суровый. Андрей оглянулся – это был следователь, Олег Иванович, с которым он так подробно беседовал совсем недавно.
– Добрый вечер, Олег Иванович, – произнес Андрей, глядя в стену перед собой. – Быстро работаете.
– Как умеем.
– Всегда бы так.
– И что было бы, Андрюшенька?
– В мире было бы спокойнее.
– Руки назад, – произнес следователь. А едва Андрей свел руки за спиной, на его запястьях сомкнулись наручники. – Не жмут?
– Терпеть можно. Скажите этим своим... соратникам, чтобы не трогали чашки на столе. На них отпечатки.
– Ни к чему не прикасаться! – повысил голос следователь. – Садись, Андрей. Я вижу, ты хочешь что-то сказать.
Андрей отошел от стены, присел на край дивана, посмотрел на взъерошенных ребят, все еще сжимавших пистолеты в руках, невольно усмехнулся.
– Труп-то... Накрыть бы... Нет сил смотреть. Простыни в комнате, в шкафу.
Следователь жестом дал команду – исполняйте.
– И пистолеты пусть спрячут. А то с перепугу стрелять начнут.
– Говори, Андрей, говори, – устало вздохнул Олег Иванович.
– Докладываю... Эту картину я увидел пять минут назад. И тут же позвонил Воеводину. Он будет здесь с минуты на минуту.