Псевдохозяин нахмурился.
– Ладно, как хочешь, – недовольно проворчал он. – Проголодаешься – съешь.
Дружок взглянул на мальчика. Тот лежал на земле неподвижно, с закрытыми глазами и был очень бледен. Но он был жив, а это главное. Если Дружок спасет мальчика, хозяин простит его.
– Ну?! – гаркнул самозванец. – Чего уставился? Не хочешь дружить – вали отсюда! – Он поморщился и добавил: – Ей-богу, парень, мне сейчас не до тебя.
Дружок не уходил. Его длинные уши были по-прежнему прижаты к голове, из глотки доносилось тихое рычание, а глаза пристально разглядывали самозванца.
Псевдохозяин вздохнул.
– Ладно, – сказал он. – Черт с тобой. Ты меня раскусил. Я вовсе не Глеб. Но я ничем не отличаюсь от него, верно? Посмотри на меня! У меня то же лицо, те же глаза, те же руки. Я знаю все, что знает он. Но я крепче, чем он! И я умнее!
Дружок зарычал громче и сделал шаг навстречу двойнику. Тот сдвинул брови и гневно проговорил:
– Да кто ты такой, чтобы рычать на меня? Ты – такая же тварь, как и я! Что ты о себе вообразила, грязная шавка?
Пес бросился на двойника. Однако тот ожидал атаки. Ловко увернувшись, он прыгнул псу на спину, обхватил его левым предплечьем за шею, а правой рукой подхватил с земли обломок ветки и с размаху всадил его Дружку в пасть.
Пес замотал головой, пытаясь вырваться, но псевдохозяин держал крепко. Силою и ловкостью самозванец не уступал настоящему Первоходу, и острый обломок ветки все глубже входил в горло Дружку.
Черная кровь из разорванной глотки полилась псевдохозяину на руку. Пес снова задергался, пытаясь ослабить нажим ветки, но самозванец, навалившись на Дружка всем телом, прижал его к земле и лишил возможности для маневра.
– Видишь, что бывает с непослушными собаками… – прохрипел он. – Их отправляют в собачий рай… Хотя ты туда не попадешь, тварь.
Вдруг за бревном тихо хрустнула ветка. Самозванец вскинул голову и увидел молодого, широкоплечего парня, застывшего возле дерева с ошарашенным видом.
– Первоход! – изумленно выдохнул парень.
– Он самый, – хрипло проговорил самозванец. – А мы знакомы?
Парень захлопал глазами.
– Конечно. Я ведь Ставр.
Самозванец дернул потной щекой.
– Ладно, забудь. Вижу, ты хороший парень… Помоги мне справиться с этой тварью.
Парень перевел взгляд на корчащегося под телом самозванца пса.
– Ты хочешь, чтобы я помог тебе убить собаку? – удивленно спросил он.
– Это не просто собака, – хрипло отозвался самозванец. – Это призрачная тварь, которая вообразила себя собакой… Слушай, чудак, ты так и будешь стоять или поможешь мне!
– Да. – Ставр сдвинулся с места, но снова замер с растерянным видом. – Но… что мне делать?
Дружок сделал еще одну попытку вырваться, но псевдо-Глеб усилил нажим, и пес сдавленно заскулил.
– У меня заняты руки… – глухо проговорил он. – Достань меч и прикончи эту тварь. Ну!
Ставр взялся за меч.
– Но ведь это всего лишь пес, – неуверенно произнес он. – Зачем нам его убивать?
Самозванец побагровел от ярости.
– Я ведь Первоход, верно? – прохрипел он.
– Верно, – кивнул Ставр.
– А Первоход никогда не ошибается. Прикончи эту тварь, парень! Прикончи, если хочешь быть моим другом!
Ставр больше не сомневался и не рассуждал, он выхватил из ножен меч, шагнул к псу и с размаху ударил его мечом в бок. Пес заскулил, и тогда Ставр ударил еще раз. Пес дернулся под самозванцем и затих.
Псевдо-Глеб поднялся с земли, отряхнул испачканную рубаху и сел на бревно.
– Уф-ф… – устало вздохнул он, вытирая рукавом пот со лба. Потом взглянул на Ставра лукавым взглядом и насмешливо проговорил: – А ты, я вижу, мастер махать мечом. Как-нибудь потом мы устроим с тобой поединок. На мечах. Как настоящие крутые парни.
– На ме… – На лице молодого ходока промелькнуло удивление. – Но ведь мы уже…
Но человек, сидевший на бревне, его не слушал. Он нагнулся к мальчику и прижал палец к его худенькой шее. Рукав на руке самозванца задрался, обнажив ровный ряд шрамов.
– Пульс есть, – проговорил псевдо-Глеб, задумчиво хмуря брови. – Этот мальчишка – настоящая сомнамбула. Интересно, он вообще когда-нибудь просыпается?
Самозванец убрал руку от шеи мальчика, и в это мгновение Ставр шагнул к нему и ударом тяжелого охотничьего сапога сбил самозванца с бревна. Затем прыгнул псевдо-Глебу коленями на живот, взмахнул мечом и с размаху вогнал клинок в грудь самозванцу.
Псевдо-Глеб заорал от боли и заскреб пальцами по клинку, пытаясь вырвать его из своей груди.
– Белое железо! – хрипло скулил он. – Это белое железо!
Ставр сильнее нажал на меч, с хрустом вталкивая его в грудную клетку твари.
– Ты… – Изо рта самозванца вырвался фонтанчик черной крови и ударил Ставру в лицо. – Ты… Сволочь… Вынь меч…
Ставр вытер лицо плечом и покачал головой.
– Нет.
– Я… Первоход… – Самозванец мучительно поморщился. – Ты… меня знаешь…
– Ты не Первоход, – отчеканил Ставр, с ненавистью глядя на искаженное мукой лицо самозванца. – Ты призрачная тварь. Я слышал про таких, как ты.
– Что ты несешь, дурак?… – Самозванец отплюнул кровь, заполнившую ему рот. – Я Глеб… Глеб Первоход…
– Нет, – снова отчеканил Ставр. – У тебя на руке семь шрамов. Твой седьмой шрам не выцвел и наполовину. А у Первохода он почти незаметен.
– Я…
– Ты тот двойник, о котором рассказывал Глеб! Он был уверен, что расправился с тобой. Но ты выжил.
Самозванец выкатил на Ставра полные злобы, отчаяния и муки глаза.
– Слушай сюда, парень, – хрипло проговорил он. – Я такой же Глеб Первоход, как и он… Я ничем от него не отличаюсь… Ты ведь хочешь прославиться, верно?.. Я помогу тебе… Мы с тобой будем одной командой.
Голос двойника звучал все глуше, он стремительно терял силы.
– Вынь меч, дружище… – взмолился он. – Освободи меня… Боже, если бы ты знал, как мне больно!
В голосе этом было столько мольбы и горя, что сердце Ставра дрогнуло. Всего на мгновение он ослабил нажим, всего на мгновение его пальцы, сжимающие рукоять меча, ослабили хватку. Но этого мгновения самозванцу оказалось достаточно. Он резко ударил Ставра растопыренными пальцами по глазам, затем ухватился за клинок и вырвал его из своей груди.
Удар по глазам ослепил и шокировал Ставра, на несколько секунд он потерял ориентацию, а когда вновь пришел в себя, самозванец уже вцепился пальцами ему в горло и навалился на него своим тяжелым телом.
Черная кровь хлестала из его рассеченной груди, и одежда Ставра быстро пропитывалась ею.
– Щенок! – гаркнул в лицо ходоку самозванец. – Ты думал, что сможешь убить меня? Первоход не смог, а ты сможешь? Щенок!
Черная кровь закапала Ставру на щеки, затекла в рот.
– Я прикончу тебя! – хрипела тварь. – Вырву тебе глаза и сожру их!
Холодные, твердые пальцы псевдо-Глеба сдавили горло Ставра. Ходок стал задыхаться, в глазах у него потемнело. Ставр понял, что теряет сознание, и тут краем глаза он уловил какое-то движение. Пес пытался подняться на лапы.
«Великий пес-Семаргл, помоги ему!» – взмолился Ставр.
Пес поднялся на ноги, тряхнул головой и уставился на самозванца.
– Давай… – прохрипел Ставр.
И пес услышал его зов. Он прыгнул самозванцу на спину и всадил клыки ему в горло. Теряя сознание, Ставр успел увидеть, как пес и самозванец упали на землю и принялись кататься по траве, разбрызгивая черную кровь и усеивая пожухлую траву безобразными ошметками, похожими на клочки черной пены, которые тут же таяли и с шипением впитывались в землю.
Потом мир в глазах Ставра подернулся желтовато-серой пеленой, и голова молодого ходока бессильно свесилась набок.
5
Глеб присел на корточки и тщательно осмотрел землю.
– Ты думаешь, он еще жив? – тихо спросила матушка Евдокия.
– Уверен, что да, – ответил Глеб. – Вот, посмотри. – Он указал пальцем на примятую траву. – Здесь похититель положил его на траву, чтобы отдохнуть. Причем не просто бросил, а именно положил – аккуратно, чтобы не зашибить.
Евдокия посмотрела на траву и вздохнула.
– Я ничего в этом не понимаю. Вижу только, что трава примята.
Глеб опустился на корточки, осторожно раздвинул траву и вгляделся в едва различимый оттиск.
– След похож на человеческий, – сказал он. – Но это не человек. Думаю, мальчика похитила призрачная тварь.
Глаза матушки Евдокии расширились от ужаса.
– Та самая тварь, которая вышла из тумана?
– Да. – Глеб поднял взгляд, осмотрел кустарники и деревья и добавил: – Эта тварь приняла человеческий облик. Уж не знаю, зачем ей это понадобилось. Ладно, двигаем дальше.
Первоход выпрямился, поправил на спине тяжелые сумки и двинулся вперед. Евдокия зашагала следом.
– Ты не устал? – спросила она. – Я могу понести сумки.
– Прости, матушка, но ты для этого слишком хрупкая, – отозвался Глеб.
Евдокия сдвинула брови.
– Не такая уж и хрупкая, – сказала она. – Ты, кажется, забыл, какая бурная жизнь у меня за плечами.
– Не такая уж и хрупкая, – сказала она. – Ты, кажется, забыл, какая бурная жизнь у меня за плечами.
– Отчего же, я помню. Если решу ограбить караван купцов или повтыкать в кого-нибудь ножики, обязательно обращусь к тебе за помощью.
Губы Евдокии дрогнули от обиды.
– Ты злой человек, Первоход, – сказала она. – Злой и жестокий.
– Ты мне льстишь.
– К тому же ты грубиян, – добавила Евдокия. – Не понимаю, почему о тебе говорят так много хорошего?
– Так, значит, ты и раньше слышала обо мне?
– Конечно. Кто же не слышал о Глебе Первоходе? Мои прихожане часто о тебе говорят. Особенно женщины.
Глеб ухмыльнулся:
– Матушка, от твоей лести я совсем растаял. Можешь взять меня, словно кусочек масла, и размазать по хлебу самым тонким слоем.
Евдокия нахмурилась.
– И выражаешься ты непонятно. Понимаю, что грубишь, а в чем твоя грубость – не пойму. И не пойму, почему я не могу сердиться на тебя. Ты обманул меня, а я снова тебе верю.
– Может, это потому, что я тебе нравлюсь? – поинтересовался Глеб.
Евдокия фыркнула:
– Вот еще. Мне нравятся добрые, честные и богобоязненные мужчины. А ты самонадеян, горделив и глуп.
– Верно, – кивнул Глеб, внимательно оглядывая землю и траву. – И к тому же – обожаю, когда меня гладят против шерсти. Так что давай еще, матушка. Гладь, пока я не начну мурлыкать.
Несколько шагов они прошли молча.
– Здесь недалеко – заброшенные Моревские рудники, – сказал Глеб. – Раньше там было полно волколаков.
– А сейчас? – спросила Евдокия.
– Сейчас не знаю.
Евдокия посмотрела себе под ноги и нахмурилась.
– По земле стелется белый туман, – сказала она.
Первоход кивнул:
– Да.
На лице проповедницы отобразилась тревога.
– Уж не тот ли это страшный туман, о котором ты говорил? – взволнованно спросила она.
Глеб покачал головой:
– Нет. Этот белый туман был здесь всегда. Всматривайся в него пристальней, матушка. Если увидишь что-нибудь странное, тут же скажи мне.
Туман поднимался все выше. Теперь Глеб продвигался вперед осторожно, вглядываясь в туман и держа руку на прикладе ольстры. Идти по этому туману молча Евдокии было тягостно. И тогда она снова заговорила:
– Первоход, а что будет, когда мы пройдем Моревские руд…
– Тс-с! – вдруг произнес Глеб, повернулся и накрыл губы Евдокии ладонью. Затем тревожно огляделся по сторонам.
Проповедница замерла, повинуясь его приказу, и тоже огляделась. Ничего подозрительного она не заметила. Она хотела сказать об этом Первоходу, но тут он выдернул из кобуры ольстру и прошептал:
– Волколаки!
Евдокия снова огляделась. Вокруг были только черные деревья и белый туман. В этом месте он доходил проповеднице до пояса.
– Я ничего не…
– Они пошли в атаку! – крикнул Глеб и толкнул ее в кусты. – Затаись!
Громыхнул выстрел. Черная тварь, вынырнувшая из белого тумана, с визгом рухнула назад с развороченной выстрелом головой.
Глеб выхватил из кармана охотничьей куртки горсть маленьких, темных шариков и швырнул их в туман. Туман всколыхнулся и стал быстро опадать, словно шарики всасывали его в себя.
Огромное рыкающее чудовище напало на Глеба сзади и сбило его с ног, но он резко откатился, развернулся и всадил чудовищу в брюхо меч. Затем вскочил на ноги, прыгнул самому рослому волколаку на спину, обхватил меч двумя руками и с размаху всадил клинок чудовищу в основание черепа.
Затем спрыгнул с волколака, снова перекувыркнулся и встретил еще одного волколака ударом меча в грудь. Клинок рассек широкую грудную клетку чудовища, и на одежду Глебу брызнула черная кровь. Глеб еще дважды ударил волколака в грудь. Когда волколак рухнул на землю, Глеб, тяжело дыша, огляделся.
Белый туман стлался теперь не выше травы, и в этом белом призрачном молоке чернели огромные тела поверженных чудовищ. Четыре волколака, подобно четырем огромным черным мешкам, лежали на поляне. Глеб усмехнулся и с гордостью проговорил:
– Мой личный рекорд.
Затем сорвал с земли пучок травы, тщательно отер клинок, вложил меч в ножны и повернулся к Евдокии. Проповедница сидела на траве и с ужасом смотрела на Глеба. Он усмехнулся и сказал:
– Ты так на меня смотришь, будто я сам – темная тварь.
– Ты сражался с ними, как демон, – взволнованно пробормотала Евдокия. – Мне даже показалось, что за спиной у тебя выросли черные крылья.
Глеб дернул щекой и небрежно пояснил:
– Это была тень. Между прочим, я только что спас тебя. Где овации?
Евдокия медленно поднялась на ноги и облизнула кончиком языка пересохшие от пережитого ужаса губы.
– Тебе ведь нравится убивать? – спросила она вдруг.
– Я убиваю только темных тварей, – небрежно ответил Глеб, подняв с земли ольстру.
– Я буду молить бога о том, чтобы ты не ошибся, когда будешь выбирать себе очередную жертву, – сказала Евдокия.
Глеб вложил ольстру в кобуру, взглянул на проповедницу и холодно отчеканил:
– Я не выбираю себе жертву. Я сражаюсь только с хищниками. И не я, а они выбирают меня.
Глеб втянул ноздрями воздух и нахмурился. Он вдруг понял, что еще ничего не кончилось. Что-то витало в воздухе. Что-то неуловимое и опасное.
Осмотрев деревья, Первоход перевел взгляд на Евдокию. Глаза проповедницы были расширены и поблескивали матовым светом. На щеках ее проступил легкий румянец, губы были слегка приоткрыты.
– Что за… – начал было Глеб, но осекся.
На мгновение голова его закружилась, но головокружение тут же прошло, оставив после себя странный осадок. Реальность будто бы подернулась легкой розоватой дымкой. Глеб облизнул губы и снова посмотрел на Евдокию. Внезапно его охватило дикое желание.
Глядя Евдокии в глаза, он усмехнулся.
– Я не понял – а где поцелуй победителю?
Несколько секунд Глеб и Евдокия молча смотрели друг другу в глаза. Потом проповедница улыбнулась и спросила:
– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала?
– Только если ты сама этого хочешь, – ответил Глеб.
Незаметно для самих себя, они шагнули друг другу навстречу.
– Здесь не самое подходящее место, – проговорила Евдокия, глядя Глебу в глаза.
– Правда? И чем же здесь плохо?
Повинуясь внезапному порыву, Глеб шагнул вперед, схватил Евдокию и стиснул ее в объятьях. Губы их встретились.
Глеб действовал торопливо и неистово, но Евдокия не сопротивлялась. Она тоже торопилась, будто боялась, что наваждение пройдет и она снова побоится сделать то, чего ей так давно и так сильно хотелось.
Оба принялись торопливо срывать с себя одежду, продолжая страстно целоваться. Густые каштановые волосы Евдокии рассыпались по белым обнаженным плечам. Подставив под поцелуи голую грудь, она запрокинула голову и засмеялась. Потом запустила пальцы в волосы Глеба.
Глеб стал осыпать поцелуями ее шею, ключицы и грудь. Потом снова впился поцелуем в ее губы. Его длинные, мягкие волосы упали Евдокии на лицо, и запах этих волос – травяной, дымный запах охотника и лесного жителя – окончательно вскружил Евдокии голову.
– Сделай это! – хрипло выкрикнула она. – Сделай!
Глеб сорвал с себя рубаху, обнажив смуглое, мускулистое тело, испещренное шрамами, и повалил Евдокию на траву, продолжая покрывать поцелуями ее грудь и ключицы.
И вдруг подул сильный порыв ветра. Оба на мгновение замерли, а затем отпрянули друг от друга. Глеб изумленно поднял брови. Евдокия приглушенно вскрикнула, схватила с земли платок и стыдливо прикрыла обнаженные груди.
Несколько секунд они в полной растерянности смотрели друг на друга. И вдруг один из волколаков поднял голову и взглянул на Глеба.
– Первоход! – испуганно вскрикнула Евдокия.
Волколак вскочил на ноги. Глеб выхватил из брошенной кобуры ольстру, отскочил в сторону и нажал на спуск. Волколак пригнулся, и пуля, просвистев над его массивной головой, вонзилась в ствол дерева. Резко выбросив вперед лапу, волколак вышиб из рук Глеба ольстру, сбил его с ног и подмял под себя.
Всадив когти в плечи Глеба, волколак попытался дотянуться зубами до его горла, но Глеб вцепился ему пальцами в шею и отвел от себя голову твари. Мышцы Глеба вздулись от напряжения, на шее проступили жилы, на лбу заблестели бисеринки пота. Морда волколака, до жути похожая на человечье чернокожее лицо, опускалась все ниже, его клыки почти касались щеки Глеба.
– Врешь… – процедил ходок сквозь стиснутые от напряжения зубы. – Не возьмешь…
Он снова отвел от себя морду твари. Однако та, несмотря на страшные раны на боку и животе, не собиралась сдаваться. Руки Глеба задрожали, и клыки волколака вновь стали приближаться к его горлу.
– Евдокия… – хрипло позвал Глеб. – Ольстру… Подними…
Проповедница испуганно уставилась на лежащую в траве ольстру.
– Давай… – поторопил Глеб, изо всех сил удерживая нависшего над ним волколака.
Проповедница подняла ольстру с земли и наставила ее дулом на чудовище.
– Жми пальцем на крюк! – крикнул Глеб.