Евдокия зажмурилась и нажала. Пуля со свистом рассекла воздух и, пробив чудовищу черепную кость, выбила из его затылка фонтан крови. Глеб спихнул тварь с себя, вскочил на ноги, вырвал из рук Евдокии ольстру и, приставив дуло к вытаращенному глазу волколака, нажал на спуск.
Матушка Евдокия вздрогнула от грохота выстрела и, хрипло дыша, опустилась на траву. Ее крепкая девичья грудь снова была обнажена, а волосы разметались по плечам, сделав ее похожей на амазонку, но Евдокия не замечала этого.
Покончив с волколаком, Глеб сорвал пучок травы и стер со своей груди кровь чудовища. Затем поднял с земли черный платок и протянул его Евдокии.
– Прикройся, – сказал он.
Проповедница взяла платок и молча закрыла грудь.
6
Пять минут спустя, приведя одежду в порядок и повязав голову платком, Евдокия холодно взглянула на Глеба и сказала:
– Мы должны обсудить то, что между нами произошло.
– О чем ты? – спросил он.
– Что с нами было, Глеб? – спросила она. – Мы будто обезумели.
– Здесь неподалеку есть болота с ядовитыми испарениями, – хмуро ответил Глеб. – Я думаю, дело в них.
Евдокия немного помолчала, кусая губы. Потом с трудом проговорила:
– Я почти не помнила себя. Скажи, мы с тобой успели сделать… это ?
Глеб усмехнулся и покачал головой.
– Нет.
Проповедница облегченно вздохнула:
– Я знала это, но должна была убедиться. Нужно скорее уходить отсюда.
– Боишься, что болотные испарения снова сыграют с нами злую шутку? – прищурился Глеб.
Матушка Евдокия покраснела.
– Боюсь, – честно призналась она. – Очень боюсь.
– Эти испарения не заставляют человека делать то, чего он не хочет, – возразил Глеб. – Они лишь делают тайное явным. И если мы оказались в объятьях друг друга, значит, мы тайно желали этого.
Евдокия отвела взгляд и хмуро произнесла:
– Я не хочу об этом говорить.
Глеб пожал плечами.
– Хорошо, не будем.
Немного помолчав, Евдокия тихо сказала:
– До сих пор я думала, что бояться нужно только Гиблого места. Но теперь понимаю, что больше всего бояться следует…
– Меня? – вскинул голову от сумки с провизией Глеб.
Проповедница покачала головой:
– Нет. Себя. – Она перекрестилась и зашептала распухшими от поцелуев губами: – Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое.
– Твой бог заставляет тебя быть лицемеркой? – с холодной насмешливостью поинтересовался Глеб.
– Это не так, – ответила проповедница.
– Тогда будь со мной честна. Ты ведь хотела этого. Хотела, да?
Несколько мгновений Евдокия молчала, в волнении кусая губы, потом кивнула и выдохнула:
– Да. Ты мне люб, Первоход. Очень люб. И теперь это глупо скрывать. Но между нами ничего не может быть.
– Почему? – прищурился Глеб. – Ты ведь проповедница, а не черноризница. Бог не запрещает тебе любить мужчину.
– Ты язычник, Глеб. И ты пугаешь меня. Ты слишком силен для человека.
– Я не просто человек. Я ходок.
– Об этом я и говорю. Люди боятся ходоков, считают вас такими же исчадиями ада, как оборотни и упыри.
– Людская молва лжива и пуста, – угрюмо проронил Глеб.
Евдокия качнула головой.
– Не всегда. Раньше я сама так думала. Но теперь… Первоход, я видела, с какой яростью ты убиваешь темных тварей. И эта ярость – она не от бога.
– Хочешь сказать, что во мне сидит демон?
Евдокия нахмурилась, но ничего не ответила. Глеб криво ухмыльнулся.
– Значит, ты считаешь, что я одержим демоном. Славно. И как же мне изгнать его?
– Если мы выберемся отсюда, приходи к нам в общину. Мы будем вместе молиться о твоем спасении. Я возложу на тебя частичку Святого креста, привезенного из Иерусалима.
Глеб натянул рубаху и насмешливо проговорил:
– Спасибо, но я уж как-нибудь так… Без креста и полумесяца. Своими силами.
– В тебе говорит гордыня, – с упреком сказала матушка Евдокия. – В сочетании с гневом это страшная смесь.
– Эта «смесь» позволила мне прикончить тварей и спасти тебе жизнь! – резко отчеканил Глеб. – А меня опасаться тебе не стоит. Я никогда не залезу под юбку черноризнице. Если, конечно, снова не нанюхаюсь ядовитых испарений.
Евдокия вспыхнула, но удержалась от резкого ответа. Глеб застегнул ремни кобуры, поправил на поясе меч и ножны-соты с метательными ножами.
– Пора выдвигаться, – сказал он. – Впереди кишеньский жальник. Судя по всему, призрачная тварь потащила мальчишку туда.
Губы Евдокии слегка побелели.
– И давно там не хоронили? – спросила она.
– Людей – лет двести или триста, – ответил Глеб. – Насчет не́людей ничего сказать не могу.
Проповедница вздохнула и с явным облегчением заявила:
– За триста лет любое тело сгниет и превратится в труху.
– Только не в Гиблом месте, – холодно возразил Глеб.
Евдокия хотела что-то сказать, но он вдруг насторожился и знаком попросил ее помолчать. Несколько секунд Глеб напряженно вслушивался, затем прошептал:
– Сюда кто-то идет. Спрячься за дерево.
– А ты?
– А я встречу незваного гостя как полагается. Ну же!
Евдокия быстро поднялась на ноги, прошла к дереву и укрылась за ним. Глеб вынул из кобуры ольстру, выгреб из широкого кожаного кармана, пришитого к кобуре, несколько патронов и забил магазин ольстры под завязку.
Затем присел на одно колено, прижал приклад ольстры к плечу и направил дуло в сторону чащобы. Кто-то приближался, хрустя валежником и шурша ветвями.
7
Высокая фигура вышла из орешника и рухнула на траву. Глеб опустил ольстру и крикнул:
– Евдокия, оставайся там!
Затем выпрямился и быстро подошел к распростертому на траве парню. Схватил его за плечо и тряхнул.
– Ставр! Ставр, ты слышишь меня?
Парень приподнял голову и чуть слышно пробормотал:
– Первоход… Боги, как же я устал.
И снова ткнулся лицом в траву. Глеб быстро осмотрел тело Ставра, но, кроме синяков на шее, никаких ран не обнаружил. Судя по всему, молодой ходок был просто предельно измотан.
– Глеб, я могу выйти? – окликнула из-за дерева Евдокия.
Первоход отрицательно мотнул головой.
– Пока нет.
Затем устремил взгляд на чащобу, выпрямился и, держа ольстру наготове, двинулся к деревьям, из-за которых вышел Ставр. Чем бы ни была тварь, с которой вступил в схватку Ставр, она могла преследовать ходока и прийти сюда вслед за ним.
Пройдя несколько шагов, Глеб на мгновение остановился, затем опустил ольстру и бегом побежал к лежащему на земле мальчику. Осмотрел его, пощупал пульс, затем осторожно поднял мальчика на руки и вернулся на поляну.
Ставр уже сидел на траве, обалдело уставившись на матушку Евдокию, а она хлопотала возле него, натирая его ссадины мазью и приговаривая слова утешения.
Завидев мальчика, Евдокия вскочила на ноги и подбежала к Глебу. Губы ее затряслись, на глазах выступили слезы.
– Он жив? – взволнованно спросила она.
– Да, – ответил Глеб. – По крайней мере, он дышит.
Первоход осторожно положил мальчишку на траву. Затем взглянул на Ставра и спросил:
– Где ты его нашел?
– В лесу, – ответил парень. Затем взглянул на трупы волколаков и спросил: – Это ты их убил?
Глеб молча кивнул.
– Может, нам стоит убраться отсюда? – спросил Ставр. – Честно говоря, мне здесь немного не по себе.
– Среди мертвых волколаков мы в относительной безопасности, – заверил Глеб. – Оборотни сюда точно не сунутся, да и упыри поостерегутся. Кто на тебя напал?
– Сперва волколаки. Потом… – Ставр нахмурился и нехотя договорил: – …Твой двойник.
– Кто? – не понял Глеб.
– Твой двойник, – повторил Ставр. – Тот самый, про которого ты мне рассказывал. Ты думал, что убил его, но этот гад выжил.
Лицо Глеба потемнело.
– Это он похитил мальчика?
Ставр кивнул:
– Да.
– Как ты на него наткнулся?
– Я услышал собачье рычание и чей-то голос. Пошел на звук и увидел тебя. Ну, то есть… его. Он пытался задушить собаку.
– Собаку?
Ставр кивнул.
– Да. Большого коричневого пса. – Заметив, как изменилось при этих словах лицо Глеба, парень уточнил: – Знаешь его?
– Это Дружок, – ответил Глеб. – Мой пес. Он жив?
Ставр покачал головой.
– Нет. Твой двойник позвал меня на помощь. Я помог ему прикончить пса.
– Мальчик был там же?
– Да. Он лежал возле пня. Я сразу заподозрил неладное, но никак не мог понять, что меня смущает. Но потом… Потом я догадался.
– И что же тебя смутило?
– Шрамы, – выдохнул Ставр. – На твоей руке седьмой шрам почти выцвел. А у того он был как новенький.
Глеб нахмурился, кивнул и повернулся к Евдокии.
– Как мальчик? – спросил он. – Цел?
– Да, – ответила проповедница.
– Достань свой костяной компас и посмотри, куда нам двигаться дальше, – распорядился Глеб.
Матушка Евдокия вынула из сумки лешью указку и положила ее на ладонь. Немного поколебавшись, костяная стрелка замерла, указывая заостренным концом на чащобу.
– Что там? – спросила Евдокия.
– Мертвый город, – ответил Глеб.
– И сколько еще до него идти?
Глеб взглянул на багровое солнце и ответил:
– Если поторопимся, то до заката будем там. – Он перевел взгляд на Ставра и спросил: – Ты как? Можешь идти?
– Да, – ответил парень. – Я уже отдохнул. Если нужно, я даже могу понести мальчика.
– Это вряд ли, – усмехнувшись, сказал Глеб. – Мальчик для тебя сейчас слишком неудобная ноша. Но если ты настаиваешь, я разрешу тебе понести сумки.
Глава восьмая
1
Зря он выпустил из рук выжигатель. Ой, зря. И спать не нужно было. Но кто бы мог подумать, что этот простоватый с виду здоровяк окажется таким тертым калачом?
Глянув на острие меча, прижавшееся к его горлу, Рах перевел взгляд на хмурое лицо воеводы Видбора и спросил:
– Какого черта ты делаешь, ратник?
– Я собираюсь отсечь тебе голову, охоронец, – последовал ответ.
– Но почему? За что?
– Ты шептал во сне.
– Да ну? – Рах нервно облизнул губы. – И что, в вашем княжестве это запрещено законом?
Воевода нахмурился и неприязненно ответил:
– Здесь Гиблое место, парень, и закон здесь один – закон чащобы.
– То есть кто сильнее, тот и прав?
Видбор мотнул головой:
– Нет. Закон Гиблого места гласит, что подлецы и мерзавцы здесь помирают первыми. Скоро мы нагоним Евдокию и мальчика, охоронец. И пред тем, как это свершится, я хочу узнать, что ты задумал?
Рах снова облизнул губы.
– Видбор, я ведь уже рассказывал тебе. Я хочу найти чудны́е ве…
– Неужто ты и впрямь считаешь меня дураком? – гневно перебил его Видбор. – Ты подсел ко мне в кружале, завел со мной разговор, потом навязался ко мне в спутники. И все это ради пары амулетов?
– Да пойми же, я…
– Во сне ты говорил про какую-то сумку, – оборвал его Видбор.
Рах захлопал глазами.
– Правда?
– Правда. Что это за сумка, Рах? Что в ней?
– Это всего лишь сон. Не думай, что я…
Видбор чуть вдавил острие клинка Раху в шею. Тот осекся и поморщился. Затем облизнул губы и выдохнул:
– Хорошо! Я скажу! В этой сумке – золото. Много золота!
– Откуда оно?
– Я украл его у разбойников. Ты ведь слышал про шайку Вичкута Шкуродера? Я был в этой шайке. Потом я стащил сумку с золотом и сбежал. А потом… потом я заблудился в лесу. Золото – штука тяжелая, я устал его нести и зарыл в землю.
– Где?
– Недалеко от мертвого города.
– Как ты там оказался?
– Я же говорю – заблудился, когда убегал от разбойников.
Видбор прищурил тяжелые веки и глухо проговорил:
– Соврешь еще слово, и я срежу тебе голову, словно кусок сыра.
– Но я говорю тебе правду! – воскликнул Рах. – Разбойники преследовали меня, и я понял, что не смогу от них уйти. Тогда я и свернул к Гиблому месту. Я знал, что туда они не сунутся, поэтому спрятал золото там.
Несколько мгновений Видбор размышлял, недоверчиво глядя на конопатую физиономию Раха, затем сказал:
– Хорошо. Допустим, что я тебе поверил. Но как быть с мальчиком?
– А что с мальчиком? – насторожился Рах.
Видбор приблизил свое угрюмое лицо к конопатой физиономии Раха.
– Ты шептал во сне про мальчика, – сказал он, вперив в лицо Раха холодный, жесткий взгляд. – Ты ведь знаешь, кто он?
– Мальчик? Да ты что, Видбор. Я никогда прежде о нем не слышал.
– Что ж… Тогда пеняй на себя. – И воевода еще чуть-чуть нажал на меч. Острие проткнуло Раху кожу, и струйка теплой крови стекла ему на ключицы.
– Стой, Видбор! – испуганно закричал Рах. – Остановись!
Воевода ослабил нажим.
– Ну? – хрипло спросил он.
– Мальчишка тоже был в шайке разбойников Шкуродера! – быстро проговорил Рах.
– Что ты несешь? – сдвинул брови Видбор.
– Но это правда! Мальчишка был приманкой. Вичкут оставлял его на большаке, а сам поджидал в засаде. Сам посуди – у какого гада не дрогнет сердце при виде заблудившегося сиротки, который просит помощи?
Воевода задумался.
– Твои слова похожи на правду, – неохотно признал он после паузы.
– Конечно, похожи! Потому что это правда! Этот мальчишка… – Рах вновь облизнул губы. – …Он хитер, как лисенок. Вичкут Шкуродер посылал его нищенствовать по селам и весям. Малец просил подаяние, а попутно выведывал, куда и по каким дорогам купцы отправляют свои караваны.
Видбор глубоко задумался. По всей вероятности, слова Раха показались ему убедительными. Наконец, он пробасил:
– Допустим, ты не врешь. Но ведь мальчик заболел. По-твоему, он притворяется?
– Конечно! Думаю, мальчишка заманивает Евдокию в ловушку!
– Поясни, – потребовал Видбор, хмуря густые брови.
– А что тут непонятного? Вичкут Шкуродер послал мальчишку разведать, что и как. Тот прознал про сумку, а потом притворился больным. Лекаря и вещунью мальчишка подкупил, чтобы те заставили Евдокию отвезти его в Гиблое место.
– Да как же он разузнал-то? – удивился Видбор.
– Как-нибудь разузнал, – убежденно заявил Рах. – Говорю тебе: этот мальчишка хитер, как лис. А я болтлив, ты сам это знаешь. Я видел Евдокию и мальчишку в кружале «Три бурундука». Может быть, там я и сболтнул лишнего.
Видбор обдумал его слова и тряхнул головой:
– Чушь! Откуда малец знает, где искать твою сумку с золотом?
Рах нахмурился.
– Не хотел я тебе говорить, Видбор, да, видно, придется. Ты мне все равно не поверишь, но я скажу. Этот малец… он не просто мальчишка. Он – ведьмин выкормыш. Слыхал про таких?
– Что-то слышал. Но что, не помню.
– У ведьминых выкормышей, словно у гофских троллей, нюх на золото. Запусти его в огород, где зарыта кубышка с золотом, и ведьмин выкормыш тут же укажет тебе нужное место.
– Гм… – Долго и тяжело раздумывал Видбор и, наконец, опустил меч. – Извини, что я тебя мечом, – слегка смутившись, проговорил он. – Но уж больно гнусные да непотребные вещи шептал ты во сне.
Рах облегченно вздохнул, потер пальцами горло и ответил:
– Это у меня с детства. Кошмары мучают, вот я и злюсь. Специально твержу гадости, чтобы отпугнуть нечисть.
– И как? – заинтересовался воевода. – Помогает?
– Мне – да.
– А я после того, как вернулся из Гиблого места, совсем плохо сплю. Только усну, а твари тут как тут. Просыпаюсь в поту.
Видбор вложил меч в ножны.
– А ты зачем сюда ходил-то? – спросил его Рах.
– Другу-приятелю одному помогал.
– Уж не Глебу ли Первоходу?
Видбор кивнул:
– Ему. За нами тогда по пятам шло чудище. Пришлось мне Глеба и его спутников отослать, а самому встать на заслон. Чудище было страшное, сажени четыре ростом, не меньше. А ревело так, как и десяти лосям не прореветь.
– И как же ты с ним справился?
– Как справился? – Видбор мрачно усмехнулся. – Да я и не справился. Кружил вокруг него и мечом разил. Да только все без толку. Одно хорошо – задержал я эту гадину. А потом вырвало у меня чудище меч из рук, а меня самого хвостом так садануло, что я через два дерева перелетел да в сугроб упал. Плечо себе выбил и руку сломал. До сих пор в непогоду ноет.
Рах улыбнулся.
– Но ты выжил, а это главное.
– Верно, выжил, – неохотно признал Видбор. – Не стало чудище меня искать, вдогонку за моими друзьями бросилось. А я доковылял до охотничьей хижины, отлежался там ночь, день да еще полночи, а потом вернулся к меже.
– Ты все правильно сделал, – убежденно произнес Рах.
– Да, – кивнул воевода, – знаю. Но на сердце до сих пор кошки скребут. Может, зря я тогда за друзьями не пошел? Гложет меня это, охоронец. Вина перед ними сердце сосет.
– Ты уверен, что Глеб Первоход погиб?
Видбор пожал могучими плечами.
– Кто знает. Может, да. А может, нет. Только я его с тех пор ни разу не видел. – Воевода помолчал, потом покосился на Раха и сказал: – Я пытался его отыскать.
– Правда? Где?
Воевода вздохнул и признался:
– Я ходил в Гиблое место еще раз.
Рах взглянул на него удивленно.
– Вот это да! Один?
Видбор покачал головой:
– Нет. Я нанял хорошего ходока. Четыре дня мы ходили с ним по Гиблому месту. А на четвертый его задрал оборотень, и я остался один.
– И как ты выбрался?
– Я многому научился у того ходока. Читать по следам, избегать ловушек… В Гиблом месте один день идет за десять.
– В этом я уже убедился, – признал Рах.
– Я ходил по чащобе еще несколько дней, – продолжил глуховатым голосом Видбор. – Перебил кучу тварей, сам побывал в зубах у волколака… Но Глеба так и не нашел.
– И что было потом?
– Ничего. Несколько дней спустя я вернулся в Хлынь и зажил своей жизнью. – Воевода помолчал. Глянул на Раха и вдруг спросил: – А знаешь, что я иногда во сне вижу?
– Что?
– Будто бросаются на Первохода огромные твари, а я вынимаю меч и бегу ему на подмогу. Рублю тварей до последнего, а опосля того падаю наземь и помираю. – Видбор улыбнулся. – И так мне, знаешь, хорошо… Будто не помер я, а родился заново. Ладно.
Он вздохнул и поправил ножны.
– Ты, Рах, здесь постой. А я вперед пройду да посмотрю, что там и как. Да гляди, не высовывайся, пока не разрешу.