Герхард Липински не выдержал, резко поднял руку с пультом, ткнул кнопку выключения, прерывая воспроизведение речи.
Он сделал эту видеозапись, готовясь к докладу на галактическом ученом совете - высшем форуме, на который лишь отдельные счастливчики попадают в качестве приглашенных. Все прочие смертные «присутствуют» удаленно, через онлайн-трансфер каналы. А уж о том, чтобы не просто находиться в зале, а выступить с революционным докладом, - об этом мечтает каждый уважающий себя профессионал.
Еще несколько дней назад у Герхарда была возможность войти в историю. Да как войти - не робко потоптаться на пороге Пантеона, а смело распахнуть дверь, шагнуть в зал Славы, чего при жизни добивались считаные единицы.
Да. Несколько дней назад. Пока идиот Ортега все не испортил, не рассказал Шлиману о том, что произошло на «Медузе». Как следствие, мозг, не окрепший после тяжелейшего восстановления, не выдержал новой эмоциональной перегрузки, попытался «укрыться» от жестокой правды за стеной спасительного безумия.
И теперь сделанная профессором Липински запись - репетиция триумфального выступления перед коллегами - не нужна. Просто потому, что выступление не состоится. Юрген Шлиман подвинулся рассудком, и можно уже не смотреть на экран, проверяя: достаточно ли солидно выглядит профессор Липински на трибуне?
Чертов идиот в мундире! Три года жизни бездарно вычеркнуты. Конечно, можно попробовать повторить все сначала, на другом пациенте. Но когда еще встретится столь же дикий случай, как со Шлиманом, с таким жутким комплексом неблагоприятных воздействий на мозг? Да еще надо «перехватить» интересный экземпляр, увести из-под носа у других, не менее Герхарда рвущихся к славе… К тому же необходимо, чтобы родственники дали согласие на применение инновационных технологий - рискованных, не проверенных на множестве пациентов. И неутвержденных Министерством здравоохранения.
Да, это в случае со Шлиманом все сошлось удачно - одно к одному: и мощное комплексное воздействие на мозг, и отсутствие родственников, и то, что Липински с клиникой оказался ближе всех… Но у него отняли честно заработанное место в Храме Славы…
Что же теперь? Теперь остается ждать следующего подходящего случая. А пока… пока можно попробовать вернуть Юргена Шлимана к полноценной жизни. Во второй раз…
25 июля 2114 года
В тот момент, когда сработала одна из «контролек» на пульте, оперативным дежурным ГСБ по третьему сектору ответственности был майор Клаус Фертихогель.
- О! Проникновение на режимный объект, - очнувшись от полусна, сказал помощник Фертихогеля, молодой лейтенант, лишь второй или третий раз несший вахту на центральном пульте.
- Сам вижу! - майор Галактической Службы Безопасности ответил излишне резко, даже грубо.
Не только потому, что надеялся «дотащить» смену до конца без неприятных сюрпризов, но еще и потому, что молоденький лейтенант за двадцать три часа совместного дежурства порядком вывел Клауса из равновесия.
Ладно, когда желторотые сосунки начинают воображать себя крутыми вояками или властителями мира. Таковые, едва усевшись за пульт оперативного дежурного ГСБ, уже мнят себя ближайшими приятелями бога. Эта дурь выбивается из башки за несколько трудных вахт - с тревогами, неприятностями, изматыванием нервов. Это можно простить «желторотикам». Простить и пережить.
А вот если молодой офицер, которому доверили судьбы миллионов людей, откровенно дремлет бульшую часть дежурства… Это говорит о том, что селекционная служба ГСБ сработала плохо. В курсанты приняли человека, по своим внутренним качествам не соответствующего мундиру офицера Галактической Безопасности.
«Надо будет написать рапорт о лейтенанте…» - с неприязнью подумал Клаус, запуская информаторий оперативного центра. Впрочем, майор почти сразу же забыл о своих мыслях в отношении помощника. Следовало решать более срочные и важные задачи.
Первым делом требовалось установить: что за «контролька» сработала, какой объект «звенит»? Майор Фертихогель надеялся, что с этим вопросом сумеет справиться в несколько секунд, однако информаторий оперцентра выдал справку: «нет сведений об объекте».
Прочитав такой ответ бортовой компьютерной системы, видавший виды офицер разинул рот от удивления. Впрочем, его замешательство длилось совсем недолго: после короткой паузы Клаус ввел свои личные идентификаторы доступа, подключился к главному информаторию ГСБ, располагавшемуся за миллионы километров от дежурной базы, мчавшейся в пространстве среди звезд.
На этот раз обошлось без глупостей: ответ пришел в считаные секунды. «Лаборатория экспериментальной физики «Медуза» - прочел майор на дисплее. - Выведена из строя 17 февраля 2107 года в результате техногенной катастрофы при проведении научного эксперимента. Восстановлению не подлежит, персонала нет. Научного или промышленного значения не имеет. Находится в стороне от судоходных трасс. Снята с баланса».
- Вот всегда так с учеными, - недовольно заметил лейтенант, вместе со старшим товарищем прочитав скупые слова о «Медузе». - Что-то там нахимичат, напридумывают, а ты потом расхлебывай… Даже через семь лет после того, как станция взорвалась к чертовой бабушке! И эта хрень за час до конца вахты!
Фертихогель скосил глаза вбок, неодобрительно посмотрел на молодого коллегу, но промолчал. Майор пытался угадать: почему сведения о «Медузе» отсутствуют в информатории оперцентра ГалаБезопасности? Это был до такой степени секретный объект, что упоминания о нем исключили из памяти компьютеров, оставили запись только в главной информационной базе ГСБ?! Очень интересно, что же это была за станция экспериментальной физики?!
Сигнал «контрольки» свидетельствовал: некто находится на борту аварийной станции, несмотря на полицейские стоп-маяки, запрещавшие приближение к объекту и передвижение по нему. Хотя… Стоп-ленты за семь лет могли просто исчезнуть - мародеры и прочий сброд всегда пытаются обойти полицейские кордоны, лишь бы только поживиться чем-нибудь ценным на заброшенном объекте.
Может, стоп-лент давно нет, но вот «маячки» стояли до сих пор, ждали своего часа. Один из них прилежно сработал, детекторами движения зафиксировав появление чужака. Интересно, кто бы это мог быть? Что ему нужно на давно уничтоженном взрывом научном объекте? Скорее всего, какой-то случайный гость… Но откуда он, в стороне от трасс движения звездолетов?
- Что будем делать, сэр? - напомнил о себе лейтенант. - До смены около сорока минут, сигнал контроль-индикатора мы приняли. Отдадим приказ, чтобы полиция выслала патрульную группу? Хотелось бы решить проблему до конца вахты…
- Погоди! - остановил майор, почувствовав, что молодой офицер готов сделать все возможное, лишь бы сбросить «фонящий» объект со своего баланса, завершить дежурство минута в минуту.
Повесить ответственность за все на патрульный экипаж да на сменщиков, которые вскоре должны появиться в рубке оперативного дежурного ГСБ.
Клаус Фертихогель сам не мог объяснить, чем его вдруг заинтересовал объект. Лаборатория как лаборатория. Ну, физики работали. Намудрили чего-то, сами же и пострадали. Кажется, так, если судить по кратким записям. Ученым надавали по рукам, исследования свернули, объект закрыли, опечатали - вот и вся история…
Но опытный майор ГСБ вдруг почувствовал запах жареного. Чуть поколебавшись, Фертихогель запустил он-лайн канал связи со штабом сектора.
- Сэр! - Клаус вызывал на контакт генерала Кросби, своего начальника. - Сэр, прошу прощения за беспокойство. У меня нештатная ситуация.
- Доклад! - генерал терпеть не мог разговоров вокруг да около, ему требовалась четкая и конкретная информация.
- В семнадцать часов три минуты по среднегалактическому сработал контроль-индикатор на объекте третьего сектора ответственности ГСБ, - доложил Фертихогель.
- За пятьдесят семь минут до конца дежурства, - не удержавшись, отметил Кросби.
- Так точно!
- Что за объект?
- Вот тут самое интересное, сэр! - Фертихогель немного сбился, стал говорить не так четко, как раньше. - Я запросил информаторий и не получил ответа. Сильно удивился… Что же это получается? «Контролька» стоит, антенны оперативного центра слушают ответный сигнал, но информации в базе нет. Ерунда какая-то!
- Следовало запросить главный информаторий ГСБ, - назидательно изрек генерал Кросби. - Некоторые объекты по истечении ряда лет снимаются с баланса Службы Безопасности. Данные о них не хранятся в оперцентрах, остаются только в архивной базе.
- Я так и сделал, сэр! - торопливо отозвался Фертихогель. - Ввел свои коды доступа для получения справочного канала, подключился к центральному информаторию.
- И что? - Кросби посмотрел на подчиненного, словно удав на кролика.
- И что? - Кросби посмотрел на подчиненного, словно удав на кролика.
Майор все никак не мог добраться до сути.
- «Контролька» сработала на космической станции. Это база экспериментальной физики «Медуза». По данным нашего информатория, она погибла семь лет назад в результате взрыва…
- Знаю! - пренебрежительно отмахнулся Кросби. - Никакого взрыва, диверсии, злого умысла! Она погибла в результате техногенной катастрофы. Знаю, состоял в следственной комиссии. Дешевая мистика! Никто не смог точно определить, куда исчезли люди, погибли все или не все…
- Исчезли?! - Фертихогель подался вперед, с огромным интересом слушая начальника сектора контроля ГСБ.
Клаус никогда ранее не подозревал о такой катастрофе, просто в руки не попадала информация о «Медузе».
- Да ерунда! - поморщился генерал. - Научная лаборатория собиралась проводить какой-то эксперимент. Потом с их базы пошел сигнал «SOS». Спасатели прибыли, но никого не нашли - лишь следы крови, фрагменты одного или двух трупов. Остальные исчезли. Весь персонал.
- Исчезли?!
- Ну, может, испарились! - чуть повысил голос генерал. Он не считал важной поднятую тему. - Самораспылились, упали в жерло своей установки, сгорели в печи, распались на молекулы! Откуда мне знать?! Комиссия пришла к выводу: произошла техногенная катастрофа, по вине тех самых людей, которые проводили рискованный опыт. Галактический институт экспериментальной физики поддержал такой вывод следователей, оспаривать не стал. Исследования прекратили, дело закрыли, станцию опечатали.
- Семь лет назад… - зачем-то уточнил Клаус.
- Так точно! - хлопнул ладонью по столу генерал. - В общем, майор, сворачивай все действия по контроль-сигналу! Это мой приказ, можешь записать в протоколе для сменщика. Станция «Медуза» давно снята с нашего баланса. Она не имеет никакого научного, военного или промышленного значения. Просто куча металлического хлама в космосе.
- А «контрольки»? - напомнил майор.
- Глупости! - отмахнулся генерал. - Такое случается, очень редко, но случается: их забыли вовремя снять. Простая неразбериха, бюрократия! Кстати, вот об этом напиши: пусть в плановом порядке отправят к «Медузе» группу техников! Надо демонтировать «маячки», чтобы эта дурацкая куча металлолома больше не тревожила нас.
- Значит, дробь всему? - с разочарованием спросил Фертихогель.
- Дробь! - подтвердил Кросби. - Это мой приказ. Еще вопросы?
- Никак нет, сэр!
- Выполняй…
Майор прервал режим видеоконференции, задумчиво посмотрел на дисплеи оперативного дежурного. Загадочный объект по-прежнему «фонил», оттуда шли сигналы.
- Вот как славно вышло! - радостно отметил лейтенант. - Как раз до смены уложились, и делать ничего не надо! А с мародерами и всякими бомжами пусть разбирается федеральная полиция, коль ей охота. Мы - Галактическая Служба Безопасности! Тратить время на глупости не должны! И точка!
Майор Фертихогель посмотрел на своего напарника, вспомнил о том, что надо написать рапорт на молокососа. А потом вновь переключился на мысли об аварийной космобазе. Что-то не давало покоя…
Клаус уже хотел протянуть руку, прервать связь с центральным информаторием ГСБ, но канал еще был активен, и майор вдруг - чисто из спортивного интереса, из любопытства - запросил у компьютеров сведения о «Медузе». Все, какие были в архивных файлах.
Смена подходила к концу, впереди намечалось до черта свободного времени, и Клаус решил на досуге почитать историю катастрофы лаборатории физики.
Перекачав данные на личную флэш-карту, майор спрятал ее во внутренний карман, еще не зная, что этим полностью меняет собственную жизнь. И лучше бы ему все сделать так, как приказывал генерал Кросби.
Из гравитационной воронки, существовавшей вблизи Z-327, Славцеву удалось вырваться только чудом, использовав для этого искусство пилота и что-то нематериальное - такое, что невозможно зарегистрировать ни одним прибором.
Товарищи Андрея сразу и безоговорочно поверили: прозвище Везун бывший капитан федеральной гвардии получил неслучайно. Однако бурной радости по поводу спасения никто не выказывал.
Пока существовала такая возможность, члены экипажа «Осла» наблюдали за падением на Z-327 их родного корабля.
- Ник… - горько прошептал Франтишек Букач и часто-часто заморгал глазами, когда внешняя обшивка корабля изменила цвет, раскалилась в горячих волнах негостеприимной звезды.
Николая Атаманова оставили на борту. Похоронили капитана по старинным обычаям - вместе с его гибнущим судном.
Больше никто не произнес ни слова до тех пор, пока «грузовик» не превратился в раскаленный, ярко светящийся факел, устремившийся куда-то вниз, в кипящую бездну.
- Санта Фелита… - тихо пробормотал Алессандро Пирелли.
- Прощай, брат! - добавил Франтишек Букач.
Лишь один из всех людей смотрел не назад, а вперед - Андрей Славцев, находившийся за штурвалом. Пилот не имел права тратить время на что-то второстепенное, а второстепенным в эти минуты было все, кроме необходимости вырваться из страшного гравитационного капкана.
Однако Славцев сумел одолеть Z-327, доказав коварной звезде - он сильнее. Едва только почувствовав, что «щупальца» ослабли, бессильно обвисли где-то за кормой десантного бота, Андрей скинул с лица маску, шумно вздохнул.
- Выскочили! - объявил он товарищам и тут же закашлялся.
Оказалось, дышать в рубке маленького кораблика стало гораздо труднее, нежели ранее. Он-то, пилот, все время с момента старта сидел в маске, подававшей в легкие кислородную смесь, - так было необходимо, чтобы освободить руки. Зато его товарищи использовали два кислородных прибора на пятерых. Члены экипажа передавали маски друг другу, а в остальное время дышали тем воздухом, что был в кабине. Сравнительно небольшой кабине спасательного бота, в которой почти без проблем могли поместиться шесть человек. А вот дышать в таком помещении, при отсутствии исправных систем очистки воздуха и регенерации кислорода, оказалось весьма трудно.
Скинув маску с лица, Андрей мигом почувствовал, как изменилась атмосфера в рубке, далеко не в лучшую сторону. Доля углекислоты существенно увеличилась.
- Что, капитан, нюхнул табачку с душком? - грустно пошутил Букач, передавая аппарат Карлу-Хайнце Ризе.
Славцев тревожно глянул на приборную панель спасательного кораблика, затем на Христо Малкова.
- Малек! - позвал он. - Что у нас со связью?
- Все плохо, командир, - откликнулся компьютерщик, безуспешно сражавшийся с бортовым радиокомплексом. - Внешняя антенна начисто срезана лазером. Внутренний «хвостик» генерирует такие слабые сигналы, что в окружающем поле электромагнитных помех никто не услышит наш комариный писк. У Z-327 слишком мощная корона. Боюсь, шансов никаких.
- Да, Скупой знал, где устроить засаду… - пробормотал себе под нос Славцев, мучительно пытаясь угадать: сколько еще времени в запасе?
Конечно, до тех пор, пока в заваренных баллонах остается кислород, борьба не закончена. Они смогут дышать по очереди, передавая маски друг другу, даже если в салоне накопится чистая углекислота. Вот только никто не способен дать точный ответ: много ли кислорода осталось в деформированных, получивших повреждения емкостях?
Капитан закусил губу.
- Андрей! - Лутченко тронул Славцева за плечо, присев на корточки рядом с креслом навигатора. - Андрей, там у нас все равно не было ни единого шанса…
Его товарищи мигом вспомнили раскаленный шар «Осла» - полужидкий клубок плазмы, падающий в недра коварной Z-327.
- Понимаю, - вздохнул Славцев.
- Как думаешь, сможем куда-нибудь выбраться самостоятельно? - с надеждой спросил Анатолий. - Ну, куда-нибудь… Радиостанцию Малек не запустит, это факт. Пусть даже он наладил передатчик, но без антенны ничего не выходит - убедились. Значит, нужно рассчитывать только на себя.
- Только на себя! - подтвердил капитан. - И будем бороться до конца!
- Андрей, у нас есть шансы?
Бывший офицер федеральной гвардии вновь тяжело вздохнул, посмотрел на товарища.
- Почти нет, - честно признал он. - Я надеялся, что мы сможем вырваться из гравитационной воронки, потом наладим радиосвязь и пошлем в эфир «SOS». В короне Z-327 это не имело смысла, там мощнейшие электромагнитные помехи. Я думал: если выберемся на «чистое» пространство - вот и выиграли, вытащили счастливый билет. Получается - нет.
- А своим ходом, без внешней помощи? - спросил Букач. - Если предположить, что двигатель Карла-Хайнца выдержит?
- Мой двигатель выдержит, - подал голос старший механик, - только…
Ризе замялся, нервно помял в руках маску. Затем опомнился, передал ее Пирелли. Но второй механик забыл про кислород - слушал диалог товарищей.
- Только движок спасательного бота неспособен развивать такие же скорости, какие дают ходовые машины целого корабля, - Андрей Славцев закончил мысль Карла-Хайнца Ризе. - И разгонная тяга слабее, и перегрев наступает быстрее. Значит, силовым контурам и маршевому двигателю чаще нужен отдых. Тем более он не промышленной сборки. Потом, у меня навигационный комплекс то и дело перезапускается, показывает такую ахинею, что волосы дыбом… Короче, парни, чтоб отсюда, на этой посудине, добраться до сколько-нибудь обжитой людьми зоны, понадобится около двух суток. И десять тонн удачи. Я так думаю.