— Не знаю, я бы убила их всех, — честно призналась Яна.
— Они бы тоже убили тебя, — согласилась женщина.
— Они это почти сделали, — поправила ее Яна, — если бы вы не отогнали… Меня зовут Яна Цветкова. Естественно, просто Яна.
— А я — Татьяна. Татьяна Андреевна Еремеева, — представилась женщина.
Яна несколько раз прохлопала веками, которые все равно плохо слушались ее, но пока по не очень понятным причинам для Яны.
— Постойте! Как вы сказали? Еремеева? А усадьба? Мне показалось — однофамильцы?
Женщина расплылась в открытой улыбке.
— Это мой прадед, — пояснила Татьяна.
— Прадед? — переспросила Яна.
— Я вижу недоверие. Все так ко мне в принципе и относятся. Никто и не верит. Принимают за сумасшедшую.
— Да нет… Я ничего не говорю, — отмахнулась Яна.
— И еще ни один человек не поверил нашей семье и мне, — вздохнула Таня и продолжила: — Дед успел убежать отсюда с женой и двумя сыновьями в последнюю волну эмиграции. Не сильно они хотели срываться с этих мест. Климат, огромная территория с фруктовыми деревьями и море. Дед даже надеялся на то, что они далеко от Москвы и революция до них не докатится. Тем более что сам дед хоть и был и дворянином, и офицером, но в Гражданской войне не участвовал. Им пришлось бросить все свое хозяйство, земли, вещи, дом и сесть с детьми на последний отходящий пароход. Слуги плакали в голос, когда они уходили, и говорили, что никогда теперь не будут так хорошо жить, как при хозяине. Вот каким хорошим человеком был мой дед! — с гордостью произнесла Татьяна. — А дальше… Турция приняла их не очень приветливо. Чужая страна, чужая культура, чужая вера и такой вот приток русских, пусть и воспитанных и культурных, но абсолютно чужих. Еще в дороге супруга моего деда, то есть моя бабушка, и их старший сын заболели. Окружающие люди успокаивали, что это «морская болезнь» разыгралась, что многие разболелись. А по прибытию на берег недомогание не прошло, а только усилилось. У ста человек, сошедших с этого судна, диагностировали холеру, кишечную форму. Восемьдесят процентов из заболевших умерло, среди них и моя бабушка с сыном. Дед остался один с сыном на руках, начинавший с нуля свою жизнь, после такой трагедии, общей и местной, то есть личностной. Он растерялся, и кто может его в этом обвинить? Через несколько лет из сточной канавы его подобрала богатая вдова-турчанка, у которой муж давно сгинул на войне. Плюнув на все нормы и взгляды, она вышла за него замуж и к своим двум детям от первого брака родила еще трех совместных с моим дедом детей. Все бы было ничего, но очень турчанка невзлюбила своего русского пасынка. Она готова была разорваться для своих детей и с такой же силой не принимала ребенка мужа. Все ее дети до брака с дедом и совместные были похожи на нее, все темненькие, со жгучими, темными глазами. Только ребенок из России выделялся и по факту выглядел «белой вороной». Светлые волосы, белая, прозрачная кожа и голубые глаза. Она всячески издевалась над мальчиком, избивала, не кормила и все время повторяла, почему он не умер вместе со своим братом и матерью в дороге? Поэтому было неудивительно, что, как только парень вырос, он ушел из дома. А с семьей его отца, моего деда, и этой турчанки случилось горе. Их завалило в собственном доме всех насмерть после очень серьезного землетрясения. Так что в роду Еремеевых остался все равно один наследник. Он женился, родил дочку, и уже она приехала в Россию, потому что ее отец всегда говорил ей про ее корни. К сожалению, он сам долго не прожил, сказалось тяжелое детство и жизнь, полная лишений, — перевела дух Татьяна. — И вот уже моя мать начала здесь свою жизнь, в России. Жила она очень бедно и была очень доброй и интеллигентной женщиной, пока не заболела. — Татьяна слегка передернула плечами. — Она успела рассказать мне историю нашего рода и что над ним висит какое-то проклятие. Меня она родила для себя и достаточно поздно. Мама пыталась доказать, что эта усадьба принадлежит ей по праву, но над ней только смеялись. Были поставлены определенные условия. Чтобы был найден какой-то труп этого рода и проведена генетическая экспертиза, которая бы подтвердила родство. Где было взять труп? Других родственников не было. Но мама просто жила этой идеей фикс. Она устроилась работать в местный архив, и, пользуясь служебным положением, через несколько лет кропотливой работы она нашла очень интересный факт из биографии моего рода. Оказывается, у моего прадеда была родная сестра. Но про нее никто не знал, потому что она родилась буйнопомешанной и всю ее не очень долгую жизнь ее прятали от людей, для их же безопасности, да и стыдно было, что в таком роду и такой ребенок. И когда Лене исполнилось семнадцать, за ней не уследили, и она что-то сделала с собой, то есть убила себя. Такая вот грустная история. Так они не стали умалишенную хоронить в семейном склепе, а где-то спрятали, захоронили ее тело в доме. Не осталось записей где. Потом и мама, да и я обыскали тут каждый уголок, добыли за деньги схему всех помещений, то есть план. Нет захоронения.
— Извини, — прервала ее Яна, — я как-то сейчас туго соображаю, словно и мозги опухли, но ты же сказала, что эту Лену не стали хоронить в семейном склепе! Так вот… Есть же он? А там и останки, как ты считаешь, твоих родственников. Я же мыслю в правильном направлении?
— Конечно, если бы фамильный склеп сохранился, то не было бы и проблем. Сравнить свою генетику с генетикой деда и матери мне ничего не даст, потому что их тоже считали самозванцами. Мне нужно подтверждение именно с древними родственниками, дореволюционными. А тот склеп сгинул в пучину! — ответила Таня.
— В смысле? — уточнила Цветкова.
— В прямом, — хохотнула Таня, — кладбище располагалось на таком мысе, на возвышенности, старые захоронения были расположены прямо над морем, новые спускались с возвышенности от моря. Так вот в один прекрасный момент этот мыс просто сошел в море вместе почти со всеми старыми захоронениями. Говорят, скалу долго подмывало море и все-таки сделало свое темное дело. Народ и не горевал совсем. А зачем? Родственников уж, ходящих по ту часть кладбища, не оставалось, из живых не погиб никто. Просто уменьшилось кладбище, и все.
— А у тебя пропал генетический материал, — поняла Яна. — Только вот сумасшедшая Лена могла бы помочь.
— Именно так! Ой, спасибо тебе, Яна. — Татьяна вдруг умиленно сложила руки на груди и заплакала.
— Ты что?! — растерялась Цветкова, она очень не любила, когда кто-то плакал при ней. Ей сразу же хотелось помочь, спасти и рвануть на другие подвиги, а организм еще требовал восстановления.
Татьяна утерла слезы.
— Ты первый человек, кто не усомнился, что я говорю правду, что я не сумасшедшая. Ты первая…
— Да я что? Я ничего. Как я могу что-то утверждать или опровергать? Это надо доказать. Извини, а сколько тебе лет?
— Мне? Тридцать восемь, — ответила Татьяна.
— Сколько?! — невольно вырвалось у Яны. — Ой, извини! Я не в том смысле.
— Да знаю я, что я выгляжу на все сто, — ответила Таня. — Жизнь меня тоже потрепала. У нас род какой-то проклятый, что ли? Даже вот фамильный склеп и тот памяти не оставил. Я всей своей жизнью пытаюсь людям помогать, чтобы вымолить прощение у Бога, но не знаю пока…
Яна всматривалась в ее лицо своими щелочками и понимала, что сто не сто, но лет пятьдесят она бы Тане точно дала.
— А еще я, видимо, не очень хороший человек, — добавила Татьяна. — Ты только-только в себя пришла, а я вместо того, чтобы как-то оставить тебя в покое, покормить, угостить, мучаю своими собственными проблемами. Но с другой стороны, это был отвлекающий момент, ты перестала думать о своем состоянии и как-то сконцентрировалась на чем-то другом. Отек немного стал сходить…
— А есть здесь где-нибудь зеркало? — спросила Яна.
— Направо ванная комната, но лучше пока не смотри. В любом случае не смотри пока в зеркало, все пройдет, пару дней чай с моими травками попьешь, и весь отек уйдет, — говорила Татьяна уже вслед уходящей, слегка пошатывающейся Яне.
Когда Яна попала в комнату, которую с натяжкой можно было назвать ванной, первым делом она хотела извиниться и выйти, потому что интимная комната была занята чужой женщиной. Яна чуть не сказала: «Извините», — и не ретировалась.
Задержался ее взгляд на одежде женщины, и Яна удивилась тому, что на ней была такая же одежда, как и на самой Яне.
— Господи! — всмотрелась Цветкова, теперь уже точно понимая, кто в зеркальном отражении. — Это я, что ли? У меня вместо лица арбуз!
— Так вынести столько укусов! — появилась за ее плечами Татьяна.
— Точно я их матку убила! — ответила Яна. — Главное, чтобы эта матка в меня не вселилась.
Таня рассмеялась.
— Тебе бы на воздух выйти, подышать. Здесь плесень кругом, нормальные люди долго находиться не могут, я-то привыкшая.
— А у меня теперь развилась… как ее?.. Аэрофобия… Я боюсь открытых пространств. Еще я боюсь воды и насекомых, — закончила мысль Яна. — С недавних пор… как-то вот.
— Не нападут они больше, — заверила ее Татьяна. — Я обработала тебя специальной мазью, пчелы стороной облетать будут.
Яна посмотрела в ее честные и действительно молодые глаза на немолодом лице и поинтересовалась:
— А нет специальной мази от мужиков?
— В смысле?
— Вот чтобы намазаться ей и больше никакие мошенники, проходимцы, тунеядцы и жигало к тебе не приставали, — пояснила Яна.
— Ты о себе? — еще больше удивилась Татьяна.
— Нет! Меня такие боятся! Они меня стороной обходят! Я для своей подруги. Вроде умная женщина! А как ни ухажер, так сплошное недоразумение!
Таня засмеялась.
— Нет у меня такого, но надо бы подумать. Буду ждать тебя на веранде, выходи на воздух, — ответила Таня и оставила Яну одну со своим ужасающим отражением.
Глава 16
Яна вышла на веранду и только сейчас поняла все очарование окружающего ее места. Большой дом выглядел старо, но при этом весьма благородно. Вокруг было очень много растительности, и пусть она была буйной и неухоженной, это тоже придавало месту определенный шарм. Неизвестные Яне синие и желтые цветочки вросли в стены, и это выглядело чертовски красиво. Словно сказочный ветер принес откуда-то волшебную цветочную пыльцу и она расцвела на фасаде красивейшими цветами. Вдалеке, за зелеными кронами плодовых деревьев просматривалось ярко-синее мо-ре, переходящее в синее небо.
Веранда представляла собой полукруглую площадку с узкими, высокими колоннами, ограничивающуюся перилами. Здесь стояли пластиковый стол и стулья.
— Все-таки решила помыть голову? — обернулась к ней Татьяна.
— Да, на всякий случай, чтобы смыть остатки всего сладкого, — кивнула Яна. — Еще постояла под прохладным душем, чтобы отек спал, но пока безрезультатно, — пожаловалась она.
— Говорю, через два-три дня все пройдет. Присаживайся! — пригласила ее Татьяна. — Вот, что бог послал…
Яна увидела, что гостеприимная хозяйка нарезала хлеб, сыр, фрукты и овощи.
— Ничего больше нет, — перехватила ее взгляд Татьяна.
— Да шикарная закуска! Просто я не очень голодна! — ответила Яна, присаживаясь на стул.
— А может, вина? — спросила хозяйка. — У меня есть домашнее.
— А давай по чуть-чуть, — кивнула Яна.
Татьяна куда-то ушла и быстро вернулась, неся графин с розово-малиновой жидкостью.
— Сама делала, — пояснила она и разлила вино по обыкновенным граненым стаканам.
— Давай за нас! — предложила Яна.
— Давай! И за твое удачное спасение и выздоровление! — улыбнулась Таня.
Яна отметила, что улыбка у нее весьма приятная.
— Да уж… Как вспомню свое отражение в зеркале, так вздрогну… За нас!
Женщины чокнулись.
— Не переживай, все пройдет!
— Твою же мать!.. — вдруг воскликнула Яна.
Татьяна вопросительно уставилась на нее.
— Меня мои мужики, наверное, уже обыскались! Я же сказала, что пошла прогуляться. Сколько времени я уже здесь? — спросила Яна, хлопая длинными ресницами.
— Ну, принесли тебя вчера днем, я всю ночь боролась за тебя, пока кризис не миновал. Значит, ты у меня уже сутки.
Яна смертельно побледнела. Таня это поняла по-своему.
— Нет, ты не думай, что я сумасшедшая, я в медицине понимаю. Я в свое время медицинское училище закончила, да и в травах хорошо разбираюсь. Если бы я хоть на один процент понимала, что не смогу помочь, я бы не оставила тебя здесь и не ставила эксперименты, а вызвала бы «скорую». Но я была уверена, что помогу тебе. Так что ты не обижайся.
— Я не обижаюсь, я в шоке… Сутки?! Виталий Николаевич меня убьет!
— Кто у нас Виталий Николаевич? — спросила Таня. — Муж?
— Боже упаси! Это майор полиции! — вытаращила для убедительности и без того огромные глаза Яна.
— А он что, приставлен к тебе? — ахнула Татьяна.
— Ага! Причем, скорее всего, пожизненно. И еще один, тоже оттуда… — икнула Яна и залпом осушила стакан.
— Откуда? — заинтересовалась хозяйка дома, приютившего Цветкову в ее осиных страданиях.
— Из органов, — понизила голос Яна.
— Из… а-а… поняла! — И Таня прикрыла рот ладошкой. — И тоже за тобой приставлен?
— Тоже! — кивнула Яна, понимая, что с одного фужера опьянела так сильно, словно выпила литр водки. — И они оба меня проклинают. И ищут.
— Так проклинают или ищут? — уточнила Татьяна.
— И то и другое, — махнула рукой Яна. — Сутки! С ума сойти, — все еще не верила она своим ушам. — Налей мне еще!
— А ты уверена, что поможет? — засомневалась Таня. — Кстати, это не совсем вино. Это, скорее, настойка. Там крепость градусов двадцать.
— Уверена, — ответила Яна и, видя, что хозяйка медлит, выхватила у нее графин и налила себе вина. — О, хорошо, что предупредила. Жаль только, поздно. Я чувствую, что меня конкретно повело, — откликнулась Яна. — Так что ты там рассказывала про свою тяжелую жизнь?
— Ты так спрашиваешь, словно надеешься, что моя жизнь точно окажется тяжелее той ситуации, в которой оказалась ты сейчас, — отреагировала Татьяна.
— Да нет, конечно… Ты меня не так поняла. Просто осталась какая-то недосказанность, — ответила Яна. — Ты говорила, что у тебя мама заболела…
Таня налила себе вина и медленно выпила его, словно собираясь с мыслями.
— Мама всю жизнь положила, чтобы доказать, что является наследницей княжеского рода, а когда поняла, что этого не получится, в ней словно что-то надломилось. Тогда у нее появилась новая идея — выкупить родовой дом.
— Это же сколько денег надо? — спросила Яна.
— Много, очень много… но мама была уже не здорова и вряд ли это понимала. Она экономила на всем и на самом деле скопила некоторую сумму, но этого было недостаточно. А потом один богатый мужик предложил ей сделку — миллион рублей за мою девственность, — сказала Таня спокойным тоном, но выражение лица у нее изменилось, и даже глаза потемнели.
— Чего? — обалдела Цветкова.
— Мне на тот момент пятнадцать лет исполнилось, и я была полна романтических ожиданий и надежд.
— И она это сделала? — спросила Яна, мгновенно забыв обо всех своих неприятностях.
— Я слышала, как она договаривалась с этим типом. И в этот момент со мной что-то случилось. Словно из меня вынули всю душу разом, превратив в абсолютно бездушную куклу.
— Любовь и веру из тебя вынули, а еще предал самый близкий человек — мама, — ответила ей Яна.
— Ну, я пошла на это… совершенно спокойно, без эмоций… Но этот тип оказался не один, а со своими друзьями или подельниками… Уж не знаю, как лучше высказаться. — Таня отвела глаза. — Хуже, чем тогда, мне никогда потом не было… Я… я…
— Таня, если тебе больно вспоминать, а тебе больно, не надо, прошу тебя! — воскликнула Яна. Ей внезапно передался весь ужас, который пришлось испытать хозяйке дома.
— Я никому об этом не рассказывала, а тебе, вижу, можно довериться. Видимо, после того случая у меня повредилась психика. Потому что, как я ни старалась, но не смогла подпустить к себе ни одного мужчину. В итоге ни семьи, ни детей, — заключила Татьяна.
— А деньги? — осторожно спросила Яна.
— Деньги заплатили, даже с процентами, — усмехнулась хозяйка дома. — Но я ушла из дома. А потом мама умерла. Наложила на себя руки.
— Еще бы… С таким-то грузом.
— Последнее время она сильно пила, и вот на этом фоне… В общем, все деньги достались мне как наследнице. Я на три года арендовала этот дом, чтобы найти захоронение сумасшедшей прабабки, как я ее стала называть. Мне выпал большой шанс. И, честное слово, я так и хотела сделать, но… — Таня задумалась, слегка покачнувшись на стуле, словно от легкого дуновения ветерка.
— Что-то опять помешало? — недоумевала Яна. Она думала о том, что любым невзгодам и неприятностям приходит конец, но, похоже, что с Татьяной это был не тот случай. Казалось, что на ее род навалились все несчастья разом и не собирались заканчиваться.
— По городу расклеили объявления, что одному ребенку требуется помощь — огромная сумма на операцию в Германии. Но процесс сбора денег шел очень медленно, а времени у Артема было мало. А у меня лежали деньги, которые скопила мама. Я не смогла бы дальше жить спокойно, если бы поступила иначе. Я отдала эти деньги семье Артема и ни разу потом об этом не пожалела.
— Артем выздоровел? — спросила Яна.
— Да, с мальчиком все в порядке. Операция прошла успешно. Только потом семья в Москву переехала, — ответила Татьяна, на секунду задумавшись и чему-то улыбнувшись. — У меня своих детей не будет… Здоровье не позволяет, а теперь уж и возраст не тот. А вот Артему помогла, и то хорошо.