Она окинула сестру строгим взглядом.
– О, не отсылайте меня в Рэт, – взмолилась Агнес. – Я этого не вынесу! Там так тоскливо, и родители немедленно начнут искать мне подходящего мужа. Робби не выберет себе жену, пока все мы не выйдем замуж, а па хочет поскорее получить нового наследника для Рэта.
– Ну…
Анабелла притворилась, что раздумывает.
– Отошлите это неугомонную болтушку, – лукаво посоветовал Мэтью.
– О! Ты! – с бешенством прошипела Агнес. – Ты говоришь это мне назло! Чтобы вывести меня из себя!
– Пожалуйста, скажи, что мне это удалось, – поддел он.
– Почему ты вечно говоришь гадости, когда я вижу, что предпочел бы меня поцеловать? – издевалась Агнес. – Так сильно хочешь?
Мэтью залился краской. Интуиция ее не обманула, хотя он не собирался в этом признаваться. Что, если он поцелует ее, а она посмеется над ним, как сейчас?
– Ты недостаточно взрослая для поцелуев, – хмыкнул он.
– Ха! – не уступала Агнес. – В декабре мне будет шестнадцать!
– Довольно, – тихо велела Анабелла. – Веди себя прилично, Агги. И можешь остаться в Дуне. Мэтью, перестань ее дразнить! Моя сестра не слишком молода для поцелуев, зато ты достаточно стар, чтобы задевать ее подобным образом!
Наблюдая, как мягко она журит строптивую парочку, Ангус ухмыльнулся. Что за удивительная женщина его Анабелла!
Октябрь миновал, и охота на дичь закончилась. Пришел ноябрь, когда резали свиней на зиму, почти всех, если не считать нескольких. В декабре отпраздновали шестнадцатый день рождения Агнес. Было это в праздник Святого Николая, который пришелся на шестой день месяца.
Мэтью отвел именинницу в темный уголок и наградил первым поцелуем. Она удивила его, ответив на поцелуй.
Пришел январь, а за ним короткий месяц февраль.
В конце февраля Босуэлл ненадолго появился в Дуне. Закрывшись с Ангусом в личной комнате графа, он без обиняков сказал:
– Ты должен узнать первым. Дарнли мертв. Убит. Найдутся такие, которые возлагают вину на меня, но клянусь, что не делал этого.
– Ты знаешь того, кто это сделал? – спросил Ангус, наливая в чаши собственного виски и протягивая одну Босуэллу. – И как?
– Подозреваю, это дело рук Морея и Мейтланда. Единокровный брат королевы, как всегда, исчез, перед тем как это случилось: верный знак, что у него рыльце в пушку, – сухо сообщил Джеймс Хепберн. – Королева отправилась на свадьбу одной из фрейлин. Я тоже там был. Ранее мы навестили Дарнли, поскольку она отказывается жить с ним в одном доме, а он болен. Он поселился в доме в Керк о’Филде. Кто-то принес в подвал бочонки с порохом и поднял на воздух дом. Дарнли и его слугу нашли в саду. У слуги было перерезано горло, и, похоже, кто-то удушил Дарнли, когда тот пытался бежать.
– Иисусе! – воскликнул Ангус. – А королева?
– Потрясена, опечалена и не подозревает, что убийство Дарнли можно обернуть против нее. Поскольку теперь есть наследник мужского пола, решено низложить королеву. Но это им не удастся, пока я буду ее защищать, а я буду это делать, пока жив.
– А принц?
– Она приставила к нему Джона Эрскина, графа Мар. Они живут в Стерлинге. Враги ничего ему не сделают. Они стремятся избавиться именно от Марии.
– Прежде всего, Джеймс, ты должен защитить себя, – посоветовал граф. – Если тебя впутают в судебные разбирательства, ты помочь ей не сможешь. Мейтланд, при всех своих качествах хорошего слуги, будет единственным доверенным лицом королевы, как Сесил для Елизаветы. Он достаточно умен, чтобы справиться с Мореем, но ты – дело другое. Ты в нее влюблен, а наша королева не обладает способностями Елизаветы Тюдор к выживанию. Она живет сердцем и слишком доверяет людям.
Джеймс Хепберн виновато вспыхнул, потому что в самом деле любил ее. Любил с той минуты, как встретил при французском дворе много лет назад. Но Хепберн никогда не будет считаться достойным Марии Стюарт. Пусть он влюблен, но глупцом его никто не считал.
– Я должен защитить ее, – повторил он. – Моя честь не позволяет мне сделать иначе.
– В таком случае убедись сначала, что они обвинят в убийстве кого-то другого. Что бы ни случилось, я твой друг и союзник, – спокойно сказал граф Дун. – И ты не покинешь королеву. А я не покину вас обоих. Буду верен.
Босуэлл проглотил остаток виски, чтобы овладеть собой.
– Я очень тебе благодарен, Ангус, тем более что знаю, как Фергюссоны стараются сохранить свою анонимность.
– Пришлешь ко мне гонца и сообщишь, что происходит. Я должен быть готов к событиям, – велел Ангус.
Босуэлл кивнул и, взяв свежего коня, поскакал в Эдинбург.
– Что он хотел? – спросил Мэтью.
Ангус покачал головой:
– Ничего. Приехал сообщить, что Дарнли убит.
– Это его рук дело?
– Нет.
– И ты ему веришь?
– Я знаю Джеймса Хепберна едва ли не с детства. Способен он на убийство? Да. Многие хотят свалить вину на него, поскольку он лучшая защита королевы.
– Нам не следовало бы впутываться в эти дела, – заметил Мэтью.
– Согласен, – кивнул Ангус. – Но Джеймс Хепберн – мой друг. Помни это, младший брат. Я не так легко дарю свою дружбу, но всеми силами буду защищать и Дун.
Анабелла соглашалась и с мужем, и с Мэтью. Близких друзей не предают, но Дун нельзя подвергать опасности. Она счастлива быть ничем не примечательной женщиной, вышедшей замуж за ничем не примечательного приграничного лэрда. Она видела, что могут сделать власть и желание власти, в тот вечер, когда стала свидетельницей убийства Давида Риччо.
Анабелла горячо сочувствовала королеве. Очень немногие женщины обладали силой характера или были способны править страной, которую разрывали распри алчных лордов и их семей.
Кузина королевы, Елизавета Тюдор, с детства хорошо усвоила науку выживания. А вот Марию нежили и баловали. Она была достаточно мудра, чтобы по возвращении в Шотландию искать доброго совета у Джеймса Стюарта, своего единокровного брата, которого наградила титулом графа Морея, и у Уильяма Мейтланда, которого сделала первым министром. Но когда ее желания пошли вразрез с их советами, не приходилось ждать ничего хорошего. Анабелла гадала, с какими бедами столкнется Мария Стюарт. Бедами, которые в конце концов приведут ее к падению. Только время даст ответ на этот вопрос.
Глава 9
Верный слову, Джеймс Хепберн старался сообщать Ангусу обо всем, что происходило в Эдинбурге и было связано с убийством Дарнли. Хотя Мария так и не короновала его, все же позволила называть себя королем. Он был похоронен с королевскими почестями и по обычаям римских католиков в Холируде, в могиле рядом с королем Яковом V. Мария надела траурные одежды, но через несколько дней уехала из Эдинбурга, чтобы скорбеть у моря в одиночестве.
Сразу после ее отъезда по улицам стали распространяться листки с непристойными картинками. В них говорилось, что Босуэлл убил мужа королевы и что королева была с ним в заговоре. Граф Леннокс, отец Дарнли, потребовал суда, который назовет убийцу сына.
К королеве в приморскую резиденцию прибыл гонец с известиями. Оказалось, что решение одно: судить Босуэлла, чтобы определить степень его вины или невинности и пресечь слухи.
12 апреля в Толбуте, в Эдинбурге, перед собранием знатных лордов судили Босуэлла. Отмечалось, что Джеймса Стюарта, графа Морея, на заседании не было. Суд начался в десять утра и продолжался до семи вечера. Поскольку официальных обвинений не было предъявлено, а неопровержимых доказательств виновности подсудимого не нашлось, граф Аргайл, председательствующий судья, оправдал Джеймса Хепберна и очистил от всех обвинений в убийстве Генри, лорда Дарнли. После этого суд удалился в ближайшую таверну, где невиновный угостил всех роскошным ужином.
– Кровь Христова, – выругался Мэтью, узнав обо всем. – Да есть ли на границе человек более дерзкий?!
Ангус рассмеялся.
– Не думаю, что есть, – согласился он. – И на этой земле тоже.
– Значит, дело улажено, и Дун скорее всего может сосредоточиться на своих делах, а не на делах Босуэлла, – проворчал Мэтью.
– Почему твой брат так не любит Босуэлла? – спросила Анабелла мужа, когда они гуляли в саду замка, выходившем на море.
– Он не знает Джеймса так хорошо, как я, – ответил Ангус. – Патрик Хепберн, отец Джеймса, сбежал в Англию, покрыв позором семью. Некоторые считают, что Патрик сделал это, потому что Мария Гиз, которую он любил, отказала ему.
Конечно, Мария простила его и помиловала, так что он смог вернуться, но Джеймс никогда не забывал предательства отца. Он большую часть жизни провел, доказывая верность Хепбернов Стюартам.
– Думаю, что он заботится о королеве, потому что любит, – спокойно заметила Анабелла.
– Да, он так и сказал мне, – признался муж.
– Мэтью боится, что твоя дружба и верность Босуэллу может поставить под удар Дун, верно? Ангус, он, вероятнее всего, прав.
– Все закончилось, – ободрил граф. – Джеймс оправдан, и мне больше ни к чему ехать в Босуэлл.
– Да, он так и сказал мне, – признался муж.
– Мэтью боится, что твоя дружба и верность Босуэллу может поставить под удар Дун, верно? Ангус, он, вероятнее всего, прав.
– Все закончилось, – ободрил граф. – Джеймс оправдан, и мне больше ни к чему ехать в Босуэлл.
Он обнял Анабеллу, и они вместе стали любоваться медленно опускавшимся в море солнцем.
Но оказалось, что ничего не закончилось. Приехал еще один гонец от Джеймса Хепберна и попросил графа присоединиться к ним с небольшим отрядом членов клана в замке Данбар.
Граф не колебался, потому что преданность старому другу все еще была велика. Наутро он во главе отряда из пятидесяти человек выехал в Данбар. Мэтью был вне себя от тревоги.
– Какую проделку опять задумал Босуэлл, если счел нужным втянуть в это Ангуса? – повторял он.
Анабелла беспокоилась не меньше Мэтью, но утешала последнего:
– Не расстраивайся, братец. Босуэлл не подвергнет Ангуса опасности.
Она молилась, чтобы ее слова оказались правдой. Потому что была уверена, что снова ждет ребенка.
Весна выдалась прекрасной. На деревьях распускались почки и цветы. Склоны холмов тоже были усыпаны цветами. Анабелла, Джин и Агнес каждый день гуляли в саду и на лугах.
Во время одной из таких прогулок Анабелла призналась, что беременна.
– Ребенок родится к концу года, – добавила она.
– В таком случае я остаюсь в Дуне! – объявила Агнес. – Ты нуждаешься в моем обществе еще больше, чем всегда.
Джин улыбнулась. Агнес жила в Дуне уже год. Она никогда его не покинет, особенно если это будет зависеть от Мэтью. Джин подумала, что если Мэтью не возьмет дело в свои руки, причем в ближайшее время, они всю оставшуюся жизнь будут вести перепалки, вместо того чтобы целоваться.
– Нам стоило бы сказать Мэтью о ребенке, – предложила она. – Он будет счастлив знать, что скоро на свет появится наследник Дуна.
Анабелла рассмеялась:
– По крайней мере он перестал меня этим донимать. Да, нужно ему сказать. Возможно, это улучшит его настроение, потому что он обеспокоен отсутствием известий об Ангусе. Я тоже тревожусь.
Ее новость действительно обрадовала деверя, и к тому же прибыл гонец от Ангуса. Вечером они собрались в зале и попросили Анабеллу прочитать вслух полученное от мужа письмо. Сидя за высоким столом, графиня Дун развернула пергамент, написанный рукой графа, и начала читать:
– «Моя добрая жена, пусть Господь смилостивится над всеми нами и Шотландией. Мы не давали отдыха лошадям, пока не добрались до Данбара, только чтобы узнать, что Босуэлл похитил королеву».
Собравшиеся потрясенно ахнули.
– «Они провели несколько долгих дней и ночей, запершись в башне, – продолжала Анабелла, – и теперь мы едем в Эдинбург, где Босуэлл получит развод с Джин Гордон, с тем чтобы жениться на королеве. Они открыто и отчаянно влюблены. Нет смысла урезонивать их. Я попытаюсь заставить Джеймса понять, что хотя остаюсь его другом, не стану подвергать опасности Фергюссонов из Дуна, становясь публичным сторонником этого события. Графы разделились на две партии: люди королевы и люди принца. Среди приспешников королевы, как ни странно, нет Морея. Это верный знак начала гражданской войны. Я вернусь в Дун как можно быстрее. Твой любящий муж Ангус Фергюссон, граф Дун».
Присутствующие молчали. Анабелла отложила пергамент, потянулась к чаше и вылила в нее остаток вина.
– Это все. Надеюсь, все вы помолитесь за Шотландию сегодня вечером.
– Безумие! – пробормотал Мэтью. – И Босуэлл втянул в него Ангуса.
– И других тоже, – напомнила Анабелла в попытке успокоить Мэтью.
– Другие более знатны. Более влиятельны. Их невозможно наказать. А мы кто? – парировал Мэтью.
– Ни Ангуса, ни Фергюссонов не было среди похитителей. Ангуса позвали в Данбар уже после свершившегося. Он уедет домой, прежде чем брак будет отпразднован. Его дружба имеет пределы, даже дружба с Джеймсом Хепберном. Его верность Дуну сильнее всего. Он приедет через несколько дней, – возразила Анабелла.
И он приехал. Гонец опередил хозяина всего на два дня. Ангус, однако, был мрачен и угрюм. Он устало сполз с жеребца, бросил поводья конюху. И, обняв Анабеллу, крепко поцеловал.
Она молча погладила его по грязной щеке. Их глаза встретились. Оба без слов поняли друг друга.
– Милорд должен поесть и искупаться, – приказала графиня. – Потом он все нам расскажет.
Без дальнейших рассуждений она повела мужа в замок и в свои покои, где слуги уже набирали горячую воду и подбрасывали дрова в маленький очаг, чтобы купальня оставалась теплой. Анабелла раздела его и, как только слуги ушли, помогла сесть в каменную ванну.
Ангус на мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул, когда горячая вода согрела измученное тело. И открыл глаза, когда Анабелла провела по его лицу мокрой тканью.
– Выглядишь усталым, – покачала она головой.
– Я действительно устал. Как только поговорил с Джеймсом, не теряя времени, покинул Эдинбург. Кровь Господня, милая, на этот раз он зашел слишком далеко. Теперь они не успокоятся, пока не убьют его или выгонят навсегда из Шотландии.
– Он понял, почему тебе пришлось уехать?
Ангус, возможно, прав в оценке ситуации, но Босуэлл всегда очень ловко умел выпутываться из трудного положения. Вполне возможно, он переборет шторм и выберется на берег, но если это так, она не хотела бы, чтобы он стал врагом Фергюссонов.
– Да, понял. Я спросил, почему он позвал меня в Данбар, если не нуждался во мне. Знаешь, что он ответил? Сказал, что понимал, как ужасно рискует, и хотел иметь рядом единственного истинного друга, пусть и ненадолго.
На глазах графа выступили слезы, но он упорно продолжал:
– Когда я сказал, что, кажется, все друзья окружают его, он рассмеялся и объяснил, что эти друзья – только до первого поражения, но как только окажется, что он не сможет выиграть эту битву, они исчезнут, разбегутся по норам, как крысы.
– О Ангус, как это грустно! – вздохнула Анабелла, поцелуями снимая слезы с его щек.
– Он все время повторял это, милая.
– Он действительно любит ее, или это жажда власти?
– Нет, он любит ее. Безумно. Страстно. И она отвечает на его любовь. Она уже сказала, что не сделает его королем и не коронует. Но он считает, что брак – это единственный способ защитить ее от Морея и других. Поскольку он один из них и поскольку всегда был сильным, думает, что в качестве ее мужа сумеет держать их в узде. Я так не считаю. Они знают, что Босуэлл до некоторой степени оказывает на нее влияние. Каждый петух – король на своей навозной куче. Босуэлла боятся, ибо он может справиться с ними, чтобы Мария Стюарт могла править. Ни у кого из них нет его обаяния. Все они нуждаются друг в друге, чтобы устоять против нее. А теперь они сделают все, чтобы свергнуть Марию.
– Они поженились?
– Да. Но это было нелегко. Он отдал Джин Гордон все, что та хотела, лишь бы избавиться от нее. Духовнику королевы самим папой запрещено проводить церемонию. Мало того, он покинул ее и отказывается выслушать исповедь, пока она не избавится от Босуэлла. Но даже тут церкви не удалось ничего сделать. Королева влюблена, впервые и безумно. Дарнли был всего лишь глупым увлечением. А Джеймс Хепберн – дело другое. Но даже самые известные пасторы реформатской церкви в Эдинбурге отказались проводить церемонию. Они наконец нашли такого, кто согласился принять огромную взятку и обвенчать их. Я оставил Эдинбург в утро свадьбы, которая должна была состояться в церкви Холируда.
– Но теперь, когда дело сделано, Морей и его сторонники наверняка смирятся с решением королевы, – заметила Анабелла, быстро промывая его темные волосы.
Граф встал и вышел из ванны.
– Не собираюсь проверять, так ли это, но сильно сомневаюсь. Морей из-за превратностей судьбы не смог стать королем. Он не собирается уступать своего положения на верхушке иерархической лестницы. Будет бороться, и многие его поддержат. Вопрос в том, сумеет ли Босуэлл собрать такую же армию и одолеть его.
Анабелла вытерла насухо своего великана-мужа, благо на вешалке у огня грелось несколько полотенец.
– Предоставляю Тормоду одеть тебя, – улыбнулась она. – Слуги ждут в зале, чтобы услышать все, что ты мне сказал. Надеюсь, ты не уедешь в ближайшее время?
– Нет, я вернулся, чтобы остаться, милая.
Он притянул ее к своему обнаженному телу и поцеловал долгим сладостным поцелуем.
– Я истосковался по тебе, – прошептал он.
Она немного помедлила в его объятиях, но тут же отстранилась, мимолетно погладив длинное достоинство, проявлявшее к ней очевидный интерес.
– Нет времени, милорд, потому что они ждут в зале. Но потом, однако, я буду счастлива развлечь твоего резвого паренька. У меня есть новости, которые тебе понравятся. К концу года у нас будет наследник!
Улыбнувшись, она ушла.
Ангусу хотелось кричать от радости. Он дома! Дун в безопасности! И Анабелла родит ему сына!