— Смотря что везем, — не согласилась Ли Джу. — Вот, например, — она произнесла что-то совсем невнятное для русского уха. — Его можно в Москву ввозить более тонны в месяц. Все уйдет в китайскую диаспору, я в принципе уже договорилась. Рентабельность операции — с учетом ежеквартальной поставки — двадцать процентов. Не двести, конечно, но при отсутствии форс-мажора — практически гарантированно.
— А сколько в деньгах будет? — спросил Чистов.
— Полторы тысячи евро чистой прибыли в месяц.
— При обороте примерно в восемь, — задумалась Наталья. — В квартал — двадцать пять. — И в свою очередь спросила: — А почему, если сбыт гарантирован, никто это не возит?
— Мелкие деньги, — объяснила Ли Джу. — Никого не интересует.
— Ну, для нас — не такие уж и мелкие. Особенно если ежемесячно, — подытожила директор. — Думаю, годится. В качестве одной из позиций.
— Марин, ты хоть объясни в двух словах, что это такое, — рассмеялся Чистов. — Сувениры? Гаджеты? А то, не дай бог, еда? Нас же санинспекторы одолеют.
— Не еда, — своеобразно объяснила Марина. — Но для еды, — еще более своеобразно закончила она свое объяснение.
— Понятно, — не стал углубляться Чистов.
Затем они продолжили изучение Марининого списка.
Поработала она очень неплохо: для дальнейшего — уже детального — исследования легко смогли набрать четыре позиции, не считая первой, где все было понятно с деньгами. Единственно, что импортер так и не понял: что же он такое ввозит?
Закончила же свой доклад Марина и вовсе неожиданно.
Она сказала, что возить китайские товары, конечно, хорошо, но малоперспективно. Это было правдой: сильным торговцем без сети сбыта и серьезных оборотных средств «Птица счастья» стать не могла.
По этой же причине Марина отвергла — после детального анализа — варианты с «навозным» и «опилочным» бизнесом. Вариант со спиртовой бардой она даже рассматривать не стала: очень ядовитая штука, не дай бог прокол — всю жизнь будешь расплачиваться.
Главным же делом будущего Марина видела участие в проекте с экологической деревней.
Наталья, послушав несколько минут, самоустранилась: сказала, что это очень далеко от ее сегодняшней деятельности. В общем-то, так оно и было.
Поэтому дальнейший разговор Чистов и Ли Джу перенесли на дорогу: они собирались сегодня же посетить поля маркиза Карабаса.
Вообще-то, владельца земли, очередного приятеля Береславского, звали Марк Барабаш. Но «маркиз Карабас» звучало как-то привычнее.
Поехали на «четверке» «аудюхе» Чистова.
Время, начало двенадцатого, выбрали — хоть и не специально — удачное: раньше — все в пробках из едущих на работу. Ехать же еще позже — рискуешь не успеть за день: до полей «маркиза» надо было преодолеть более сотни километров, причем двадцать из них — по Москве.
Пробки, к счастью, оказались не жестокими, но к тому моменту, как выскочили на Новорижское шоссе, около часа потеряли. Можно было бы ехать и по Минскому, однако сообща решили, что по широкой Новой Риге все равно будет быстрее. Да и нельзя считать этот час потерянным.
Чистов на автомате — хоть коробка и была с ручным переключением — втыкал передачи, тормозя и ускоряясь на бесчисленных светофорах, что никак не мешало ему вникать в выкладки Марины.
А идеи у нее были глобальные.
Более всего ее грело, что основатель проекта вовсе не хочет в итоге получить десяток изб с населением из бородатых мужиков в зипунах, пашущих землю деревянной сохой и поклоняющихся Перуну.
Она тоже мечтала о современном проекте, одновременно научно-исследовательском, социальном и прежде всего — даже не сельскохозяйственном, а коммуникационно-экологическом. При этом Ли Джу совершенно трезво просчитывала экономическую сторону предстоящего бизнеса и сопутствующие риски.
Предварительные переговоры с Карабасом — «Тьфу, черт, — выругался про себя Чистов, — ляпнешь же где-нибудь вслух» — велись серьезные. Тот очень настроен на сотрудничество. И потому, что видел в Ли Джу — Чистов отдавал себе отчет, что в ней, а не в нем, — хорошего аналитика. И потому, что мгновенно выяснил бизнес-вес Марининого папы и политические связи жены Чистова. А также — потому, что (как он сам признался) от Береславского подлецы не приходят.
Они уже давно съехали с Новой Риги и теперь пилили по неплохого качества бетонке, только узкой, пару раз пересекавшей по пути речку Рузу по аккуратным одинакового вида мостам.
Потом свернули в сторону, на грунтовку, буквально на сотню метров, и остановились прямо за черным «Лендкрузером» Карабаса. Он, видно, тоже только что подъехал: еще пыль в воздухе висела. «Тьфу, черт! Барабаша!» — в очередной раз поправил себя Чистов, после чего, совершенно нерационально, решил себя больше не поправлять. Вроде не должен ляпнуть. А ляпнет — посмеются. Если Карабас умный — простит. А если неумный — то нечего с ним и проекты разводить.
Вылезли из машины, размяли затекшие ноги. С поля навстречу им уже двигался Карабас.
— Это все ваше? — спросил его Владимир после ритуала встречи.
— Да, — гордо ответил тот. — Вон от того леса до во-он того холма.
— Включая реку? — уточнил Чистов.
— Река — общее достояние. Но документы оформлены давно, так что береговая линия тоже принадлежит нам. Сейчас такой фокус уже бы не прошел.
— А те поля чьи? — Марина показала рукой на пространства через узкую дорожку, где они оставили свои машины.
— Маркиза Карабаса, — заржал собеседник. — Только не надо говорить, что вы не шутили на эту тему.
— Шутили, — созналась Ли Джу.
— Короче, здесь без малого четыреста гектаров, — подвел итог хозяин. — Я очень давно их купил. Точнее, за долги забрал. Можно было раздербанить на участки, но что-то душа к этому месту прикипела. Отсюда ж совсем недалеко до Рузского водохранилища. А лес, а просторы? Да и денег я достаточно уже заработал. В общем, когда Ефим мне идею подкинул насчет экологической деревни, я клюнул.
— И я, — улыбнулся Чистов.
— И я, — засмеялась Ли Джу. — Он меня активно консультировал, я же в альтернативной энергетике не специалист.
— Вот старый жук, — заржал Карабас. — Очень увлекающийся товарищ. И увлекающий. Надо будет ему процент дать.
— Это было бы справедливо, — согласилась Марина.
Потом они начали активно обсуждать проект. Похоже, дело действительно могло пойти. Закончили разговор около восьми вечера. Еще было светло, но ночь не за горами.
Сели по машинам и поехали обратно в столицу, рассекая просторы в приятном, мягко заливающем из-за спины солнечном свете.
Приехали далеко за девять — если на шоссе легко держали сто двадцать, то город сразу съел скорость.
Ли Джу, когда пересаживались на «Ауди», бросила свой автомобиль рядом с домом Чистова.
Владимир Сергеевич предложил Марине зайти к нему. И вновь натолкнулся на холодный взгляд.
— Марина, вы же обещали посмотреть моего Фунтика.
— Вы его Фунтиком назвали? — смутилась Ли Джу. Она действительно обещала посматривать на щенка и пока ни разу не заехала.
— Вообще-то у него какое-то породное имя. Длинное. Но мне нравится Фунтик. А еще ему идет Дурень Cлюнявый.
— Почему?
— Сейчас сами увидите.
Фунтик обнаружил себя, как только они открыли дверь лифта.
Сип, соп, визг, писк и стук когтей по полу и двери — все слилось воедино в радостную музыку встречи хозяина.
— Он еще не кусается? — на всякий случай осведомилась Марина, увидев песика — Фунтик за это время успел набрать килограммов двадцать пять.
— Нет, но зализать может до бесчувствия.
Впрочем, Марине это не грозило.
Все счастье от возвращения блудного хозяина безраздельно принадлежало Фунтику и Чистову. Щенок, несмотря на противодействие Владимира, сумел-таки взгромоздиться к нему колени и сейчас, с глупыми и счастливыми глазами, вылизывал тому лицо и уши.
— Ну, хватит, Фунтик, хватит, — повторял Чистов, а сам то и дело ласково прохаживался рукой по его черной широкой и мускулистой спине.
Однако Фунтик еще долго считал, что не хватит, пока наконец хозяин не согнал увесистую тушку с колен.
— А как он целый день терпит? — спросила Ли Джу.
— В биде научился ходить, — объяснил Чистов. — А уж утром и вечером мы с ним гуляем вволю.
— Да, я смотрю, мышечный корсет основательный. Как вам удалось его так накачать?
— Пять километров бегаем утром, три — вечером.
— Молодцы, — одобрила она.
Отдельно Фунтика тоже одобрила — пес развивался отлично. Некоторая его слюнявость — что, конечно, имело место — радикально ликвидировалась салфетками: Чистов, похоже, делал это уже автоматически, в результате чего Фунтиков вид был перманентно приличен. А еще она отметила, что в чистовской квартире не было ни малейшего запаха, которые так пугают собаконенавистников. И ни шерстинки на полу.
Молодец Чистов.
Они выпили чаю.
Фунтик все время крутился рядом, при этом неотрывно и умильно взирая на хозяина. Теперь было понятно, почему — Дурень. Не дурак — глазки для его возраста достаточно смышленые, — а именно Дурень. Ну что еще скажешь про пса, который, чтобы привлечь драгоценное внимание Чистова, даже задом наперед научился передвигаться?
— Хороший пес, — искренне похвалила Марина.
— Я уже и не представляю, как без него жил, — сказал Чистов. И внезапно замолк, вспомнив, что совсем недавно в доме была Катя. А с ней — хорошо было и без Фунтика.
Тем временем окончательно стемнело. Марина засобиралась домой — машину она оставила на парковке неподалеку. А Чистов переоделся в спортивный костюм, взял Дурня на поводок и пошел провожать девушку.
У подъезда он на секунду замешкался, ответив на какой-то вопрос пожилой соседки.
Ли Джу не стала ждать, пока они договорят, пошла дальше, сквозь арку, на тихую темноватую улицу, поэтому, когда Чистов ее догнал, он, прежде чем что-то увидел, уже все услышал.
И то, что он услышал, ему не понравилось.
Невидимый пока гражданин с угрозой крикнул:
— Эй, косоглазая! Иди сюда!
Чистов перешел на бег, отстегнув собаку.
— Кому я сказал, тварь! — продолжил тот.
А вот и он. И не один. Двое — у стены, пока не вмешиваются. Третий, самый активный, двигается за ускорившей шаг Мариной. Но на каблуках не очень-то разбежишься. Он уже догнал Ли Джу, схватил ее за плечо. Больше ничего не успел сделать: сильнейший удар сзади в ухо сбил урода с ног, тот рухнул на мокрый после недавнего дождя асфальт.
Марина обернулась и… остановилась!
— Беги отсюда! — крикнул ей Чистов.
К нему уже подлетали двое друзей потерпевшего. У первого на руке был кастет.
Нападавший замахнулся и с лету ударил.
Мимо.
Но и Чистов не сумел воспользоваться моментом, так как не убедился, что Марина в безопасности. Пока оглядывался — тот нанес новый удар.
Металл чуть задел кожу.
В мозгу вспыхнуло давно забытое — и всего-то один раз прочувствованное ощущение — желание убить. Надо было только точно понять, где третий, последний член банды.
Хватило полувзгляда.
Третьего трепал щенок — еще неумело, не жестко. Но осознанно и с ненавистью. Тот, не распознав с лету возраст собаки, был здорово напуган.
Все.
Теперь можно действовать.
Застывшее было время как будто включилось вновь.
Рука с металлом опять выстрелила в его лицо.
И — как много лет назад — обманное движение, уход в сторону — и акцентированная двойка в голову нападавшего.
Правда, теперь, когда у того хрустнула кость, мозг Чистова не сжался в животном испуге. Наверное, потому, что за спиной была так и не убежавшая Марина.
А еще потому, что в трех метрах от него Фунтик безуспешно пытался сгрызть ногу третьего мерзавца. А следить надо было за руками.
Точнее — за правой рукой, в которой появился нож.
— Если порежешь собаку — умрешь, — спокойно сказал Чистов.
Тот с ужасом смотрел на молча рвущего его штаны пса и на только что поверженных соратников. Из-под лица обладателя кастета на асфальт вытекала черная в свете далекого фонаря кровь.
— Брось нож, — еще раз сказал Чистов. — Или я тебя убью.
Тот разжал пальцы, нож звякнул об асфальт, и Дурень переключился на железку.
Чистов свистнул Фунтику, схватил не слишком напуганную Марину за руку и потащил ее по направлению к парковке. Обернувшись, крикнул продолжавшему тупо стоять парню:
— Вызови «Скорую»! Ты ничего не видел!
Тот, как зомби, кивнул, а троица, включая Фунтика, стремительно удалилась с места происшествия.
— Поехали отсюда. — Теперь инициативу взяла в свои руки Марина.
— Зачем? — не понял Чистов.
— Вам нужны разбирательства? — спросила она.
Понял. Не нужны. Он сел с ней в машину, Фунтик запрыгнул в заднюю дверь. Она завела мотор, и неприметный автомобильчик быстро тронулся. Осмотрелись уже у Марины дома.
На щеке Чистова была царапина. А завтра, видимо, появится и синяк.
Кровь была и на морде Фунтика. Сначала Чистов решил, что это кровь третьего. Но, приподняв его отвислую губу, увидел изрезанные десны и щеки — Фунтик пару раз укусил нож за лезвие.
— Дурень ты, дурень, — ласково сказал Чистов.
Марина приподняла губы и тоже осмотрела пасть собаки.
— Ничего не надо делать, — сказала она. — Там достаточно слюны.
Слюны действительно было достаточно. Чистов вытирал ее бумажными салфетками, выданными по его просьбе Мариной. Сначала следы были красными. Потом — розовыми. Минут через десять кровотечение из поверхностных порезов практически прекратилось. И в самом деле, зажило как на собаке.
Чистов непедагогично поцеловал Фунтика в морду. Тот попытался сделать алаверды, но хозяин уклонился и собрался уходить домой.
— Я вас довезу, — сказала Марина.
Владимир Сергеевич не стал отказываться.
На этот раз поехали на «бумере» — большей частью из конспиративных соображений. За полсотни метров до арки — предварительно осмотревшись — Чистов с Фунтиком попрощались с водителем и сошли.
На месте происшествия уже никого не было. Зато консьерж, многие годы здесь работающий пожилой отставник, несмотря на позднее время, сидел на посту и смотрел в свой телевизор.
«Черт, у него же еще и камера над аркой есть», — вдруг вспомнил Владимир. Там, конечно, было темно, но, похоже, разборок все-таки не избежать. И то, что они скрылись, не очень хорошо. «Однако гораздо лучше, чем если бы нас изуродовала гопота», — спокойно додумал свою мысль Чистов.
Он все ждал, что его опять охватит ужас от звука треснувшей после удара кости гопника. Но уже понял, что, скорее всего, не дождется. Что ж, с годами все меняется, даже лабильная психика боксера-неудачника.
А потом, его тогдашний соперник не пытался никого ограбить или изнасиловать.
Так что все правильно.
И пусть себе, кому положено, разбираются.
— Владимир Сергеевич, вы уже про происшествие знаете? — почему-то шепотом спросил его консьерж.
— Слышал, — уклончиво ответил Чистов.
— Двоих на «Скорой» увезли, третьего менты забрали.
— Ну и хорошо, — ответил Владимир. Он вдруг ужасно захотел спать.
— А диск я расформатировал, — показывая рукой на стоящий под столом компьютер, еще тише прошептал дед. — Меня как раз внук на той неделе научил.
— Предусмотрительный у вас внук, — улыбнулся Чистов. — Спасибо вам.
— Не за что, — усмехнулся дед. И хитро подмигнул на прощание: — А девушка-то — ничего!
Кое-что из не высказанного вслух Наталья Фролова, директор компании «Птица счастья». Город МоскваЯ — женщина приземленная. Нет, ноги у меня как раз вполне ничего, по длине — почти модельные. Просто я не витаю в облаках.
Чуть-чуть повитала — года два с половиной — и решила, что хватит.
Приехала из Саранска, потому что… Ну в общем, почему девчонки из Саранска едут в Москву, объяснять не надо. И как раз вот эти два с лишним года пыталась найти свое счастье по образцу «люкс». Искала честно: я и работать могу как вол, и быть верной как лебедиха — или кто там еще из животного мира.
Первое мое качество было востребовано постоянно. А вот второе оказалось мало кому нужным.
Сначала был женатый мужчина. Общее будущее рисовалось очень красочным, но осталось будущим.
Потом был один веселый ловкач, он мне действительно нравился. Его — то есть наша — контора занималась обналичкой. В принципе — ничего особо опасного, вся страна так работает. Единственное «но» — нельзя попадать в сферу чьих-то серьезных интересов. Кто-то украл у Родины миллиард, обналичив через крупную контору, с которой работали и мы. В итоге моего веселого бойфренда взяли под уздцы — точнее, за другое, гораздо более чувствительное, место. Сам он их не интересовал, интересовали обналичившие миллиард, и то неизвестно, с какой целью — вернуть Родине или забрать себе.
Короче, попал мой бойфренд в камеру, да не в какую-нибудь Матросскую Тишину, а в настоящее Лефортово — когда паны дерутся, у холопов очень даже трещат чубы. Просидел пять месяцев, я была рядом. Не в камере, конечно, но рядом. Странное дело, но мысли о поиске другого мужчины тогда даже в голову не пришли. Говорю же, лебедиха.
Выпустили его по какой-то сложной договоренности. Дали два дня на сборы и отъезд в республику, если не ошибаюсь, Коста-Рика. Двух дней ему хватило. Вытащил деньги из тайников, обезналичил и перевел к будущему месту нашей жизни. Даже в ночное время не залез, поэтому ночное время полностью принадлежало нам.
Я ублажала его изо всех моих сил и умений — и потому, что сама соскучилась, и потому, что он мне начал всерьез нравиться. Ну и потому что лебедиха, наверное. Лебедь-то все-таки не с курорта приехал. Из тюрьмы.