Автомобильный гудок оторвал меня от киоска. Обернувшись, я увидела машину Дениса: он припарковался у обочины и распахнул дверцу. Когда-то авто принадлежало моей покойной подруге, его матери. Цвет ее, ярко-малиновый, не совсем «мужской», да и модель не слишком соответствует брутальной натуре парня, но я подозреваю, что Денис просто не может расстаться с машинкой мамы. Он никогда не говорит о ней, и это меня беспокоит: создается ложное впечатление, что парень полностью оправился, но Павел Кобзев, наш психиатр, уверен, что это не так. Наверное, после того, как у твоего близкого человека насильственно отбирают жизнь, вообще невозможно прийти в себя до конца, поэтому я дала себе слово внимательно следить за поведением Дениса, отмечая малейшие тревожные сигналы.
– Домой? – поинтересовался он.
– Нет, мне сначала…
– Без проблем! – перебил Денис. – Шопинг?
– Нет, – ответила я и объяснила, в чем дело.
– Интересные дела! – возмутился Денис. – И что вы надеетесь сделать – выдворить этих «гостей»? Представляю себе картинку!
В самом деле, в его исполнении эта идея звучала еще более глупо, чем я рисовала себе в своем воображении.
– Хорошо, что я вас перехватил! – сказал между тем Денис. – Если уж вам так приспичило, едем вместе: по крайней мере, с вами ничего плохого в моем присутствии не случится.
Уже поднимаясь в лифте на этаж, где проживала Елена Акимовна, мы услышали крики и удары в дверь. На площадке столпились человек пять, одним из которых являлся участковый в форме. Я мигом охватила взглядом невысокого, коренастого мужчину в кожанке с лихо сдвинутой на затылок кепкой и худую, похожую на воблу тетку с хилым хвостиком на макушке. Еще двое были, по-видимому, соседями – об этом говорили надетые на босу ногу шлепанцы.
– Елена Акимовна, – кричал участковый, припав к замочной скважине, – вы не имеете права блокировать дверь: у граждан есть право войти в квартиру!
– Да плевать мне на их права! – визжала изнутри Цепко. Ее голос через дверь звучал глухо, но на децибелах это никак не сказывалось: препятствие было слишком тонким. – Если они войдут, я выпрыгну в окно, и вы будете объясняться с начальством!
– Что здесь происходит? – поинтересовалась я, хотя и так все было ясно: неизвестно откуда взявшиеся новые жильцы хотели попасть в квартиру и вызвали участкового, а Елена Акимовна собиралась стоять насмерть.
– А вы, дамочка, кто такая? – нахмурился участковый, распрямляясь.
– ОМР, – сказал Денис, сунув ему под нос удостоверение.
– Что еще за… – начал участковый, но я уже протиснулась к двери. Не желая орать в замочную скважину, я набрала номер Цепко на мобильном и сказала:
– Елена Акимовна, откройте: мы уже здесь!
Дверь тут же распахнулась – женщина в руках сжимала молоток, на полном серьезе намереваясь отбиваться от «вторженцев».
– Слушайте, – возмущенно вмешался крепыш в кепке, – почему мы должны прорываться с боем?! Мы честно купили жилплощадь и имеем право…
– Да погодите вы! – рыкнул на мужчину Денис. Я порадовалась, что взяла его с собой: в экстремальной ситуации он незаменим, хотя порой жажда адреналина захлестывает парня настолько, что он теряет связь с реальностью, и тогда я за него боюсь, потому что он может стать опасен как для себя самого, так и для окружающих.
– Давайте-ка спокойно зайдем в квартиру и поговорим? – миролюбиво предложил участковый. – Посмотрим документики, все обсудим…
– Да чего тут обсуждать! – взвилась Елена Акимовна, по-прежнему загораживая вход в квартиру. – Я никому ничего не продавала, а эти люди – жулики и бандиты!
– Это кто – жулики и бандиты?! – впервые заговорила тощая женщина, подавшись вперед. – Мы, между прочим, свои кровные отдали!
– А вас не смутило, что вы покупаете комнату в квартире, где уже проживает человек? – спросила я ее.
– А почему нас это должно смущать? – пожала она плечами. – Мало, что ли, коммуналок в Питере? Ничего, и так люди живут!
В конце концов Елена Акимовна посторонилась и позволила участникам «побоища» войти. Соседи, поняв, что спектакль окончен, расползлись по квартирам. Мы прошли в гостиную.
– Не думайте, что я позволю вам остаться! – предупредила Цепко незваных гостей. – Мне плевать, какие там у вас есть документы: моя дочь вам не могла ничего продать!
– Какая еще дочь? – недоуменно переспросил крепыш, и супруги озадаченно переглянулись.
– Вы комнату как покупали – через риелторское агентство? – вступила я в разговор.
– Нет, – отмахнулся муж. – Через агентство дорого получается, а у нас лишних денег нет. Покупали прямо у владельца.
– Да я же владелица, я! – воскликнула Елена Акимовна. – Квартира оформлена на меня и мою дочь Татьяну в равных долях!
– Поздравляю вас, граждане! – жизнерадостно провозгласил участковый. – По всему видать, вы стали жертвами квартирных мошенников!
– Ну уж нет! – взвизгнула незадачливая покупательница жилплощади. – Ничего не знаю: деньги уплачены, договор заключен, и все бумаги на собственность заверены, где надо! А владелец квадратных метров – мужчина, а вовсе не какая-то там Татьяна!
Мы с Еленой Акимовной беспомощно таращились друг на друга, но тут вмешался Денис.
– Погодите! – оборвал он женщину. – Речь может идти об уголовном деле, и тогда ваша писулька, – он махнул рукой на договор, которым размахивала говорящая, – не будет иметь никакого значения!
– О каком еще уголовном деле?! – так и подскочил на месте ее супруг, срывая кепку и обмахиваясь ею, словно веером. – Мы ни в чем не виноваты, мы – добросовестные приобретатели!
– Похоже, что так, – поддакнул участковый, тоже сняв фуражку и доставая из кармана носовой платок с целью вытереть испарину, обильно выступившую на лбу. – Я проверял: на первый взгляд бумаги в порядке.
– Это еще предстоит выяснить, – не отступал Денис. – Речь идет о пропавшей женщине, поэтому любой, кто имеет отношение к делу, может считаться подозреваемым, а вы, кстати, лица заинтересованные, так что – сами понимаете!
И где он только этого нахватался? Я в жизни не слышала, чтобы Денис произносил столь пространные речи, да еще и с таким деловым, уверенным видом. Обычно он бывал немногословен, и мы скорее полагались на его силу, нежели на дипломатические способности. Однако в данный момент даже участковый смотрел на моего парня с уважением. Меня захлестнула волна гордости, словно я лично выпестовала этот юный «кадр».
– Но… но мы… – забормотал муж, озираясь на всех по очереди будто в поисках поддержки хоть с какой-нибудь стороны.
– Покажите договор! – потребовала я, пытаясь соответствовать Денису. Удивительное дело, но участковый, который поначалу пытался дать понять, что нам лучше не вмешиваться, сейчас, казалось, был даже рад тому, что мы с Дениской перехватили инициативу, и с интересом простого зрителя наблюдал за происходящим.
Документ купли-продажи оказался увесистым. Он содержал больше десятка страниц, а в самом конце супруги прикрепили подлинник свидетельства о праве собственности. Не являясь специалистом по жилищному праву, я тем не менее смогла определить, что договор выглядит вполне презентабельно, и на нем присутствовали все подписи и печати, какие только можно ожидать.
– Да, – пришлось мне с неохотой признать, – выглядит правдоподобно.
– Ну вот! – победно воскликнул крепыш, хлопнув себя по круглым коленям, так туго обтянутым джинсами, что создавалось впечатление, что они вот-вот треснут по швам. – Я же говорил!
– Это еще ничего не значит, – заметил Денис. – Документы можно подделать. Те… Агния Кирилловна, – тут же поправился он, едва не назвав меня при всех «тетей».
Я протянула ему договор.
– Говорите, мужчина продал? – не поднимая глаз от бумаг, спросил он супругов.
– Да! – одновременно, словно пионеры, отозвались они.
– Подпись неразборчивая…
– Его звали Тимур, – словно оправдываясь, быстро сказал мужчина. – Тимур Семагин.
Я увидела, как при звуке этого имени Денис буквально покачнулся в кресле.
– К-как? – переспросил он, несколько раз моргнув, как кукла, опрокинутая на спину.
– Тимур Семагин, – сказала жена крепыша, с беспокойством глядя на Дениса. – А что такое?
– Да, – эхом отозвался участковый, заинтересованно переводя взгляд с меня на Дениса и обратно. – Вам знакомо это имя?
– Д-да, – кивнула я, вновь обретя способность говорить. – Он… мертв, этот Тимур Семагин.
– Что-о?!
Оба супруга были потрясены, разыграть такую сцену, да еще в унисон, у них вряд ли получилось бы.
– Убит, – подтвердил мои слова Денис. – Недавно.
– А вам-то это откуда известно, прошу прощения? – потрясенно спросил участковый.
– Он проходил по делу о мошенничестве, – сказала я, приходя на помощь Денису.
– А, о мошенничестве! – обрадовался участковый. – То есть он все-таки из этих – «черных» риелторов, да?
– Убит, – подтвердил мои слова Денис. – Недавно.
– А вам-то это откуда известно, прошу прощения? – потрясенно спросил участковый.
– Он проходил по делу о мошенничестве, – сказала я, приходя на помощь Денису.
– А, о мошенничестве! – обрадовался участковый. – То есть он все-таки из этих – «черных» риелторов, да?
– Нет, – ответила я. – Мошенничество иного рода – с лекарствами, которые Тимур и его подельник втюхивали старикам-пенсионерам за бешеные деньги.
– Поня-а-атно, – закивал тот. – Значит, многопрофильный он, этот ваш Семагин, и тут поспел, и там… Но, погодите, – спохватился участковый, – а как же он комнату-то продал, если мертвый?
– Тут число стоит.
Денис протянул ему документы.
– За два дня до убийства, – добавил он.
Участковый взглянул на дату и почесал затылок.
– Да-а, друзья мои, – протянул он, обращаясь к супругам. – Сдается мне, вы будете проходить свидетелями по делу об убийстве. А то, может, и не свидетелями?
– О каком убийстве речь?! – завопила женщина, тряся головой так, что ее «хвостик» на затылке мелко задрожал. – Говорила я тебе, что нужно в агентство обращаться, а то надуют… Вот ведь, как в воду глядела!
Ее последние реплики были обращены к мужу. Мне стало до смерти жалко обоих: видно же, что ребята понятия не имеют о случившемся.
– Но, позвольте, – вдруг подала голос Елена Акимовна, до той поры долго молчавшая, – какое отношение к этому вашему Семагину имеет моя дочь?
Вот это вопрос, подумала я. Всем вопросам вопрос!
– Я звоню Карпухину, – сказала я, обращаясь к Денису. – Пускай он разбирается!
* * *В квартире Даши царил хаос, словно девушка использовала жилплощадь как склад, а не как место для проживания. Только в коридоре было более или менее свободно, комната же походила на цыганское общежитие. Повсюду валялись лифчики, колготки и бижутерия. Дверцы в шкафу были распахнуты настежь, а ящики комода выдвинуты.
– Ух ты! – выдохнула Лера, увидев этот невероятный беспорядок. – Дашку, конечно, никто не назвал бы аккуратисткой, но – такое…
Девушка подошла к комоду и, встав на колени, запустила руку в ворох белья в самом нижнем ящике, пытаясь что-то нащупать.
– Что ты ищешь? – поинтересовался Павел.
– Бабки, – резко ответила Лера, продолжая шарить в ящике. – Нету!
– Сколько у Даши было денег?
– Не знаю точно, – ответила девушка, поднимаясь на ноги и стряхивая пыль с колготок. – Но у нее всегда их хватало – от отчима!
– Как считаешь, ее ограбили?
– Ограбили?
Лера огляделась. Комната была прямо-таки напичкана дорогой техникой: гигантский плазменный телевизор на стене, ноутбук фирмы «Эппл», стереосистема… Нет, решил Павел, на ограбление не тянет. Значит, Даша сама взяла деньги? Но зачем они ей понадобились?
– У Даши были еще сбережения? – спросил Трофименко.
– Счет в банке, – быстро ответила Лера. – Отчим регулярно переводил ей деньги, чтобы она пореже дома показывалась.
– И много там?
– Не знаю, – покачала головой девушка.
– Давай посмотрим ее комп, – предложил Павел и, смахнув со стула ворох каких-то бумаг, уселся перед ноутбуком. – У нее тут мусора до фига! – пробормотал он, одну за другой открывая «папки» на рабочем столе Даши. – Никакой полезной информации!
– А чего ты ждал? – фыркнула Лера, подвигая еще один стул поближе к экрану. – Она же не Билл Гейтс!
Близость тела девушки и аромат ее духов, напоминающий запах скошенной травы и полевых цветов, пьянил Трофименко, и его пальцы все медленнее двигались по клавишам. Он боялся окончательно утратить над собой контроль, а Лера, казалось, не замечала, что с ним творится.
– Попробуй в «закладках», – посоветовала она. – Дашка редко что-то скачивала – просто не знала, как это делается, но я ее научила добавлять интересные сайты в «закладки».
– Отличная мысль! – похвалил Павел и кликнул «мышкой». – Ого, да тут черт ногу сломит…
– Дай-ка я? – предложила Лера и перехватила у него «мышку». На мгновение их пальцы соприкоснулись, и Трофименко будто ударило током. Разряд был несильным, но вполне ощутимым. – Так, что тут у нас… Распродажа в «Стокманн»… Неделя высокой моды в Милане… Нет, не то! А, вот, гляди: «Женская консультация онлайн»!
– И такие бывают?
– За ваши деньги – все, что угодно, – рассмеялась Лера. – Тут SМS надо отправлять… Ага, а это что такое интересненькое?
– «Родуница», – прочитал Павел вслух, когда Лера вывела на экран одну из «закладок». На фоне зеленого луга рассыпались симпатичные деревянные постройки. На заднем плане паслись коровы и овечки, а надпись в пол-экрана гласила: «Вы не одни в этом мире!»
– Весьма жизнеутверждающе! – хмыкнул Павел.
– Странно, что Дашка этим заинтересовалась, – заметила Лера. – Я знаю, что она очень боялась рожать! Если бы оставалась такая возможность, она непременно сделала бы аборт…
* * *– А почему ваше агентство называется «Второй шанс»? – поинтересовался Карпухин у генерального директора Юлии Кравчук. Контора располагалась на втором этаже старинного здания в районе станции метро «Владимирская», и это означало, что дела у нее идут очень даже неплохо. Секретарша, представившаяся Натальей, встретила Артема в просторном холле и любезно предложила доложить начальнице о его приходе. Юлия Кравчук оказалась дамой средних лет, высокой и полной, с сытым, лоснящимся лицом. Одевалась она со вкусом и, насколько мог заключить не слишком сведущий в моде подполковник, дорого.
– Мы выбрали это название, сочтя его наиболее подходящим роду нашей деятельности, – охотно пояснила Кравчук, раскинув телеса на массивном стуле и всеми своими ста двадцатью кило опершись о не менее массивный стол. – Дети, попадающие в детские дома, в некотором роде уже потеряли один шанс – жить вместе со своими родителями. Мы пытаемся дать им второй.
– И давно пытаетесь?
– Уже семь лет, – предпочитая не замечать иронии в голосе Карпухина, ответила директор. – «Второй шанс» сотрудничает со многими детскими домами по всей стране, и более двух тысяч детей благодаря нам попали в хорошие руки.
– А в чем именно заключаются ваши функции? – спросил подполковник.
– В основном в посредничестве. Как я уже сказала, мы сотрудничаем с детскими домами, и через нас люди…
– Но зачем обращаться к вам, – перебил Карпухин, – если можно связаться непосредственно с учреждениями?
– Справедливое замечание, – кивнула Кравчук. – Некоторые так и поступают, но дело в том, что процесс усыновления сильно бюрократизирован и может затянуться на долгие месяцы. Наше агентство обеспечивает необходимую юридическую, социальную и даже медицинскую поддержку, и, таким образом, время сокращается до минимума.
– Это законно? – нахмурился подполковник.
– Абсолютно, – заверила его Кравчук. – Мы не пытаемся обойти закон – себе дороже. Просто на нас работают очень умелые и знающие юристы. Кроме того, мы занимаемся усыновлением детей за границу, а этот вопрос вообще вне компетенции детских домов.
– А частные лица к вам приходят?
– Да. Иногда будущие мамочки в затруднительном положении обращаются к нам с просьбой заняться их проблемами.
– Что значит – «заняться проблемами»? – уточнил Карпухин.
– Ну, они уже знают, что не смогут оставить ребенка и планируют отказаться от него. Поэтому мамаши желают, чтобы мы пристроили детишек в хорошие семьи.
– Вы понимаете, что говорите о торговле детьми?
– Ни в коем случае! – воскликнула Кравчук. – Речь не идет о деньгах!
– Думаете, я вам поверю?
– Ну, – улыбнулась она, демонстрируя безупречные белые коронки, – вам пришлось бы доказать обратное, а это, смею вас заверить, будет невозможно.
– Но если ни вы, ни мать не получают денег, то в чем фишка?
– Вы неправильно понимаете, – снова улыбнулась Кравчук. Подполковник видел, что она нисколько не волнуется, и это его смущало. За долгие годы работы он привык «раскусывать» людей в первые несколько минут беседы, но гендиректор «Второго шанса» оказалась ему не по зубам. Либо она отличная актриса, либо деятельность агентства и вправду абсолютно «белая». Последнее казалось Карпухину невероятным, поэтому он остановился на третьем варианте: у «Второго шанса» имеется отличное прикрытие на самом верху, где-то в хитросплетениях коридоров городской власти, и по этой причине Юлия Кравчук так спокойна.
– В случае непосредственного обращения будущей матери, – продолжала она, – «Второй шанс» получает деньги только за посреднические услуги от потенциальных усыновителей. Мать же не получает денежного вознаграждения, но мы даем ей шанс родить в нормальных условиях. Как правило, это девушки из «маргинальных» слоев населения, и они боятся сообщать родителям о своем положении, не имеют средств, а часто и жилья. У них нет денег на аборт, либо они боятся его делать, либо узнают о собственной беременности на слишком поздних сроках.